Человек с языком

Курс гламура и дискурса, к огромному моему облегчению, закончился довольно быстро. После финального урока я проверила, все ли лекции записаны, заодно мысленно поблагодарив себя за идею конспектировать всю эту ересь, и решила позвонить вампиру, номер которого мне дала Аматэрасу Иосифовна. О встрече в одном из центральных парков договорились довольно быстро. Эскулап оказался лысеющим мужчиной средних лет с довольно добродушной улыбкой и не вызывающим напряжения голосом, потому общаться с ним про перегонку оказалось на редкость приятно. Причём он не игнорировал мои вопросы, в отличие от Бальдра и Иеговы, и именно у него я и решила поинтересоваться, как вампиры кусают так быстро и неощутимо. — Ну вот есть же у вампиров клыки, но почему-то следов совсем не остаётся, кроме пары капель кро... красной жидкости, да и происходит всё очень быстро... — Потому что кожу пробивают не клыки, а генерируемый ими электрический разряд. Ну точнее, разряд генерируют не сами зубы, а железы в твоём небе. После удара током в ранке образуется точка с вакуумом, откуда и проходят тебе на язык несколько капель красной жидкости. А для жертвы он совершенно безвреден. — То есть можно укусить так, чтобы человек вообще ничего не заметил? — Не можно, а именно так всегда и происходит. Во время укуса язык даёт жертве мощную психическую команду, которую жертва не осознаёт. — А защититься от укуса она не может? — Крик Великой Мыши не даёт этого сделать. — Какой крик? — Команда языка. Я кивнула. — Никкаль, а что это ты так про перегонку красной жидкости спрашиваешь? — Эскулап положил руку на голову и внимательно меня оглядел. В его глазах можно было прочитать мысль в духе «как эта девочка с косичками может интересоваться чем-то настолько серьёзным?». Впечатление о нём сразу же немного испортилось. Я слегка замялась и сказала: — Ну мне же интересно, как тут всё устроено. Я же в новый мир попала... — Обычно новичков после окончания курсов гламура и дискурса другое занимает. — А что конкретно? — Новички у нас обычно либо живут так, будто каждый день праздник, и принимают всё как должное, либо закапываются в рефлексии и начинают философствовать, но не в том направлении, в котором это делаешь ты, а особенности мира принимают как данность. Я пожала плечами. — Ну а мне нужно что-то интересное делать, а не только думы думать. Ну и ещё перегонка сама по себе интересная. Я, конечно, не инженер, но, может быть, можно было бы сделать аппарат, который бы перегонял красную жидкость и работал как маленький мозг с языком? Теперь и Эскулап смотрел на меня как на дурочку. — Ну для того, чтобы появились технологии такого уровня, подожди лет двадцать, а там уж и сконструируешь. Затем он встал и протянул мне какую-то книжку. — Там есть инструкции письменные и препаратные, а ещё все названия веществ, которые пьют чистильщики. Раз интересуешься, почитай. На мгновение Эскулап улыбнулся и погладил меня по голове. — Давно таких инициативных новеньких не видел... Если всё-таки сделаешь машину для перегонки, изобретательница, я тебе первый руку пожму. И ушёл. Я ещё некоторое время сидела с книжкой в руках, а потом положила её в сумку и побрела по парку. «Странно, что при такой схеме укуса ещё не изобрели защиты от него. Ладно, психической команде сопротивляться не получится, но можно же какие-то средства использовать, чтобы отвадить, как чеснок из сказок... Хотя вряд ли, тут всё слишком индивидуально. Или как-то сделать, чтобы электрический разряд не пробил кожу... А ведь верно!» После этого я стала лихорадочно вспоминать любые бытовые диэлектрики, из которых можно сделать защитную одежду. Дерево не подходит, из него воротник или рукав сделать не выйдет... Пластмасса лучше, но надеть её будет довольно проблематично... Янтарные бусы не закроют