Человек с языком

Проснулась я от навязчивого жужжания телефона. Судя по тому, как сильно мне ударило в глаза солнце, было уже почти двенадцать часов. Глаза открывать ну вообще не хотелось. Кое-как вслепую я нашарила телефон и нажала на самую левую кнопку. — Поднимите мне веки… — Ты что, опять спишь? Я специально ждал полудня! — Вчера был тяжёлый день, я тебя не виню… — чтобы не казалось, что из моего горла вылезает осьминог, я села на кровать и наконец смогла открыть глаза. — Так зачем звонишь? — Просто хотел сказать, что сегодня пойду к Иштар. Вечером жди новостей. — Чтобы я хоронила куски твоего тела, замотанные в тряпки от Версаче? — я попыталась отшутиться, хотя внутри всё сжалось. — Нет, жди меня у своего порога с цветами. После этого раздались короткие гудки. Я аккуратно отложила телефон и только после этого набрала в грудь воздуха и крикнула «ДА ЁБ ТВОЮ МАТЬ». «Он ради меня пошёл отказываться от титулов и от Иштар… Если она не оторвёт ему башку, и он правда придёт ко мне с цветами, мне нужно будет продолжить отношения с нелюбимым человеком. Ой, блин, вампиром, какой же из него человек… В любом случае ситуация не из лучших. А ведь если я ему скажу правду, это разобьёт ему сердце, и он останется ни с чем…» Не хотелось делать ничего: ни есть, ни двигаться. Хотелось только лежать на одеяле, чтобы оно потихонечку меня растворяло, как кислота, и чтобы не осталось от меня даже костей… Жужжание телефона вывело из стазиса. Не поворачиваясь в сторону тумбочки, я протянула руку, нажала кнопку «ответить» и недовольно спросила: — Что ещё тебе нужно? — Ника, что случилось? — голос Мокоши сбросил с меня оцепенение окончательно. — Миссия прогрессирует. Только что Рама звонил, говорит, пошёл к Иштар от титула Кавалера Ночи отказываться… Так перед ним стыдно, ужас просто. — Стоп-стоп. Он что, уже?! — Ага… Я тоже думала, что понадобится хотя бы неделя на уговоры, а он чуть ли не с полпинка. — Какой кошмар… — голос Мокоши зазвучал чуть глуше. — Ты Аматэрасу уже говорила? — Нет пока, думаю, скажу когда всё уже случится. Позвоню ей и скажу, что, дескать, Рама больше не в иерархии, отпустите меня с миром. — Наивная чукотская женщина, — в трубке послышался смех. — Никуда она тебя не отпустит, ты к ней привязана теперь. — В смысле? — я аж вздрогнула. — Это не телефонный разговор. Я к тебе прибегу, поедем на обычном такси туда, не знаю куда. А пока я тебе советую собрать чемоданчик. — Что это? — Клади туда то, без чего ты не сможешь уйти, и всегда носи с собой, лучше под одеждой. А ещё убедись, что ты мышка бесхвостая, и резинку возьми. — Резинку? — Жвачку, блин. Клубничную, — если бы не интонация, я бы не поняла. «Рядом с ней явно кто-то есть…» — Хорошо, жду тебя. Стоило ей повесить трубку, как меня охватила паника. Похоже, дело было правда серьёзное. А учитывая, что Мокошь сказала про чемоданчик, оно было не просто серьёзное, а граничащее с изменой родине. Ни чемоданчика, ни сумочки у меня не было, вместо них только походный рюкзак, в котором я уносила из старой квартиры. «Ну на безрыбье, как говорится…» Сразу же я стала вытаскивать тетради с исследованиями и иными записями из чулана и прятать в спину рюкзака, класть на дно запасные футболки и штаны и игрушечную собаку, совать в карманы пакетики с конфетами, пачка мелких денег (если мне понадобится прятаться среди людей, поработают на благо баблоса) и бутылки с водой и кровью. Кровь Митры я через воронку перелила в пластиковые бутылки, которые точно бы не разбились, и положила их рядом