Человек с языком

Я ещё немного покрутилась перед зеркалом. Это уже не было похоже на траур, но всё равно как будто чего-то не хватало. Немного поколебавшись, я вытащила галстук Митры из сумочки и повязала его под воротником рубашки. Сразу стало как-то веселее: всё ещё в чёрном, как большинство вампиров, но при этом с ярким пятнышком. «Ладно, потрогаю его так. Можно сказать, что поправляю.» Всё же одна коса и чёрные глаза сделали из меня внешне совсем другого человека. Да и вообще я теперь выглядела как настоящая готическая принцесса. Меня выдавали разве что клипсы-ромашки в ушах. Я ещё раз проверила сумочку. Конфеты смерти, эликсир уверенности в себе, карандаш для бровей и бумажные платочки и мобильный были на месте. Мокошь едва не упала, когда увидела, как я подхожу к машине. Она тоже была вся в чёрном, но её платье было дороже всей моей одежды и аксессуаров вместе взятых. — Ника, что с тобой? — Решила поиграть в Никкаль, — я улыбнулась ей и села в салон. — Ну то, что ты приоделась, это правильно. Золушка принца тоже очаровала в первую очередь красотой, и ему ещё повезло, что она по характеру была ничего. Уже по дороге Мокошь наклонилась ко мне и спросила: — Мне же не кажется, что ты как-то... Сильно изменилась? — Вот как много для впечатления значит цвет глаз, — я хихикнула и повернулась к ней. — Кстати, я вот всё хотела спросить, твои глаза... Мокошь покачала головой. — Ну конечно, Ника, это линзы. На самом деле они у меня просто карие. Я кивнула. — А этот вечер... Что на нём в целом будет происходить? — Он на самом деле посвящён скорому выходу в свет фильма о вампирах по нашумевшей три года назад книжонке. «И здесь «Сумерки», ну что ж ты будешь делать!...» — Про неё будут разговаривать? — Про неё и в целом про книги и фильмы про вампиров. Такие вечера на самом деле происходят каждый год, на них вампиры скидываются на очередной фильм про вампиров, чтобы никто из людей не догадался, кто и как сосёт их красную жидкость на самом деле. — И на этом будут? — Конечно! И обязательно обсуждать идеи для новых фильмов и старые книги. Некоторым милым книгочеям там можно блеснуть эрудицией, — Мокошь улыбнулась и подмигнула мне. — Я про вампиров читала всего пять книг, какой эрудицией я там должна блеснуть? Да и там наверняка полно куда более образованных вампиров... — я отвернулась к окну, чтобы она не видела, что я покраснела до ушей. — Не переживай, всё равно ты туда едешь не за этим... Ого, у тебя одна коса? — Ага. И я её плела дольше, чем обычно плету две... — И тем не менее тебе идёт. — Спасибо. Дальше мы ехали в молчании. Я прокрутила в голове последние слова Мокоши, только сказанные немного другим голосом. Стало даже как-то приятно. Высадили нас на Рублёвке, недалеко от Хартланда. Мокошь вышла из машины за мной и спросила: — Каблуки высокие? — У меня нет каблуков, а что? Мокошь глянула на свои высокие шпильки, а затем на меня с напускной злостью. — Понятно... Короче, дальше немножко идём пешком. Как только мы подошли к зданию над Хартландом и стали спускаться по огромной лестнице, я поняла, почему Мокошь спросила меня про каблуки. Уже с середины мы шли, опершись друг на друга. — Ну и зачем ты надела такие туфли, если знала про лестницу? — шепнула я ей, когда ступени закончились. — Думала, будем вместе хромать. — А может, лучше не хромать, а вместе надеть что-то удобное? На это Мокошь уже ничего не сказала. Мы уже подошли к высоким деревянным дверям, но я остановилась. — Подожди, я... Отойду на секунду, хорошо? — Ну ладно... — она смерила меня очень странным взглядом. Словно догадалась, что именно я хочу сделать. Я кивнула, отошла на несколько шагов, дрожащими пальцами вытащила пробирку из сумочки. «Твоё душевное здоровье, Митра!» И выпила половину, второй рукой схватившись за галстук. Лёгкое головокружение и чувство невероятной лёгкости не заставили себя ждать. Когда я вернулась к Мокоши, та покосилась на мою сумочку. — Что это было? — Водка. Для храбрости, — я сама не знала, откуда у меня появилась эта мысль, но мне казалось, что сейчас нужно сказать именно это. — А почему в пробирке? — Только у пробирки была крышка, — после этой фразы я сразу почему-то улыбнулась, но не так, как обычно. Мокошь улыбнулась мне в ответ. Видимо, поняла, что это враньё, но всё же допытываться не стала. Одной рукой она толкнула дверь, и мы зашли в зал. Это не было похоже ни на одно из мест, где я бывала раньше. Зал был совершенно простой, в серых и бежевых тонах. Никакого деревенского гипсового золота или стеклянных фигурок, да и на актовые залы в старых домах культуры, которых было очень много, когда я была маленькая, это не было похоже. На одной из стен висел гигантский барельеф с какой-то древней женщиной, как из Пушкинского музея, а под потолком висели прожекторы. Казалось, что на оформление этого зала собрали с миру по нитке, но всё равно создавалось ощущение, что