Звериная месть

«Сука-а-а… Спина… Как же всё болит…»       Примерно это почувствовал я сразу же после того, как приземлился в огромный снежный сугроб, который устилал собой двор перед окном кухни. Голова ужасно кружилась; взгляд расплывался, становился неточным, будто бы я в хлам напился и лежал после похмелья. Я знатно увяз в хрустящей белой субстанции, которая постепенно таяла подо мной и превращалась в холодную лужицу, впитывающуюся в мою одежду, заставляя меня ещё больше продрогнуть на зимнем морозе.       Еле как, я выбрался из западни, вскакивая и отряхивая себя. Я обернулся. Ну дела… На месте, где секунду назад лежал я, остался огромный, получеловеческий силуэт с отчётливо виднеющимися заячьими ушами на голове. Я как можно скорее поспешил его стереть, закидал снегом; ногами пинал всё тот же снег, старательно уничтожая случайно сделанный и явно нежеланный автопортрет.       Свет на кухне нежданно включился, и я шарахнулся к стене дома, спрятавшись сбоку от окна. На кухню, казалось, зашла моя мама… Такая растерянная и подавленная…       В горле встал назойливый ком из боли и немоготы, затруднявший моё дыхание в разы. Я судорожно вздохнул, зажмурившись. Я всё ещё желал, чтобы всё, что я пережил — оказалось обыденным страшным кошмаром. Я изо всех сил тёр свои глаза мокрыми варежками, но тщетно. Я так и не проснулся. Стало только еще хуже. Моя шерсть намокла ещё больше, заставляя меня дрожать. Так хотелось согреться, укутаться в тёплое одеяло, выпить горячего чая и просто забыться обо всём.       Нужно расправиться с тем лесным зверинцем и его хозяином. И, непременно, первым делом необходимо покончить с рыжей прохвосткой. С Алисой. На улице царила глубокая, непроглядная ночь. Пространство между тёмных елей и сосен было наполнено еле звенящей тишиной. Лишь в местном участке милиции было крайне неспокойно.       Впервые за всё дело о пропавших детях посёлка, правозащитникам удалось спасти жертву. Ею являлась Катя Смирнова, ученица шестого «Б» класса. Нашли бедную девочку при крайне ужасающих обстоятельствах, которые заставили бы вздрогнуть даже самого бывалого следователя, что видал за весь стаж своей работы огромное количество жутких, изощрённых и исключитпльно жестоких преступлений.       Лейтенант Тихонов ходил из стороны в сторону в своём небольшом кабинете. Перед ним стоял старый письменный стол, засыпанный различными бумагами, документами и прочей писаниной. По ту сторону стола, на двух стульях сидели мать и дочь. Зарёванная Катенька тревожно прижималась к своей матери, Лидии Павловне, которая трепетно и заботливо поглаживала по голове свою дорогую дочь. Они обе дрожали, однако не было понятно от чего: от холода или от пережитого ими ужаса.       — Лилия Павловна, — мягко обратился к женщине участковый, остановившись. — Вы лучше идите домой. Нужно успокоить Катю, а-то она итак пережила столько ужасного. Я не уверен, что сейчас она сможет дать показания.       — Нет, — твёрдо отрезала та, — мы отсюда сейчас никуда не сдвинемся. На улице ночь! Вы предлагаете нам идти по дороге с еле светящимися фонарями? Да и здесь намного безопаснее, спокойнее что-ли…       Лидия Павловна была местной училкой в школе посёлка. Кроме этой школы в посёлке других школ не было. Когда пропала Катя, она была совсем сама не своя. Даже иногда в школу не приходила — она оставалась дома, ждала свою дочь, а когда надежда вновь угасала — бездумно лежала на диване, смотрела на детские фотографии Кати и долго-долго плакала.       Катя была единственной дочерью Лилии Павловны и, пожалуй, единственным членом семьи. Мужа давно не стало, а с момента пропажи дочери, она и вовсе чуть не свихнулась в полном одиночестве, не выходя из своего дома.       Теперь, когда Катя теперь снова была в её объятьях, живая и невредимая, она не желала отпускать её ни на секунду. Слишком сильно она боялась потерять её снова. Ещё одну такую пропажу она точно не переживёт.       — В таком случаи, я считаю, вы можете переночевать здесь, — подытожил мужчина, вздыхая, — попрошу у сторожа плед и что-нибудь мягкое вам под голову. Спать будете на кушетке.       — А вы? Вы где спать будете? — тихо спросила Катенька дрожащим голосом, взглянув своими заплаканными глазами на участкового.       — А я спать сегодня не буду. Точнее, не смогу. Работы по горло, да и заснуть после такого невозможно.       — Спасибо вам, Константин Владимирович, — выдохнула женщина, — вы вернули мне дочь.       — Спасибо говорить ещё рано, Лидия Павловна, — покачал головой Тихонов. — Пока этот выродок на свободе, благодарить меня незачем. Поймаем — поблагодарите сполна.       И с этими словами мужчина удалился из кабинета прочь, направляясь к сторожу за необходимым.