артерии и вены... Резина или каучук! Прошлось довольно долго побродить, прежде чем я нашла магазины разных материалов и купила там резиновые пластины и на всякий случай пару тюбиков жидкого каучука. «Видел бы меня сейчас Шмелёв... Сказал бы что-то вроде «ну только в этом случае твоя физика и пригождается» и начал бы шутить про то, что мы весь вечер будем буквально тянуть резину.» Думать про Димку было отчего-то грустно. По нему я почему-то скучала больше, чем по сестре или по остальным друзьям из довампирской эры. И дело было даже не в том, что в старших классах он мне нравился, к началу первого курса всё прошло. Просто Димка был единственным моим другом, с которым не надо было ничего объяснять или извиняться за неловкости, и он со мной тоже был абсолютно искренним. У нас были очень разные интересы и темпераменты, но принятие всё равно было, и было оно безусловным. Такого единения сознаний и душ с кем-то я после выпускного не чувствовала ни дома, ни в вузе, ни тем более в мире вампиров. Перед тем, как вернуться в свою новую квартиру, которую домом назвать я всё ещё не могла, я зашла в аптеку и взяла там несколько шприцов с иглами. Я ещё даже не успела спрятать купленное в чулан, как в дверь позвонили. На пороге была Мокошь. — Ну как беседа с Эскулапом? — Содержательно, - хмыкнула я. — Прикольный дядька. Передай Аматэрасу Иосифовне от меня спасибо. — Радует. Зашла ненадолго, просто рассказать дальнейшее твоё расписание и кое о чём предупредить. — И о чём же? — Совсем скоро случится твой первый укус, так что не пугайся. — А как я это сделаю? — Язык всё сделает сам, тебе нужно просто... — тут она посмотрела прямо на меня и сделала акцент на следующем слове. — Послушаться. Я еле сдержалась, чтобы нахально не улыбнуться. — Допустим, а что про расписание? У меня же с гламуром и дискурсом вроде всё... Или меня не доучили, как Раму Второго? Мокошь сурово вскинула голову, но в её глазах я увидела что-то непонятное. Наверное, гордость. — Тебя доучили, можешь не беспокоиться. Тут она слегка ко мне наклонилась, так что я смогла разглядеть каждую розовую прядь в её волосах. Её голос звучал глуше обычного, как будто она пыталась предупредить меня о заговоре или о какой-то другой большой опасности: — Ты молодец, что не просто плывёшь по течению и принимаешь всё, что дают. Осталось только научиться допытываться до правды. Но затем снова выпрямилась и улыбнулась всё той же холодной улыбкой. — А расписание у тебя такое: тебе осталось только выучить поведение в обществе, боевое искусство и любовное мастерство, их тебе будет преподавать Аматэрасу Иосифовна с помощью материалов покойного Локи. А после Великого грехопадения ты послушаешь последний рассказ о том, откуда взялся язык и что на самом деле отличает вампиров от людей. - И кто мне будет эту лекцию читать? - Я. - А можете в тот же день и подробнее про миссию рассказать? А то Аматэрасу Иосифовна дала больше вопросов, чем ответов. Мокошь чуть наклонила голову. - Хорошо. Заодно я потороплю её с планом. А ты пока доучивайся и не позволяй водить себя за нос. Она легонько провела рукой по моему плечу и ушла вдаль по коридору. Я убедилась, что она ушла, закрыла дверь и сразу же юркнула в чулан. Надо было попробовать реализовать свою задумку до дня первого укуса. «Хорошо, что хрен знает зачем вампиры держат в ящиках столов малярный скотч, а то я не знаю, что бы я сейчас делала,» — промелькнуло в моей голове, когда я выравнивала тупой стороной кухонного ножа слой жидкого каучука на резиновой пластине, исписанной цифрами. Рядом валялась размотанная рулетка с пометками на цифрах 13 и 35. Когда я убедилась, что всё ровно, я убрала нож. — Посмотрим, высохнешь ли ты к утру, моя чудо-защита. И посмотрим, будешь ли ты работать. Уже на следующий день после обеда, когда я почти