Человек с языком

После этого на какое-то время я потеряла дар речи. Всё происходящее казалось слишком нереальным даже для сна. В то время как я просто стояла столбом, вертела глазами и пыталась понять, что делать, Митра совершенно спокойно стоял напротив и с какой-то хитрой улыбкой смотрел на меня. Нет, созданные мозгом картинки точно так себя не ведут. Сны мне снились довольно редко, и если уж люди там появлялись, они меня либо полностью игнорировали, либо просто не могли ничего не делать рядом со мной. Получается, он настоящий. Но как это возможно? Хотя нет, всё-таки ненастоящий. Ведь когда сон закончится, он же не возникнет мистическим образом у изножья моей кровати... С самой нервной улыбкой на свете я ему кивнула и отшагнула чуть назад. — Да, я Ника. Привет. Осталось разобраться, что конкретно происходит... Как назло, вокруг нас больше не было ровным счётом ничего. Облачное пространство совершенно опустело. Я начала ходить по кругу в попытках высмотреть хотя бы что-нибудь, но тщетно. — А завтра ты меня тоже вытаскивать на час собираешься? — раздался у меня за спиной голос. — Чего? — я обернулась и подняла бровь. Он быстрым шагом подошёл ко мне. — Ты собираешься вытаскивать меня завтра? — Куда вытаскивать? О чём Вы вообще? Вы же ненастоящий, Вы мне просто снитесь... — «Ненастоящий»? — в извечно ровной вампирской интонации чуть скользнули оскорблённые нотки. — А что, есть сомнения? — Ну конечно! Когда я проснусь, Вас не будет, — я попыталась замаскировать потерянность бравадой в голосе, но это получилось так плохо, что я сама же закатила глаза. Он скрестил руки на груди и чуть наклонил голову. — Если бы я был ненастоящий, разве ты могла бы меня наяву вытаскивать из сознания? — Чего? Вы пришли к тому, с чего начали! Что значит «вытаскивать»? Только сейчас он посмотрел мне прямо в глаза. На его лице промелькнуло искреннее удивление. — Так ты что, не специально это делаешь? К этому моменту я уже начала довольно сильно злиться. — Ну ёлы ж палы, Митра Не-Знаю-Как-Вас-По-Отчеству, объясните, пожалуйста, о чём Вы, я ж вообще нихрена не понимаю! Теперь я увидела на его лице не только удивление, но и смущение. «Ну если он не бесчувственная машина, как остальные, можно попробовать как-то держать диалог...» Однако его лицо вновь стало спокойным, только глаза начали лукаво улыбаться. — Не надо отчеств. И на Вы не надо. Просто Митра. А что происходит, я знаю не больше тебя. Но раз ты как-то вытаскивала меня так, что у меня получалось двигаться и что-то даже делать, и, наверное, ты всё же знаешь больше. — Двигаться и что-то делать? А что, например? — Предметы в руках держать, вино пить, осознавать происходящее... — Так, стоп, пить вино? Не красное ли, случайно? Он кивнул. — И цукаты, получается... И стопка тетрадей на самом видном месте... Это ж как я тебя так вытащила, что ты смог всё это сделать, а я не смогла вспомнить? Вопрос был, естественно, риторическим: Митра не смог бы нормально на него ответить. Но пазл в голове начинал складываться. «Я не помню ничего после дегустаций большого количества крови... А Митра говорит, что я его как-то вытащила, вследствие чего он мог пить вино, трогать тетради и ходить по комнатам...» — Митра, скажи... А ты в зеркало не смотрел, когда мог двигаться? Он посмотрел куда-то наверх. — Только мельком, в первый день, но долго не крутился, не до того было. — А что ты там видел? — Точно не помню. Зелёно-синее пятно или... — Понятно, не продолжай. От навалившейся хрен пойми откуда усталости у меня подкосились ноги, и я плюхнулась на краешек серого пространства. «Всё чудесатее и чудесатее... Ладно, раз уж заварила кашу, надо нести ответственность.» — Так уж и быть, Митра: я тебя вытащила, я же тебя обратно и верну... — Постой, не нужно меня никуда возвращать! Даже не знаю, чему я так