Человек с языком

«Ну Аматэрасу даёт, я же самый подходящий кандидат на роль обольстительницы, соблазняющей Кавалера Ночи за спиной его вроде как девушки! Какой хороший, блять, план Вы мне подобрали!» С протяжным стоном я рухнула лицом вниз на кровать и закричала прямо в подушку. Последний раз мне было так неловко только в старшей школе, когда я весь день пыталась признаться в симпатии, но так и не призналась. Когда злость и паника прошли, я перевернулась на спину и попыталась рассуждать логически. — Так, Ника, возьми себя в руки и успокойся. Глупо бояться того, чего ты никогда не делала. Наверняка всё не так страшно. А тому, что ты не умеешь, можно легко научиться, благо есть три дня в запасе. Ну люди же как-то это делают, значит, и ты сможешь! Вряд ли в этом есть что-то сложное, а если и есть, то это вряд ли сложнее теории по дисперсным системам. Осталось найти пособие... Я прошлась по всем ящикам и полкам в поисках чего-то хотя бы отдалённо эротического, но не обнаружила ничего, кроме нескольких фотографий голых азиатских женщин с грудями такого размера, что от одного взгляда на них у меня начинала ныть спина. Пришлось снова выйти из квартиры и побродить довольно много времени по району. Накупив столько порнографических журналов, сколько смогла найти и унести, я отправилась обратно. По пути обратно я зашла в круглосуточный магазин и купила зачем-то пять плиток молочного шоколада. Я переоделась обратно в футболку с незабудками и села со стопкой журналов на кровать. Ладони то и дело приходилось вытирать об одеяло. На самом деле познакомилась с подобными шедеврами печати я ещё в старших классах: замусоленные порножурналы с пятнами воды и жира на страницах передавали по рукам и смотрели в туалетах, пока никто не видит. Я смотрела на пару с одноклассницей Аришкой. Для неё это было важнее, поскольку она была гораздо красивее меня, и к тому же за ней ухаживали парни чуть ли не со всей параллели. А мне было просто любопытно, над чем все девчонки так хихикают и что вообще такое этот секс. Однако уже на середине мне стало крайне скучно: никаких историй или объяснений, как всё устроено и почему работает, там не было, а были исключительно какие-то рекомендации, чтобы заниматься сексом со знанием дела, и много-много фотографий совершенно голых мужчин и женщин. Конечно, Аришка снисходительно объяснила мне, как всё работает, но я всё равно почти не поняла, зачем это нужно, и вскоре оставила её с журналом наедине. В первом же издании в содержании была инструкция «Как сделать себе приятно без помощи парня». Я стала перелистывать на нужную страницу, на всякий случай откусив кусок шоколадки. Вводная часть у статьи была невероятно нудная: дескать, наши советы и здоровье улучшат, и настроение, и закроют долги, и вообще они прекрасные и замечательные. Первый пункт, «занять удобную позицию», я выполнила довольно легко: легла на спину так, что под моей головой оказалась подушка. А вот уже со вторым возникли проблемы. В статье было написано: «Представь свои самые яркие и грязные фантазии. Подумай о том, как наилучшим образом сделать себе приятно. Не ограничивай себя, в твоём воображении может быть всё, что угодно! Как только почувствуешь томление или возбуждение...» Не дочитав до конца, я закрыла глаза и представила, как мне может быть приятно. Вместо того, что имели в виду авторы журнала, мне представились свежераспечатанная диссертация, овсянка с сахаром, стопка книжек и добрые руки на моих плечах. А ещё своя собственная лаборатория... Тут я тряхнула головой и привстала. «Так, Ника, ты вообще не о том думаешь! Подходи к теории нормально, у тебя практика на носу!» Я села на кровать, закрыла глаза, на всякий случай раздвинула ноги пошире и представила себе голого парня. С анатомией у него всё было вроде в порядке, да и лицом получился ничего, однако эта картинка вместо ожидаемого томления или возбуждения вызвала у меня только неконтролируемое желание смеяться. «Представить не получилось. Может, на картинках есть что-то, что может помочь?» Я судорожно начала листать журналы, но там всё было примерно одинаковое: парни с кучей мышц и неизменно огромными половыми органами, девушки с большущими грудями и тоненькими талиями... Отличались все эти люди разве что лицами и цветом волос и глаз. Над ними ржать хотелось даже больше, чем над собственными дурацкими фантазиями. Я разочарованно отпихнула последний журнал от себя и откусила ещё один кусок шоколадки. «Что-то какая-то я неправильная. И ведь если я расскажу Аматэрасу или Мокоши, они решат, что я держу их за дур или что просто хочу слинять с задания. Надо как-то самой разбираться...» Ставшие бесполезными журналы я распихала по ящикам столов. Если бы я провернула