Двадцать две секунды

      Сириус вышел из зелёного пламени камина, окунаясь в приятную полутьму родного дома. Оглянувшись, он заметил мать у подножья лестницы: она стояла с идеально ровной осанкой, на её лице замерла холодная улыбка-маска, и только нервные движения пальцев, которыми она держала какой-то платок, выдавали её напряжение. За её спиной маячила Шанди, которая, стоило ей увидеть любимого хозяина, просияла восторгом и исчезла исполнять его задание по отправке письма. Вальбурга же шагнула навстречу сыну и сказала:       — С возвращением… — в её тихом выдохе было столько эмоций: пар облегчения и туман неверия, толика радости и капелька гордости. Она смотрела на Сириуса, стараясь по-прежнему сохранить лицо, однако то, что её уверенный голос скатился до полушёпота в попытке не выдать её переживаний, уже было наивысшей степенью выхода леди Блэк за рамки приличий.       — Я дома, — голос Сириуса всё ещё звучал как тембр Альбуса Дамблдора — оборотное зелье работало исправно — однако накатывающие приступы тошноты Блэк не рискнул бы объяснять исключительно частым использованием каминной сети. Тем более что лицо уже начало припекать — верный признак скорого обратного превращения.       — Тебе стоит передохнуть и умыться. Обед сегодня будет на час позже, — мать подошла к Бродяге и платком, который она всё это время держала в руках, стёрла пятна сажи на его щеках. Сириус не совсем понимал, зачем женщина это делала (в конце концов, он рассчитывал уже через четверть часа оказаться в ванне), однако чувствовал, что её действия укрепляют некие невидимые нити, которые начали возникать между ними в последние дни, поэтому безропотно позволил ей прикасаться к его меняющемуся лицу, разглядывая тем временем глубокие морщины, прорезавшие лоб и щёки женщины, а также её старческие, выцветшие губы — он только сейчас заметил, что на них кое-где виднелась запёкшаяся корочка, не скрытая помадой.       — Тогда я пойду, матушка, — Блэк ласково улыбнулся Вальбурге, стоило ей отойти от него на шаг, удовлетворившись результатами своей небольшой работы, и пошёл в спальню, где на кровати заботливая Шанди уже разложила для него комплект домашней одежды. Не задерживаясь в этой комнате, Бродяга направился в уборную, где с радостью расстался с нелепой мантией и шляпой, скинув их в корзину для грязного белья. Из медной посудины поднимался пар, в воздухе витал запах хвои, огонь мерно колебался на фитиле свечей. Сириус подумал, что это похоже на танец маленьких фей.       Забравшись в ванну, Бродяга позволил себе широко улыбнуться: теперь Хвост был прижат к стенке, и от Азкабана ему было не отвертеться. Оставалось лишь дождаться результатов расследования, и законная свобода была у Сириуса в кармане. Конечно, глупо было делить шкуру неубитого медведя, но на тушку этого конкретного блага человечества у Блэка были далеко идущие планы. Например, ему не терпелось пройтись по Косой Аллее в Гринготтс, а ещё наведаться в книжный магазин и канцелярию. В первом заведении он рассчитывал навести порядок в сейфе Блэков — конечно, сверхценных артефактов там быть не могло, однако кто знает, что там могло обнаружиться. Если Бродягу не подводила память, то в прошлой жизни он наткнулся в ячейке на какие-то пергаменты. Жаль, что именно в области текстов любопытство покидало Мародёра, а ведь там могла обнаружиться ценная информация: Сириус всё ещё искал лазейки для введения крестника в Род. Целью его похода в магазин Флориш и Блоттс были самые популярные самоучители по детской психологии: Блэк на днях, размышляя о перспективах встречи с Гарри, озадачился, казалось бы, очевидной вещью: сейчас его любимый подопечный был куда младше, чем в день их первой встречи в сознательном возрасте в прошлой жизни. Следовательно, Сириус не мог рассчитывать на тот же уровень принятия и осознания, ведь карапуз ещё попросту не был поставлен в известность о своих родословной и способностях, следовательно, вполне мог запутаться, обозлиться или ещё что. Так что, если уж была возможность хоть как-то подготовиться к непростой встрече, Блэк предпочёл её