закончила делать свой каучуковый ошейник, я почувствовала странное импульсивное желание выйти на улицу. Довольно далеко отойдя от дома, я поняла, что сейчас мною руководит язык. Он, как замысловатое устройство из шпионских фильмов, искал маячок, и где-то в моём старом районе он словно засигналил «вот оно! здесь ищи, здесь!» Недалеко от себя я увидела со спины человека и поняла, что именно его мой язык и искал. Но стоило мне подойти поближе, как сердце упало куда-то в живот. «Нет-нет, быть того не может, я наверняка обозналась...» Сомнения ещё оставались, когда я подходила к нему со спины, но стоило мужчине повернуться в профиль, как всё стало ясно. Это правда был он. «Бородку короткую отрастил, ничего себе... Усов как не было в пятнадцать, так и нет. А так почти не изменился.» Сердце оказалось сразу же где-то в горле. На ватных ногах я подошла к нему, то ли робея от первой за много лет встречи, то ли волнуясь из-за того, что именно его мой язык хочет изучить. «Вот и узнаю заодно, нравилась я ему или нет...» Однако подойти и укусить со спины я не успела: он повернулся в мою сторону и сначала посмотрел куда-то вдаль, а затем его взгляд остановился на мне. Я прищурилась и сделала вид, что только что всё поняла. — Дима? Димка Шмелёв? Ты, что ли? Восемьдесят вторая школа, третий ряд, вторая парта? Димка оглядел меня круглыми глазами и переспросил: — Никель? Ника Крыльцева? — Ага! Димка, ёлки-палки, это правда ты! А спустя мгновение мы уже обнимались и смеялись. Мои новые зубы и язык в этот момент сделали своё дело, хоть я и не совсем этого хотела: я просто непроизвольно потянулась к его шее, а затем как будто послышался щелчок. Я невольно прикрыла глаза, хотя мне и было немного стыдно за это. «Нравилась? Ещё с пятого класса? Что ж ты молчал-то, дурачок?... Ого, всё-таки поступил в МГУ, на красный диплом идёт... Кум отца в военкомате по блату от армии освободил, поздравляю! И лыжи не бросил, хотя божился, что бросит. Женился пару недель назад... Нет, не знаю эту женщину. Но выглядит милой, да и чувствуется, что любят они друг друга.» Димка разжал объятия и посмотрел на меня, чуть наклонив голову. — Я ж тебя с выпускного не видел, ты так изменилась! — Да и ты изменился, вон возмужал как! Чёрт, я начинаю говорить как дальняя родственница... Он рассмеялся и прижал меня к себе ещё крепче. — Как же я рад тебя видеть, Никель... Слушай, ты никуда не торопишься? — Нет, а что? — Давай чаю выпьем за встречу, а? Одиннадцать лет же за одной партой просидели, полжизни почти! Я улыбнулась. — Ну давай, давай. Заодно расскажешь, как ты живёшь. «Несмотря на то, что я уже знаю...» Про вампирскую жизнь и гламуры-дискурсы я рассказать Димке, конечно, не могла, а про маму или про то, что я считаюсь погибшей, просто не хватило сил. Поэтому в ответ на его монолог (в конце каждого предложения из которого я давила улыбку от осознания того, что уже всё знаю) я рассказала только про незаконченное исследование и исключение из вуза. Всё было точно как в школе: когда я ему про исследования рассказывала, он улыбался и кивал, хотя по нему и без вампирского знания видно было, что понимает он только предлоги и междометия. — Всё так же этим горишь, да? — А чем же ещё? У меня и радостей в жизни нет, кроме книжек и химии. Ну вот тебя встретила, тоже своего рода серотонин... Димка улыбнулся. Вот и сразу стало видно, чем он мне в школьные годы так нравился... Сейчас же я ощутила только ностальгию и непонятную гордость, будто он был моим родственником, добившимся чего-то невероятного. «А сделаю-ка я глупость!» — Димка, а если я задам тебе вопрос, ты отнесёшься к нему серьёзно? — Какой? Я сделала ещё один глоток чая для храбрости и слегка подалась вперёд. — Почему ты мне в школе не рассказал, что я тоже тебе нравлюсь? И снова эти круглые