выглядит он невероятно дорого и элитно. Зал был полон людьми в чёрном. Ну, точнее, вампирами в чёрном. Я поёжилась: они до того одинаково выглядели, что стало не по себе. Мокошь наклонилась ко мне и шепнула: — Перед тем, как пойдёшь своими делами заниматься, я тебя кое с кем познакомлю... Или ты хочешь сразу приступить? — Мне бы не мешало понять, как Рама выглядит. А то начну соблазнять не его, и Аматэрасу оторвёт нам головы. — Для неё это звучит слишком иронично, — хмыкнула Мокошь и начала оглядывать зал. Я уже хотела переспросить, что она имела в виду, но она уже кивнула куда-то в сторону. — Вон там твой герой-любовник, с Энлилем болтает. Я повернула туда голову. Энлиля Маратовича я узнала сразу, это был тот старичок, которого я видела на грехопадении. А рядом с ним стоял совсем молодой парень, на вид мой ровесник, если не младше. Тот, кого мне следовало устранить из иерархии, был тоненький, как кузнечик, немного бледный и большеглазый, с идеальной каштановой причёской. Хорошо ещё, что не прилизанной. Чутьё подсказало: мне стоит подойти и разыграть перед ним спектакль. Сценарий возник в голове за минуту. Быстрым шагом я направилась к нему, сделав самое обеспокоенное лицо в мире. — Извините, пожалуйста... — когда я поравнялась с говорящими, я аккуратно тронула Раму за плечо. Он обернулся ко мне. Смотреть в эти большие голубые глаза, не выражавшие ровным счётом ничего, было страшнее, чем в те, с чьими я сравнила их мысленно в первую очередь. Стало ясно, что страшны глаза вовсе не цветом... Я сделала вид, что рассматриваю его, а затем тяжело вздохнула. — Кажется, обозналась. Скажите, мы с Вами точно не встречались? — слова сыпались из меня словно автоматически, я даже не успевала думать. Рама покачал головой, но я заметила, что он очень внимательно на меня смотрит. — Не встречались. Но Вы мне... Кого-то точно напоминаете. — Значит, обозналась. Извините за беспокойство. Мои плечи сникли, и я ушла от него обратно к Мокоши. Кого я ему напомнила, догадаться было нетрудно. «Либо юлит, либо правда не совсем понимает...» — Ну как он? — тихо спросила меня Мокошь. — Обычный. Буду думать. Мокошь кивнула. — Справишься так или вас представить? — Справлюсь, — ответила я, сама удивившись интонации собственного голоса. — Хорошо. Тогда пошли, познакомлю. — Аматэрасу там есть? — Нет, она сегодня не пришла. Если ты понимаешь, о чём я. Я кивнула ресницами, хотя на самом деле не поняла. Мокошь привела меня к нескольким стоящим неподалёку пожилым вампирам. — Что же вы, молодёжь, с нами делаете! — улыбнулся один из старичков, когда мы подошли к ним ближе. — А что мы с вами делаем? — с такой же улыбкой спросила Мокошь. — В могилу гоните! — вампир уже почти засмеялся, но как-то странно, одними губами, без искорки в глазах. — Приходит смена, пора освобождать площадку. Его взгляд остановился на мне. — Новая воспитанница Аматэрасу Иосифовны, полагаю? Я кивнула. — Да, это я. — Каких-то одинаковых она себе учеников находит... Вас ещё не представили? — Пока нет, но, я думаю, скоро представят, — и снова мне на лицо полезла чужая улыбка, и опять я заговорила я не своими интонациями. Вампир протянул мне руку. — Ваал Петрович. А рядом со мной Мардук Семёнович и скоро подойдёт Энлиль Маратович. Я пожала ему ладонь. — С Энлилем Маратовичем я уже знакома, спасибо. Ваал Петрович и Мардук Семёнович оглядели меня и как-то странно переглянулись. — А Вас как зовут, барышня? — Никкаль. Никкаль Шестая. Мардук наклонился к Ваалу и шепнул ему что-то. Я расслышала только слова «тоже шесть». — Итак, Никкаль, как я понимаю, Вы уже слышали о скорой премьере нового фильма о вампирах? — Да. Вы же про экранизацию «Сумерек»? Я читала первую книгу... — И как впечатления? Я глубоко вздохнула и закатила глаза. — Конечно, свою цель прикрытия вампирского общества она выполняет достойно, но в остальном... — Не продолжайте, — подал голос Мардук Семёнович. — Вижу, Вы не слишком были впечатлены. «О, поверь, это ещё мягко сказано...» — Ну да. Наверное, лет через пятнадцать этот фильм станет культовым, как и книга. Хотя мне кажется, что следующий продукт про вампиров должен быть несколько... Непохожим на то, что выпускают сейчас и выпускали ранее. — И что же вы предлагаете? — поинтересовался Ваал Петрович. — А может, стоит попробовать показать вампиров в мире науки? Этот пласт культуры тоже весьма почитаем, и я уверена, что это и есть образ вампиров будущего. От Кармилл, Дракул и Эдвардов Калленов, как мне кажется, люди быстро устанут. Почему-то я чувствовала, что они прислушаются ко мне. Я понятия не имела, дельная это была идея или нет, это предстояло выяснить позже. Однако, судя по улыбкам Ваала и Мардука, им понравилось. И снова они улыбались одними губами... Настоящая зловещая долина. — Мы вынесем эту мысль на обсуждение. Благодарю Вас, Никкаль. Я кивнула им и отошла. До меня долетали обрывки чужих