с теми, что были наполнены питьевой водой. «Даже если мне придётся бежать из города или из страны, я не хочу потерять тебя… Или мне тоже придётся потеряться.» В итоге всё равно рюкзак получился полупустой, буквально, как мама в детстве говорила, «две игрушки, вода и сушки». Но этого было вполне достаточно. Я с грустью глянула на своё оборудование: жалко было до одури. «Ну главное, чтобы исследования не пропали, а посуду можно и новую приобрести.» Как только я надела резиновую защиту и рюкзак, в дверь постучали. Очень осторожно я приоткрыла её и выглянула на минуточку. Там стояла Мокошь. Убедившись, что я на неё смотрю, она кивнула мне и поманила жестом из квартиры. Когда мы вышли, Мокошь встала возле дороги с поднятой рукой. — Деньги есть? — тихонечко спросила она. — Немножко. — Отлично, тогда за проезд заплатишь сегодня ты. Вскоре к нам подъехала немного потрёпанная «копейка». Мокошь засунула голову в приоткрытое окно и не своим голосом спросила: — До Клинской за сотку…? — Садитесь, девчат, — рассмеялся водитель. Мы с Мокошью залезли в машину, та улыбнулась краем губ. Когда машина тронулась, я наклонилась к ней и спросила: — А мы далеко? — В кое-какой заброшенный комплекс зданий. Туда некоторые гламурные черви носа не кажут. Только сейчас я заметила, что её глаза сейчас не вишнёвые, как обычно, а светло-карие. «Даже линзы не надела…» Ехали мы где-то полчаса, и почти всё это время молчали. Только иногда Мокошь поворачивала ко мне голову и спрашивала, взяла ли я рюкзак или «резинку». Как только мы доехали до Клинской улицы (по ощущениям это были уже какие-то лютейшие окраины), я отдала водителю купюру и выпрыгнула вслед за Мокошью. Та просто взяла меня за руку и куда-то потащила. Мы шли пешком ещё минут десять (и все эти десять минут я радовалась, что надела конверсы вместо туфель). Остановились мы возле огромного серого здания странной формы, заросшего деревьями и кустами. — Что ж, это наше убежище на ближайший час: Ховринская заброшенная больница. В конце восьмидесятых о ней забыли, да и сейчас никто особо не помнит, по крайней мере в мэрии. И как ты понимаешь, здесь нас искать не будут… Я наконец смогла повернуться к Мокоши и спросить: — А почему ты так трясёшься над тем, чтобы нас никто не услышал? Мокошь только указала головой на проём между деревьев, а затем пошла туда. Смотреть на неё, нагибающуюся под разросшимися тополями в яркой розовой одежде, было немного смешно, но я пошла за ней. Вскоре мы оказались на площадке перед зданием. — Если устала, садись на кирпичи или на край бочки. В здание зайдём только в случае дождя, там не очень безопасно. — Так в чём причина вызова? Мокошь только покачала головой и снисходительно улыбнулась. — Ты так ничего и не поняла? Ты в опасности, Ника. Если ты продолжишь искать подсказки, а не делать что-то, вскоре ты лишишься всего, что для тебя важно. Станешь как я. Тут она печально вздохнула и мельком глянула на свои малиновые ногти. — Я тебе сейчас открою тайну, почему все так удивились тому, что язык Локи перешёл к женщине и почему Аматэрасу не ожидала того, что ты будешь не парнем. — Ну и почему же? — Любые женщины в мире вампиров так или иначе связаны с Великой Мышью. Аматэрасу воспитывалась в одно время с нашей прошлой богиней, Борисовна которая, и вообще-то сама должна была стать Иштар. Не стала. Меня лет пять назад обратили, чтобы я Борисовну сменила и была новой Иштар, только всё пошло немного не по плану. — И что же пошло не по плану? Мокошь дёрнула уголком губ кверху