такую авантюру несколько месяцев назад, я бы плакала о потраченных зря деньгах и времени, но сейчас я просто расстроенно сидела на кровати и ела шоколад. Я даже начала ругать себя вслух: — Вот вышла бы я, такая неправильная, замуж, в первую брачную ночь начала бы над голым мужем смеяться, он бы развёлся со мной на следующий же день... Хотя нет, это бы значило, что он меня не любит. А тот, который любит, понял бы, что я просто не знаю, что делать, и помог бы. Или вообще начал бы смеяться уже надо мной, и там мы бы уже смеялись вместе, а потом учились бы правильно всё делать... Ну с таким мужем никакой секс не нужен, и мы бы просто вместе пили чай с сахаром. Я невольно представила себя с этим мужем в обнимку и улыбнулась: до того на душе стало тепло. Эврика! «А что, если я хотела смеяться надо всеми этими картинками из-за того, что они не живые и я не люблю их? Может, надо представить того, кого я люблю...?» Я уже обрадовалась, прилегла на спину и закрыла глаза... Но так и не смогла никого представить. «А кого я люблю...?» Димка? Когда я о нём думала, у меня уже не было того нежного трепета в груди, как на выпускном. Давно уже не было. А вспоминая нашу последнюю встречу... Если уж мне было неприятно думать, что он мог со мной изменить жене, то как неприятно мне было бы, если бы я была его женой? Не думаю, что если бы я была его женой, Димка бы не поступил со мной так же, как с той женщиной. Аж думать противно. При этом тёплая ностальгия из воспоминаний никуда не исчезла. Они не отравились той мерзкой горечью нашей последней встречи. «Всё-таки спасибо тебе за годы, друг. И как же хорошо, что я не вышла за тебя замуж...» Но после того, как я попрощалась с Димкой, наступила тишина. И в моей голове, и вокруг. Липкая, жидкая. Я словно начала ей захлёбываться и хрустнула шоколадкой, просто чтобы хоть что-то услышать. «А кого я могу ещё любить...? Неужели больше никого нет? Прям совсем никого?» По щеке покатилась маленькая слезинка. Почему-то было очень обидно. То ли это я такая жадная и не отдаю свою любовь тем, кто этого заслуживает, то ли я и правда встречала слишком мало людей, которых можно полюбить. Ещё один кусок шоколадки отправился в рот. А когда от неё осталась одна упаковка, я открыла вторую. После двух съеденных плиток веки наконец начали слипаться. К моему удивлению, я опять оказалась в облачном пространстве. Одна. Я огляделась. Вокруг и правда никого. — Митра! В ответ ни звука. — Митра! Почему-то я начала очень беспокоиться. Я заглядывала за разные облака, бегала кругами, но ничего не нашла. — Митра, ты где? — Да здесь я, что ты кричишь? Я вздрогнула и обернулась, схватившись за сердце. Он стоял у меня за спиной и едва сдерживал смех. — Никогда так больше не делай, я чуть с ума не сошла... — прошептала я, пытаясь отдышаться. — А зачем тебе сходить с ума? — на его лице снова появилась эта хитрая улыбка. — Я ж тебя изучаю, а ты взял и пропал... Ну мне надо было убедиться, что ты точно пропал, а потом понять, как это произошло, — я убрала со лба волосы и тяжело вздохнула. Митра ничего на это не сказал, только чуть приподнял уголок губ и подошёл ближе. — Ну как грехопадение прошло? Была одна или с кем-то вместе? — Одна. А что, можно было с кем-то вместе? — Большинство вампиров проходят его парами, кто-то даже тройками. Поодиночке очень редко. Я пожала плечами. — Получается, я редкостная одиночка. Старичок почитал лекцию, половину из которой я прослушала, дал половинку доллара и отпустил с миром. А ещё я поняла, что летать совсем не романтично. — Прослушала? — в голосе Митры появилось нескрываемое раздражение. — Да, прослушала. Запомнила только про баблос и Мышь, остальное мне не нужно. Так со всеми вашими науками работает. Во избежание промывания мозгов, так сказать. Раздражение в голосе Митры стало явнее: — Ты как вообще к своему образованию относишься?! Тебе, считай, всё преподносят на блюдечке, только бери и ешь, а ты... — А я не хочу, — на удивление спокойно ответила я. — Я запоминаю только то, что важно. — Так ты никогда не станешь настоящим вампиром, — Митра скрестил руки на груди и оглядел меня. — Я думал, ты ответственная девушка, а ты сопротивляешься неясно зачем. — Ну поздравляю с открытием. А настоящим вампиром я становиться не хочу. Всё равно я у них ненадолго. — Кажется, ты немного не поняла... — его интонация из раздражённой стала назидательной, и я не выдержала. — Да поняла я всё! Я не собираюсь ради короткого пребывания в вашем мире поступаться собой, у меня и так никого больше нет! Перед глазами всё поплыло, а щёки запылали. Я провела по ним рукой, а затем отвернулась от Митры и стала тереть мокрое лицо рукавом. — Эй, ну что это такое? — я почувствовала сзади