«Яблочко от яблоньки! Мать серийного убийцы Сириуса Блэка леди Вальбурга Блэк напала на главу Визенгамота Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора прямо в Атриуме Министерства! Действительно ли леди безумна, или это лишь попытка прикрыть болезнью тёмные намерения?»
В статье, помимо откровенного приукрашивания образа Вальбурги, также содержались довольно честные сведения относительно отсутствия суда по делу Сириуса Блэка, присутствовало и напоминание о событиях ночи преступления и о недавнем побеге заключённого. Но более всего Бродягу заинтересовало следующее замечание:«Надо признать, что леди Блэк уже неоднократно пыталась добиться пересмотра дела сына: надёжный источник сообщил, что нынешняя глава рода Блэк восемь раз посылала письма лично главе Визенгамота с просьбами детальней изучить обстоятельства той роковой ночи, однако Альбус Дамблдор отклонял прошения за неимением оснований для поднятия архива. Впрочем, трудно поспорить с тем, что дело Сириуса Блэка более чем прозрачно: трупы двенадцати магглов и палец храброго волшебника Питера Петтигрю, которому хватило смелости открыть миру правду о предательстве Блэка, являются более чем достаточным основанием для признания вины преступника…»
Бродяга поднял полный изумления взгляд на мать. Он и не подозревал, что холодная, ненавидящая его за связь с магглорождёнными Вальбурга, которая даже решилась выжечь сына с семейного древа, всё-таки будет настолько неравнодушна к его судьбе, раз попытается помочь ему обрести свободу. Даже несмотря на отсутствие опровергающих его вину улик. Несмотря на то, что абсолютно все верили в его предательство. Римус — друг, с которым они столько прошли рука об руку, — поверил в его вину, и только мать, с которой у него были, мягко говоря, прохладные отношения, поверила в него. Сириус растерянно уставился в столешницу, пытаясь понять мотивы женщины, чинно восседающей слева от него. Вальбурга была столь же безэмоциональной, сколь и величественной, и лишь тонкая усмешка, бродившая по её узким, подкрашенным волшебной помадой губам, выдавала её довольство и доброе расположение духа. С хлопком появились Кикимер и Шанди, подавшие на завтрак яблочные панкейки с джемом и кофе с молоком. Возникшая под самым носом тарелка с ароматными яствами несколько отвлекла Сириуса от его размышлений, и он, пожелав матери приятного аппетита, приступил к еде. Закончив с трапезой, Вальбурга промокнула губы салфеткой, оставив на ней бледно-розовый отпечаток помады, и обратилась к сыну: — Итак, когда ты планируешь отправляться? — Её глаза скользнули по оправившемуся лицу преемника, налившемуся силой развороту плеч, очертившейся морщинке на высоком лбу, слегка задержавшись на безукоризненно оформленной бородке и зачёсанных назад кудрявых волосах. Леди Блэк, осознавая опасность задуманного, словно просчитывала возможные варианты защиты отпрыска в случае неудачного исхода затеи и вместе с тем пыталась запечатлеть в памяти образ сына, пока его вновь не отняли у неё на неизвестный срок. Сириус заметил взгляд матери, ободряюще улыбнулся ей и, отпив кофе, ответил: — Часа через два. Мне необходимо поработать с Шанди над одеждой и причёской, а также спрятать спрей и флягу с зельем так, чтобы до нужного момента Уизли ничего не заметили. К слову, мне казалось, директор, кроме чая, и не пьёт ничего… Как мне замаскировать оборотное? — Задумавшись, Блэк потёр подбородок и заправил упавшую на лицо прядь за ухо. — Как насчёт того, чтобы замаскировать зелье под лимонные дольки? — хитро сверкнув глазами, предложила Вальбурга. — Так и тебе не придётся давиться этой дрянью, и концентрация зелья в крови будет пополняться вовремя, а конфеты эти никто, кроме этого старого зазнавшегося полукровки, и не ест, — совет леди Блэк плавно перетёк в недовольное бурчание относительно самомнения великого волшебника и его прав на занимаемые должности. Бродяга не особо вслушивался в лепет матери, просчитывая в уме известные ему способы маскировки зелий под невинные сладости. Обычно приходилось сталкиваться со всякими кексами-пирожными, вымоченными в Амортенции, а вот с оборотным зельем в таком направлении ему пока работать не приходилось. Он встал, прервав этим бормотание Вальбурги, извинился за необходимость покинуть её и сердечно поблагодарил за совет. Переключившаяся на сына леди Блэк прекратила брюзжать и, чинно кивнув Бродяге, продолжила распитие кофе в одиночестве. Сириус же спешно взбежал по лестнице в свою лабораторию