pride is love

В неё легко влюбиться. Легко очароваться, стоит лишь взглянуть украдкой. Ею хочется любоваться. Хочется слушать её голос вечность и чуть дольше. Юнги сидит в тёмном павильоне, переводит взгляд с одного актёра на другого, пока оператор пытливо запечатляет каждый момент на плёнку. Хосок мягко ступает, по сценарию на неё оборачивается каждый «посетитель» бара. Однако и без сценария на неё смотрели бы все. На неё невозможно не смотреть. — Грязный мартини, — говорит Хосок, оперевшись на барную стойку, с полуприкрытый глазами, обрамлёнными длинными ресницами. — За мой счёт, — бросает Намджун, исполняющий главную мужскую роль, с самодовольной улыбкой. Идеально. — Прибереги монетку для жены, — и Хосок бросает купюры на стойку. — Снято! — объявляет Юнги. — На сегодня закончили, спасибо всем! В павильоне в мгновение поднимается суета, в первую очередь выключают ослепляющие лампы. Все спешат домой, пока часы показывают два часа за полночь. Хосок присаживается на барный стул в струящемся шёлковом платье, не покидая локацию, наблюдает за уставшими актёрами и съемочной группой, пока взгляд не падает на Юнги. Он смотрит на неё в ответ, шагая в её сторону. — Задержись ненадолго, пожалуйста, — просит он тихо. — Хотите отчитать за плохую игру? — ухмыляется. — Напротив, — бросает Юнги и уходит. Он останавливается возле оператора, затем отлавливает костюмера. С каждым из них говорит не больше минуты, пока вовсе не скрывается с площадки. А за ним и остальная группа. Кроме Хосок, которая так и сидит на барном стуле, провожая всех скучающим взглядом. Юнги возвращается через несколько минут с бутылкой красного вина и парой бокалов. — Не откажи мне в удовольствии выпить с тобой, — говорит он, пока достаёт из кармана штопор. — Как я могу отказать режиссёру, — бросает с улыбкой. — Раньше у тебя получалось. — Тогда ты не был моим режиссёром. Он гонялся за ней на самом деле больше двух лет, писал роли специально для неё, чуть ли не молил о согласии, ходил на концерты, роняя слёзы восхищения из-за её голоса. Пока на пике популярности диско, который покоряет всю молодёжь, Хосок продолжает петь джаз. Пока все слушают кассеты Joy, Хосок выпускает винил. И у Юнги есть все её пластинки. Он гонялся за ней больше двух лет. И всё же добился своего. — Я благодарен тебе. — Не будь таким сентиментальным, дорогой, улыбнись и подлей мне вина, — снисходительно бросает Хосок, и Юнги действительно искренне улыбается. — Я хотел добавить в финал пару сцен с тобой… — Давай не будем сейчас о работе. Я хочу просто насладиться этой ночью с тобой. Хосок выглядит спокойной, немного уставшей, но обхватывает самостоятельно ладонь Юнги, чтобы притянуть его к себе. Он поднимается с высокого стула и наклоняется к Хосок, целуя её нежно, словно боится разрушить, как самый драгоценный хрусталь. Что Хосок не говорила бы, но она давно очарована Юнги. Несмотря на неопределенный статус их отношений, что совсем недавно сменил свой вектор, им так комфортно и умиротворенно друг с другом. Хосок не просто для него образ восхищения; не просто голос, что вызывает мурашки; не просто лицо, от которого невозможно оторваться. Хосок для него — женщина, которую хочется любить. Её легко любить.