аносмия

      Красно-лиловое небо стелилось над головой. Сидя на ограждениях моста, Дазай разглядывал расплывшиеся пятнами облака и мотал ногой. Улица была безлюдной, где-то тихо мигал светофор на переезде поезда.       В сущности, его рабочий день не закончился, он где-то в промежутке убежал, пока Куникида отвлекся на чашку кофе. Интуитивно всегда шёл к этому мутному широкому каналу, стекавшему в океан ниже по руслу. Дазая вело какое-то мановение к этому месту. Пару раз проходил мимо просто так, по делам работы, один раз пригляделся, примерился, и вот в приближающую течку он сидел на стресканных брусьях, осторожно переставляя ноги на край.       Крепко хватаясь за ограду, позволяя иссохшей краске впиться в кожу, он смотрел вниз. Долго не думая, шагнул вперёд. Смрад и горечь городских каналов забивались в нос и глотку. Уши закладывало, ноги болтались в надежде на спасение, инстинктивное человеческое желание жить. Осаму всплыл, повязанный по щиколотку в тине, в хитросплетении лоз водорослей. Да только плавать он не умел совсем, еще хуже, чем рисовал. Бултыхался, хватался за что-то, да толку, если несло его вниз по бурному течению, что спешно вливалось в залив.       Когда уже наступил миг сладострастный, его грубо вырвали из холодной воды, уложив где-то в траве и перевернув. Крохи разума, разбитые на мелкие осколки, осознали происходящее, но не смогли соотнести прошлое и настоящее.       — Ода? — спросил он, вглядываясь в размытый силуэт, откашливая тухлую воду. Как-то встав на руки, Осаму вытошнило большей частью воды в организме. Человек лёгонько похлопал его по спине.       Дазай сел, подрагивая. Одежда прилипла слоем кожи к телу, неприятно стягиваясь на ней. Волосы лезли в глаза и в рот. Откинув их назад, он, причмокивая, посмотрел на своего "спасителя": молодой человек, кажется, старше его самого, светлые, серебряные, словно лунные лучи, волосы с выделяющейся черной прядью, глаза напоминали лепестки сирени, опавшие на пруд, отражающий горячий закат.       Это был не Ода, Осаму нахмурился и надулся, упав на примятую зелёную траву. Раскинув руки в стороны, лежал так молча, должно быть, удивляя своим безразличием к случившемуся. А ведь Одасаку обещал вернуться, как только закончит с делами в мафии, два года назад. Должно быть, он просто не хотел принимать и признавать факт, что Сакуноске давно мертв, и возвращения ждать не стоит. Он помотал головой.       — Всё хорошо? — спросил мужчина.       — В полном, — бросил невзначай Дазай.       — Если так, чего в реку кидаетесь? — Осаму посмотрел на него, нахмурившись.       — Мы люди свободные. Хочу кидаюсь, хочу вешаюсь. Выбора полно, — прыснул он. Мужчина лишь тяжело вздохнул, отжимая свою футболку.       — Вас, таких свободных, я вижу тут раз в три дня. Медом, что ли, вам тут намазано, — Осаму наблюдал за ним краем глаза. Несмотря на некоторую грубость высказывания, говорил он мягко и тепло, улыбаясь.       В кармане песочного плаща зазвонил телефон, и было немного удивительно, что он не умер от купания. Дазай принял звонок:       — Алло?       — ТЫ ГДЕ? — прикрикнул Куникида, явно раздраженный. Должно быть, пытался дозвониться. — Опять пошёл убиваться?       — Я мороженое есть ушёл, — ответил Осаму, насмехаясь над ним.       — Три часа назад? Дай трубку ближайшему человеку, — потребовал Доппо. Осаму и передал телефон мужчине, включив громкую связь: — Здравствуйте! Вы, случайно, этого подростка не вытащили из реки, крыши или любых других общественных мест, где можно совершить суицид?       