НАСЛЕДНИК

***

      Чего он ожидал? С тех пор, как он в последний раз присутствовал на совете лордов во главе с Эддардом Старком (он тебе не отец, не отец!). Казалось, это было в какой-то иной жизни, тем удивительнее было, что все осталось прежним. «Мелкие препирательства, — подумал Джон, — у нас нет на это времени». — Зима пришла. Если верить мейстерам, она будет самой холодной за тысячу лет. Мы должны вернуться домой и переждать бурю. «Это лорд Сервин», — заметил про себя Джон, не глядя на мужчину. Костлявый человек повторил свое предыдущее заявление слово в слово. Джон вспомнил, потому что именно оно побудило свирепую маленькую Лианну Мормонт встать на его защиту. Это была девочка десяти именин, названная в честь Лианны Старк, но она управляла Медвежьим островом более умело, чем большинство присутствующих лордов и дам в три-четыре раза старше ее. Она была такой же упрямой, как и та, в чью честь ее назвали. Джон постарался поскорее отогнать эту мысль. Сервин отказался от их призыва драться с Рамси, но в последние недели он был одним из самых громких в этом зале. По правде говоря, большинство из них отказались выступить, когда они с Сансой призвали. И Джону было не по себе от того, что они действительно заслужили казнь. И он был не против исполнить приговор, но мудрость на этот раз взяла над ним верх. Им нужно было объединить Север. Робб потерял голову из-за того, что снес голову. Голову лорда Карстарка. Робб погиб, потому что цеплялся за справедливость и «честь». И благодаря рефрену сестры, а может и вопреки ему, он был умнее Робба. Или пытался быть — вся эта политика сильно утомляла. Лианна Мормонт провозгласила его королем Севера в тот день, когда он впервые сидел за высоким столом с Сансой по правую руку, и пытался слушать этот Совет, не обнажив меча. И лорд Гловер — еще один, кого, по идее, следовало бы повесить как предателя — тоже провозгласил его своим королем. Он назвал Джона Белым Волком, который отомстил за Красную Свадьбу. Возможно, громкие слова должны были убедить самого Джона. Возможно, они просто выбирали сторону победителя и поступили бы точно так же с Рамси, если бы Джона сожрали псы. Все они были предателями. Он был таким же предателем, который всего несколько лун назад узурпировал место Робба по предложению Лианны Мормонт. Но Робб был мертв … Джон тряхнул головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. — Ваша Милость? — все посмотрели на сестру. Словно ощутив его состояние, она возразила. — Лорд Сервин, при всем уважении. Вы все провозгласили Джона своим королем. Вы сделали это только для того, чтобы еще раз отказаться от его призыва? Это измена, милорд. — Выскажи свое мнение, — тихо добавил Джон, когда Санса закончила. В зале повисла тишина. — Миледи, — ответил Сервин дрожащим голосом. — Я не сомневаюсь в короле Джоне и в том, что он видел. Но это всего лишь сказки, моя кормилица рассказывала их, чтобы напугать меня, когда я был ребенком. — Да, и ты забыл повзрослеть, южный придурок! «Тормунд», — Джон попытался скрыть свое веселье, глядя на одичалого. Завтра он должен был отправиться в Восточный Дозор, чтобы возглавить свой отряд на Стене, но пока он был здесь, чтобы в последний раз стать занозой в боку каждого северного лорда. Сервин выглядел удивленным, когда его прервали. — Клянусь Богами, Ваша Милость, этот одичалый оскорбил меня! — Сервин взорвался так громко, что даже плюнул в слова. Лорд Форрестер рядом с ним раздраженно вытер свое плечо. Его двор действительно быстро превращался в логово безусых малышей. Хотя, насколько он мог вспомнить, Рикону никогда не удавалось опускаться так низко, как некоторым из этих «лордов». Со вздохом, Джон встал. — Милорды, дамы, — его голос был сдержанным, твердым, не выдавая скрытого разочарования. — И зеленый юнец-лорд Сервин. Милорд, вы только что назвали меня лгуном, не успев толком открыть рот, а теперь кричите об оскорблениях? Да, вы — южный придурок. — Джон! — Санса схватила его