использовать. Да ему и самому было страшно общаться с таким Гарри — маленьким, но говорящим, запуганным, но неистово верящим в чудеса. Сириус банально боялся совершить ошибку: сейчас от его действий зависело, вырастет ли его крестник таким же замечательным юношей, каким Блэк его знал, или что-то в нём неприятно изменится? Наконец, канцелярия входила в бытовые нужды: Бродяге было жизненно необходимо обзавестись личным типом пергамента и собственной сургучной печатью. Письмо, закрытое воском с оттиском благородного дома Блэк было уместным в деловом общении, однако друзьям Сириус предпочёл бы посылать личные конвертики. Да и сортировать корреспонденцию, имея, так сказать, социальную и частную печати, было намного удобнее. Блэк задумался: уж не обзавестись ли ему тогда и рабочим кабинетом? Впрочем, эта идея пришлась ему не по душе: в случае её реализации он самому себе начинал напоминать покойного отца, и если его отношение к матери было им несколько скорректировано в связи с последними событиями, то фигура батюшки по-прежнему представала для него в тёмных тонах.       Наплескавшись в горячей водичке, Бродяга вышел из уборной, обёрнутый в мягкое, огромное, смутно напоминающее плед полотенце, и с довольным видом вставился в домашний костюм: по его просьбе Шанди отыскала вполне приличный комплект, ткань которого была в разы мягче классических нарядов, однако изысканный фасон штанов и рубашки и их нейтральный стальной цвет позволяли считать эти вещи приличными в обществе щепетильной матушки.       Через полчаса после завершения Сириусом водных процедур явилась домовушка с приглашением на обед. Всё время до трапезы Блэк провёл за перечитыванием пергаментов, составленных для него эльфийкой на основании найденных в библиотеке книг: поскольку его первостепенная цель по поимке Хвоста была достигнута, следующим пунктом плана оказывалось решение проблемы защиты крестника. Однако, к сожалению, даже перечитав четверть всех написанных Шанди свитков, Сириус не нашёл ничего, что приоткрыло бы завесу тайны относительно того, что именно удалось сотворить Лили. Все ритуалы и обряды, описания которых содержались в библиотеке Блэков, были по сути своей тёмномагическими и потому требовали крайне специфической подготовки и ингредиентов, которых у молодой матери семейства Поттер точно не могло заваляться под колыбелькой Гарри на случай вторжения Тёмных Лордов. К тому же Сириус сильно сомневался, что под ковром в детской в доме друзей скрывался ритуальный круг, который требовался для подавляющего большинства выписанных ритуалов. Тяжело вздохнув, Блэк окинул взглядом оставшуюся гору свитков и неожиданно для себя нашёл выход: когда Шанди передала ему приглашение к обеду, Сириус указал ей на ошибку в отборе ритуалов и приказал переписать свитки заново, оставив лишь те обряды, которые не требовали магического круга и специфических ингредиентов. Домовушка сильно расстроилась, что не смогла сразу же исполнить распоряжение хозяина в должном виде, однако, памятуя о запрете колотить себя, не стала портить мебель в комнате и просто кинулась в ноги Блэку. Тот, выслушав стенания о бесполезности эльфийки, хмуро сообщил ей, что предпочёл бы, чтобы это время она потратила на исправление ошибок. Шанди просветлела, потом сосредоточенно покивала головой и поманила к себе свитки, тут же приступив к работе. Сириус тем временем пошёл обедать, напоследок приказав помощнице использовать самопишущее перо для ускорения работы. Домовушка послушно активировала артефакт. Работа закипела.       