удивилась — интонации его просьбы или искренней надежды в голосе. Но когда я подняла на него голову, я увидела, что он наклонился ко мне с вытянутой рукой. Видимо, заметив, что я на него смотрю, он чуть тише сказал: — Пожалуйста. Внутри что-то замерло. Я медленно встала и подошла к нему чуть ближе. — Как это не нужно? Ты же не должен тут быть. — Но предпочту остаться тут. Митра снова смерил меня холодным вампирским взглядом сверху вниз. Это, наверное, даже было немного неудобно, потому что я была ниже его ростом совсем чуть-чуть. Но видя эти пытающиеся казаться равнодушными чёрные глаза, я только улыбнулась и чуть запрокинула голову. — Не надо, не надо притворяться. Я же слышала, что это для тебя важно. Тяжёлый вздох. — Там, откуда ты меня вытащила, нет ничего. — Совсем ничего? — Совсем ничего. И сейчас, когда я снова могу думать и чувствовать, я не горю желанием туда возвращаться. «Наверное, это у вампиров такой скучный загробный мир... Что ж, если не хочет, не надо.» — Ну хорошо, не буду. Но давай я хотя бы буду продолжать исследования, чтобы потом вытаскивать тебя уже осознанно и целенаправленно. Уговор? Митра кивнул. — Только я тебя об одном прошу: если будешь тетрадки мои листать, клади их туда, где взял. А то Аматэрасу Иосифовна узнает и... — Тебя курирует Аматэрасу Иосифовна? - и снова искренняя эмоция в голосе, только на этот раз удивление. «Как же мне повезло с собеседником...» — Координирует. Она запретила мне трогать препараты, а я не послушала. Снова улыбнувшись, я добавила: — Она рассказывала про тебя. Только хорошее. Митра ничего не ответил, но по нему было видно, что ему очень приятно. Неожиданно облака вокруг нас начали мигать и чернеть, а уже через мгновение я обнаружила себя лежащей на кровати и протирающей глаза. На часах было семь утра. «Ух ты, я проснулась как нормальный жаворонок! И, кажется, выспалась... То ли нужную фазу поймала, то ли, дорогой Митра, твоя кровушка ещё и целебная.» Ещё до ванной и завтрака я пошла в чулан записать всё, в том числе и наш с Митрой диалог. «В отличие от большинства вампиров, он со мной разговаривал нормально, не как робот. Этак можно и познакомиться нормально. А если он ещё и что-то любит, о чём ещё остаётся мечтать! Осталось определить, это моё сонное пространство на него так влияет или он правда не носит эту вампирскую маску. Эх, только бы Аматэрасу не узнала...» Уже за едой я стала вспоминать, что сегодня нужно делать. Мокошь вроде говорила про какое-то грехопадение, а после него она должна рассказать про миссию. «Интересно, в чём заключается это грехопадение? Наверное, меня будут кормить яблочками в окружении змей и рассказывать что-то про то, что вампиры хорошие, а люди плохие.» Я глянула на пирожок с яблоком у себя в руке и усмехнулась. Когда ждать весточки о грехопадении, я не знала, поэтому залезать в чулан и продолжать эксперименты боялась. Вместо этого я вышла из дома и до самого вечера гуляла по городу. И поскольку сейчас у меня имелось много денег, я решила сегодня разрешить себе всё, что не разрешала раньше. За этот день я съела пять порций мороженого, зависла надолго в библиотеке (сидела там с разными книгами без малого четыре часа, пока тётя из-за стойки не погнала меня из зала пинками), даже пробовала сходить в кино, но быстро вышла из зала, ибо мне стало крайне скучно. Перед сеансом крутили трейлер фильма по треклятым «Сумеркам», премьеру обещали в ноябре. «Вот было бы можно Мокошь сводить на этот фильмец, поржали бы, если ей не оскорбительно смотреть про вампиров такое. Или Митру, если бы я могла его видеть не только во сне...» Стоило подумать о Митре, как я больше не смогла думать ни о чём другом. «Интересно, а как его звали до того, как он стал вампиром? Может, Александр? Или Михаил? А может, вообще какой-нибудь Марк, Богдан или