Я брёл по лесу куда глаза глядят. Вокруг мерещилось всякое. Страшное, пугающее, непонятное. А потом такое тёплое, уютное, словно родное… И так манило, и так отчаянно звало к себе, будто бы молило простить и принять к себе обратно.       Голова одурманенно кружилась и зудела. Мои заячьи уши буквально утомлённо свисали, тянули вниз. Я не знал, как мне быть дальше. Что делать, где искать ту проворную, коварную лису без чести? Не уж-то нужно будет звать её, крича во всё горло? А вдруг сбегутся её приятели и все разом меня одолеют? Тогда мне точно не поздоровится. Один в поле не воин, как говорится. Или это простое заблуждение? Что если я способен противостоять всему этому кошмару в одиночку, без всякой помощи? Ведь никто не придёт ко мне на помощь в трудную минуту. В таком облике я для всех чужой, жуткий, неестественный. Меня разве что пустят на потроха для дворовых собак, и дело с концами!       В общем, я понятия не имел, что мне дальше делать, что думать, что предпринимать. Я просто продолжал идти вперёд, не глядя по сторонам. У меня не было конкретного плана действий. Вся эта авантюра с победоносным, крестовым походом по душу лесной братвы была спонтанной и крайне отчаянной. Я хотел конца всему этому.       У меня не было того животного страха, что я испытывал сначала. Не было тревоги, что могла бы остановить меня в достижении моей невыполнимой идеи, цели. Впрочем говоря, это была моя особая миссия. Мои ноги чувствовались совсем иначе. Скорее как какое-то невообразимое, отдельное от моего тела, существо, что упёрто двигалось только вперёд, навстречу чему-то небывалому, неизведанному и поистине мистическому, что порой заставляло робеть и содрогать при одной только мысли про то, что на самос деле ооо из себя представляет.       Калейдоскоп всеразличных эмоций приходил постепенно, как только я стал всё больше удаляться от дома глубже в лес. Чем дальше, тем хуже. Тогда и страх, и тревожность стали потихоньку щипать меня за пушистую задницу, заставляя меня забеспокоится.       Назойливый свист холодного ветра периодически раздражал меня тем, что возникал совсем неожиданно, заставляя меня вздрогнуть и пару лишних раз обернуться в поисках чего-то опасного и враждебного.       — Не боишься ходить один по тёмному лесу, когда вокруг столько хищных зверей? — проворковал кто-то сзади меня.       Я мигом обернулся, оскалившись. Одна, я скорее выглядел нелепо, чем устрашающе. Два жалких клыка по бокам и посередине два выпирающих зуба. Мерзость…       — Ты такой смешной, когда злишься, — вновь послышался голос со спины. — Зайчик.       И вот в этот момент я понял, что из себя представляет тот злополучный голос. Алиса…       — А-ну покажись, мерзавка! — истерично вскрикнул я, бегая глазами миж деревьев, пытаясь отыскать любительницу играть в прятки, ну а если быть точнее — в кошки-мышки. — Хватит прятаться! Неужели тебе не надоело?!       — А с чего бы мне это должно надоесть? — голос становился всё ближе, будто бы говорили возле моего плеча.       Я снова обернулся. Ни души.       — Я очень люблю играть в прятки… — теперь я услышал это так, будто бы мне это говорили прямо в ухо.       Я стоял неподвижно, не смея даже пошевелиться. Наступила томная, напряжённая тишина.       — Особенно с тобой! — на сей раз это прозвучал отчётливо внутри моей головы, и я резко обернулся, будто бы осознавая, что хитрая морда лисы была прямо… за мной.       Так и случилось. Передо мной стояла Алиса, во всей своей красе. Красивая, рыжая лисичка с ухоженной шерстью и яркими, живыми глазами. Теперь она и вправду казалась мне по-настоящему живой, а не обычной маскарадной маской. Она не простая девочка. Она лиса во плоти. Почти что та лиса из Робин Гуда!       