На обед подали крем-суп из тыквы с орехами и запечённую рыбу. Вальбурга всё так же сидела во главе стола, однако в этот раз что-то неуловимо изменилось в её позе. Она словно что-то обдумывала, и Сириус боялся вклиниваться в её рассуждения. Кто знает, какие планы клубились в голове матушки? Леди Блэк не оживилась даже к чаю, когда по этикету было уже уместно вести беседу. Впрочем, тишина нисколько не тяготила её сына, который сейчас стал искать пути решения не менее тяжёлой проблемы, а именно: как представить пред матушкой идею введения в Род полукровки-крестника? Бродяга был уверен, что глобальное потепление, наступившее в его отношениях с гордой ведьмой, не распространяется на дорогих ему людей, что создаёт определённые трудности в области налаживания старых контактов. Большинство его друзей и братьев по оружию были в лучшем случае полукровками, поскольку именно такие волшебники оказывались теми, кому по соображениям безопасности приходилось бороться против Волдеморта. Конечно, оставался вариант использовать и дальше тактику «вернувшегося блудного сына» и найти новых союзников среди чистокровных, однако, во-первых, это было бы довольно проблематично, поскольку его вспыльчивый характер и юношеский максимализм лишили его большинства связей, и во-вторых, Сириус сомневался, что такие узы будут достаточно крепкими, а следовательно, и полезными. Впрочем, отрицать возможность получения информации таким способом Бродяга не стал. Ещё бы его на порог пустили… Блэк взглянул на мать: ситуация могла измениться в лучшую сторону, введи она его обратно в Род официально, однако его портрет на гобелене оставался по-прежнему чёрным, а проявлять нетерпение в этом вопросе при матери было чревато подозрениями со стороны хитрой ведьмы. Сириус мысленно перебирал варианты, но пока что удачного выхода ему найти не удавалось.       Допив чай, он чопорно попрощался с тихой матерью и ушёл к себе. Там он запросил для себя у Шанди «Справочник чистокровных волшебников», взял пергамент и перо и сел освежать в памяти родословные волшебников Британии, соотнося данные с его воспоминаниями о конкретных личностях. По всему выходило, что от силы три семьи, не считая Уизли, могли поддержать его взгляды, и ещё две — выдержать нейтралитет. Особую проблему составляло положение Андромеды: кузина являлась единственной из семьи, с кем у Сириуса были связаны добрые воспоминания, а потому он очень хотел бы помочь ей вернуть благосклонность Рода, однако её муж… Нет, Тед Тонкс был отличным парнем, но никакие достоинства не могли перечеркнуть в глазах матушки его магглорождённость. Эх, а ведь поддержка кузины в вопросах семьи могла бы прийтись ой как кстати…       Просидев часа три за книгой, Сириус окинул план-лист скептическим взглядом: пока в его голове сложился лишь небольшой алгоритм действий, который мог помочь ему укрепить собственное положение, однако на большее рассчитывать не приходилось. Всё, что он мог, — это наладить контакты с Макмилланами, Брустверами и Фоули, которые, несмотря на чистокровность, не презирали магглов, а также попробовать выяснить позицию Шафиков и Гампов, которые, на его памяти, не состояли в рядах Пожирателей. Тем временем Шанди закончила со свитками, и теперь на столе перед Сириусом красовался перечень из трёх возможных обрядов, которые могла осуществить Лили Поттер.       Первым в списке стоял Обряд защиты единственного наследника. К нему частенько прибегали чистокровные семейства, у которых обилие потомков было невиданной роскошью. Однако для его проведения нужно присутствие главы Рода, а Лили точно ею не являлась: после смерти Джеймса ритуал выбора нового главы не был проведён, супруга не имела кровных уз с усопшим, чтобы по праву наследовать титул, и следовательно, магия Рода Поттер, скорее всего, сразу перенаправилась в Гарри как наследника Сохатого.       Вторым вариантом был Ритуал искупления: обычно его использовали для снятия родовых проклятий. Выбирался один член семьи, как правило, в возрасте, которого казнили за грехи Рода, после чего уже нельзя было как-либо наказать потомков за деяния предков. Если бы магия сочла убийство Джеймса или Лили такой казнью, то Темный Лорд уже не смог бы навредить Гарри с такими же мотивами, с которыми поднимал палочку на кого-то из его родителей. Однако и в этом случае присутствовала пара увесистых «но»: во-первых, умирающий должен был морально согласиться взвалить на себя груз вины за все грехи, и если он не признавал за собой какого-либо проступка, за который собирался расплачиваться, ритуал не срабатывал. Сириус сильно сомневался, что в момент смерти его друзья могли пожалеть о своих поступках