и слегка сощурила глаза. — Я отказалась стать головой Великой Мыши. Привели меня к ней знакомиться, она спросила меня «дочка, хочешь стать королевой?», а я её оглядела и сразу всё поняла. Испугалась страшно и ответила «нет». Борисовна, конечно, была мне благодарна, но Аматэрасу здорово разозлилась. Она бы насильно мне тыковку отрезала, но я просто от неё свалила, хотя бы на это хватило мозгов… А потом мне дали попробовать баблос, и я оказалась в клетке. — Но зачем ей было бы нужно насильно тебе голову отрезать? — А зачем своих самых холёных учеников проталкивать наверх, как ты думаешь? — Ну чтобы… Э-э-э… Заботиться об учениках, помогать им идти по проторенной дорожке, устроить всё так, чтобы они оказались наверху, и что дальше? Ну как там с Рамой было, он особо ничего не делал, но благодаря отношениям с молодой Иштар стал Кавалером… И тут как вспышка перед глазами. — Так вот в чём дело… — Наконец-то. Я, конечно, тебя переоценила, уж извини, но соображаешь ты всё ещё нормально. — Митра… — прошептала я, пытаясь принять то, что только что поняла. — Да-да, и он тоже был инструментом, как и мы с тобой. Только вот он этого не пережил, хотя был в шаге от результата. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что дело не в Раме? — Но он-то тут при чём? — А вот этого я тебе сказать не могу, ибо не во все свои планы Аматэрасу меня посвящает. Наверное, всё ещё обижена за то, что я обрубила ей самый простой путь. Я сидела на куче кирпичей, обхватив колени руками, и смотрела в пустоту. «Митра, Митра, Митра, » — только и было в моей голове, что его имя. Я упрямо сжала губы, чтобы не зареветь при Мокоши, но одна слезинка всё же потекла по щеке. — Чего плачешь опять? Грустно, что миссия оказалась фикцией? — Да подумаешь… Здесь вообще другое. Мокошь сделала шаг ко мне и слегка наклонилась к моему лбу, после чего мир резко стал каким-то тёмным и недружелюбным. Я прикоснулась ко лбу и нащупала там мокрую точку. Глянула на Мокошь — та стояла с прикрытыми глазами и чуть вытянутыми губами. Всё. Конец. Мои тайны больше не тайны. Я резко встала, подошла к ней и схватила за плечи. — Мокошь, милая, умоляю, не сдавай им меня, они же жить мне не дадут, они отберут его у меня, и меня у него отберут, я так не смогу… Та медленно открыла глаза и посмотрела на меня с лёгкой смешинкой в глазах. — Влюбилась… Я аж опешила. От вампира, укусившего меня и узнавшего если не все, то точно многие мои тайны, я ожидала какой угодно фразы, только не этой. — Ч-чего? — Влюбилась ты, говорю. Угораздило же тебя, ха-ха-ха, ой, не могу… Да ещё в кого, ха-ха-ха… — и тут она начала очень громко хохотать, опершись уже на мои плечи. Отчего-то стало ужасно обидно, так что я просто резко тряхнула её. — Мокошь, перестань! Не смей надо мной смеяться! — Уж прости, давно не видела такого, чтобы по-настоящему, ха-ха, — Мокошь широко улыбалась, но глаза у неё были серьёзными, хотя и с лукавыми морщинками. — А то всё коитус да коитус, а любви нет. Тут она увидела мои вцепившиеся в её кардиган пальцы и погладила меня по голове. — Ты что, думаешь, что раз я тебе фактически государственную тайну разболтала, я сдам кому-то твои секретики? Мы сейчас на одной стороне фактически. — А они тебя не укусят? — В любом случае они не узнают то, что узнала я. Просто увидят, что я тебя укусила. Но сейчас в любом случае не выйдет расслабиться. Когда Аматэрасу узнает, что Рама отказался от титулов, запустится механизм. Если тебе дорого то, что у тебя есть, тебе придётся отныне спать с одним