на плече чужую руку. — Истерика при посторонних, — сквозь зубы сказала я, опустив голову. Его пальцы чуть-чуть сжали моё плечо, и я мысленно дала себе подзатыльник за последнее слово. Я чуть подняла голову, не оборачиваясь. — Я очень боюсь себя потерять. У меня по факту больше никого не осталось. Все, кого я любила, остались в человеческом мире, мама вообще умерла... Вещи я, конечно, принесла сюда, но их нельзя любить так же, как людей. Опытами и вкусняшками я не заткну дыру, которая у меня с первого дня жизни с языком. — А другие вампиры? — Ты издеваешься? — я чуть-чуть повернулась к нему, но всё ещё не смотрела на него. — Они меня чудачкой считают. Я ж свои человеческие привязанности не бросила, а у них и вампирских-то привязанностей нет. И я очень боюсь стать как они... Я же так умру просто. Я наконец повернулась к нему лицом и посмотрела на него, продолжая говорить: — Там у Стругацких что-то такое было... Рассказ «Пять ложек эликсира», только там не язык, а просто бессмертие. Но в общем это то же самое. Все вампиры вокруг меня живут только ради этого несчастного баблоса, про который мне на грехопадении рассказали, а без него у них ничего не будет. — С баблосом ничего и не нужно. Поймёшь, когда попробуешь. — А мне такой смысл жизни не нужен! Я любить разное хочу, понимаешь? Любить свою работу, любить людей вокруг, любить красивые или добрые моменты в жизни, чувствовать что-то яркое... Не хочу подменять это баблосом. Но этот мир делает всё для того, чтобы мне нечего было любить. Снова взглянула прямо в его глаза. Щёки всё горели и горели. Пелены перед глазами не было, но я и без неё знала, что плачу. Митра смотрел на меня со странным выражением. Я видела, что он силится меня понять, но не может. А я всё смотрела в его чёрные глаза и смотрела, словно надеялась, что они превратятся в воронку без дна, утянут меня и я исчезну навсегда, будто меня и не было. Тут он протянул руку и провёл ладонью по моим волосам. — Ты правда странная. Я таких жизнелюбцев среди вампиров не встречал. Я лишь шмыгнула носом. — Приму за комплимент... — А это и был комплимент. И улыбка. В этот раз очень добрая, без хитрецы. Ощутив какой-то резкий прилив сантиментов, я улыбнулась в ответ и уткнулась лбом в плечо Митры. По его рубашке тут же потекли слёзы. Я не всхлипывала, не кричала, не тряслась, как с Димкой. Просто стояла, опершись о чужое плечо, а слёзы всё текли и текли, унося с собой частички камня с моей души. Дышать стало сильно легче, как будто с груди спал железный обруч. — Спасибо тебе, — тихо сказала я. Голос опять стал вороний. Митра ничего не ответил. Но судя по тому, как замерла его рука на моих волосах, он услышал меня. Проснулась я на удивление отдохнувшая. Щёки и подушка были мокрые, но плакать не хотелось. По одеялу были раскиданы обёртки, простыня была измазана шоколадом. Я закатила глаза и легонько шлёпнула себя по лицу рукой. «Хорошо, что мне не пришло в голову есть в кровати ягоды, я бы эти пятна в жизни бы не отстирала...» — думала я, намыливая простыню по кусочкам. Краем глаза я увидела себя в зеркало. Волосы были совсем растрёпанные, из косичек вылезла половина прядей, отчего я была похожа на смоляное чучелко, а кончик носа всё ещё был красный, как и щёки. Я улыбнулась отражению и продолжила стирку. Как только мокрая простыня повисла на перекладине над ванной, пришлось вернуться к тому, из-за чего я вчера и объелась сладкого. «Может, мне ко врачу надо? В мои преклонные года уже пора уметь возбуждаться и далее по списку...» Затем пришло осознание: я не только сексом заниматься не умела, я и флиртовать с парнями нормально не умела, потому что опыта у меня было как у шестиклассницы. Осложняло ситуацию ещё и то, что я совершенно не знала Раму, кроме того, что он «падок на не таких, как все». С такими мыслями я вымыла посуду и вышла на улицу. Я смотрела на проходящих мимо меня девушек и на собственное отражение в витринах. Кепка, две косички и ярко-ярко-голубая, как медный купорос, футболка не были слишком похожи на набор «не такой, как все». Да и вообще я довольно смутно представляла себе, какой должна быть «не такая, как все». Этих мыслей вскоре стало так много, что я не выдержала и позвонила Мокоши. — Алло, слушай, а это точно обязательно, чтобы я становилась... Ну, ты поняла. — Это не я решала, это решала Аматэрасу, — судя по шуму на фоне, Мокошь сидела в каком-то кафе. — И если ты клонишь к тому, что она прогадала, то я ничем не могу помочь. — Да, конечно, она прогадала! Я вообще не тяну на роль любовницы Кавалера Ночи! — Внешние данные легко корректируются, у нас есть доступ к лучшим пластическим хирургам страны... — Да хрен с ними, со внешними данными! Я вполне могу нарядиться в