и призвал Шанди. Эльфийка мгновенно явилась к хозяину, подобострастно заглядывая ему в глаза. Сириус достал припрятанные волоски из бороды Дамблдора, добавил их в настаивавшееся зелье, подчерпнул немного субстанции и отлил её в склянку. Ёмкость он отдал домовушке с наказом сделать из содержимого конфеты в форме лимонных долек, а для придания нужного цвета наложить на них сверху иллюзию сласти. Шанди поклонилась, забрала сосуд и исчезла. Через полчаса в руках Сириуса была пригоршня леденцов «с секретом». Блэк зажмурился и на пробу посмаковал одну. В таком решении проблемы был значительный минус: из-за невозможности проглотить сразу всю дозу зелья трансформация начиналась значительно позже и шла медленнее, что вынуждало Сириуса постоянно держать во рту две-три «дольки». Правда, это вполне соответствовало образу старика, так что Блэк махнул рукой на преотвратительнейший вкус зелья, который острой сладостью оседал на языке и жёг нёбо. «Это же не бурда из Азкабана», — уговаривал себя Бродяга. — «А уж это я точно смогу перетерпеть». То ли уговоры сработали, то ли собачья форма помогла, которая, как известно, ко всему привыкает, но уже через полчаса Сириус бодро сосал дольки и даже решился отдать остатки зелья Шанди для приготовления стратегического запаса конфет. Сам же Блэк тем временем переоделся в чёрную мантию, водрузил на голову шляпу и принялся трансфигурировать одежду в нестандартный фасон и яркий цвет, что соответствовало стилю директора. Он остановился на нежно-лавандовом цвете с мелкими серебристыми звёздочками и облегающей шапочке с ниспадающим длинным кончиком. Очки-половинки с нулевыми линзами заняли место на носу, а в длинных полах мантии скрылся пульверизатор с зельем антиобращения. Наконец, карманы мантии были наполнены «лимонными дольками», и Сириус был полностью готов к выходу. Когда он спустился на первый этаж, в прихожей его ждала мать. Вальбурга окинула сына цепким взглядом, кивнула собственным мыслям и пронзительно заглянула сыну в глаза. В этот момент Сириус увидел нечто настолько трогательное в её старческой фигуре, что невольно задержал дыхание, замерев на последней ступеньке лестницы. Вальбурга, тяжело сглотнув, подошла к Бродяге, оправила его мантию, и было что-то противоречивое в её невысказанной заботе. Невольный наблюдатель был бы сражён: непоколебимая леди Блэк с неистовой тоской смотрела на Альбуса Дамблдора, которому буквально вчера устроила публичное выступление. Не менее шокирующей была картина и для Сириуса. Он не привык к подобному участию со стороны строгой матушки, а потому сейчас, растеряв изрядную долю мимических привычек директора, растерянно смотрел на Вальбургу. Старушка тяжело вздохнула, оторвалась от волшебника и отступила на пару шагов, освобождая ему путь: — Надеюсь, всё пройдёт успешно, — стоило расстоянию разделить мать и сына, как Вальбурга немедленно приняла свой привычный статный, горделивый вид. Её голос звучал сухо, по-деловому, впрочем, Бродяга мог бы поклясться, что в этот раз фраза звучала чуть холоднее, чем обычно. Леди Блэк всегда считала эмоции слабостью, а потому, разволновавшись, по привычке скрылась за годами отточенной маской строгости и сосредоточенности. — Благодарю, матушка, — кивнул Сириус и прошёл к двери. Выглянув на улицу, он выгадал удачный момент, когда на площади не было магглов, и, кивнув напоследок матери, быстрым шагом вышел из дома. Стоило ему пересечь антиаппарационный барьер, как он немедленно трансгрессировал. Местоположение Норы ему было известно из рассказов крестника и его друзей, однако, к сожалению, сам Блэк никогда там не бывал, что осложняло трансгрессию. Тем не менее останавливаться на полпути Сириус не желал и, решив рискнуть, представил деревушку Оттери-Сент-Кэчпоул, которую ему доводилось посещать во время скитаний по Англии в год после побега. После гадкого ощущения свёртывания Сириус ощутил толчок и, покачиваясь, ступил на дорожку на окраине деревеньки. Быстро сориентировавшись, он зашагал к западу от селения, пытаясь «нащупать» магглоотталкивающий барьер. Наконец плёнка заклинания коснулась лица волшебника, и он поёжился, ускоряя шаг. Вдали замаячила крыша удивительного строения, в котором проживало семейство Уизли. Хижина производила неизгладимое впечатление: Блэк даже замер ненадолго, пытаясь понять, как этот дом вообще мог стоять. Один взгляд на Нору заставлял поверить в существование магии. Ну или честного слова, на котором всё держалось. Окинув быстрым взглядом