открытым глазом. Я постараюсь помочь, чем смогу, даже если ты просто пустишься в бега. Обратно мы ехали уже молчании. По радио кто-то пел очень глубоким голосом: «Лихора-а-адит душу, я обиду не прощаю, я-а-а-а разру-у-ушу план твой, обещаю…», и я даже невольно улыбнулась. Уже когда я вышла из дома, я тронула Мокошь за плечо. — Скажи, а… А ты видела, как он умер? — Нет, не видела, мне просто передали как факт. Это ты лучше Раму спроси, он видел. Только поосторожнее. Она подмигнула мне, после чего закрыла окно машины и уехала. Рюкзак я положила под стул и настороженно села на кровать. Отчего-то теперь казалось, что из-за каждой шторы за мной следят. «Вряд ли Мокошь преувеличивала… Надо теперь подумать, для чего Аматэрасу нужна я. Ну вот вытащила я Раму из иерархии чисто гипотетически, и что дальше? Не могу же я вместо него любиться с Иштар… И ведь поэтому Локи и Аматэрасу расстроились, что я не парень, так бы я заменила Раму и влияла на Иштар через них. Но как я могу повлиять на Иштар сейчас…? Или мне нужно это делать из тени? Но если бы было нужно делать из тени, то Аматэрасу не приказала бы подбить Раму отказаться от титулов… Нихрена не понимаю.» Телефон коротко прожужжал. На экране красовалась надпись «1 новое сообщение от Рама». Стоило мне нажать на «ок», как я увидела обилие смайликов-сердечек и слова «справился, еду к тебе, чмоки». Испугалась я уже после того, как надела линзы. «Мне нужно сделать вид, что я страшно рада его видеть, а заодно под каким-нибудь предлогом куснуть и увидеть, как умер Митра… Но мы же друг друга не кусаем, как бы это сделать потактичнее?» Звонок в дверь заставил меня подпрыгнуть. Очень тихо я подкралась к двери и посмотрела в глазок. На пороге стоял Рама с дурацкой улыбкой и чем-то расплывчатым в руках, а больше никого не было видно. «Нет никаких гарантий того, что это не ловушка.» Одной рукой я нащупала зонтик, стоявший в углу, а второй повернула ручку, пропев нарочито сладким голосом «сейчас-сейчас, золотце!». За долю секунды до того, как Рама зашёл в квартиру, я сделала шаг в сторону, схватив зонтик как топор. За ним, к счастью, никого не было, да и за порогом не стояло ни души. На всякий случай я выглянула в коридор и посмотрела, не стоит ли кто в углу за дверью, и только убедившись, что всё чисто, я закрыла дверь. — Никкаль, ты какая-то нервная, что случилось? — Рама, наивная душа, видимо, решил, что я не дождалась доставки на дом и теперь хочу отлупить курьера зонтиком. Я только нервно улыбнулась. — Всё хорошо, милый. Просто устала. Ну как ты? — Я обещал прийти к тебе с цветами, если мне удастся отказаться от титулов. Как видишь, мне осталось только дать тебе цветы. Всё с той же задорной улыбкой он протянул мне букет красных хризантем. Конечно, это были далеко не самые мои любимые цветы, но когда я зарылась в них носом и пролепетала тихое «спасибо», это было абсолютно искренне: он нашёл что-то оригинальнее роз или тюльпанов, и как минимум за это заслужил благодарности. «А ещё, если он не знает моих любимых цветов, это значит, что он точно меня не укусил…» — И теперь ты не Кавалер Ночи и не Друг Иштар? — А тебя это волнует? — тут он посмотрел на меня таким взглядом, что я поняла, о чём он думает. — Меня волнует, будут ли тебя как-то за это прессовать, — я посмотрела на него в ответ не менее красноречиво. — Меня тоже. Я округлила глаза. — То есть последствия…? — Да я откуда знаю, какие там последствия? Я вообще вроде первый Кавалер Ночи, бросивший пост добровольно! — последнюю фразу он