за руку, но он не обратил на это внимания. — Простите, милорды, но кто из вас видел то, что лежит за Стеной? Кто из вас видел Суровый Дом? — В его кошмарах, что приходили каждую ночь, ледяные голубые глаза смотрели на него, и руки медленно, самодовольно поднимались, а за ними мертвецы вставали как один. — Лорд Сервин, я не вижу, где здесь оскорбление. Вы с юга от Стены. Для Вольного народа вы — южанин. И вы продолжаете бесконечно ныть, что делает вас слабаком в глазах истинных северян. Если вы прислушаетесь к моему совету, милорд, у вас может и вырастет позвоночник до того, как прибудут мертвецы. Он глубоко вздохнул, кивнув Давосу. Время пришло. — Лорд Сервин, остальные милорды и дамы, не могли бы вы проводить меня во двор. — Он предложил свою руку Сансе, которая взяла ее с недоумением во взгляде. — Что ты делаешь, Джон? — прошипела Санса с легкой улыбкой, когда он вывел ее во двор. — Убеждаю их, — таков был ответ, который он не удосужился ей объяснить. Медленно все они образовали круг во дворе. Сервин, не знающий, чего ожидать, растерянно оглядывался, стоя в центре. — Не беспокойтесь так явно, милорд, я пока не хочу с вами расставаться, — сказал Джон, и воздух наполнился сердечным смехом, когда он продолжил. — Если бы я поступал по-старому, по отношению к каждому, кто назвал меня лжецом или ослушался меня, этот двор казался бы намного свободнее, чем сейчас. Расширьте круг. Все они стали отступать назад. Стражники повернулись посмотреть, кузнецы и кухарки вышли посмотреть — всем было любопытно, что же выгнало знатных лордов во двор. Давос приказал двум мужчинам, следующим за ним, поставить ящик, который они несли, в центр образовавшегося таким образом круга. — Вы в этом уверены? — тихо спросил он, проходя мимо, и Джон кивнул. — Кто из них? — Но Давос только пожал плечми. Он медленно подошел к ящику. Все было тихо, заставляя его задуматься, сохранилось ли там что-то. Они носили … это с собой, как бесценную вещь большую часть своей кампании по возвращению Севера. И все ради этого момента. Джон даже не помнил, когда ему пришла в голову эта идея. Точно не тогда, когда он велел Эдду погрузить ящики в сани и отправить за ним. Некоторое время они таскали их повсюду, куда бы не пошли, будто было нормальным так поступать, когда они ездили из одной крепости в другую и просили поддержки. Где-то между письмом Мандерли о том, что в Белой Гавани слишком много людей Болтонов и потому опасно присоединиться к его делу, и визитом к лорду Гловеру, столь резко опровергшему напоминание Сансы о его верности Дому Старк, Джон понял, что когда-нибудь этот страшный груз ему очень пригодится. Эти люди и эти нелюди теперь были его величайшим позором, его величайшим оружием и его лучшим шансом на победу. Дом Старк мертв, сказал Гловер Сансе в тот день. О, он покажет им смерть. Он откинул в стороны цепи, осторожно откинул крышку и быстро отступил на несколько шагов, но движения не было. Он снова подошел ближе, чтобы увидеть, кто. К его огромному облегчению, это был не мальчик. — Сир Аллисер. Вы можете послужить мне еще раз. — Он отдал последний приказ своему первому рейнджеру, когда пнул ящик. Он мог бы поклясться, что последовавший за этим крик был слышен на многие мили, и, оглядевшись, он увидел шок на лицах. Мгновенная пауза, достаточная только для того, чтобы вытащить меч, и вихт пришел в движение. Прыгнул через борт ящика и побежал, бросился к нему в такой тошнотворно-узнаваемой манере. Руки, уже начавшие разлагаться, потянулись к Джону, но тот пригнулся и прокатился по земле, быстро поднимаясь и приставляя меч к шее того, что прежде было рыцарем. Это было рискованно. Он мог атаковать стоящую прямо перед ним Элис Карстарк, застывшую от страха с таким ужасом в глазах, но зов клинка оказался сильнее, как и ожидал Джон. Он огляделся, чтобы удостовериться, что все они видели то, что видела Элис Карстарк. Он взглянул на Сансу. — Останови это! — закричала Санса, ее голос не выдавал страха, который