и морально признать правоту Волдеморта — всё-таки они были настоящими гриффиндорцами. Во-вторых, при всей силе ритуала, никто не мог бы поручиться, какие мысли будут бродить в голове убийцы, когда он наставит палочку на беззащитного младенца. А если бы он решил убить Гарри за другие грехи? Ну и, в-третьих, «наказание» — понятие расплывчатое. Как знать, а вдруг Авада Кедавра может обойти этот ритуал? Нет, вряд ли это было правдой…       Наконец, завершался список Обрядом жертвы, который подразумевал возведение кровной защиты по линии Лили при условии, что она добровольно отдала жизнь за сына, имея возможность спастись. В этом обряде Сириуса смущало наличие у подруги пути отступления: Сириус не мог вообразить себе ситуацию, при которой Волдеморт не оставил бы и шанса чистокровному Сохатому, однако вступил в переговоры с магглорождённой Лили. Чушь какая-то… С другой стороны, лишь этот вариант объяснял, почему Гарри нельзя покидать дом своей полоумной тётушки. Блэк тяжело вздохнул.       Он встал из-за стола и закрепил пергамент над столом. Самым вероятным оставался Обряд жертвы, однако действовать всё же стоило, исходя из возможности реализации любого из вариантов. Кто знает, каких данных не хватало Бродяге. Может, были способы обойти условия, описанные в книгах?.. Сириус задумался и сделал себе заметку найти дополнительную литературу по каждому из обрядов, а пока прикинуть план действий. Он встал и заходил по комнате, бормоча под нос возможные ходы. Мелькнула шальная мысль жениться на Петунье. А что: она родственница Лили, следовательно, наличие её мужа в жизни крестника не обязательно, а нервную женщину после свадьбы можно будет и вовсе отстранить от воспитания малыша. Денег у Блэков много, пусть живёт себе в одной из комнат на Гриммо и ни в чём себе не отказывает, лишь бы считала это место домом. Идея была безумной и почти неосуществимой: Вальбурга ни за что не приняла бы в дом магглу. Ещё можно было породниться с Гарри, как это сделал Волдеморт в той жизни, и Сириус искренне надеялся, что для этого ему не придётся создавать крестражи и умирать… Хотя ради крестника и не такое провернуть можно. Сириус нервно захихикал: как бы ненароком самому Тёмным Лордом не стать. Вот это был бы ход конём!       Тем временем за окном темнело, и Шанди, скромно подёргав хозяина за штанину, позвала его ужинать. В столовой уже было накрыто, однако Вальбурга ещё не пришла. В воздухе витал аромат пасты с морепродуктами. Сириус занял привычное место и стал дожидаться мать. Та появилась пару минут спустя, и по её лицу было видно, что её настроение сместилось с задумчивости на решительность: очевидно, она таки пришла к каким-то выводам. Ужин протекал в привычной атмосфере, а за чаем с яблочным пирогом мать спокойным тоном объявила:       — Через неделю нас посетят Сигнус и Друэлла. Брат прислал мне письмо утром, мол, надо признать наследником Блэков Драко — сына их дочери Нарциссы. Пойти на слияние с Малфоями, чтоб Род не исчез. Чушь какая! Надо показать им, что ещё остались на свете истинные Блэки, и нам пока рано считать себя канувшим в Лету родом и отдавать наше наследие Малфою. Этот белобрысый мальчишка, конечно, сын Цисси, но ты — настоящий наследник Блэков! Могу поспорить, хитрый жук Люциус давно всё просчитал. Даже позволил назвать сына звёздным именем. Как будто этого достаточно!.. — Вальбурга продолжила брюзжать и возмущаться, а вот Сириуса захватил гнев. Он помнил, что именно Люциус был причиной многих страданий крестника в прошлой жизни, а из-за дяди и его супруги любимая сестрёнка Меда пролила немало слёз. Всё, что он чувствовал по отношению к возможным гостям — это раздражение и жажда мести. Однако нельзя было дать Вальбурге догадаться о его эмоциях. Впрочем, старая ведьма всё равно заметила его поджавшиеся уголки губ и небольшую дрожь в пальцах, хотя и интерпретировала их по-своему: — Я знала, что ты тоже будешь зол на них. Поэтому нам нужно устроить им достойный приём… — глаза матери предвкушающе заблестели.       Сириус, конечно, был храбрым гриффиндорцем, но даже ему стало не по себе.