придомовую территорию, Бродяга притормозил, возвращая своему облику утраченную в спешке ауру Великого Волшебника, и прошествовал к крыльцу, подражая размеренной походке Дамблдора и любуясь видами в стиле директора. После лёгкого стука дверь в здание отворилась, и на пороге предстала Молли: она уже была полноватой, правда, пока что в её облике было много нервозности, свойственной многодетным матерям. Из-за спины женщины доносился хохот вперемешку с бурчанием и детским плачем. — Директор… — Молли была растеряна, её брови сложились в домик, демонстрируя миру высшую степень озадаченности хозяйки. — Здравствуй, Молли, — мягким тоном ответил Сириус, старательно добавляя в голос нотки «необъятной мудрости», так свойственные речи Альбуса Дамблдора. — Я здесь по поводу… Билла, — Блэк очень надеялся, что небольшая заминка не будет встречена с подозрением. Продумывая причины визита Дамблдора, Сириус совсем позабыл, что Перси ещё слишком мал, чтобы быть знакомым с директором Хогвартса. План совершенно неожиданно затрещал по швам. Благо в семье Уизли было достаточно сыновей, и как минимум старший из них, по быстрому расчёту Бродяги, уже должен был посетить старинную школу. — Билл… — с нарастающим ужасом прошептала женщина, отступая на шажок назад и хватаясь за сердце. — Неужели он что-то натворил? — Нет, нет, не беспокойся, — в торопливой манере Дамблдора поспешил успокоить женщину Блэк. — Просто… — кажется, Сириус ещё никогда не думал так быстро, — у Билла начались уроки трансфигурации живых существ, и твой сын делает в этом искусстве значительные успехи. Я думал предложить ему дополнительные занятия, если, конечно, вы с Артуром не будете против, — Бродяга мысленно упрашивал Мерлина и Моргану, чтобы его оправдание звучало хоть сколько-нибудь достоверно. На лице женщины расцвела счастливая улыбка. Она всплеснула руками, спохватилась и пригласила Дамблдора в дом. Прикрикнув на расшалившихся близнецов и сделав не слишком удачную попытку успокоить плач младшенького, она проводила директора в гостиную и, извинившись, убежала налить гостю чашечку чая. Сириус тем временем закинул в рот ещё лимонных долек из кармана и осмотрел небогатое, но очень уютное помещение: дом дышал какой-то непередаваемой любовью и заботой. На стене уже появились знаменитые часы семьи Уизли, и — к огромному облегчению Сириуса — стрелочка старшего сына указывала на аккуратную надпись «школа». «Как хорошо, что я назвал Билла. Промахнулся бы, выбрав Чарли, и всё пошло бы коту под хвост! Неужели второму ещё нет одиннадцати?..» — размышлял Бродяга, рассматривая стрелку, закреплённую за Чарли, которая уверенно замерла на подписи «дом». Не прошло и пары минут, как в комнату вернулась хозяйка Норы. За неимением домашнего эльфа она сама левитировала чашки. Обменявшись с Молли ничего не значащими уважительными фразами и обсудив недавнее происшествие на заседании Визенгамота, о котором твердили газеты, Сириус вильнул на интересующую его тему: — К слову, Молли, Билл в разговорах с друзьями упоминал, будто у вас появилась какая-то необычная долгоживущая крыса? Не могла бы ты показать мне животное? Женщина сильно растерялась, посмотрела на старика с сомнением, но поднялась и ушла на поиски крысы: всё-таки доверие, которым пользовался Альбус Дамблдор в доме Уизли, было абсолютным. Спустя минут десять Молли вернулась, держа в руках существо и причитая: — Если честно, директор, совершенно не понимаю, чем Вас могло заинтересовать это создание… Сириус уже не слушал её: вскочив с дивана, он направил палочку на крысу и моментально послал в неё заклинание. Молли взвизгнула, пошатнулась и упала, а животное начало увеличиваться, расти и обретать человеческие черты. Стоило трансформации завершиться, как Петтигрю гаденько улыбнулся и протянул: — Профессор Дамблдор, я так много хотел Вам рассказать… Сириус не стал дослушивать и начал продвигаться к Хвосту на расстояние, подходящее для распыления зелья. Питер лебезил, суетился и подхалимничал, однако, стоило ему уловить недобрый взгляд синих глаз, как он рванул к Молли, стремясь выхватить из её кармана волшебную палочку. Блэк тоже совершил рывок, оказываясь рядом с Хвостом, и моментально кинул в противника Инкарцеро. Питера связало, но он, извернувшись, успел схватить палочку. Правда, использовал он её крайне глупо (видимо, сказались годы отсутствия практики): Диффиндо в его исполнении, конечно, избавило волшебника от пут, однако скоростной Экспеллиармус Сириуса выбил