какого-нибудь эмо или гота, но что мне делать с остальным? Как я буду его соблазнять, я не умею быть «не такой, как все»! — О, поверь, это меньшее, о чём тебе стоит беспокоиться. Для того, чтобы стать «не такой, как все», тебе достаточно открыть рот. — Ха-ха-ха, очень смешно! — я пнула находящийся под кроссовком камушек. - Может, правда лучше надеть защиту? — Если бы в первую встречу её наденешь, он быстро начнёт догадываться, что ты что-то скрываешь. — А с чего вы там взяли, что он не укусит меня, если я с ним трахаться начну? Я невольно представила, какая неловкая сцена развернулась бы, если бы он правда меня укусил и узнал даже самый крохотный кусочек всех моих тайн, от миссии до экспериментов с кровью Митры. Получалась прям мечта плохого сценариста. — А это благодаря курсам любовного мастерства. У парней они совершенно другие, мне Аматэрасу дала конспект почитать, когда я ей сказала, что идея не оч... Да, я пыталась её переубедить, но, как видишь, не вышло. В общем, там одно из главных правил — не кусать женщину, с которой занимаешься любовью. Во-первых, за этим следует полная утрата интереса, а во-вторых, если речь о вампиршах, у них после укуса меняется гормональный баланс, и требовать от них секса бессмысленно, ну это ты знаешь. Рама об этих правилах в курсе, и если ты ему очень понравишься, он ни за что тебя не укусит. Ну всё, чао. — Обнадёживает. А как мне...? Не успела я договорить, как Мокошь бросила трубку. «Замечательно...» Уже через десять минут я сидела на скамейке и ела мороженое. Удивительно, что даже когда я могла покупать в день хоть целый ящик, мне всё равно очень его хотелось, как в детстве, когда я его ела по праздникам. А особенно теперь, когда я могу долго ходить и купить своё любимое, а не первое попавшееся или на которое хватает денег... «Блин, как было бы романтично сидеть вместе и есть мороженое, и у каждого любимое. А если упадёт, то поделиться своим, если обоим нравятся несколько вкусов. А если смешать малиновое и клубничное? Или полить сливочное варёной сгущёнкой, как Вася это делала? Или в шоколадный рожок положить печенье?... Жалко только, что с Рамой это не сработает. Кавалера Ночи вряд ли можно удивить пломбиром с печеньем...» Ближе к вечеру я сидела дома с романтическими книжками из библиотеки и искала в них хоть какие-то средства привлечения незнакомого человека. Но во всех них девушки или были уже знакомы с этими мужчинами, отчего отношения могли из дружбы превратиться во что-то большее, или все мужчины вокруг словно были влюблены в них по умолчанию. Когда мне в восьмой раз попалась история, в которой за главной героиней по пятам следовали одновременно трое влюблённых в неё мужчин, я раздражённо захлопнула книжку. — Ну что ж такое-то! В окне я увидела собственное отражение. Нос-кнопка покраснел, глаза наливаются слезами досады, из косичек половина прядей опять вылезла... Какая из меня соблазнительница?! И тут неожиданно мне пришла в голову идея. А что если я буду не совсем я? Здесь уже очень удобно то, что я его не знаю, и он меня тоже, ведь я могу предстать перед ним какой угодно... Я решительно встала с кровати и направилась в ванную. Может, если немножечко себя исправить, и впечатление другое получится создать...? Совсем капельку, чтобы в спальне легко снять этот карнавальный костюм. И никаких пластических хирургов. Первым, что бросилось в глаза, были косички. Всегда у меня эти косички. Я встала к зеркалу боком и несколько раз завязала их узлом, а получившуюся гульку перевязала резиночкой. Пучок моментально сделал меня собранной и строгой барышней, если бы не одежда и глаза, вообще была бы Джейн Эйр. Не подходит. Несколько раз я расплетала волосы и заплетала их снова, через двадцать минут у меня уже болели пальцы, но в итоге я решила остановиться на простой косе-рыбке. Удивительно, но я на улице не видела ни одной женщины с такой причёской, большинство были или с распущенными волосами, или с какой-то сложной стрижкой. Может, и проканает для имиджа «не такой, как все». Ещё и пробор я изменила и выглядела теперь совсем иначе. С одеждой вопрос был ещё более лёгкий, чем с причёской: он решался одним звонком Мокоши, так что его можно было и отложить на утро. Я продолжила смотреть на себя в зеркало в попытках понять, что ещё со мной не так. Глаза. Эти огромные наивные синие глаза с тёмным ободочком, в которых любой запросто прочтёт, что я люблю химию и чай с сахаром, а не секс. Я направилась в магазин оптики и там долго стояла у стенда с цветными линзами. Какими глазами должна обладать соблазнительница-вампирша? Загадочными серыми, яркими карими или редкими зелёными? Или, может, лучше взять какой-нибудь неестественный цвет, например, фиолетовый или