Денис? Главное, чтобы не Дмитрий, иначе это уже будет какое-то издевательство. А если его спросить, он вспомнит? Его ж никто по этому имени наверняка не называл уже миллион лет! А я бы вспомнила спустя столько времени, что меня звали Вероника...?» По дороге домой я зашла в магазин, набрала кучу вкусностей и перед тем, как пойти на кассу, захватила цукатов и бутылку красного вина, сама не зная зачем. Уже под самой дверью я обнаружила под ковриком какую-то коробочку. Чтобы занести всё в один приём и при этом смочь достать ключи, пришлось взять пакет с едой в зубы. Внутри коробочки оказался небольшой фигурный пузырёк. Этикетки «выпей меня» на нём, к сожалению, не было, но рядом с ним была записка на листке побольше. Текста там, правда, было всего ничего. «Ника, С днём великого грехопадения, успехов, радости, везения. Перед выходом выучи наизусть небольшую фразу: «Никкаль Шестая в Хартланд прибыла» (да, для них ты Никкаль, если вдруг не забыла), а потом в полночь выпей каплю из этого флакона. Встретимся на улице. Я тебя провожу, а потом встречу у выхода. И дальше я расскажу тебе всё, что тебя интересует. Мокошь.» После записки был крохотный постскриптум с еле видной карандашной надписью «нахимичь и узнай продолжение». Судя по всему, написала его Мокошь невидимыми чернилами. «Так, самый простой способ писать невидимо — слюна или лимонный сок. Сначала проверю проявить сок, если не сработает, проверю слюну. Если не сработает и это, значит, она писала воском, и я ничего не увижу.» Зажигалки под рукой не было. Я оглядела кухню в поисках чего-нибудь, что может разогреться до ста двадцати градусов. Плита, точно! Благо она была электрическая, и можно было не бояться, что записка сгорит (правда, готовить на ней было немного непривычно после двадцати лет жизни с обычной газовой плитой). На всякий случай я прилепила бумагу жвачкой к этому чуду техники и включила конфорку на полную мощность. Уже скоро на бумаге начали появляться чёрточки. «Значит, всё-таки это был сок.» Как только тёмно-коричневыми буквами оказалась заполнена вся нижняя половина листа, я сняла его за краешки с плиты. Продолжение было написано чуть менее разборчиво, но это было неудивительно: вряд ли у Мокоши была специальная перьевая ручка с лимонным соком. «ППС: Защиту свою на всякий случай надень. Болтать с тобой будет крайне влиятельный вампир, которому ни к чему знать твои секреты. И лучше отвечай ему то, что он от тебя ждёт, спорить с ним невыгодно. А что он ждёт, понять нетрудно, если учила гламур и дискурс нормально.» Я только улыбнулась. На всякий случай перечитав верхнюю часть, я кинула записку в рот и сразу запила её водой. Если Мокошь написала записку именно так, значит, были те, кто её просматривал и от кого у неё (а теперь и у меня) есть секреты. А значит, улики оставлять ни к чему. До полуночи было ещё три часа. Есть немножко времени на эксперименты... Судя по записям, в прошлый раз я понизила дозу до пятидесяти. На очереди сорок пять миллилитров. Отмеряя кровь, я с тревогой заметила, что я почти опустошила уже третью пробирку. Всего за дверцей их было десять... «Надо быть экономнее. А то всё выпью, а вдруг они для чего-то нужны?» Осушив одним глотком стопку с кровью, я села на пол в ожидании. Утягивать куда-то вдаль меня стало медленно, как будто гигантский пылесос, засасывающий меня, начал давать сбой. Я попробовала остановиться - получилось! Попробовала пошевелиться... Тело мне уже не подчинялось. Я видела комнату вокруг себя, но как будто подглядывая из-за угла в бинокль. Всё, что видели мои глаза, как будто отображалось на большом киноэкране, за которым я теперь смотрела издалека. А тело тем временем встало и обернулось вокруг себя. — И снова свобода... Слышать со стороны собственный голос было немного странно. Хотя это как будто был и не