произнёс несколько недовольно, так что я скривила губы и облокотилась на стену. — Ну можно было в таком случае и не идти на жертвы… Как по щелчку раздражение в глазах Рамы сменилось грустью, готовой перейти в плач, словно кто-то и правда дистанционно управлял его эмоциями. «Ох, сладенький мой, если уж не умеешь показывать нормально, что ты чувствуешь, лучше не берись, мне твои взгляды и гримасы будут сниться в кошмарах…» — Так тебе это было не нужно…? Я ради тебя от неё отказался, между прочим! — А у тебя не появлялась мысль сделать наоборот? Образовалась пауза. Мы просто молча стояли, пожирая друг друга взглядами. Пальцы сами собой стали теребить кончики стеблей хризантем. Наконец Рама изрёк (его глаза вновь остекленели): — Вот как только ты это сказала, я задумался, как бы всё стало, если бы я сделал наоборот… — И как? — я посмотрела на него с вызовом, хотя внутри всё тряслось. — И никак. Всё вернулось бы на круги своя, но… Не знаю, мне бы не хватало чего-то очень важного. Такого ощущения, которого у меня почти не было в жизни, я только раз такое чувствовал… То, для чего меня одного недостаточно… Я поджала губы и отвернулась. «Всё ясно. Тебе просто было нужно, чтобы тебя по-настоящему полюбили. А ощущения тебе врут, сладенький мой, врут и не краснеют. Как и я.» Рама продолжал что-то говорить, но я уже почти не слышала. В ушах стоял гул, словно моё сердце билось где-то внутри головы, а по щеке текла огромная слезища. «Врагу не пожелаю такого опыта… Когда кажется, что в кои-то веки тебя по-настоящему полюбили, а на самом деле нет. Всё-таки этот мир и правда превратил меня в подлую суку.» Я коротко глянула на Раму. Он уже смотрел на меня, совершенно искренне не понимая, почему я плачу. Желая перевести тему, я спросила упавшим голосом: — Как Иштар отреагировала? — Как обычно, с циничным голосом и слезами на глазах. Она так говорит со мной каждый божий день, так что ничего нового не было. «Да так тут все друг с другом говорят, чему ты удивляешься?» — А что конкретно ты ей сказал? — Сказал, что она свободна от меня. Этого ощущения предательства ей хватит на годы работы, а я буду рядом с любимой женщиной. — И тебе её не жаль? — А почему тебя это волнует? Ты что, не рада? На это я уже не ответила, только опустила глаза и плечи, даже букет выпустила из рук. «Нет, Рама. Я не рада. И я не рада, что принимаю участие в этой авантюре, что стала причиной твоего разрыва с этой женщиной… Может, за нами после этого какие-нибудь воронки приедут?!» Но я просто запрокинула голову и улыбнулась. — Рада. Очень рада. Поэтому и плачу. После этих слов я шагнула к нему и поцеловала. Он слегка отклонился от неожиданности, но затем обнял меня за талию и ответил на поцелуй. Мои слёзы потекли теперь и по его щекам, а мысль в голове была только одна: «хоть бы он не дотронулся до моей шеи»… Я не поняла, как и когда мы оказались на кровати. Просто в какой-то момент я обнаружила себя лежащей под ним, а его ладонь на своём бедре… «Чёрт, я же не выпила лекарство! Ой-ой, надо срочно спасать положение…» — Ай-ай-ай… — я протяжно завыла, схватившись за своё бедро. Рама мгновенно отодвинулся и удивлённо глянул на меня. — Ты чего? — Свело… Или нерв защемило... — прошипела сквозь зубы я, растирая не болевшую ни секунды ногу. — Ну бывает иногда. И каждый раз неожиданно… ай… и невовремя… ай-ай… Нехитрая уловка сработала: Рама поднял руки в знак капитуляции и чуть подвинулся. — Ну что ж, если болит, не буду, — в его голосе так и сквозило злое разочарование, и он