синие-синие глаза. — Откуда ты...? Так ты всё знала? — Ну как знала... Догадывалась. Но просто не хотела делать однозначные выводы, мало ли так все общаются. А сейчас понимаю, что это было. «Надеюсь, это прозвучало убедительно. Ох, Димка, как же я не хочу тебе врать...» — Подожди... Ты сказала «тоже»? — Ага. Ты же, надеюсь, догадался, что мои бесконечные просьбы списать... — Вот же дурак! — с какой-то горькой улыбкой Димка накрыл лицо рукой. Я пожала плечами. — Ну бывает. Перемолчали. Зато сейчас вроде всё хорошо, ты вон женился... И коротко указала взглядом на кольцо на его безымянном пальце. Димка моментально опустил глаза, и почему-то стало очень жалко его. Я аккуратно накрыла его ладонь своей и провела по ней пальцами. — Не вижу повода грустить. У тебя скоро семья появится, а мне этого уже не светит. Я убрала руку и хотела уже встать из-за стола, но неожиданно он взял меня за запястье. — Ника... Слушай, а давай мы максимально понятно закроем эту тему? Я почти три года мучался, что ничего не сделал, и теперь, когда... «Что-то всё идёт совсем не в то русло...» — Дмитрий, кольцо, — пришлось включить холодный тон и резко встать. — Так ведь и не о чём-то таком речь, Вероник! Можно на часик вернуться в школьное время, ты мне с химией или физикой поможешь, а я тебе с историей, и после этого... Теперь он уже сам встал и оказался вплотную ко мне. Его взгляд был полон надежды, и я от этого почувствовала себя гадко. В голове появилась странная мысль: «А ведь я так могу фактически проститься со старой жизнью... В квартире простилась с вещами, а сейчас вот с людьми прощусь.» Я сглотнула и посмотрела прямо ему в глаза. У нас у обоих глаза голубые, почти одного цвета, но сейчас мне показалось, что у него они ярче и светлее. А у меня как отравленный медный купорос. Может, это после появления языка он и стал отравленным? — Димка, я не настоящая. Меня нет. Настоящая я давно умерла и где-то там осталась... А сюда пришла, так сказать, попрощаться. Он побледнел и сжал мою руку сильнее. — Как это попрощаться? Ты же здесь, у тебя есть тень, я тебя чувствую... — Это очень сложно. Лучше не вникай. Главное сейчас то, что ты последний, с кем я могу увидеться... И вот тут я уже сделала настоящую глупость. Я просто вцепилась в него и начала беззвучно реветь. Никто не обращал на это внимания, так как я не всхлипывала, но из глаз лились ручьи, а всё тело дрожало. Димка осторожно обнял меня, начал слегка качать, словно баюкать, совсем как в школьные годы. Секунды безжалостно утекали, пока я старалась запомнить всё, чтобы навсегда это отпечаталось в памяти. Когда слёзы перестали течь, я снова посмотрела на Димку, заключив его лицо в ладони. Я и сама не знала, что хочу этим сказать, мне просто хотелось это сделать. — Спасибо за те годы, что ты был рядом, и за всё, что для меня сделал. И постарайся не думать обо мне слишком часто. А затем я наклонилась и осторожно поцеловала его в щёку совсем рядом с шеей... И снова укусила. Это вышло как-то само собой. Мысленно обругав язык и себя, я уже отстранилась, но Димка неожиданно подался вперёд и тоже поцеловал меня в щёку. Ближе к губам. После этого мы ещё минуты три стояли обнявшись. Я отходила от него спиной, не отрывая от него глаз и не выпуская его ладонь из своей. Прежде чем повернуться спиной и выйти из кафе, я улыбнулась ему и сказала: — И запомни, пожалуйста, Димка, что изменять жене нельзя, тем более что ты её любишь. Ни один всплеск гормонов и ностальгии не стоит того, чтобы предать человека. А теперь беги домой, она заждалась тебя. Из кафе я выбегала так, будто за мной гналась стая диких собак. «Прощай, друг...» — Ну как всё прошло? — Мокошь посмотрела на меня и протянула мне ещё одно пирожное-макарун. Я слабо улыбнулась. — Мне ужасно стыдно перед ним... Я его очень близко