совсем мой голос... — Что ж ты в этот раз учудила...? «В чём же дело?... А, понятно. Голос у нас один, а разговариваем мы им по-разному. Эх, Митра-Митра, какая ж у тебя дикция хорошая... А я жую слова всё время. Наверное, сейчас и осанка у тебя замечательная в сравнении с моей креветочной спиной.» — Ого, ты здесь? Ну спасибо за комплимент... А откуда ты это сказала? Я аж подпрыгнула. Он это мне только что сказал? «Ты меня слышишь, что ли?» — Как не слышать? Ты же здесь что-то говоришь. Я попробовала подойти чуть ближе. Маленький шажок удался. — А так слышишь? — Да что ж ты там делаешь такое? — Слышишь или нет? — Да слышу, слышу. «Всё чудесатее и чудесатее... Ладно, надо бы посмотреть, что мне даёт такое положение.» — Слушай, раз ты меня слышишь, не мог бы ты выйти наружу? Говорящий моим голосом Митра ничего не ответил, но моё тело развернулось и вышло из чулана. — Ничего себе. А общаться со мной, не говоря вслух, ты можешь? — Как это «не говоря вслух»? — Ну попробуй подумать что-нибудь. Последовала звенящая тишина. — Не так я представлял себе воскрешение... — прозвучало спустя три минуты. — Ты это вслух сейчас сказал? — Да... Мысли, получается, ты не слышишь? — Не-а. Слушай, а подойди-ка к шкафу, там с внутренней стороны зеркало есть, открой, пожалуйста. В полумраке что-либо разглядеть было сложно, поэтому пришлось включить свет. Что ж, идеально ровной осанки не случилось, однако Митра правда держал спину куда прямее меня, да и взгляд был совсем другой, куда более уверенный в себе и как будто всезнающий, что ли. В остальном же всё было обыкновенно, и если бы случайный человек заглянул в комнату, он бы не понял, что это на самом деле не совсем я. — Подойди ближе, пожалуйста. Вот только не надо улыбаться, я всё вижу! Немного хитрая улыбка не исчезла с лица, однако он всё же подошёл к зеркалу ближе. Чёрными мои глаза, к счастью, не стали, однако всё же они были чуть темнее, чем раньше. Или это просто освещение такое... — Налюбовалась? — и это он сказал всё с той же улыбкой! — Да налюбовалась, не надо ехидничать. Сколько времени? Поворот головы в сторону часов. — Полдесятого. — Ну хорошо. В серванте новая коробочка цукатов и вино, это для тебя. Если не угадала с маркой, извини, пожалуйста, и напиши на бумажке, какую ты любишь, я в следующий раз куплю. И пожалуйста, не перепей, у меня грехопадение скоро, мне там лучше трезвой быть. «Как обыденно я это произношу. Как будто грехопадение у меня каждую неделю происходит.» Митра ещё не отошёл от зеркала, и я увидела, что выражение лица стало немного растерянным, улыбка пропала, а глаза забегали. Телом всё ещё управлял он, а значит, это его эмоция... — Неожиданно. Спасибо большое. Я тебя за полчаса до полуночи предупрежу. Да и голос изменился... Смущённым каким-то стал, что ли. — Да не за что. Ну ты развлекайся пока. Следующие два часа я провела в абсолютной тишине. Только когда Митра достал бутылку, он тихо сказал, что марка та, что нужно. «И чего это он так растерялся? Наверное, просто не ожидал, бывает...» Большую часть времени он стоял у окна и смотрел на город, сильно запрокидывал голову незнамо зачем или сидел с моими тетрадями и читал их, иногда посмеиваясь без ехидства. Из-за того, что сама я ничего не могла делать, а просить Митру развлекать меня было ужасно неловко, да и к тому же невежливо, я просто отошла дальше в чёрную глубину и стала там ждать нужного времени. Я, наверное, задремала бы, если бы находилась в теле, но тут раздался голос. — Так, на часах уже полдвенадцатого. — Спасибо! — я побежала навстречу картинке, а назад меня тянуло всё слабее и слабее... Перед тем, как всплыть, я услышала приглушённое «удачи на грехопадении». Это совершенно точно был голос Митры, который я слышала во сне. А вскоре я уже совершенно точно могла шевелиться и