очень плохо и неумело пытался его скрыть. «Обиделся, ну надо же. Хорошо хоть не обозвал никак…» Чтобы сделать шаг к примирению, я опустила голову ему на плечо. — А ты видел, как Иштар стала богиней? Ты помогал ей? — Ну как сказать… Наблюдал, — Рама немного оживился. — По видеосвязи. — Ты охранял её? — я посмотрела на него восторженно, отчего он немного смутился. — Ну не совсем. Могу показать, только если больше ничего не будешь пытаться рассмотреть, — он слегка отодвинул воротник и наклонил шею. Я, конечно, мысленно улыбнулась, но замахала руками: — Ну что ты, что ты, я не буду тебя кусать! Мы же договаривались… — Это я разрешаю увидеть. Разок можешь укусить и посмотреть. Я бы тебе так и разговор с Иштар показал, но у неё такая власть, что никто не видит, что у неё происходит. «Доверяет… Я же сейчас запросто могла бы под этим предлогом узнать у него что-то другое, а он всё равно даёт себя укусить. Бедный, бедный мальчик…» Но я пожала плечами, с улыбкой наклонилась к его шее и приоткрыла рот. Как только в моей голове раздался странный щелчок, оповещающий, что дело сделано, я чмокнула Раму в укушенное место, а затем поднесла язык к нёбу… …Вижу глазами Рамы ноутбук, из которого на меня с самодовольной улыбкой смотрит Митра. От осознания, что впервые за долгое время я вижу его живым глазами другого вампира, сердце ёкает. А Митра тем временем что-то говорит, но я слушаю не слова, а голос. «Живой… Ты ещё живой… Не ходи туда, милый, она не любви от тебя ищет…» Но я просто наблюдаю. Митра как-то приматывает камеру к своему галстуку (только не к уже знакомой красной бабочке, а какому-то другому), превращается в мышь, летит-летит-летит в окошко… Прилетает в Хартланд, идёт по мостику, не держась за перила… Вроде я знаю, что он умрёт не сейчас, а позже, но каждый раз, когда он чуть наклоняется, сердце замирает, а по коже бегут мурашки. А Митра уже подошёл к Мыши, там его ждёт девушка в белом. Приглядевшись, узнаю в ней Иштар, только здесь у неё ещё есть тело, да и стрижка короче, чем каре, вроде ёжик, но такой же светлый. Какая же она худенькая и маленькая… — Ну привет, — раздаётся снова голос Митры. Такой жизнерадостный, преисполненный надежды. «Не ходи к ней!» — Следуй за мной, — говорит Иштар, которая пока не Иштар, и бежит вниз, посмеиваясь. Митра идёт за ней. Я вспоминаю, что видела это ещё во время дегустаций. Только сейчас мне хочется реветь. Он идёт за ней по коридору, останавливается у одной из дверей, поправляя камеру с шутливой фразой «Рама, ты внимательно смотришь сейчас?» Да, я внимательно смотрю. Надеюсь, хватит мужества остаться тут до конца. И вот он отодвигает шторку рукой, после чего я вижу ослепительно белую комнату. В ней стоят люди в медицинской форме, а на столе лежит голова пожилой женщины с рыжими волосами. Камера дёргается: только сейчас Митра понял, куда его привела Пока-Не-Иштар. — Иштар Борисовн… — он не успевает ни договорить, ни рвануть к выходу: его хватают люди в медицинских масках и куда-то кладут (он вырывается и мычит, видимо, ему заткнули рот), а один из них берёт в руки пилу. Отвратительный чавкающий звук, от которого мне самой хочется застрелиться… А затем на камеру падает капля крови, а по рукам врачей идёт отрезанная голова. Я всматриваюсь в лицо Митры. Губы замерли в беззвучной гримасе ужаса, глаза зажмурены, брови изогнуты. Если бы ему не зажали рот, я бы слышала его крик. После чего камера подъезжает к столу, на которой лежат три головы, из которых мне интересна лишь одна. Я мотнула головой