Но какой бы красивой и обаятельной она для меня не казалась, я всё ещё помнил о том, что она желала сотворить с Катей Смирновой.       Мои кулаки сжались. Я тяжело запыхтел, сурово глядя на Алису, не спуская глаз. Злость нарастала с каждой секундой внутри меня, она желала выплеснуться наружу, вон из меня. Я с отчаянным рёвом замахнулся, целясь прямиком в грудь плутовки, однако та легко увернулась, и я со всей силы вдарил в острую кору дерева, взвыв от боли и досады.       — Блять! —: сорвалось с моих уст, и я схватился за больную лапу, начиная трясти ею. — Как же больно, пиздец!       — Сам виноват, — безразлично пожала плечами в ответ лисичка.       — Ах, сам?! Да я тебе сейчас как дам! — вспыхнул тотчас я.       — Уже дал, да так, что сам пострадал, — фыркнула Алиса в ответ.       В тот момент я совсем растерялся. Алиса была настроена как-то слишком по-доброму. Тут ещё не хватало всяких бабочек и единорогов, пукающих радугами. Тогда бы я поверил в то, что я просто умер и всё это предсмертные галлюцинации. Однако нет. Я уже давно убедился в том, что Алиса взаправду существует, и в данный момент она находится передо мной.       — Зачем искал меня? — спросила она, похлопав глазами.       — А ты будто не знаешь, ага! — язвительно кинул в ответ я, взглянув на неё с неиссякаемой яростью.       — Знаю, Тошенька, знаю…       Меня будто переклинило. Я стоял, смотря на неё своими вылупленными глазами. Меня ошарашило то, что впервые за долгое время моего «приключения», эта достопочтенная особа наконец-то решила назвать меня по имени, не используя свою всратую кличку, которая уже успела мне сильно надоесть.       — Неужели ты наконец-то вспомнила, что у меня есть имя, Лисичка? — с таким же язвительным тоном поинтересовался я у неё, будучи озадаченным тем, с какого перепугу она стала вести себя по-другому. — Что же такого случилось, что тебе память вернуло?       — Тон попроще сделай, а? — огрызнулась Алиса, насупившись. — Страх уже потерял. Озверел совсем…       — Да, я тебя не боюсь! Тебе это не не нравится?       — Слушай, сейчас ты реально у меня договоришься так, что я тебе язык оторву голыми руками.       — У тебя лапы, — поаравил её, нахабно ухмыляясь.       Она замолчала. Видимо, ей не нравилось то, как я отзеркалил ее общение со мной. Было видно, что моё поведение крайне раздражало её.       Нарушив неловкую тишину, она еле слышно выдала:       — Зачем ты меня искал?       — Зачем искал, спрашиваешь? — переспросил я, упирая в бока лапы. — Да так, знаешь, хотел узнать, какого чёрта ты вела себя как последняя сука и пыталась сделать из моей одноклассницы свежий фарш?!       — Ты ничего не знаешь, чтобы такое спрашивать, Антон, — отвергла та, отвернувшись от меня в сторону.       Казалось будто она к чему-то прислушивалась, что-то выискивала. Я точно не мог понять, что она делала. Может быть, мне просто показалось, что в её действиях скрывался какой-либо сакральный смысл? Наверное так и есть.       — Пойми, Антон, я правда не хотела, чтобы так получилось, — стала оправдываться девочка. Вся ее шерсть вдруг встала дыбом, и она стала всё чаще оглядываться по сторонам. — Антон, прошу, тебе нужно уйти. Правда, это очень важно…       — Стой, — перебил её я. — О чём ты говоришь?       — Антон, я тебя умоляю, просто уйди из леса прочь! Тебе здесь небезопасно!       — И почему же?       — Он прознал про то, что ты не желаешь подчиниться ему. Он в ярости, тебе правда грозит опасность.       — Ты говоришь про?.. — по телу пробежала неприятная, холодная дрожь, которая расползалась повсюду.       — Да, именно, — перебила меня лиса. — Когда ты был там, в гараже… Это была не я. В смысле, это была я. но мной управлял он.       — Алиса, я!.. — хотел было я сказать, однако она не дала мне договорить.       — Убирайся отсюда прочь! — взвыла Алиса. — Видеть тебя не хочу!       Из глубины леса послышался дикий звериный рёв, от которого у меня заложило уши. Я встрепенулся, напугано глядя на свою приятельницу. Она жестом махнула, приказывая мне как можно скорее нестись подальше отсюда.       Я попятился. Ноги стали завязываться в узел от одной мысли, что там, в самой чаще леса, находился мрачный источник этого рёва.       БЕГИ!       Я рванул прочь от Алисы. Она осталась неподвижно стоять на одном месте. Как только я обернулся назад, её уже не было. Я видел лишь то, как по деревьям, сгущаясь, что-то ползло, цепляясь за деревья, растекаясь по их стволу. Снег гнетуще становился чёрным позади меня, утопал во тьме — воплощение этой тайги.       Я еле как разбирал перед собой дорогу. Деревья впереди меня как будто начинали сходиться, становясь живой стеной, которая пыталась поймать меня в западню, чтобы отдать меня в жертву тайге.       Я не знаю, насколько долго это продолжалось. Я потерял счет времени. Казалось, что погоня продолжалась бесконечно долго. Остановился я лишь тогда, когда лес сзади закончился, и суровым треском веток проводил меня густой лес.       Согнувшись пополам, опираясь лапами об колени, я пытался отдышаться, дрожа от обжигающего адреналина внутри. Ну и пробежечка выдалась, конечно… На всю жизнь запомню.       Я вздохнул, становясь в полный рост. Но когда я поднял голову, глядя вперёд, меня ждало новое событие. Впереди стоял дом Полины. А в окне я увидел её саму, смотрящую прямо на меня.

Тихонов всё никак не мог разобраться с бумагами на столе. За огромное время следствия по делу о пропаже детей в посёлке, их стало гораздо больше, чем должно было быть. Слишком долго длились поиски пропавших без вести детей. И лишь только сейчас он всё-таки получил плод своих трудов. Он был перед ним, а точнее спал вместе с матерью на кожаной кушетке кабинета, укрывшись тёплым одеялом.       И сегодняшнее происшествие стало долгожданным и крайне желанным просветлением в совсем безнадёжном и тупиковом деле. Предполагаемый преступник был почти пойман в руки правосудия сегодня вечером, однако он сумел сбежать. При этом, всё было не так уж и неудачно, ведь у следствия появилась новые зацепки — тот самый чёрный гараж из легенд местных детишек оказался явью, и лейтенанту довелось увидеть «сказочный» гараж вживую. Было слегка непонятно, как этот чёртов гараж очутился посреди пустого пустыря, который регулярно прочёсывала милиция в поисках хоть чего-либо, и не наткнулась в итоге на эту пыточную камеру. Странно всё это.       Ещё одной зацепкой стал отпечаток обуви на снегу от удиравшего от ментуры бандита. Правда странный он был, этот след. Казалось, что ботинок размером был детский, где-то тридцать седьмой или тридцать восьмой размер. У преступника, возможно, маленький размер ноги, ведь… Ну не может же быть убийцей ребёнок! Смешно ведь звучит даже.       В общем говоря, оперативная группа конфисковала из гаража по меньшей мере несколько десятков инструментов, большинство из которых были предназначены для жестоких пыток. Последнее, что вынесли оттуда, была огромная мясорубка. Удивительно было то, как её вообще сотворили и сколько времени на это ушло. Ну и, ясно дело, что была она создана не для котлет с картофельным пюре, а для настоящей, извращённой казни. От одного только представления этого процесса милиционеров ужасно тошнило. Уж зрелище не из самых приятных.       