говорить. — Ура! Идеальная доза найдена! На столе под полупустым бокалом была записка. «Ещё раз спасибо за вино и цукаты. М.» Почерк был не мой. Я положила листок в одну из тетрадей, убрала их в чулан и там же нацепила на шею защиту. В последние пять минут я нацепила на себя ярко-красную рубашку и чёрные брюки, а услышав бой часов, взяла в руки пузырёк из коробочки. Пузырёк был непрозрачный, и что внутри, я разглядеть не могла. Он был похож на птичку или летучую мышь, сложившую крылья, а вместо крышки у него был череп. Я уже хотела открыть флакон и выпить, но остановилась. «Так, стоп. Я же понятия не имею, что собираюсь положить себе в рот!» Отчего-то меня обуял невероятный страх перед пузырьком. Я всё стояла и смотрела на него, но интереса перед тем, что произойдёт, если я выпью, всё не появлялось. Теперь в голове была только одна мысль: «А вдруг там яд, который сотворит со мной что-то ужасное?» Из размышлений меня вывел стук в окно. Я провела рукой по лицу, словно отгоняя жуткие мысли, и подошла к подоконнику. В стекло билась маленькая чёрная летучая мышь. «Ой-ой, бедная зверюшка... Надо бы её впустить и попробовать понять, что с ней.» Однако стоило мне открыть окно, как мышь влетела в мою комнату и упала на пол. А через мгновение передо мной стояла немного взлохмаченная Мокошь. — Сколько можно тебя ждать?! Уже десять минут первого, ты опоздаешь! Я от удивления только присела на подоконник. Тут Мокошь увидела пузырёк у меня в руке, затем моё испуганное лицо и, видимо, всё поняла. — С моей стороны было глупо не рассказать тебе, что тебе нужно выпить и что с тобой станет... Можешь не бояться, с тобой не случится ничего страшного. — Я не умру и не заболею? — мой взгляд бегал с Мокоши на череп-пробку. — Ни то, ни другое. Глотай скорее и полетели! Почему-то её интонация меня немного приободрила, и я опрокинула себе на язык содержимое пузырька. Это была всего одна капля, но при этом я почувствовала, как она растекается по всему моему телу. Было очень больно, словно по телу растёкся жидкий огонь. Мир вокруг резко начал расти, а всё тело страшно чесаться. «Мокошь сказала, что я не умру. Но что-то мне кажется, что я всё-таки умираю... Эх мама-мама, и ведь ты мне не поверишь, когда я про вампирский мир тебе расскажу! Даже как-то жалко оставлять всё...» Однако всё резко кончилось. Мир вокруг остался таким же большим. Я попробовала встать, но не смогла. Я посмотрела вниз, чтобы убедиться, что с моими ногами всё в порядке... Если бы я могла, я бы закричала, но из меня вырвался только писк. У меня больше не было ног. И рук тоже. Вместо них у меня были какие-то крохотные чёрные культяпки, обтянутые тонкой кожей с наружной стороны. Были эти культяпки подозрительно пушистыми и длинными. — Что вы там, блять, понамешали?! Я что теперь, зверюшка?! Каким, нахер, образом я теперь зверюшка?! — Поздравляю! Ты теперь летучая мышь. Не переживай, это не навсегда. Я повернулась в сторону голоса. Там сидела та же мышь, которую я впустила в окно. То есть Мокошь. — С чем? Я теперь вампир-оборотень или как? — Нет-нет, этой способностью обладают все вампиры. А теперь полетели, остальное по дороге. — Но я не умею... — Уже умеешь. Это навыки как во время дегустаций, только на всё время, что ты мышь. Взлетаем! Во время полёта мне хотелось зажмуриться и не смотреть вниз, но страх упасть и разбиться, ещё и не в своём теле, был сильнее. «Интересно, а Митра чувствует то же самое, когда слишком низко наклоняется над моим окном? Он же по факту тоже не в своём теле в это время находится...» К счастью, Мокошь летела рядом и показывала путь. Мне было страшно даже представить, что было бы, если бы я летела одна. Наверняка меня бы приняли за заблудившегося воздушного змея, привязали бы к деревяшке и пустили над парком... — Ника, очнись! Прилетели! В пропасть