и открыла глаза. — Ты какая-то бледная… — Рама слегка наклонился ко мне и заправил за ухо выбившуюся прядь. «Так вот где ты должен был вместо него отказаться…» — Ещё бы не была… Предупреждать о таких вещах надо, — слегка осипшим голосом пробормотала я, придвигаясь к его плечу. — О каких? — Что там прямо на камеру… кхм, кому-то тыковку отрезают, — интонацией Мокоши пробормотала я. — А, это да. Извини. Но в целом всё поняла? Я только кивнула. Меня била мелкая дрожь, хотелось плакать. Конечно, я всегда про себя помнила, что Митра мёртв, но только сейчас осознание этого пробирало меня до костей. Весь остальной вечер был как в тумане. Засыпала я в объятиях Рамы, лёжа к нему спиной, чтобы он не видел моего лица. Как ни странно, защита на шее его не смутила: то ли не заметил, то ли прикинулся, что не заметил. Когда я услышала позади себя сопение, отправилась на цыпочках в ванную, сняла там линзы, чуть сдвинула защиту набок, чтобы шов был не виден, и распустила волосы. Только после этого я смогла нормально уснуть… На удивление, оказалась я не в облачном пространстве. Ну точнее, всё вокруг немножко клубилось, как в плохо прогружающейся игре, но вообще я оказалась на самом донышке Хартланда у мостика. Чуть впереди от меня стоял Митра. Совсем настоящий. Его лица я не видела, но была готова поклясться, что он улыбается. Я уже протянула к нему руку и легонько коснулась плеча, но он никак не отреагировал, совсем. При этом моя рука сквозь его тело не проходила, как это бывает у привидений в кино. «Неужели чувствовать перестал?!» Я схватила его за плечо сильнее, чуть ли не развернув в свою сторону, и снова никакого эффекта! Вместо того, чтобы обернуться ко мне, он быстрым шагом пошёл по мосту. Уже через минуту он оказался на его середине, а я не могла почему-то его догнать: пространство словно тормозило меня, откидывало назад. Всё было похоже на обычный кошмарный сон, словно шепчущий со всех сторон «это неизбежно, это неизбежно…» «Ну уж нет! Я его спасу хотя бы здесь!» Догнать его у меня не получалось даже у самого входа, между нами будто выросла невидимая стена, отражающая звуки и прикосновения. Картинка перед глазами поплыла, но я стиснула зубы и побежала за Митрой. Вот мне осталась пара метров, метр, три шага… Не успела. У самой шторки меня словно парализовало. Сон схватил меня своими острыми когтями за горло и сжал, давая понять: или он, или я и мой рассудок. От ужаса я не могла двинуться, даже зажмурить глаза, когда я увидела в руках врачей пилу… Но как только отрезанная голова оказалась в руках одного из них, когти на шее резко исчезли, разрешая наконец двигаться. Я сиганула к ним во мгновение ока и выхватила голову у них. — Не отдам! Мой он, мой, поняли?! Все в комнате обернулись на меня. Даже две другие головы на столе. И у всех них глаза вспыхнули алым. Секунда — и я выскочила из палаты, прижимая к груди голову. За мной никто не бежал, но я чувствовала этот взгляд красных глаз, сверлящий мою спину. Вверх по лестнице я вбежала с неописуемой скоростью, а затем по мосту, прочь, прочь, прочь… Шагов за спиной по-прежнему не было, но я не останавливалась. Между пальцев стекала кровь, отчего голова в моих руках скользила, а моё сердце билось так, что чудом не разрывалось на части. Только свернув в скалы, на которые я приземлялась в облике мыши, и убедившись, что шагов за мной по-прежнему нет, я наконец остановилась. Тут же меня покинули абсолютно все силы, и я упала коленями на камни. И ровно в этот момент я поняла, что не спасла