Да, ночь обещала быть тяжёлой. Перебирать старые документы, писать новые. Вся эта тягомотина выводила из себя.       Но тут, без стука, в помещение ворвался запыхавшийся, весь вспотевший от перепада температур Бяша. Точнее, звали его Игорь. Просто его друзья дали кличку дурацкую, ну и таскается с ней повсюду.       — Дядь Тихонов, здрасте… — еле пробормотал Бяша, закрывая за собой дверь       — Тише! — шикнул на него Тихонов, вскакивая из-за стола.       Он мигом очутился рядом с мальчишкой, хватая того за капюшон и выводя прочь в коридор.       — Игорь, что ты чёрт побери здесь делаешь посреди ночи?! — яростным шёпотом процедил сквозь зубы участковый. — Два часа ночи, на улице тьма тьмущая, а ты шляешься не пойми как, не пойми зачем!       — Дядь Тихонов, дело важное, на! — затараторил мальчик, пытаясь убавить пыл разъярённого мента. — Ромка Пятифанов пропал!       — Как пропал? Да что ты такое говоришь?! — всплеснул руками Константин Владимирович, скорчив такую злостную гримасу, что аж передать словами было невозможно. — Что за ахинею ты сюда пришёл травить мне, а?! Дома бы сидел! Сейчас матери твоей пожалуюсь!       — Ну послушайте! Это правда, на! Зуб даю! — взмолился тот час Бяша, чуть ли не рыдая. Его голос и он сам дрожали, будто осиновый лист.       Тогда Тихонов вдруг замолчал, что-то обдумывая. Настолько он погряз в работе, что сам и не заметил, насколько сам стал похожим на того зверя — злым, раздражительным. Уже более спокойным тоном, поменявшись в лице, он спросил:       — Ну, кто там пропал, ты сказал?       — Да Ромка Пятифанов, ну! — снова затараторил мальчишка. — Сегодня днём не пришёл со сной гулять. Ну я к его бате пошёл, так он меня нахуй послал…       — Тихо! — мужчина легко дал ему подзатыльника. — Не матерись в участке! Во сколько ты его в последний раз видел?       — Да утром сегодня видел, он сам как не свой! Ходил будто бы в тумане, взгляд такой… странный. Неживой! Я боюсь, что с ним что-то страшное случилось!        Бяша в тот момент, пока рассказывал свою сердобольную исповедь по своему другу, выглядел скорее как напуганный до смерти ягнёнок, чем мальчишка-забияка, коим его привык видеть Константин.       — Игорь, всё, успокойся, — стал утешать того Тихонов. — Нашлась Катя Смирнова, одноклассница твоя, значит и Рома твой найдётся.       — А… ну, раз вы всё знаете, я домой пойду… — пробубнел обижено Бяша и пошагал к выходу из здания.       — Нет, останься. Ночь на дворе, я тебя одного не пущу. Пойдём, так уж и быть, угощу тебя чем-нибудь.       Бяша остановился, наверное, обдумывая предложение, и повернулся к Константину Владимировичу, кивнув с довольной лыбой. Всяко лучше провести время здесь, чем в том свинарнике с мамашей-алкоголичкой.       Тихонов привёл Бяшу к дежурному участка, где тот пообещал напоить его чаем и угостить чем-то вкусным. Может быть, в шкафу осталось песочное печенье или ватрушка на крайняк.       Сам Тихонов вернулся в свой кабинет, обессиленно рухнув на стул, что аж сам чуть с него не свалился. От шума проснулась Лидия Павловна.       — Всё в порядке, Константин Владимирович? — спросила она, обеспокоенно напяливая на нос свои очки. — Вы б спать пошли…       — Да какой же тут сон будет, если ещё ребёнок пропал?! — взвился мужчина, хватаясь за голову.       — Кто пропал? Когда?!       — Роман пропал, Пятифанов. Игорь прибежал, начал мне тут докладывать по своему товарищу — так и сяк, пропал, в последний раз утром видел, да и странно он вёл себя, по его рассказу.       — Господи, что ж творится-то, а? — запричитала учительница, покачав головой.       — Да из-под носа у меня выскочил этот мерзавец! Пятки его сверкали вдалеке, пока мы еле бежали за ним. Скорость была сверхчеловеческая! Да и что уж говорить-то… От него только след подошвы и остался, успеть сфотографировать-то успел. а вот его задержать… Ай!..       — Дайте-ка мне фотографию, пожалуйста, может быть я чем-то да помогу…       Лидия Павловна аккуратно встала с кушетки, чтобы не разбудить Катю, и подошла к Константину, который раздосадовано протянул ей фотографию. Она чуть отодвинула очки от лица, используя их как лупу. Хорошенько приглядевшись к снежному следу от ботинка. она вдруг побледнела, резко положила фото на стол и отошла, оперевшись рукой о спинку стула.       — Что такое, Лидия Павловна? — подскочил участковый, обескуражено глядя на напуганную женщину.       — Так это ж след от ботинка Антона…       — Антона?! — воскликнул он ещё удивленнее.       — Антона Петрова! Ну, наш мальчик со школы, приехал недавно к нам сюда!       — Да помню я, помню… Но, как же это может быть…       — Нет… Это не Антон, он же не мог, он же пропал! Точно ведь не мог… — стала шептать женщина, матая головой.       — Он ведь тоже пропавший… — бормотал себе под нос Тихонов, а сам перебирал в голове возможные варианты такого совпадения. — Неужели маньяк действительно поймал Антона? Забрал его обувь? Столько несостыковок…       — Боже, бедные наши детки… Как же так… — Лидия, не сдерживая себе, опустилась на стул, прикрыв рот рукой.       В тот момент, Константин Владимирович выглядел скорее, как разъяренный, напыженный от ярости бык. И фото отпечатка подошвы для него служило, как красная тряпка. Он весь начал пыхтеть, не в силах что-либо произнести. Теперь, он во чтобы-то не стало решил, что он обязан поймать этого ублюдка. Хватит с посёлка вновь лицезреть листовки с фотографиями потерянных, невинных детей. Слишком долго дело стояло на одном месте, а милиция балду гоняла. Нельзя больше упускать ни одного шанса покончить с этим кошмаром раз и навсегда.

Мы стояли, глядя друг на друга, не в силах отвести глаз. Мою грудь сдавливало что-то тяжёлое. Моё сердце колотилось быстро-быстро, гоняя внутри меня горячую кровь и адреналин, заставляя меня изрядно чувствовать себя неважно.       Я аккуратно шагнул в сторону Полининого дома.       Полина вздрогнула, увидев что я начал приближаться, отпрянула назад от окна, кажется кого-то став звать. Она звала деда.       Но я не собирался отступать. Я лишь только прибавил ходу, неумолимо приближаясь к окну дома. Что-то внутри меня указывало, что её дед — человек непростой, и он сможет мне помочь.       Я подошёл вплотную к стеклу, пристально смотря на Полину. Она, полными от ужаса глазами, смотрела на меня, как на монстра из всяких ужастиков. Вскоре, в комнату въехал он, Харитон Морозов. Его внучка дрожащей рукой указала пальцем на меня, и старик приблизился к окну, увидев перед собой меня. Он, казалось, не испугался меня ни капельки, что озадачило теперь меня.       Я томно подул на стекло, оставляя на нём появившийся запотевший след — конденсант. Отец рассказывал мне про это. На этом следе, я неспешно и старательно начал выводить буквами слово «ПОМОГИТЕ».       Полина растерянно взглянула на деда, а тот, кажется, всё понял и кивнул ей куда-то, после чего она с опаской вышла из комнаты. Я похлопал глазами, глядя на старика, а тот жестом мне показал идти ко входу в дом. Так я и сделал.       Подойдя ко входной двери, я стал терпеливо дожидаться, когда мне откроют дверь. И вот, буквально через минуту, замок двери щёлкнул, и она немного отворилась.       Из неё осторожно выглянула Полина.       — Привет, Полина, — стеснённо поприветствовал я свою подругу,       — Антон? — робко спросила та в ответ, явно не желая открывать мне дверь.       