разговоров, и все они были обо всём и ни о чём одновременно. Во всех словах, взглядах и улыбках сквозил цинизм, все эти вампиры словно знали, кто я такая, и этим сочащимся цинизмом смывали мою защиту и мой грим слой за слоем. Захотелось уйти прочь с этого мероприятия. «Чёрт, действие препарата заканчивается, надо выпить ещё!» Я подошла к столу с напитками и закусками, сделала вид, что тянусь к алкоголю, второй рукой вытаскивая из сумочки спасительную пробирку. Стараясь всё делать незаметно, я вылила прозрачную жидкость с еле видными красными прожилками в рюмку и одним глотком осушила её. Спасение найдено. Я блаженно прикрыла глаза и вдохнула. — И снова здравствуйте, — раздался рядом со мной чей-то голос. Я вздрогнула и обернулась. Рама. И как он так тихо подошёл? А если он видел, что я что-то пила...? — Снова здравствуйте. Я, конечно, обозналась, но, думаю, это не помешает познакомиться, — с улыбкой протянула ему руку. — Никкаль Шестая. — Рама Второй, — он очень аккуратно пожал мне ладонь, всё смотря то ли на моё лицо, то ли на мой галстук. Я чуть сузила глаза и тише сказала: — Наслышана. Значит, Кавалер Ночи? Он кивнул, не сводя с меня глаз. План родился в голове за мгновение, мне осталось только попробовать воплотить его, хотя мысли всё ещё немного путались. Я словно бы разочарованно отвела взгляд в сторону и поджала губы. Краем глаза увидела, что он это заметил. «Ну и о чём мне с тобой разговаривать?» — Как Вам вечер? — к счастью, он меня опередил. — Скучно, — честно ответила я, взяла со стола пирожное и откусила кусочек. - Ожидала большего. Можно на ты? — Можно. А ты впервые здесь? Кивнула, нарочито скучающе рассматривая помещение и каждый раз останавливая взгляд на Раме. — Да, впервые. Я ж совсем недавно получила язык... А ты впервые или уже было дело? Словно между делом я перекинула косу на плечо, закрывая шею с правой стороны. — Было дело, в прошлом году. Проходило всё точно так же. Я кивнула, хотя была готова просто взвыть от досады. Невольно я начала нервно теребить галстук. И Рама снова это заметил. — Вот я всё думаю, может, ты не обозналась, и мы правда уже виделись? — Возможно. Я уже не уверена. Чувству дежавю я обычно не слишком доверяю, но сегодня как-то... Слишком сильно оно накатило. И снова я посмотрела прямо на него. Тут свет в зале слегка приглушился, и откуда-то у меня из-за спины заиграла музыка. Причём не танцевальная, как это можно было бы ожидать, а какие-то очень тягучие гитары со флейтой и скрипкой. Получалось что-то среднее между медляком с выпускных и колыбельной песней. Перед глазами замелькали чёрные и жёлтые точки. — Рама, слушай, а здесь нет местечка поукромнее? Голова что-то болит... — Конечно! — он аккуратно подхватил меня под локоть и куда-то повёл. По дороге я только молилась, чтобы он не укусил меня, однако этого не произошло: он ни разу не наклонился к моей шее. Вывел он меня в коридор. К счастью, там никого не было. Я облегчённо выдохнула. — Спасибо большое... Полегче. — Так ты не притворялась? Я удивлённо и даже немного оскорблённо посмотрела на Раму. — А почему ты решил, что я притворялась? — Мне показалось, это была уловка для того, чтобы... Я едва сдержалась от того, чтобы не засмеяться или даже не заулыбаться. — Ну какая уловка, к чему мне врать о своём здоровье? Так-то я не против того, о чём ты подумал, но придумывать для уединения такую отговорку глуповато. И ещё один взгляд на него. И улыбка, уже ставшая мне привычной и почти родной. Что-то смутное мелькнуло в взгляде Рамы, после чего он наклонился ко мне и поцеловал. «Ого, так быстро! Ну тем лучше. Хотя странно, что он так легко повёлся, нужно быть настороже, мало ли это я тут глупая, а не он...» Я буквально вцепилась в его плечи и прижалась ближе: пусть думает, что тоже очень мне нравится. Рама воспользовался этим и просунул мне в рот язык. Чтобы скрыть то, что я страшно занервничала, я схватила его за воротник, и мои пальцы коснулись его разгорячённой кожи. На секунду Рама оторвался от меня, и я услышала, как часто он задышал, а затем он снова прильнул к моим губам. Даже глаза открывать не пришлось. Стало ужасно тепло, но как-то странно. Как будто прогрелась только моя кожа, а кровь по-прежнему ледяная и какая-то ядовитая. За моей спиной довольно резко оказалась стена, а на талии — чужие руки, которые уже стали тянуться к моим бёдрам и застёжке юбки. Видимо, действие препарата уже медленно сходило на нет, потому что у меня моментально началась паника. «Ой-ой-ой, что же не делать, я совершенно не готова! Надо как-то его отвлечь... Идея!» — Постой... — прошептала я, перехватывая его руку. — Ты же сказала, что не против, — таким же хрипловатым голосом ответил он. — Не против. Только я хочу кое в чём убедиться... Давай сыграем? К моему удивлению, он действительно отстранился, хотя я уже морально приготовилась пинать его во всякие чувствительные