оружие из рук предателя. Тогда Петтигрю начал трансформацию, рассчитывая сбежать в форме крысы. Он уже начал уменьшаться в размерах, когда Блэк прыснул на волшебника зельем. Предатель завопил от дикой боли, падая на пол, стеная и выворачивая руки под немыслимыми углами, пока его тело возвращалось в нормальный — человеческий — вид. Бродяга вновь использовал связывающее заклинание и, лишь убедившись в окончательном поражении Питера в схватке с антитрансформационным зельем, позволил себе выдохнуть: половина дела была сделана. Он перевёл взгляд со стонущего Хвоста на несчастную Молли, которую трясло от пережитого шока. — Прости, Молли, но я вынужден был проверить утверждения Вальбурги. Тем более, небезопасно было оставлять такого ненадёжного волшебника в доме, полном детей… — Конечно, я всё понимаю, директор… Но… Кто это? — женщина поднялась с пола с помощью протянутой руки Сириуса и теперь презрительно оглядывала немного притихшего Питера. — А это, Молли, Питер Петтигрю — предатель, который привёл Волдеморта к дому Поттеров, — на имени Темного Лорда женщина вздрогнула, однако, осознав смысл сказанного, уставилась на лежащего на полу человека с выражением полнейшего отвращения. — Директор Дамблдор, — неожиданно встрепенулась Молли, — Вы же понимаете, что мы не укрывали его? Мы бы ни за что!.. — Всё в порядке, я всё знаю, — Сириус похлопал разволновавшуюся волшебницу по руке в покровительственном жесте и мягко улыбнулся. Затем он поднял с пола пленника и уточнил у хозяйки дома: — К слову, ты не против, если мы используем твой камин для перемещения в Министерство? — Конечно, директор, прошу, — и женщина торопливо повела гостя с его добычей к камину, видимо, желая как можно скорее спровадить такого мерзкого волшебника, как Питер, из своего уютного гнёздышка. В соседней комнате что-то разбилось, Молли поморщилась, видимо, прекрасно зная виновников шума и прикидывая размер ущерба. — Спасибо за помощь, Молли, — по-отечески улыбнулся на прощание Сириус и, отчеканив название Министерства, переместился со своей ношей в Атриум. Его появление вызвало знатный переполох: отовсюду слышались шепотки, посетители и работники замирали, глядя на необычную процессию. Сперва Блэк планировал передать преступника в руки родного аврората, но неожиданно заметил в толпе знакомое лицо: глава Отдела магического правопорядка, мисс Амелия Боунс, стояла справа от него и во все глаза смотрела на его шествие. Новый план созрел моментально, и Сириус изменил курс. Приблизившись к молодой женщине, он встряхнул свою ношу, обращая внимание собравшихся на Питера, который уже несколько отошёл от боли и начал вырываться из захвата: — Здравствуйте, мисс Боунс! Как видите, я наткнулся на некоторую странность и почти уверовал в воскрешение мёртвых. Впрочем, кажется, нас водили за нос. Не желаете помочь мне в этом разобраться? — С удовольствием, директор Дамблдор, если для начала Вы изволите объяснить, кто этот человек и почему Вы позволили себе арестовать его без каких-либо оснований? — Амелия и впрямь была профессионалом: стоило ей услышать, что дело имело прямое отношение к работе её отдела, как она моментально собралась и перешла на деловой, требовательный тон. — Это — Питер Петтигрю, — представил пленника Сириус, вызвав этим дружный судорожный вздох присутствующих. — А арест был произведён мной по причине необходимости пересмотра дела Сириуса Блэка в связи с появлением новых улик, — на этих словах Бродяга выцарапал левую руку пленника и начал закатывать его рукав. Питер заметался в попытке вырвать конечность, однако Сириус просто отрезал ткань заклинанием, и Атриум ахнул повторно: предплечье волшебника украшала тусклая, но однозначно узнаваемая Чёрная Метка. Лицо Амелии застыло. Казалось, она боялась вдохнуть, настолько побелевший рисунок вывел её из равновесия. Она встрепенулась, осознав степень важности дела, приняла пленника из рук Дамблдора, спешно позвав своих ребят для охраны, и, сухо попрощавшись, поспешила в свой отдел, не заметив, как Блэк закинул пульверизатор с зельем в сумку одному из её подчинённых. — Не забудьте пересмотреть воспоминания этого мужчины! — крикнул вслед Амелии Сириус и, пока всё внимание было сосредоточено на Петтигрю, вернулся к каминам и шепнул адрес родного особняка. Кажется, кто-то всё-таки услышал его и завтра по волшебному миру будет гулять новая сплетня, однако Бродягу это сейчас нисколько не волновало. Он наконец задышал полной грудью, исчезая в пламени камина.