Я хотел было сказать, что да, это я, Антон — её дорогой друг и одноклассник, но врядли бы я это подтвердил. Лишь моя одежда говорила о том, что под личиной антропоморфного зайца скрывается тот очкарик, переехавший в посёлок совсем недавно.       — Проходи, Антон, — послышалось за спиной у Полины. Это был Харитон.       — Впустишь меня? — спросил я у неё тихо, чуть отойдя от двери, чтобы не смущать Полину.       Она, вздохнув, открыла дверь нараспашку, впуская меня. И я зашёл внутрь, закрывая её за собой.       — Раздевайся давай, — пригласил меня старик, уже не такой злой как был тогда, в тот вечер, — вижу ты хочешь поговорить со мной, не так ли?       — Да, дядь Харитон… — отозвался я в ответ, снимая обувь и укладывая куртку на небольшой пуф, стоящий у входа в квартиру возле макияжной.       А Полина всё стояла да глазела на меня своими растерянными глазами. Она явно до сих пор не осознавала, что происходило сейчас, и про то, что случилось вчера тоже не забыла, кажется.       На душе ещё остался неприятный осадок после того случая. Я прошёл мимо неё, заходя в зал, где меня уже ждал Харитон, сидя в коляске.       Я присел на кресло перед ним, глядя в пол. Полина же ушла в свою комнату, видимо не желая присутствовать рядом со мной.       — Ну рассказывай, ушастый, в чём заключается твоя беда, — усмехнулся он, по-старчески добро улыбнувшись. — И что это у тебя со свитером?       — Со свитером всё нормально, подождите! — отмахнулся я. — Дядь Харитон, я не знаю, как ко всему этому подвести, однако… Мне нужно уничтожить Хозяина леса.       Харитон тотчас изменился в лице, нахмурился. Хотя, он может и ожидал от меня услышать это, но всё же что-то было не так.       — Ты же понимаешь, с кем имеешь дело, Антон? — вдруг спросил у меня старик уже в серьёзном тоне, всё также хмурясь.       Я кивнул.       — Я с ним имею дело с того момента, как приехал сюда, — пояснил я. — Я понимаю, кто он есть.       — Нет, не понимаешь, — возразил старик. — Если я не прав, объясни мне — кто таков Хозяин леса?       Я замолчал, поник. А ведь и правда, я совсем не понимал, откуда он вообще взялся, и почему он проворачивает все эти дела.       — Ну так слушай сюда, Антон, и запоминай, внемай всё что я скажу. — начал свой рассказ Морозов. — Всё не так просто, как тебе кажется. Хозяин леса это очень-очень страшный человек, точнее сказать, был человеком. Сейчас он почти ничто. Жил когда-то давно на этих землях и был шаманом. Круглый язычник, ей богу, верил в вечность бытия и бессмертие души. Только вот, бессмертие это можно получить, питаясь душами людскими, потому что жизненную энергию черпать нужно откуда-то. И стал он заманивать к себе маленьких детей — душа взрослых была уже не такой лакомой, какой являлась детская. Убивал он этих детей, питался их плотью и душой, и так долго продолжалось… Сколько душ загубил, только лес да и знает, ведь видел всё и впитывал всю кровь, пролитую шаманом. Однако, прознали про его злодеяния люди местные, да затаили на людоеда злобу лютую. И однажды, они пришли к нему в логово, когда он очередное дитё забрал. Ребёнка спасли, а его самого — сожгли заживо. Только вот, пока тело горело, душа грешная покоя не имела, и он поклялся, что отомстит за всё — что вернётся скоро он, и тогда люди на колени встанут перед ним.       Я сидел, сжав свои лапы в замок, и внимательно слушал Харитона, вслушивался в каждое слово и представлял себе эту картину — как горит шаман и как проклинает всех вокруг.       Переведя дух, Харитон продолжил:       — Довелось мне однажды повстречаться с ним, с его истинной личиной. Стал он, к слову, настоящим чёртом во плоти. Я ж тогда ещё ходить мог.       — И что, от него нет ни малейшего спасения? — безнадёжно спросил я, прижав свои ушки к голове.       — Есть, конечно. Только одно… И правильно поступить с ним нужно.       Харитон подъехал к огромному книжному шкафу и взял оттуда небольшую, исписанную разными узорами, шкатулку, подъезжая обратно ко мне. Я пододвинулся к нему ближе. Старик снял со своей шеи цепочку, на которой висел маленький ключик… Вставив ключ в замочную скважину и провернув его несколько раз, дверца шкатулки открылась, и они оба увидели красивый, серебряный кинжал.       — Этим кинжалом можно пронзить его непронзаемую плоть. От чёрта только верой и правдой спастись можно. Моя бабка хранила его ещё с того момента, как кинжал этот сделали, чтобы навсегда убить им шамана нечистого. Только вот хорошо прятался гад этот. Так и достался он мне спустя долгое время хранения в этой самой шкатулке. Когда повстречал я его, кинжал был при мне, ведь искал я его, чтобы закончить дело, начатое предками.       Харитона неожиданно передёрнуло, и он закрыл шкатулку.       — Не сумел я вовремя его убить. И судьба мне этого не простила. Натравил тот шаман на меня собак, да и перегрызли меня всего. Чудом выжил.       Старик вздохнул и вручил мне шкатулку.       — Не повтори моей ошибки, Антон Петров, не дай ему победить в схватке с тобой, иначе судьба нам этого точно не простит. Поверь мне на слово, мальчик, шаман — сильный враг. Справишься ли с ним ты?       Я кивнул, тяжело вздохнув, и взглянуд на исписаную узорами шкатулку.       — А почему он использует гараж, дядь Харитон? — резко спросил я, обдумывая сказанное собой и пытаясь самостоятельно найти ответ.       — Да ведь сейчас же легче заманить детей в гараж, чем в лес. Вот он и «подстроился» под наше, настоящее, чтобы легче было ему заманивать детей маленьких, да несмышлённых.       Я закивал. Кажется, теперь я понимал, что к чему.       — А кто же тогда все эти звери… такие же, как и я?       — Да ведь дети это убитые, Антошенька, призраки самые настоящие. Ты ведь теперь тоже, почти что призрак, Антон.       — Нет… — я вскочил, сжав шкатулка в своих лапах. Что за бред?! — Нет, нет, нет… Не может быть… Не может такого быть! Вы же ведь меня видите!       — Всё можно увидеть рано или поздно, если только хорошенько постараться. Поверь мне на слово, Антон. Если ты захочешь, чтобы тебя видели — тебя увидят.       — Но ведь… можно же всё исправить?.. Я же буду прежним мальчиком? — вера в хороший исход в моём сердце угасала с каждой секундой. Казалось оно перестало биться вовсе, и было лишь чем-то похожим на сосуда жизни, разве что фальшивка, вместо бьющегося органа, полным сил, идей и надежд.       — Если веришь в то, что всё получится — так и будет. Человек с добрым, честным сердцем сможет одолеть любую напасть, чтобы с ним не сталось.       Мы с Харитоном посидели ещё несколько минут, пообщались меж собой о разном, будто бы ничего особого и не происходило, а после я собрался и вышел из дома, попрощавшись с Харитоном и передав ему привет для Полины. Теперь, он не казался мне сумасшедшим стариком, который выжил из ума в силу старости. Он лишь пережил многое за свою жизнь, оттого и такой «потерянный».       Я вернулся в тёмную чащу тайги, навстречу своей судьбе. Я не боялся того, что могло со мной произойти. Я не мог просто взять и сдаться ему в лапы, шаману, что на протяжении нескольких веков живёт и наслаждается страданиями десятков измученных душ. Я должен был всё исправить. Всё было в моих руках.       В голове вертелось многое. И самое главное из них — слова старика о том, что звери шамана — души убитых детей. Значит, Алиса и я тоже призраки. Быть может всё напрасно и взаправду?