места, как учила Аматэрасу, и потом за это долго извиняться (однако этому она меня уже не учила). — Во что? — Взаимный вопрос-ответ. Четыре вопроса, четыре ответа. Без укусов и только правду, отмалчиваться и врать нельзя. При соблюдении правил небольшой приз... Я вытащила из сумочки карандаш для бровей, написала на бумажном платочке свой номер телефона и протянула Раме. Тот уже протянул было руку, но я спрятала бумажку с номером за спину. — Я же сказала «приз», а не «затравка». При соблюдении правил отдам тебе... — А если ты будешь жульничать? Я хихикнула. — Если поймаешь, получишь то, что хотел. И я не про бумажку. Я чуть-чуть наклонилась к нему и интригующе шепнула: — Знаю, что игры на доверие не особо популярны у всезнающих вампиров, и что вампир не верит, а знает, но ведь вера и доверие — разные вещи. Считай доверие единицей измерения азарта. Он снова посмотрел мне в глаза и кивнул. — На доверие так на доверие. Ты первая. Я облокотилась о стену и вздохнула. — Тебя тяготит должность Кавалера Ночи? На лице Рамы отразилось смятение. — Нет, а разве должна? Однако его ответ прозвучал как-то неуверенно. Я пожала плечами: — Твоя очередь. — Тебе нравится быть вампиром? Чтобы скрыть нахальную улыбку, я сделала вид, что протираю глаза. — Не особо. Скучно. Похоже, Раму этот ответ полностью устроил. Он кивнул мне, дескать, задавай вопрос. — Власть или влияние? — Что? — Выбери — власть или влияние? Рама пожал плечами. — Это же в сущности грани одного и того же, поэтому, наверное, власть. «Ой, Рама-Рама, разве это одно и то же...? Может, поэтому тебя Аматэрасу недолюбливает?» Его следующий вопрос, «есть ли ты в соцсетях», вынудил меня наклониться якобы чтобы поправить юбку, настолько мне захотелось смеяться. Я в ответ лаконично помотала головой. «Третий на подходе...» — Ты скучаешь по человеческой жизни? — А по чему там скучать, в этой человеческой жизни? Жизнь в качестве дойного животного не жизнь, да и была она у меня не очень. «Понятно... Промывальщики мозгов, к которым ты попал, видно, своё дело знают.» Рама облокотился о стену так, что наши лица оказались очень рядом, и спросил: — Как тебе наша культура протеста? — Слишком поверхностно с ней ознакомлена, — тихо ответила я. «Ох, Рама, как ты живёшь вообще, о чём ты с окружающими общаешься...?» — На очереди твой последний, — ещё тише сказал он мне. Я кивнула. «Мой последний козырь...» — В чём твой смысл жизни, кроме сосания баблоса? — прошептала ему я, глядя ему прямо в глаза. Прямо в эти пустые голубые глаза, в которых я всё это время тщетно пыталась отыскать искорку, которая сделала бы их живыми. Рама отодвинулся от меня с крайне растерянным и удивлённым лицом. Его взгляд всё ещё ничего не выражал, но где-то на дне его зрачков я почувствовала настоящий, живой... Испуг? Молчание затягивалось. Он совершенно ничего не говорил, только смотрел в одну точку, поджав губы, словно чувствуя, что правду ответить не в силах. — Так и знала, — я прервала тишину, глядя на него с разочарованием. — Ты такой же пустой, как все они. А я-то думала, хоть кто-то здесь... Не договорив и не дав ему возможности оправдаться, я развернулась и ушла от него, выронив из пальцев бумажку с номером. Поворачивая за угол, я заметила, как Рама наклонился и взял бумажку обеими руками. Ловушка захлопнулась. Я выиграла себе время и возможности. В толпе я нашла Мокошь, подошла к ней и кивнула, дескать, дело сделано. И с каждым шагом из этого зала, с каждым шагом по ступеням лестницы я чувствовала, что эликсир уверенности в себе меня отпускает, а грудь стискивает ответственность. Уже дома я поняла, как сильно устала. В душе я стояла дольше обычного, наверное, в попытках смыть с себя эту липкую тревогу и стыд. Коса на протяжение вечера не стягивала волосы совсем, но как только я её расплела и снова сделала две родные косички, я почувствовала невероятное облегчение. Ещё лучше мне стало, когда я снова увидела в отражении синие глаза вместо чёрных. «Всё же на чёрные глаза приятнее смотреть, когда они на другом человеке.» Когда я уснула, сначала ничего не происходило. Я просто лежала в какой-то космической пустоте, в которой буквально ощущала, как моё тело наполняется новыми силами. Как только я снова смогла нормально шевелиться, не желая всё время падать, я сжалась в комочек и обняла себя за плечи. Хотелось раствориться в этой пустоте навсегда, как сахар в чае, чтобы кто-то её выпил и улыбнулся, а меня бы больше не было... Я не поняла, в какой момент пустота стала облачным пространством. Почему-то из-за того, что всё вокруг посветлело, стало холоднее откуда-то изнутри. По щеке снова покатилась слезинка. «Мамочки, во что я ввязалась...» Если бы я не выпила перед знакомством с Рамой волшебного кровяного самогона, мне казалось, что я бы расплакалась прямо там, возле него. И он сразу бы понял, что я никакая не соблазнительница. И что я не играю