вишнёвый, как у Мокоши... Я уже хотела закрыть глаза и определить с помощью считалочки, как вдруг мой взгляд упал на коробочку с нарисованным на ней чёрным глазом. Причём не тёмно-карим, а именно чёрным. Обладателя глаз такого цвета я видела один раз в жизни. Взяла не колеблясь. Уже дома стало ясно, что с непривычки линзы надевать очень сложно: глаза всё время хотелось закрыть, они страшно чесались, но я упрямо надевала линзы, думая только одно: «Это твоя новая сторона, Ника. Твоя новая кожа. Так будь добра, научись в неё влезать!». Как только глаза немного привыкли к тому, что теперь в них кусочек пластмассы, я вслепую подошла к раковине и открыла их. От увиденного я невольно пошатнулась. На меня из зеркала смотрела совсем другая девушка. А уж когда она выпрямила спину, так вообще от меня в ней оставалась только футболка. И она неощутимо напоминала мне кого-то... Вскользь, на уровне догадки. Я слегка помотала головой. Девушка из отражения не изменилась и не исчезла. «Ну давай, обманывай себя дальше. Ты просто переплела волосы и надела линзы. Внутри ты никак не изменилась, и у тебя осталось два дня на придумывание своего альтер-эго.» Мысли совершенно путались, так что я сняла с себя линзы и резинки и отправилась спать, решив, что утро вечера мудренее. И снова я оказалась в уже порядком надоевшем облачном пространстве. «Ну почему всё время одно и то же? Это же мой сон! Может, я смогу поменять его?» Словно в подтверждение моих слов облака чуть потемнели и заклубились. «Всегда мечтала иметь осознанные сны... Как насчёт библиотеки?» Облака тут же стали растворяться и дымиться, а уже через мгновение я стояла между стеллажей книг. — Обалдеть... Ну если это мой сон, то вряд ли я тут найду что-то, что ещё не читала, но всё равно тут замечательно! Я взяла с полки первую книгу, которая попалась под руку. «Коралина». Обложка точь-в-точь как у Василисы на полке: почти вся в надписях, а из прямоугольного окошка между ними выглядывает девочка со свечой, вся жёлто-оранжевая, как из советских мультиков. — Это намёк? Не заходила бы в дверцу и жила бы спокойно? Даже если Митра пришьёт мне на глаза пуговицы и съест, я хотя бы смогу вспомнить много интересного... — Откуда такие мысли? Я вдохнула поглубже и посмотрела налево, откуда донёсся голос. Нас с Митрой разделяла одна книжная стойка, но я его не видела. — Вытянула наугад книжку, в которой девочка залезла в дверцу в другой мир и еле унесла ноги от злой ведьмы. А твою кровь я тоже за секретной дверцей нашла, — я хихикнула, надеясь, что он не заметил мою оговорку. За стеллажом раздались шаги, а вскоре Митра оказался рядом со мной. Я поспешила извиниться: — Извини, оговорилась. К моему удивлению, он рассмеялся. Очень звонко и на удивление живо. — Я не Аматэрасу Иосифовна, не бойся. Да и с моей стороны жестоко запрещать тебе в твоём же сознании говорить так, как тебе удобно. Про себя ты всё так же её называешь, да? Я кивнула. — Если что, я с вампирами её называю по-другому. — Да не волнуйся, я не настолько щепетильно к этому отношусь. — И это мне сказал воспитанник Аматэрасу, — я хмыкнула и посмотрела на него самым насмешливым взглядом, на который была способна. В ответ Митра улыбнулся. — И на злую ведьму ты не похож. Просто совпало немножко. Уж и не знаю, что это во мне взыграло, но я широко улыбнулась и тихонько добавила: — А смеёшься ты красиво. Лицо Митры осталось совершенно спокойным, но вот глаза забегали туда-сюда, а губы сжались в тонкую линию. Так же тихо он ответил: — Спасибо. Даже не прикасаясь к нему и стоя от него на приличном расстоянии, я чувствовала, что он напрягся. И почему меня это так начало беспокоить...? — Да что же ты? Тебе что, так никто не говорил? — Не поверишь, нет, — и снова в его голос вернулась равнодушная вампирская интонация. «Ага, значит, задела за живое... Дура.» — Извини, пожалуйста, я не знала... — я сделала шаг ближе к нему и грустно посмотрела на него. — Ты что, не замечала, как мы, вампиры, друг с другом общаемся? — Не замечала, я не видела, как вампиры между собой общаются. А что, у вас не принято давать комплименты? — Ну почему, принято. Просто обычно... — тут он посмотрел на меня исподлобья, и оттого, что его лицо всё ещё оставалось спокойным, это выглядело немного страшно. — Обычно их дают не мне. Скорее наоборот. — Тогда с дебютом тебя, — я снова улыбнулась ему. В его глазах появилась какая-то неясная тоска. — Ты странная, ты знаешь об этом? — Знаю. И странная я только с тех самых пор, как у меня язык появился, — я пожала плечами и снова глянула на Митру виноватыми глазами. Какое-то время мы молчали, но это не казалось чем-то страшным или непонятным. Даже наоборот, у меня получилось расслабиться, и даже мысли