знала до того, как во мне язык поселился. А сейчас... Ощущение, будто я вторглась в чужое личное пространство. — Знала? И кто же был этот мальчик? — Одноклассник бывший. Как оказалось, мы нравились друг другу, но так ничего и не сказали. — И ты не воспользовалась преимуществом над ним? — Мокошь! — я посмотрела на неё совершенно круглыми глазами. — Во-первых, это несвоевременно. Во-вторых, у него уже есть жена. — Это не должно тебя останавливать. Это людские ограничения, а ты стоишь выше людей. Да и к тому же настоящей близости между тобой и человеком быть не может, так что при любом раскладе это было бы развлечение на один раз. Внутри у меня поднялась волна злости, и я просто опустила глаза в чашку чая. Тёмно-малиновый каркаде больше всего напоминал кровь. Я раздражённо помешала его ложкой, несмотря на то, что сахар уже растворился: мне просто хотелось хоть на что-то переключиться. И тут в голове возник вопрос. «А почему, когда я укусила Димку, меня не начало крыть, как в чулане? Это же вроде тоже чистая кровь, не водный раствор... Получается, если меня накрыло, то дело не в концентрации, а в количестве. Да и другие вампиры же кусают кого ни попадя и вроде им не кажется, что в них кто-то вселился или что они в чужом теле...» — Мокошь, а можно вопрос? — Задавай, — она улыбнулась, словно предугадывая, о чём я спрошу. — Скажи... А если вампиру достаточно нескольких капель кро... красной жидкости, чтобы узнать всю подноготную укушенного, то может ли он выпить больше? — Что? — Ну может ли вампир выпить больше красной жидкости, чем несколько капель? А если может, что тогда будет? — «Больше» — это сколько? — Ну не знаю... Один глоток, например. Или стопку. Или рюмку. Или стакан, — на последнем слове я невольно захихикала. Лицо Мокоши, однако, осталось серьёзным. — Откуда у тебя такие мысли? — Да интересно мне! Мокошь тоже опустила глаза в чай и, судя по выражению лица, начала напряжённо думать. Спустя долгие-долгие пять минут, в которые я успела допить чай и съесть три пирожных, она наконец изрекла: — Ты знаешь... А я про такое ничего не знаю. Из вампиров никто не пьёт красную жидкость рюмками или стаканами. В теории, конечно, выпить-то можно, но я бы не стала рисковать: последствия могут быть самые невероятные. «Всё ясно. Опять прогулки по минному полю... Ну что ж, тем интереснее! А накрыло меня так, видимо, из-за того, что я вылила в себя много.» — И можно одну просьбу напоследок? — я быстро сложила чашки и тарелку в раковину и метнулась к столу, где лежал ошейник из каучука. Называть его ошейником, конечно, было немного неправильно, потому что он закрывал всю шею, а не часть, но лучше названия я не придумала. Он был почти готов: резиновый слой я покрасила тональным кремом в цвет своей кожи (ну или почти в её цвет) и пробила две дырочки для застёжек-кнопок. Одна кнопка уже была прибита, а вторая ещё нет. «Ладно, для пробы сойдёт и так.» Я закрепила перед зеркалом ошейник так, чтобы застёжка оказалась под косой, и подошла к Мокоши. — Укуси меня. — Ты опять что-то натворила? — Мокошь встала из-за стола и подошла ко мне вплотную. — Нет. Просто мне это нужно. Пожалуйста, укуси меня. Она с довольно странной ухмылкой посмотрела мне в глаза, так что я увидела своё отражение в её вишнёвой радужке. Поняла, видимо, чего именно я добиваюсь. Затем она наклонилась к моей шее и долго над ней стояла. Мокошь стояла так близко, что я почувствовала запах её духов: что-то невыносимо ягодное, гранат и... Забродившее вино? Через полминуты она отстранилась. — Поздравляю, Ника. Если ты хотела защитить себя от укуса, ты это сделала. Только над маскировкой поработай, не зря же тебя Бальдр гламуру учил. Я кивнула. — Сделаю. Только не говори, пожалуйста, Аматэрасу Иосифовне или остальным. Наверное, в мире вампиров нет такого