с людьми. И в лучшем случае он бы погладил по плечику и сказал не плакать, в худшем же просто ушёл бы и кому-то рассказал. — И опять ты ревёшь, повернувшись ко мне спиной... Кто тебя в этот раз довёл до слёз? — Привет, Митра, — тихонечко сказала ему я, не оборачиваясь. — Я очень рада, что ты здесь, хотя по мне и не видно. Надо мной снова повисла тишина. Я чуть-чуть подняла голову и посмотрела назад. Он сидел рядом со мной. «И как ты умудряешься одновременно быть таким элегантным и расслабленным...?» — Тяжёлый день? — Я особо ничего не сделала, но чувствую себя сволочью каких мало. — И что именно ты сделала или не сделала? Я глубоко вдохнула и наконец взглянула Митре в глаза. — Если я расскажу, ты не будешь на меня злиться? Хотя лучше злись, так я хотя бы буду знать, что ты живее всех этих... — Да что случилось-то, в конце концов? Ещё один вздох. — Скажи, Митра... Если бы у тебя была жена или девушка, и вдруг ты бы узнал, что она тебе изменяет, ты бы на кого больше злился: на жену или на её любовника? Он вздрогнул, а затем его лицо приобрело какие-то хищные черты. — Конечно, на любовника. А почему ты спрашиваешь? — Пытаюсь понять, крышка мне или жопа... И судя по всему, всё-таки мне жопа. — Объясни нормально, раз уж начала. Сама не зная зачем, я пододвинулась к нему ближе и оперлась спиной на его плечо. «Если упаду, значит, дружбе точно конец.» От одной мысли, что он правда может от меня отстраниться, в душе зашевелилась ужасная тоска. Захотелось прижаться крепче и закрыть рот навсегда, чтобы этого точно никогда не произошло. Только почему...? — Из-под палки, которую держит суровая рука Аматэрасу, я должна стать любовницей... одного вампира. Честно скажу, он мне не нравится, и не в том плане, что он мне противен или что-то такое, просто он мне не интересен. Во всяком случае уж точно не интереснее любого предмета мебели. Но тем не менее мне необходимо втереться к нему в доверие и стать его любовницей. А у него уже есть... то ли жена, то ли подруга, точно не помню, кто она ему, но тем не менее женщина у него уже есть, и причём она не абы кто. Вот в этот вечер я немного смухлевала и начала. До кровати дело не дошло, но мне всё равно так ужасно стыдно перед вампиром и его женщиной... Митра долго смотрел на меня, и я совершенно не могла понять, о чём он в этот момент думает. Его взгляд скользил с моего лица на колени и обратно, а удушающая тишина в это время затягивалась на моей шее петлёй. — А чего тебе перед ним-то стыдно? — Потому что я обманщица. Он-то думает, что страшно мне понравился... А я ему голову дурю. Как я докатилась до этого... И снова в носу противно закололо, как после шибающей в нос газировки. — А что ты так из-за этого переживаешь, если это просто задание? — Давай я не буду тебе объяснять, что такое совесть, надеюсь, хотя бы это человеческое понятие тебе знакомо. В памяти снова всплыла фраза «а по чему там скучать, в этой человеческой жизни?». — Митра, скажи... Ты когда-нибудь скучал по человеческой жизни? Его плечо напряглось. Точно так же, как тогда, когда я сказала ему, что он красиво смеётся. — Ну и вопросы у тебя, Ника... — Ты что, не помнишь её? — Вроде помню, просто... — его голос снова стал ужасно растерянным, мне даже стало его жалко. — Просто я очень давно её не вспоминал. — Значит, не скучал. И даже в самом начале? — Да там и скучать не по чему. Я с тяжёлым вздохом опустила голову Митре на плечо. Отвратительная усталость отчего-то вернулась. — Скучать не по чему, бросать нечего, вспоминать нечего... Завидую я вам. — Думаю, тут не стоит завидовать. Вот встретились бы мы при иных обстоятельствах, тогда я бы понял. А так... — У тебя, наверное, была интересная вампирская жизнь? — Смотря что ты имеешь в виду. Тебе бы не понравилось. А мне... Это был настоящий праздник, причём каждый день. Вот этой жизни вполне можно позавидовать. — Ты не понял... — я горько усмехнулась. — Я про другое. Вы так легко оставили позади человеческую жизнь... Как будто в ней не было совсем ничего радостного или интересного. Неужели у тебя ничего такого не было? Молчание. Тяжёлое и неприятное. — Я не знаю. Может, и были, но радость в человеческом мире и в вампирском сравнивать нельзя... — А в вампирском мире вообще есть место радости? Или у вас здесь только удовлетворение и наслаждение? — я посмотрела на него, слегка нахмурившись. Митра не отодвинулся. Только как-то пристыженно замолчал, продолжая смотреть мне прямо в глаза. И я увидела: где-то там, на дне этой чёрной пропасти, плескалось что-то очень печальное и очень искреннее. То, чему выплеснуться было нельзя ни в коем случае, потому что гордость не позволяла. А если бы позволила, то передо мной был бы совсем другой человек. Откуда-то я нашла в себе силы улыбнуться и сказать: — Ты не забыл. Ты просто когда-то давно закопал всё настолько глубоко, что сейчас и рад бы раскопать, да не можешь. Но я