о том, что мне нужно сделать через пару дней, теперь не так пугали. «А ведь это идея! Только как бы потактичнее спросить...» Я уселась на большую стойку на стеллаже, чтобы хоть как-то чувствовать опору, и заговорила: — Митра, слушай, а если я тебя кое-что о чём попрошу, ты на меня не обидишься...? — Проси, — Митра повернулся ко мне, видимо, не понимая, на что он должен обижаться. — Расскажи мне, пожалуйста, про Раму. Я знаю, что у вас были не лучшие отношения, что вы с ним дрались на дуэли, но мне очень нужно. Он дёрнулся, как только я назвала Раму по имени, и скривился. Я спешно придвинулась к нему и положила ладонь на плечо. — Извини, извини, я не должна была, надо было догадаться, что это болезненная тема... — уже затараторила было я, но он меня перебил. — Да что уж там, расскажу. А тебе что именно нужно? — Ну какой он по характеру, что он любит, а что нет. Ты вроде его курировал... Митра закатил глаза и скрестил руки на груди, но от меня не отодвинулся. Я уже хотела убрать свою ладонь с его плеча, но он перехватил её и тихо сказал «оставь». — Если в двух словах, он тоже не похож на других вампиров, но не как ты. Он больше любит висеть вниз головой и рассуждать о философских материях. Чтобы нормально с ним общаться, нужно много знать, потому что он постоянно задаёт вопросы. Я бы преувеличил, что он общается только вопросами о мире, но это было бы неправдой. — А о каких материях он рассуждает? — Откуда взялся мир, что будет после смерти, Бог и Великая Мышь и всё в таком духе. Говорю же, вы оба не похожи на других вампиров, но вы очень разные. — Ну это всё хорошо, конечно, а какой он? Возникла пауза. Почувствовав, что что-то не так, я поспешила уточнить: — Ну если он вопросы всё время задаёт, он любопытный или глупый? — Скорее второе, — процедил Митра. «Это было не особо содержательно, но на безрыбье и рак рыба...» — Спасибо большое. А что ему нравится или не нравится, ты знаешь? — Откуда я это должен знать? — раздражение в его голосе появилось очень резко, и я отпрянула. — Извини... Мне просто нужно быстро наладить с ним контакт, а я его совсем не знаю... Про то, что мне необходимо с ним переспать, я решила не говорить. На это Митра бы точно обиделся. — Такие вещи сложно узнать. Обычно у вампиров нет понятий «нравится» или «не нравится». Это прозвучало очень пугающе. Я спрыгнула на пол и посмотрела на Митру. — Не поняла. Что значит «нет таких понятий»? Такого не бывает, чтобы живой совсем ко всему относился равнодушно. — Ну тут я преувеличил, да, — его голос снова стал мягким, и я облегчённо выдохнула. — Вампирам всегда нравится сосать баблос... — А кроме баблоса? Не может же всё к нему сходиться! Митра посмотрел на меня с такой смесью жалости и сочувствия, что у меня сжалось сердце. — Может, Ника. Ещё как может. — Нет, не может. Вы же живые, у вас же есть характеры — ну, в теории... Я чуть наклонилась и сильно шлёпнула Митру по руке. Он дёрнулся и метнул в мою сторону убийственный взгляд. — Ты чего творишь? — Вот видишь, тебе не нравится! И даже если бы ты не чувствовал боли, тебе бы не понравился даже тот факт, что я тебя стукнула ни с того ни с сего. Его взгляд несколько смягчился. А я подошла ещё чуть ближе и протянула свою ладонь к его, но в этот раз я мягко её погладила большим пальцем и аккуратно сжала. — А вот это нравится. Не надо меня пугать тем, что вы бесчувственные машины, я же знаю, что это не так. Митра сначала посмотрел на меня, потом на мою руку, всё ещё сжимающую его ладонь, потом снова на меня и очень тихо сказал: — Ника-Ника... Сразу видно, что тебя ещё не ввели в общество. Ты всё ещё думаешь как человек. И не надо говорить, что ты что-то знаешь, если не знаешь. В его голосе уже не было ни назидания, ни раздражения, только что-то очень-очень печальное. Я глубоко вдохнула, чтобы хоть как-то унять бурю внутри, и шагнула назад. Он был прав. Ужасно, отвратительно прав. — Этого я и боялась, — ответила ему я, чувствуя, что мой голос поднимается прямо из живота. Зареветь ни в коем случае было нельзя, поэтому я запрокинула голову, чтобы слёзы вкатились обратно. Я понимала, что это не помогает, но всё равно продолжала делать, и работало оно безотказно. Тут я почувствовала прикосновение к своей ладони. Чужая рука очень осторожно сжимала мою. Точно так же, как две минуты назад это делала я. Я всё ещё не поднимала на него глаза, мне отчего-то стало очень страшно находиться рядом с ним. — Если это называется быть вампиром, я не хочу им быть. И я не верю, что абсолютно все такие. У меня есть при... Подруга по имени Мокошь, и про неё я точно знаю, что ей нравится, а что нет. И я не верю, что ты тоже такой. — Можешь не верить, и тем не менее это факт. И снова этот холодный