понятия как «обещание» или «данное слово». Но Мокошь мягко улыбнулась мне и провела рукой по моему плечу. — Не скажу. Клянусь собственной красной жидкостью. Завтра Аматэрасу Иосифовна придёт где-то в двенадцать, смотри сама не выдай это чудо техники. На этом и ушла. Я подождала, пока звук её шагов не стих, благо эхо давало возможность всё услышать, а затем сняла ошейник и зашла в чулан, заперев за собой дверь. — Тебя ещё предстоит подлатать до прихода Аматэрасу, надеюсь, времени хватит, — сказала я ошейнику, водрузив его на стол. — А теперь... Долгое открытие кодового замка, медленное вылезание из-под полки, и пробирка с кровью снова оказалась у меня в руках. Я вытащила из кипы тетрадей ту, в которой записала про перегонку, перевернула её вверх тормашками и открыла с конца. Заголовок «Странности человека, которого не было. Дозы и пробы.» Сначала я написала небольшой абзац про первую дегустацию. Сколько именно я плеснула, я не помнила, поэтому для ориентировки написала «струя». Писать про капли и пробовать это было бы бессмысленно, такой эффект я уже знала. Значит, на очереди глоток. «Так, в одном глотке плюс-минус пятнадцать миллилитров...» Я набрала крови из пробирки в купленный сегодня шприц, затем вытащила иглу и сразу легла на пол, чтобы не упасть в процессе. — Твоё здоровье, неизвестный вампир! Мгновение, чтобы выдавить содержимое шприца в рот. Перед тем, как проглотить кровь, я провела языком по нёбу и закрыла глаза. Результат не заставил себя долго ждать. ...Я стою на пороге какого-то дома, возле меня пожилая женщина. Ощущения гораздо ярче, чем в первый раз, я как будто дышу сама этим воздухом и ярче осязаю всё вокруг. — Не переживайте вы так, — говорю я ей не своим голосом. Голос мужской, слегка насмешливый и лёгкий, но при этом довольно певучий. Я ловлю себя на том, что слушаю его и немного теряю нить разговора. — Только помни, что это теперь твоя зона ответственности. Огромной ответственности! — Не вижу в этом ничего страшного. Вы ведь знаете, что не в моём характере от ответственности убегать. — Митра, ты не понимаешь, это не только ответственность, но и своеобразная проверка. Мне Энлиль передал, что он для нас важен, так что не оплошай. Ты же помнишь, как тебя вели? — Аматэрасу Иосифовна, у меня нет дыр в голове! — в голосе появляется раздражение, которое я тщетно пытаюсь скрыть, и почему-то мне кажется, что он звучит по-новому. — Этому я верю. Просто... — она смотрит на меня с какой-то смутной теплотой, которую я у неё в глазах вижу впервые. — Ты уж прости, не могу принять тот факт, что ты сам теперь кого-то курируешь и в дуэлях участвуешь. Я чувствую, как улыбаюсь и чуть щурю глаза... В глаза бросается моё собственное отражение в проезжающем мимо окне автомобиля, я успеваю всё рассмотреть, как будто в замедленной съёмке... Я киваю на прощание Аматэрасу Иосифовне, подхожу к двери, вдыхаю и выдыхаю... И стоило мне внутри видения открыть дверь, как картинка растаяла. Ещё некоторое время я лежала на полу и смотрела вверх, а перед глазами было отражение человека, чьей крови я выпила. Особенно чуть снисходительная и в то же время человечная улыбка и чёрные глаза. Причём от своей черноты совсем не страшные, а наоборот... «Получается, код на дверце не случаен. Это и есть Митра. Воспитанник Аматэрасу Иосифовны... Как тесен мир, боже. И как теперь странно, что я сказала «твоё здоровье»...» Пока воспоминания и ощущения не выветрились из памяти, я села на стул (и сразу же почувствовала, как затекли ноги) и стала записывать всё, что почувствовала и увидела. И когда ручка выводила подзаголовок «Сведения» и обрывки всего, что я узнала за это время о Митре, в голове была только одна мысль: «А он и правда ничего, симпатичный. Неудивительно, что Рама Второй именно с ним из-за женщины подрался...»