помогу. Если ты хочешь, конечно. Он не ответил. Просто отвернулся от меня и тихо-тихо сказал: — Да что ж ты делаешь... «Дура. Дура-дура-дура. Зачем ты к нему полезла с этим?! Тоже мне Поллианна нашлась...» Не успела я себя обругать всеми бранными словами, как он резко повернулся ко мне со взглядом, метавшим молнии: — Вот скажи мне, Ника, чего ты этим добиваешься?! Пора уже принять всё как есть, будь разумнее! — Я хочу быть счастливее, а не разумнее! Не пытайся убедить меня в том, что ты пустой, я этому не поверю! — И почему же?! — его взгляд из злого стал издевательским, отчего внутри всё сжалось и завсхлипывало. — Сам смотри почему! — одним движением глаз я указала ему на его правую руку, сжимающую моё плечо рядом с ключицей. Его хватка мгновенно чуть ослабла, хотя я всё ещё чувствовала, что он напряжён. — Пустые не могут так прикасаться. Не могут так говорить. Не могут так смотреть, — я снова перевела на него взгляд и почему-то задышала чаще. — Для пустых всё это стоит немалых усилий, а тебе разве трудно всё это делать? Я очень осторожно накрыла его ладонь своей. — Ты не человек, и я не пытаюсь убедить тебя в этом, да и не пыталась никогда. Я просто хочу, чтобы ты перестал обманывать меня и себя, раз уж ты здесь... Секунду он ещё смотрел на меня немного злобно, а затем резко притянул к себе и крепко обнял. «Как ты угадал...?» Я обхватила его плечи в ответ и уткнулась в его грудь лицом. — И я ничего не добиваюсь. Я просто хочу с тобой подружиться. По-настоящему. Его ладонь очень осторожно легла на мой затылок. Видимо, понял. А у меня внутри что-то дрогнуло. Всего на секундочку и сразу же успокоилось, как плохо зажжённая спиртовка. Но этой секундочки хватило, чтобы я крепче прижалась к Митре и благоговейно прикрыла глаза. Проснулась я от назойливого жужжания телефона на тумбочке. Когда я взяла его в руки, под цифрами 5:14 красовалась ужасно яркая надпись, гласившая, что какой-то неизвестный номер звонил мне четыре раза. «Наверное, кто-то умер. А если не умер, то очень жаль.» Стоило мне перезвонить, переждать гудки и услышать совершенно бодрое «алло» знакомым голосом, я прошипела в трубку: — Уважаемый ночной кавалер, если ты встаёшь в такую рань, незачем будить ещё и меня! — Так я тебя разбудил? Ты всё ещё спишь? — раздался очень растерянный голос Рамы. — Четверть шестого утра. И да, я в это время обычно сплю. Не имею привычки вставать с петухами. — Ну извини, а. Я что-то совсем счёт времени потерял... «Ладно, Ника, успокойся, нельзя портить с ним отношения.» — Ну хорошо, на первый раз ничего, но в следующий раз смотри на часы, прежде чем звонить. А вообще я хотела тебе позвонить утром и предложить встретиться, но ты меня опередил, — это маленькое враньё далось мне на удивление легко. — Ничего себе. А давай ко мне, адрес и время напишу в SMS. — Отлично! — я попыталась изобразить воодушевление. — Договорились. Ну всё, ладно, увидимся. — Ага. Чмоки, — а вот в голосе Рамы воодушевление было очень даже искренним. Спасительные короткие гудки позволили мне отложить телефон и смачно выматериться. «Как Иштар вообще замуж за него вышла? Может, он её не будил ни свет ни заря...?» Косо глянув на уже посветлевшее небо за окном , я повернулась на другой бок и снова уснула. В этот раз мне уже ничего не снилось. Второй раз я проснулась уже в одиннадцать утра. В эсэмэске Рама правда написал свой адрес и попросил приехать к семи. Времени было ещё полно. Во время завтрака я решила записать тезис на подумать: «облачное пространство снится только один раз, и если проснуться и снова уснуть, оно больше не приснится в эту ночь». От одной мысли, что я вылетела из сна с Митрой из-за Рамы, мне отчего-то захотелось сделать ему какую-нибудь гадость. Впрочем, глоток сладкого чая привёл меня в чувство. Уже когда я стала выбирать, что надеть, до меня дошло. «А ведь сегодня может в теории случиться то самое... И что мне с этим делать?» Первые две минуты я просто в панике ходила по комнате, внутренне вереща от ужаса. «Так-так-так, ничего страшного не происходит... Но блин, я же совсем не готова, а это моя миссия! А-а-а-а-а!» Взгляд упал на оставленную на столе четырёхцветную ручку. Сразу вспомнилось, как я пришла на сессию, выучив только две трети билетов, и спрятала в эту ручку восемнадцать шпаргалок самыми разными способами и сдала в итоге на отлично. «А ведь это идея! Это ж по сути экзамен, на который я прусь неготовая... Значит, мне нужна шпаргалка! Только не бумажная и не вырезанная на стержне ручки. Наверняка есть какие-то вещества, которые помогают в такой ситуации...» Обходив, наверное, все аптеки своего района и парочки соседних (а с ними на моей элитной улице было так же туго, как и с продуктовыми), я наконец нашла какое-то возбуждающее лекарство. Продавщица удивлённо смотрела на то, как я забирала с прилавка три пузырька, но всё же пробила. Чуть быстрее мне удалось