Голос Куникиды был уже ровный и спокойный, однако мужчина напрягся, морщась, будто по телефону можно было уловить ароматы феромон. Сам Осаму лишь хмыкнул на это "подростка"; между прочим, ему уже восемнадцать и он совершеннолетний. Мужчина посмотрел на него выжидающе: "Что ответить?". Дазай пожал плечами, мол, "ваша воля".       — Да, я. Накаджима Ацуши. Вытащил его из реки, — честно признался Ацуши.       — Не могли бы вы привести этого балбеса в наше агентство по адресу, — Накаджима замельтешил, пытаясь достать свой телефон из кармана, чтобы набрать адрес в карте. — Иначе эта "неописуемая словами катастрофа" под поезд ещё ляжет.       Ацуши утвердительно промычал и отдал телефон обратно Дазаю, лежавшему на траве и меланхолично разглядывавшему облака. Накаджима нахмурился и встал:       — Что ж, пожалуй, вас надо проводить, — предложил он руку. Осаму отмахнулся и сам встал. — Как вас зовут? Мужчина на том конце так и не назвал вас.       — А он забавный, когда ругается, — лукаво улыбнулся Осаму, следуя за ним. — Дазай Осаму.       — И как часто Дазай прыгает в реки, бросается под поезда и лезет в петлю? — как-то обеспокоенно спросил Ацуши.       Они поднялись к мосту, идя вдоль него. Осаму грустно поглядел вниз. Мокрая одежда предоставляла дискомфорт при движении, в ней к тому же становилось душно и тяжело. Он снял плащ, повесив его на руку. Пройдя к улицам с одноэтажными домами, Дазай приметил чёрного кота на деревянном заборе, на удивление, ручного. Он осторожно погладил кошку по голове.       Ацуши приходилось молча наблюдать и ждать его, но Дазай, кажется, увлекся и взял кота на руки, расцеловал и затискал. Когда же это уже перестало нравится кошке, он её все-таки отпустил.       В воздухе витал тонкий аромат цветущей умэ в некоторых дворах, выглядывая розовой шапочкой. Улочка узкая и тихая шла вниз, к шумной дороге.       — Два раза в год обязательно, — ответил все же Дазай.       — И что же вас заставляет это делать? — Осаму нахмурился; каждый ли встречный проводит психологические консультации? Однако отчего-то об Ацуши складывалось впечатление как о человеке, которому можно поделиться обо всем и он никому об этом не расскажет, так ещё и бонусом мудрый совет даст в придачу.       И ему бы хотелось честно ответить, что одной из главных причин выступает предстоящая течка, великая, ужасная и страшная. Для Дазая уж точно. Только при первых симптомах предтечки тело охватывал животный страх, это казалось чем-то безысходным, неизбежно нерешенным. Потому и часто поставить крест на такой жизни увеличивался к течке.       — Мой друг обещал вернуться однажды, но до сих пор даже весточки не отправил. И я думаю, что он мертв, но признавать этого не хочу, — ответил Дазай.       — Может, он потерял телефон с вашим номером и все ещё ищет способ связаться с вами, — сделал наивное предположение Ацуши. Понимал ведь, что бред. С Мафией дела так не обстоят, но Осаму все равно по-глупому улыбнулся и благодарно кивнул. — А что за агентство?       — Вооружённое Детективное Агентство. Я там работаю, — ответил Дазай, уже сам ведя к нему Ацуши.       — Четыре года живу в Йокогаме и ни разу не слышал, — призадумался Накаджима.       — Ну, там работают эсперы. Не удивительно, — пожал плечами Дазай. — Накаджима-сан...       — Можно просто Ацуши, мне так привычнее, — поправил он его.       — Ацуши-сан, а какой у вас вторичный пол? — шел вприпрыжку Дазай.       — Я бета, но отлично чую запахи омег и альф, — Осаму нахмурился:       — Разве у бет есть якобсонов орган?       — Нет, у тигра есть, — кого-то он напоминал Дазаю своей спокойной манерой речи.       — У тигра? Вы тигр? — прыснул Дазай.       — Вообще да, могу обратиться в тигра, — спокойно сказал Ацуши. Дазай остановил его в переулке и, сияя глазами, дёрнул за руку:       — Покажите, — он, кажется, был готов лопнуть от интереса и любопытства. Ацуши лишь тяжело вздохнул и улыбнулся.       Голубое сияние разлилось по забору и светлым стенам двухэтажного дома. Вместо рук были тигриные лапы, мягкие и бархатные на ощупь. Дазай блаженно провел по лапам, утопая в шерсти: мягко и так расслабляюще. Таким же голубым сиянием лапы рассеялись. По удивленному взгляду Ацуши можно было бы предположить, что так он явно не планировал.       — Извините, перенервничал. Они такие мягкие, — глупо улыбнулся Дазай, почесывая затылок. — А вы довольно откровенны с незнакомцами.       — Я открыт всему миру, — заключил Ацуши, улыбнувшись. — В этом ничего плохого нет.       Ближе к концу вечера в офисе никого из сотрудников уже толком не осталось. Закатные рыжие лучи пятнами ложились на пустые столы и полы, освещая крупицы пыли. Дазай стоял с поникшей головой, выслушивая всю ругань Куникиды. Ацуши усадили за один из столов.       Он разглядывал стопки дел, какую-то канцелярскую мелочь. Мельком приметил, что на папке написано имя Дазая. Должно быть, стол был его. И, приметив количество бумаг, Ацуши лишь устало вздохнул: это сколько тянуть можно было с отчетами, чтобы они такой стопкой набрались.       За крайним столом между окон сидел мужчина в очках и фуражке, рассасывая леденец, рядом стояла женщина с золотой бабочкой в волосах. Ацуши так и не понял, почему его попросили присесть и подождать. Точнее, то был Дазай, настойчиво усадивший его за свой стол. Куникида явно был не доволен раскладом дел.       — Ещё раз такое повторится, я обещаю, что сам тебе могилу выкопаю и брошу тебя туда, — пригрозил Доппо. Ацуши поморщился от легкого аромата жженого дерева. — Понял?       — Да, понял я, Куникида-сан. Свои параметры для гроба сдать? — раздался хлесткий шлепок. Куникида дал Дазаю подзатыльник. Да такой, что Накаджима на месте подпрыгнул, словно его током прошибло.       Осаму опустил плечи и молча уставился в пол. Ацуши казалось, что вот-вот, и он расплачется. Однако он просто потер затылок и развернулся к Накаджиме.       — Тигра можно оставить? — спросил Дазай.       — Накаджима-сама — не животное, — выдохнул Куникида, потирая глаза.       — Нам ведь сотрудника не хватает, вы сами говорили, — повернулся к нему Дазай.       — Сам займись вступительными тогда. Договаривайся со всеми, — собрал вещи Куникида.       — Моего спасения не хватает?       — Нет. И у меня рабочий день закончился, — ответил Доппо.       — Дазай-кун, — позвала его Акико. — Давай я проведу осмотр.       — А Ацуши-сан... — возразил Осаму.       — Пойдёт домой, и, если ему нужна работа, мы свяжемся с ним, — добавила Акико.       — Вообще, было бы хорошо, — он встал со стула и положил руку на плечо Дазая. — Пройдите на всякий случай осмотр, Дазай-кун.       Дазай нахмурился, хотел что-то сказать, но ничего не смог ответить. Потому последовал за Акико, махая рукой на прощание.       — Оставьте свой номер, думаю, в этом есть смысл, — закинул ногу на стол мужчина. От него тянуло нотками конфетной сладости.       Ацуши кивнул и оставил на листе номер своего телефона. В общем-то, шансов, что его возьмут в агентство, было крайне мало.