его. Что вообще-то нужно было выбежать с ним, держа в руке не голову, а ладонь… А сейчас у меня на коленях лежала совершенно точно мёртвая голова с застывшим в предсмертном крике лицом. Следы крови на шее Митры смешались с прозрачными каплями, упавшими сверху. — Пожалуйста, ты не переживай главное, я тебя обязательно спасу, не сейчас, так в следующий раз… Ты только оглянись в этот следующий раз, увидь меня, не делай вид, что меня не существует. В следующий раз… пожалуйста, не ходи к ней, не следуй за ней. Она тебя совсем не любит, в отличие от меня! Вокруг стало нарастать алое свечение, но его источник я не видела то ли из-за непрерывно текущих слёз, то ли из-за того, что не сводила глаз с лица Митры. — И с тобой мне не страшно смеяться. Мне приятно и легко говорить тебе правду. Рядом с тобой нет места этой ужасной Никкаль, и я люблю это ничуть не меньше, чем просто тебя! Ты только не умирай, не улетай так сразу… Алое свечение всё приближалось ко мне, но я всё ещё не поднимала на него глаз. Вместо этого я наклонилась к Митре и резким движением прижалась губами к его переносице, а потом и к его замершим кричащим губам. Только после этого я подняла глаза. Мгновение в воздухе ещё висели множество пар алых глаз, похожих на кровавых светлячков, а затем всё кругом исчезло. И скалы, и мост, и Великая Мышь вдали. Я снова оказалась в облачном пространстве. Огляделась. «Значит, сон. Обычный сон. Что ж, тогда лучше проснуться и пореветь одной на кухне…» Но как только я хотела поднести пальцы к вискам, чтобы вынырнуть в реальный мир, что-то сжало моё запястье. Я медленно опустила взгляд и едва сдержала ошеломлённый возглас. У меня на коленях лежал Митра. Живой, хватающий меня пальцами за руку и очень удивлённо на меня смотрящий. Одна моя ладонь всё ещё лежала у него на виске, будто он всё ещё был головой без тела. Губы словно сами собой растянулись в нервной улыбке, наружу вырвался тихий смешок. А вот Митра слегка приподнялся и обнял меня ладонью за шею. Видеть его глаза такими живыми было на удивление волнующе. Так ещё и сейчас они блестели, я такого блеска не видела у него никогда. Хотя нет, видела. В последнюю нашу встречу здесь, между облаков… Одного этого воспоминания хватило, чтобы всё понять. Сейчас не было ничьих когтей, так что, наверное, в этот раз я сковала себя сама до того, что не могла шевельнуться. Ну только если чуть-чуть, наклонив голову вправо и слегка подавшись вперёд… Расстояние сократилось так быстро и неожиданно, что я даже вздрогнула. Первое касание было очень мягким, невесомым, почти что нереальным. Я бы и правда подумала, что просто придумала всё, но когда в следующее мгновение Митра прижал меня к себе чуть напористее, я поняла: всё происходит на самом деле. Это совсем не было похоже на то, чем могла закончиться наша предыдущая встреча. Видимо, где-то внутри Митры всё ещё был тот замерший крик, и именно через него он меня сейчас и целовал. Мне оставалось только слегка глушить этот крик, принимать, осторожно придерживая ладонями за виски, а затем прижиматься к его губам с новой силой. В самую последнюю секунду, прежде чем отстраниться, Митра обхватил меня обеими руками и прижал к себе особенно сильно. А как только объятия разорвались, я почувствовала его дыхание у себя на шее, после чего он провёл кончиком носа по моей щеке и тихо-тихо сказал: — Не улечу. От тебя ни за что не улечу. Только после этого я увидела его улыбку. Буквально за мгновение до того, как облачное пространство начало стремительно таять.