найти бордовое кружевное бельё, цветом точь-в-точь как галстук Митры, и когда я взяла его в руки, я поняла, что возьму именно его (где-то между извилин промелькнула мысль, что если галстук и бельё одного цвета, они будут неплохо сочетаться, но я поморщилась и прогнала её). Стоило оно как крыло самолёта: несмотря на наличие немалых денег, я всё ещё смотрела на ценники, особенно на жёлтые. В инструкции к чудо-зелью страсти было написано, что оно действует через пятнадцать-двадцать минут и держит эффект несколько часов. Я понятия не имела, много это или мало, но всё же решила взять. «Если не сработает, расплачусь, и ему придётся меня утешать. Эх Рама-Рама, знал бы ты, какая я врушка...» Линзы надевать было легче, чем в первый раз, но всё равно неприятно. С нарядом после двадцати минут мучений я всё же решила не париться и надела красную рубашку с заштопанным рукавом и юбку в тон ему. Бельё под ними даже почти не кололось. Косички я снова распустила и уже хотела сделать причёску, но отчего-то стало ужасно лень. «А я и с распущенными вроде ничего. Они ещё и слегка волнистые после косичек... Оставлю так.» Вид у меня получился очень целомудренный, как у отличницы на выпускном. Я подумала-подумала и расстегнула ещё одну пуговичку. Уже будучи довольно далеко от дома, я поняла, что не перегнала крови Митры, и как следствие порции эликсира уверенности в себе у меня не было. Чтобы унять дрожь в руках, я сжала их в кулаки. «Нужно просто вспомнить, как я вела себя тогда, и вести себя так же. Заодно научусь сама всё делать, нельзя вечно пить препараты. Да и к тому же если я хочу подружиться с Митрой, мне стоит перестать постоянно хлестать его кровь в практических целях и использовать её только как козырь... Но всё равно так страшно!» При мыслях о Митре стало ещё и немного грустно. «Наверное, он очень разозлится на меня, когда узнает, что я должна стать любовницей Рамы... Ну почему он существует только в моей голове?! Я бы сейчас плюнула на это чёртово свидание и пошла с Митрой гулять, показала бы любимые человеческие места... Интересно, а он любит какие-нибудь сладости или газировку?» Вскоре я дошла до какого-то старинного здания. Проверила адрес по эсэмэске, вроде не ошиблась. «Ну посмотрим, как ты живёшь, Кавалер Ночи...» Дверь была не заперта. Изнутри здание было похоже на то, где жила я: тоже длинный коридор, тоже всё в мраморе и каких-то статуях, вызвавших бы восторг у искусствоведа, только всё было гораздо запутаннее и как будто холоднее. — Ты уже здесь? Ничего себе... — одна из дверей в стене приоткрылась, и оттуда выглянул Рама. Я обернулась на его голос и нахмурилась. — Я же не опоздала? — Ни в коем случае! Ну заходи. Я глубоко вдохнула и прошла за ним. Что ж, мне стоило поблагодарить Локи за то, что тот перед своей кончиной не обставил своё жилище как музей: то, что я увидела у Рамы, было похоже на настоящий склад. Все стены были увешаны разного рода эротическими картинами, от тяжёлых бордовых штор начинала гудеть голова, а кровать с огромным балдахином была больше похожа на узористый турник. Рама, видимо, заметил, с каким лицом я осматриваю его жилище, и чуть улыбнулся: — Впечатляет? Я закивала, надеясь, что он не заметит моих испуганных глаз. Тут мой взгляд зацепился за множество пробирок на одном из столов. — У тебя есть картотека? — Да, и это только её малая часть. Наследство. Я подбежала к столу и схватила одну из них. — А это писательские препараты или... — Нет, они в другой комнате. Здесь только баталии и... — тут его голос стал чуть ниже и тише. — И эротика. Я мгновенно выпрямилась. — Ну это... Это можно посмотреть и позже. Или даже... Я обернулась к нему, чуть приоткрыв рот и сделав очень грустные глаза. — Я ненадолго могу выйти? Рама кивнул и показал мне рукой, где находится туалет. Он смотрел на меня во все глаза, но не подходил ко мне, словно думал, что я ему только мерещусь. В кабинку я забежала быстро-быстро и закрыла за собой дверь. Дрожащими пальцами я вытащила из сумочки пузырёк с афродизиаком, откупорила и опрокинула в себя. На вкус это чудо синтетической химии оказалось страшно горьким, горечь буквально расползлась по всему моему телу и скопилась где-то внизу живота. Я ужасно пожалела в этот момент, что не взяла с собой любимую конфету, чтобы не вызвать подозрений своим страдальческим лицом. «Хотя тут конфета бы не помогла. Тут нужен целый килограмм.» Пузырёк с остатками лекарства я запихнула в тонкий отдел сумочки и поспешила к Раме. «Пятнадцать минут пошли.» Когда я снова зашла в комнату, Рама сидел в большом кресле возле кровати и как-то странно меня разглядывал. Я уже было подумала, что мне крышка, но тут он спросил: — Голова? Я закивала. — Не выспалась немного. Но это, — тут я лукаво улыбнулась, — не страшно. «Страшно, ещё как страшно, смазливый ты паразит!» Но я села на кровать. Не очень далеко от него, но и не очень