дальше сама. Встретимся позже. Удачи. — А как я расколдуюсь...? — Всё случится само собой. Ну давай, лети, ты и так опаздываешь. Подо мной и правда была пропасть. Я вдохнула поглубже и сиганула туда. Вокруг была тьма, но, наверное, с помощью эхолокации я точно знала куда лететь. Менее страшно от этого, однако, не становилось. «Не надо тяжёлых мыслей... Я мышка, я мышка, я маленькая мышка, я вовсе не медведь, я умею летать, а ещё я лечу в дыру как Алиса, я мышка Алиса или мышка Ника...» И ровно в этот момент я приземлилась на бетонный подмосток, отбив свои уже вполне человеческие колени. «Что там надо было сказать...? Ах да!» — Никкаль Шестая в Хартланд прибыла-а-ай-ай-ай... — простонала я, привставая. — Ну что ж, Никкаль, добро пожаловать в мой скромный Хартланд, — раздался старческий голос откуда-то из темноты. «Не забудь, надо отзываться на Никкаль, не поправлять его и не спорить, не спорить...» Передо мной отворилась небольшая дверца и я, прихрамывая, прошла внутрь. В комнате, в которой я оказалась, мебели совсем не было, только несколько подушечных кресел на полу и гигантский обруч под потолком, а сверху красный прожектор, служивший, наверное, заменителем лампы. На обруче вниз головой висел вампир. Именно он и заговорил со мной. — Меня зовут Энлиль Маратович. Ну ты проходи, Никкаль, не стесняйся. Тут он на удивление ловко для такого пожилого человека спрыгнул с обруча и оглядел меня. — Что, жёсткая посадка? Я закивала. — Очень жёсткая. И вообще я напугалась до усрач... Страшно мне было летать, в общем. Энлиль Маратович ухмыльнулся. — Сразу видна школа Аматэрасу... Да ты не бойся, у нас ругаться не зазорно. Это Аматэрасу вся такая барышня, ну и те, кого она воспитала. А со мной красного словца можно. Ты только не называй красную жидкость по-человечьи, и будет тебе счастье. Я только кивнула. — Можно присесть? Это грехопадение уже не грехо, а настоящее падение. — Это ещё было не грехопадение. Грехопадение — это узнать то, что я тебе сейчас скажу. И тебе лучше в это время повисеть. После Мокоши и Митры я даже успела отвыкнуть от ровных интонаций и ничего не выражающих лиц. Я посмотрела сначала в упор на Энлиля Маратовича, потом на обруч. Представила, как я буду забираться со своими ноющими коленями, и невольно закатила глаза. — А можно я на обруче посижу? Очень болит... — я умоляюще посмотрела на вампира снова. Тот слегка дёрнул уголком губ. — Когда пройдёт, повиснешь. Нужно, чтобы у тебя голова хорошо работала. Я выдохнула с облегчением и кивнула Энлилю Маратовичу. — Спасибо большое... Как только я оказалась на обруче, началась новая лекция. Эта была опаснее уроков гламура и дискурса раз в пять, если не в десять. Как только коленям стало чуть полегче, я решила послушаться и повисеть вниз головой. Наверное, только из-за того, что к языку прилила кровь, это и было приятно, без языка это была бы настоящая пытка. Иногда Энлиль Маратович прерывал свою лекцию и задавал мне вопросы. Помня совет Мокоши, я отвечала на них то, что от меня хотели услышать, и не прогадала. Из реально полезной информации я узнала только то, что язык — это часть некой Великой Мыши, который пересаживается на человека, и что вампиры давно пьют не кровь из артерий и вен, а препарат под названием баблос, который как-то генерируется из человеческого желания разбогатеть. Всё остальное я благополучно пропустила мимо ушей. И никаких яблок и змей. После того, как я спрыгнула с обруча, а мои многострадальные колени едва не вылетели из чашечек, Энлиль Маратович подошёл ко мне, вытащил из кармана доллар, разорвал и протянул мне половину. — Здесь вторая часть сведений про баблос, их ты узнаешь чуть-чуть позже. Я лишь кивнула, запихнув порванную купюру в карман брюк. — А как мне подняться наверх? Я не хочу больше так летать... — Придётся. Иначе ты