голос. — Ты разве ни о чём не мечтаешь? Ничем не восхищаешься? Ничем не интересуешься? — после этого я медленно подняла на Митру глаза. — Ничего не любишь? Митра как-то непонятно моргнул, отвернулся и долго так стоял, не выпуская при этом мою руку из своей ладони. — Если хочешь, я могу как-нибудь обо всём этом рассказать. Уверен, тебе понравится. Только ты не питай ни насчёт меня, ни насчёт своей подруги никаких иллюзий. Пространство вокруг начало таять. В самый последний момент Митра шагнул ко мне, так что мы оказались чуть ли не вплотную друг к другу, и шепнул: — Я таких, как ты, никогда не видел. Береги себя, не дай себя сгубить. До самого момента, как я открыла глаза у себя в комнате, он не отпускал моей руки. Как только я протёрла глаза, я поняла, что в них стоят слёзы. «Не верю. Ни за что не поверю. Упрусь рогом и докажу, что никакой он не бесчувственный металл! Да даже то, что он мне перед пробуждением сказал, ясно это даёт понять!» Отчего-то, когда я вспомнила его шёпот, по шее пробежали мурашки. И эти слова... «Береги себя, не дай себя сгубить». Значит, он не видит в моём характере ничего плохого. А может, даже наоборот? «Я не дам себя сгубить, Митра. Обещаю.» За промыванием овсянки я стала думать, как мне всё-таки вести себя на том судьбоносном вечере. «Надо держаться максимально собранно и соблюдать этикет, но при этом дать понять, что эмоции и чувства у меня всё же есть. Или как-то интересно себя подать... Ну нет, с Рамой не проканает, если он любит философию. Или он любит не только то, о чём Митра рассказал, но и ту философию, которую изучала в вузе Василиса? Ну ладно, это я ещё с горем пополам найду тему, но вот со сдержанностью у меня беда. Эх Митра-Митра, мне бы твою уверенность и умение вовремя включать холодный голос...» И тут в голове как будто что-то щёлкнуло. Эврика! Одной рукой я мешала кипящее молоко в кастрюле, а другой на новеньком мобильном набирала номер Эскулапа. — Алло, здравствуйте, Вас Никкаль беспокоит, я Вас не разбудила?... Да, хорошо, отлично. У меня тут одна просьба есть... Не могли бы Вы передать мне химических субстанций, которые пьют чистильщики, желательно с подписями и описаниями? Ну много, а сколько есть у Вас?... Ай-ай-ай, стой ты на месте, не пущу! Да ну ёлки-палки, только вчера же мыла!... Извините, пожалуйста, у меня просто молоко убежало, так сколько у Вас есть? О-о-о, очень хорошо, тогда можно побольше? Ну где-то по четыреста. Ну что Вы, мне впрок, мне все сегодня не нужны... а их в холодильнике хранить нужно или при комнатной?... Да, можно получить сегодня? Отлично, я через пару часов смогу подойти. Я Ваша должница, спасибо огромное, до свидания! «Митра, прости меня, пожалуйста, но я чувствую, что иначе не справлюсь...» Глубоко вдохнув, я отодвинула подставку с пробирками и открыла дверцу с надписью «резерв». За ней стояли четыре стеклянные огромные бутыли, доверху заполненные кровью и так же наглухо запаянные, как и пробирки. На одну из них было что-то намотано, и я очень аккуратно достала эту бутылку, чтобы рассмотреть это. К горлышку бутылки был привязан какой-то бантик. Я очень аккуратно развязала его и поднесла к лицу. Это оказался галстук-бабочка насыщенного бордового цвета, и я ни минуты не сомневалась в том, кому он принадлежал. «Тот, кто откачал из Митры кровь, ещё и личные вещи его туда положил... Должно быть, я на самом деле расхитительница гробницы. Может, вампиров именно так и хоронят? Хотя нет, скорее всего, он бы сегодня ночью обозлился на меня, услышав, что я его кровушку хлещу как чай с сахаром...» Галстук-бабочку я быстренько отнесла в комнату и повесила в шкаф на вешалку с красной рубашкой, а затем быстро вернулась в чулан и через крохотную, почти запаянную дырочку на крышке бутылки сцедила крови в стакан, получилось сто семьдесят миллилитров. Очень осторожно, чтобы не дай бог не пролить ни капли, я отнесла стакан на кухню, где на столе уже стояли термосы с препаратами и тетрадь с карандашом. Проводить эти эксперименты в чулане я не решалась, всё-таки он был слишком маленький, да и к тому же я не знала, как работают препараты для очищения. Как только все материалы были на столе, я начала строить из пробирок и трубок подобие дистиллятора, который мне дали один раз в аренду в вузе. На всякий случай я ещё открыла под столом коробку с только что купленным самогонным аппаратом. «Мало ли алкоголики умнее химиков с дипломами... Или химики с дипломами все оказались алкоголиками.» В итоге я построила целый нефтеперерабатывающий завод, прямо как в кино. Очень осторожно я вытащила из-под одной из пробирок тетрадку и села в другой конец стола выводить формулу и гипотезу. «Гипотеза 1 — искать навыки и предрасположенности в