близко, чтобы ему пришлось до меня тянуться. От мысли, что ему нужно постараться, чтобы достать меня, я испытала злое ликование. Рама же просто повернул ко мне голову. — Я в тот раз так и не задал четвёртый вопрос. — Ты не ответил на мой четвёртый вопрос, — я положила ногу на ногу, чуть откинувшись назад и упёршись ладонями в матрас. — Нет ответа, нет продолжения. — А ты хочешь продолжить? — теперь и его интонация стала лукавой. — Конечно. Правила те же: никаких укусов, только правду, врать и отмалчиваться нельзя, — я взглянула на него из-под ресниц. Он слегка повернулся ко мне уже телом. — Вопрос всё тот же: в чём твой смысл жизни, кроме сосания баблоса? Рама потупил глаза и сцепил руки в замок. Расслабление из его тела моментально исчезло. — Умоляю, не молчи так же долго, как и в тот раз, — получилось на удивление хорошо смешать в голосе сарказм и настоящую просьбу. И это сработало: Рама посмотрел своими пустыми глазами на меня, и мне даже показалось, что где-то там у него внутри зашевелилось что-то, покрытое пылью. — Я не могу ответить, — наконец сказал он. Теперь уже его голос был треснутым, разбитым. — Он же разный, это нельзя прямо так постичь... — А я не спрашиваю вообще. Я спрашиваю, в чём твой смысл жизни. И снова большая пауза. Всё это время Рама смотрел на меня, и на его лице медленно проступала беспокойная жизнь. — Я не могу ответить тебе... Никкаль. Почему-то он сказал это так обречённо, что мне даже стало как-то его жалко. Я чуть наклонилась к нему и еле слышно прошептала: — Очень жаль, Рама. Очень-очень жаль. Вся игра ведь была только ради этого вопроса... — А почему для тебя это так важно? — он тоже перешёл на шёпот, и в его голосе прорезалась хрипотца. Я слегка отодвинулась назад, и, видимо, Рама воспринял это как знак, потому что за мгновение он оказался рядом со мной. Теперь наши лица разделяла пара сантиметров. — Я не хочу, чтобы понравившийся мне мужчина оказался заурядным. «Да уж, Ника, ты первоклассный провокатор...» Однако Рама слегка нахмурился и чуть прикрыл глаза. «Повёлся? Да быть того не может! Ну тогда он либо манипулятор и расколол меня сразу, либо он безбожно тупой... Хорошего же любовничка мне нашла Аматэрасу, нечего сказать.» Прямо возле моих губ он прошептал: — Тебе настолько это важно? — Не представляешь как. — А выяснить тебе это нужно... прямо сейчас? — Я буду спрашивать у тебя, пока не получу ответ, — я улыбнулась и снова взглянула на него из-под ресниц. — А пока, думаю, можно продолжить то, что мы не закончили на том вечере. В тот момент, как я это сказала, внизу живота появилось что-то тёплое и тянущее, а ноги захотелось одновременно и крепко сжать, и раздвинуть пошире. «Работает. Пошла вода горячая...» Словно чтобы дать ему знак, я придвинулась ближе и протянулась ладонью к его шее и ключицам. Не успела я прикоснуться, как Рама притянул меня к себе и впился в мои губы. Я обхватила его шею обеими ладонями и ответила на его поцелуй с таким рвением, словно ждала этого всю жизнь. И чувствовала себя при этом самой гнусной обманщицей на свете. Рама, к счастью, не мог читать моих мыслей. Иначе бы не льнул ко мне так жадно, не расстёгивал бы пуговицы на моей рубашке так нетерпеливо, не приникал бы ладонями к моему белью... А я позволяла ему обманываться, снимая с него одежду с хитрым взглядом, полным фальшивой страсти, выгибалась от его прикосновений, позволяла его языку проникать в мой рот и скользить по моей груди... Я не знаю, что он чувствовал, когда всё-таки взял меня, но его глаза были совершенно полны той жизни, что бродила в минуту растерянности по его лицу. Я извивалась под ним, направляла рукой, прикусывала губу, но вовсе не от неземного удовольствия, как ему могло показаться, а чтобы не уснуть или не засмеяться. Конечно, мне было тепло и от разгорячённого тела надо мной, и от действия возбуждающего лекарства, но жарче всего этого был невыносимый стыд. Когда всё закончилось, я легла головой ему на грудь, тяжело дыша. Он провёл ладонью по моим волосам, зарываясь в них пальцами. — Никкаль... — исступлённо прошептал он. «Меня не так зовут, Рама...» Но вслух я этого, конечно, не сказала. Просто вжалась в него, молясь, чтобы мои слёзы не холодили его кожу. Назад я шла совершенно разбитая. У меня появилось несколько писательских препаратов: Рама, узнав, что я ими интересуюсь, согласился отдать пробирки, но все в сумочку не влезли. Но всё равно что-то я чувствовала себя не очень хорошо. Или даже очень нехорошо. Как физически, так и морально. «Следующий день нужно провести одной, чтобы восстановить силы и успокоиться. Чтобы не было ни единой души кругом... Кроме одной, конечно. Причём в буквальном смысле души. Что-то, когда он рядом, мне сразу лучше становится...» Как по мановению волшебной палочки, в груди потеплело, а сердце на секунду замерло. Я наконец поняла, перед кем мне было особенно стыдно в этот вечер.