отсюда не поднимешься. Я кивнула снова. — Спасибо за урок, Энлиль Маратович. К моему удивлению, он немного посмеялся. По-вампирски холодно, но всё-таки посмеялся. — Лети, вежливая ученица Аматэрасу. Превратиться в мышь обратно не составило труда. Всё время полёта я мысленно перечисляла себе список алканов, алкилов и алкенов, чтобы хоть немного успокоиться. «А я ещё в детском саду мечтала отрастить крылья или стать космонавтом, куда мне... Пропан — три-восемь, бутан — четыре-десять, пентан — пять-двенадцать...» Оказавшись снаружи, я метнулась к дороге, приземлилась и сразу же вскочила на ставшие человеческими ноги. Мокошь уже стояла там же. — Не пытался укусить? Я покачала головой. — Вроде нормальный дядька. Только пургу какую-то несёт, хотя её несут тут все... Только под конец фразы я поняла, что брякнула что-то не то. Мокошь же тоже вампир, и она наверняка серьёзно верит, что люди — дойные животные вампиров... Однако она лишь закатила глаза и немного поморщилась, как оскорблённая в своих лучших чувствах Мэри Поппинс. — Нет, Ника, это просто немыслимо. Если скажешь такое при ком-то постороннем, всё будет очень-очень нехорошо. Ты же вампир, и то, что Энлиль рассказывал тебе на грехопадении, теперь часть твоей жизни. «Если это часть моей жизни, я не хочу быть вампиром.» Я только вздохнула. Мокошь, однако, не рассердилась. Она подошла ко мне и положила руку на плечо. — Устала? — Ага... Ну скорее морально. Физически только колени болят. — Машину я с собой взять не догадалась... Давай пока немного пройдёмся, а потом поймаю тебе такси. Заодно про миссию расскажу. Тут Мокошь наклонилась к кустам и взяла оттуда сумочку. — Пока тебя не было, я в ресторан сходила. Там фруктовая корзина была, я взяла тебе яблочки на случай, если проголодаешься. Зелёные, как ты любишь. — Спасибо... Сначала мы шли молча: я грызла яблоко, Мокошь просто смотрела по сторонам. Наконец она заговорила: — Энлиль же тебе про баблос рассказывал и про Мышь? Я кивнула. — Это на самом деле очень важно, потому что напрямую касается твоей миссии. Я про Мышь, хотя про баблос тоже важно. - А что такого в этом баблосе? — Просто это основное вампирское занятие. Вампиры по факту живут ради того, чтобы сосать баблос, чувствовать себя богами и приближать светлое будущее. Об этом светлом будущем я могу тебе выдержку прислать, почитаешь. — А ты тоже сосёшь баблос? — Конечно! — Мокошь как-то немного виновато улыбнулась. — Сейчас уже почти нет вампиров, которые не сосут его. После первой же пробы на Красной церемонии он вызывает просто нечеловеческое счастье, жажда появляется сразу же, но это не страшно. Тут она посмотрела прямо на меня, наклонилась и чуть тише сказала: — Считай, я после Красной церемонии тоже стала настоящим вампиром. Любые другие вещи перестали иметь смысл. Тогда мне было хорошо-хорошо, а сейчас я понимаю, что если бы не баблос, я бы... — тут она снова выпрямилась и нарочито делово посмотрела куда-то вперёд, ясно давая понять, что заканчивать предложение она не хочет. Однако я всё поняла и так. Надо было срочно менять тему: — Хорошо, а что там про Мышь и миссию? — У Великой Мыши есть земные личности. Раз в энное количество лет Мыши пришивают голову молодой вампирши, и та так живёт, пока не состарится. После становления головой богини их всех зовут Иштар, только отчества разные. Пару лет назад у нас так же сменилась голова Мыши... Я поморщилась, стараясь не думать, как это может выглядеть. — Новую земную личность богини зовут Иштар Владимировна. И именно с её приходом Рама Второй и занял должность Кавалера Ночи, а заодно и Друга Иштар. Это важно понимать. — Получается, его богиня крышует? — Ну почти, — Мокошь слегка улыбнулась. — А что это за должности? Они высокие? — Очень высокие. А связаны они с тем, что Рама Второй с Иштар были, скажем