химическом составе крови и плазмы; гипотеза 2 — искать навыки и предрасположенности в соединении крови с различными веществами и реакциях; гипотеза 3 — искать навыки и предрасположенности в нуклеиновых кислотах, содержащихся в крови. Проверю пока эти, если не сработает, буду составлять ещё. Вот и ощущение, что диссер пишу, только уже что-то по биохимии...» Отмывать стол пришлось всего два раза: первый раз я слишком сильно нагрела кровь, и она денатурировалась у самого края трубки, а второй раз я тупо задела локтем один из препаратов — пролилось немного, но было всё равно неприятно. Уже в три часа дня я поняла, что не обедала, но решила подождать. «Разок не поем, хуже не будет. Главное, чтобы мою ведьмину кухню не засёк никто...» Первые две гипотезы пришлось отбросить - слишком уж долго я тупила над формулами и слишком уж плохо шли реакции. Как только я приступила к третьей, дело пошло быстрее и активнее, правда, пришлось ещё бегать за детергентами. Стоило выделить из крови ДНК, как процессы стали запускаться. «Получается, навыки и предрасположенности есть в ДНК, и через кровь его легче получить... Главное не задумываться о том, врождённые они или приобретённые, иначе получится какая-то расовая теория. Ну вот, я теперь на полном серьёзе об этом думаю. Так, эту тему нужно записать на полях для дальнейших исследований, чтобы не забыть. В этом вампирском мире всё вверх тормашками...» Разрушение ядерной оболочки оказалось только верхушкой айсберга, после этого надо же было как-то вычленить из ДНК нужные мне предрасположенности, и вот этот процесс растянулся у меня на весь вечер. Пришлось составлять очень много комбинаций и долго проверять, какие работают, а какие нет. Пробовать все эти субстанции, естественно, приходилось мне самой, и раз за разом я вычёркивала из тетрадей неудачные комбинации. На двенадцатом провале я поняла, что ещё чуть-чуть, и начну очень злиться. Сварила пельмени, съела всю упаковку, стало полегче. На полях сделала пометку «на голодный желудок эксперименты на себе не проводить». Уже под вечер, когда стакан крови был практически на исходе, а вся кухня пропахла металлом и горькими лекарствами, мне наконец удалось вывести относительно прозрачный препарат, в котором почти не было красных сгустков. «Главное, чтобы это была не концентрация опыта, а именно предрасположенность и навык... Только бы сработало, только бы сработало...» Очень аккуратно я набрала пипетку и капнула препаратом себе на язык, прикоснулась им к нёбу... Ничего не случилось. Не захотелось ничего сделать, не появились перед глазами картинки. Не случилось решительно ничего. Я разочарованно взвыла. «Только время и вещества зря потратила... Ладно, Ника, не расстраивайся, займись лучше полезным делом. У тебя вон рубашка со дня грехопадения ободрана, а ты её никак не заштопаешь. Иголку с ниткой в руки и вперёд.» Красная нитка, к счастью, нашлась. Я вытащила из шкафа вешалку с рубашкой и сняла с неё бабочку, чтобы не мешала. Но как только я взяла галстук в руку, внутри что-то щёлкнуло. «Чего это я волновалась так? Да мне море по колено, это моя стихия! Ему там такое можно сказать, что он к моей квартире на коленях приползёт и будет просить мой номер! И чего это у меня спина такая кривая, непорядок!» Ещё минут пятнадцать я грациозно ходила по квартире, наполненная этой невероятной лёгкостью. Даже рукав я штопала очень элегантно, как диснеевская принцесса. Отпустило меня в конце работы, когда надо было делать узел и отрезать нитку, так что я вполне обычно отгрызла её зубами. Но стоило мне повесить рубашку на место, как я запрыгала по комнате. — Работает! Мой препарат работает! Я сама перегнала кровь! Я прыгнула с ногами на кровать и стала скакать на ней. Даже если пружины и сломаются, их не так сложно починить. Сейчас главное то, что я впервые в жизни придумала что-то, что правда действует! Когда эйфория прошла, я начала быстро заметать следы: протирать стол, мыть колбы со стаканом, прятать оборудование по коробкам в чулане... Получившийся препарат я налила в чистую пробирку (в общем получилось около сорока миллилитров), написала на ней маркером «Эликсир уверенности в себе» и спрятала в сервант. На столе осталась только тетрадь. Оставалось только нарисовать аппарат, в котором я всё перегоняла, и выписать комбинацию соединения веществ отдельно. Внизу я написала «необходима активация через социальный катализатор». «Всё-таки хорошо, что я догадалась взять из дома всё своё оборудование, иначе пришлось бы перегонять в пластиковых бутылках и трубочках от сока... Надеюсь, Рама, мои труды окупятся. Наверное, надо будет ещё перегнать крови и пить перед каждой встречей с ним, а то, чувствую, иначе я просто сдохну от стыда...»