так... — Женаты? — Если бы, Ника, если бы. Они встречались до того, как Иштар стала Мышью. Точнее, он ухаживал, а она принимала ухаживания от него. Ну и от ещё одного вампира. Там ещё дуэль случилась из-за неё, и другой вампир погиб. — То есть проиграл и поплатился жизнью? — Наоборот. Победил и поплатился жизнью. Но это не так важно... Я широко раскрыла глаза и едва не подавилась яблоком. «Победил и погиб... Дуэль с Рамой... Это что такое? Ёлки-палки, как тесен мир...» — Погибшего вампира звали Митра? Мокошь посмотрела на меня круглыми глазами. — Откуда ты знаешь? — Мне Аматэрасу Иосифовна рассказывала про своего воспитанника. Только она не сказала, что Рама и Митра не поделили богиню... — Ну когда они её не поделили, она ещё не была богиней. А вообще ты права. Иштар выбрала Митру победителем дуэли, и в итоге именно он погиб для того, чтобы она стала богиней, а Раму оставила в живых и приблизила к себе. Аматэрасу до сих пор на неё очень за это злится. — Она... переживала, когда Митра погиб? — почему-то я не могла себе представить Аматэрасу Иосифовну, переживающую хоть что-то. — Ты не поверишь, да. Когда она узнала исход дуэли, она чуть с ума не сошла, но изменить уже ничего было нельзя. Аматэрасу так и не простила Иштар смерти Митры и его языка. — Языка? — Для смены земной сущности Мыши используют как мост язык другого вампира, после чего он возвращается к истокам. Так что Митра фактически ушёл навсегда, и его язык в новом человеке уже не окажется, — пояснила Мокошь. У меня внутри почему-то всё сжалось. — Получается, Аматэрасу Иосифовна через меня просто хочет отомстить Иштар за своего воспитанника? — Ну что ты, Ника. Для неё это слишком мелко, тебе не кажется? Думаю, тут есть что-то ещё, но я не знаю, что именно. Всё же я на периферии системы, а Аматэрасу — одна из ключевых её шестерёнок. «Ёлки-палки, как всё сложно... Ну ладно, разберусь.» — А что мне делать-то? Как мне Раму из иерархии устранить? «Чем больше это словосочетание произношу, тем меньше оно мне нравится. Как будто это правда ужасный эвфемизм...» — Вот это последнее, что я тебе скажу перед тем, как мы разминёмся. Мокошь встала у дороги, вытянула руку и посмотрела на меня. — Через три дня у нас будет благотворительно-творческий вечер, посвящённый репрезентации вампиров... Не смейся, именно так он и называется. И там ты можешь познакомиться с Рамой и завоевать его доверие. Но тут такая тема... — Мокошь замялась. — Твоя защита должна быть козырем, и туда я бы не рекомендовала тебе её надевать. Тем более что Аматэрасу про неё не в курсе пока... Так что для того, чтобы Рама гарантированно тебя не укусил и не узнал все твои тайны раньше времени, тебе нужно стать его любовницей. Хорошо, что во рту у меня не было в этот момент яблока, иначе я бы неминуемо подавилась. Вместо этого я закашлялась и всё же нашла в себе смелость переспросить: — Так, и? — Ну тебе сексом с ним заниматься придётся... — Да это мне пока что хватает ума понять. Ты лучше скажи, как именно я должна его соблазнить? — А вот этого я уже не знаю, Ника. Знаю только то, что он падок на «не таких, как все», и на сим всё. Как только к Мокоши подъехало такси, она отошла от дороги и жестом пригласила меня сесть. Перед тем, как машина тронулась, она постучалась в окошко и, когда я его чуть приоткрыла, тихонько сказала: — Я помню твои мысли про женатого человека, которого ты знала и с которым могла бы переспать. Если подобные установки помешают миссии, Аматэрасу нас убьёт. Так что поразмышляй пока. И не переживай так, если что, Рама молодой и относительно симпатичный. Всю дорогу я смотрела стеклянными глазами на тёмный пейзаж за окошком и догрызала яблоко в попытках начать обдумывать ситуацию без истерики. Но без истерики не получалось, ведь от меня впервые требовали фактически невозможного.