она, должно быть, тоже чувствовала. Джон повернулся и отрезал руку. Она упала в нескольких футах и ​​поползла. Джон пнул умертвие, оно упало, и он вонзил Длинный Коготь туда, где когда-то сердце качало жизнь в теле человека, который его ненавидел. Джон наколол руку на кончик меча и поднял ее над факелом, люди расступились, чтобы держаться на расстоянии. Она больше не двигалась, какая бы магия не оживляла гниющую плоть, она уже ушла. Но Джон все равно не собирался оставлять ее. Он бросил руку на тело и позволил всему этому сгореть в тишине. Ошеломленные лорды и леди смотрели на пламя, бледные испуганные лица, окружали его, пока он стоял там, ожидая. — Сир Аллисер, благодарю вас за службу. Теперь ваш дозор окончен. — Промолвил Джон, а затем поднял взгляд на молодого парня. — Скажите мне, лорд Сервин, — холодно сказал Джон, — вы все еще считаете меня лжецом? — Затем он посмотрел на Давоса. Он мог бы поклясться, что видел некоторое самодовольство и гордость на лице старого рыцаря. Голос Лианны Мормонт вернул его в реальность, прежде чем он смог позволить себе на мгновение разделить чувство триумфа, которое увидел в глазах Давоса. — Он мой король! С этого дня и до конца моих дней. — Громко и уверенно сказала девочка. Все как один взревели, как будто снова провозглашали его. Им нужно было так мало, чтобы возбудиться, ими было так легко манипулировать, и десятилетний ребенок справлялся. Джон их жалел. — Я надеюсь, что это дело улажено навсегда, лорд Сервин. — прошипел он, проходя мимо трясущегося лорда.

***

— По правде говоря, я мало его знаю. — небрежно сказал Тирион. — Я путешествовал с ним до Стены. Он очень хотел присоединиться к Ночному Дозору и стать «защитником царства людей», или там сказано «щит, охраняющий царство людей?» — не могу вспомнить. — Но каким он был? — Дейенерис теряла терпение. Все чаще ее Десница не давал ей требуемые ответы, а уклончиво рассуждал. И это был один из таких случаев. — Всего лишь мальчик, Ваша Светлость. Робкий, немного задумчивый. Но благородный до мозга костей и с добрым сердцем. Я действительно считал, что Стена для него — не место. Будь он законным, мог бы добиться многого. — Ну, он определенно добился, — прошипела Дейенерис. — Да, это он сделал. — Тирион отпил из своей чаши только для того, чтобы Королева выхватила ее у него из рук. Он ухмыльнулся. — Как ублюдок мог стать королем на Севере? — спросила она, ее ярость лишь немного утихла, когда она произнесла эти слова. — Как? — Вмешался Варис. — Мои пташки поют сказку об опальном лорде-командующем, умоляющем северные дома о поддержке, чтобы его сестра вернула себе родной дом. Леди Санса, похоже, настолько отчаялась, что поставила на ту сторону, на которую никто бы не осмелился поставить, и она выиграла. Те же самые лорды провозгласили Джона Сноу своим королем, и теперь Санса рядом с ним — леди Винтерфелла. — Я же говорил, что она еще может нас пережить, — ошеломленно добавил Тирион. — И снова я был прав. Интересно, что сказала бы моя бывшая леди-жена о том, что ее внебрачный брат теперь выше ее. — Пташки не поют ничего, кроме того, что они правят. Удивительно, но северяне, кажется, довольны ими, никаких известий о бедах с Севера нет. — И все же они — предатели, — заметила Дейенерис. — Север является частью Семи Королевств, и, назвав себя королем, Джон Сноу подтолкнул Север к открытому восстанию. Что жрица имела в виду, когда говорила, узнать, что он видел? Оба ее советника покачали головами, не зная ответа на ее вопрос. — Старки правили Севером тысячи лет, — сообщил Тирион, — как Короли Зимы. — Затем Торрхен Старк преклонил колено перед Эйгоном Таргариеном, и они больше не правили. — Возразила Дейенерис, раздраженная уроком истории. — Вы написали этому Джону Сноу, как я просила? — Тирион кивнул. — И что ты написал? — Чего только я не писал, Ваша Светлость. Должен признаться, что я не упомянул о преклонении, — Дейенерис открыла рот, чтобы заговорить, поэтому Тирион быстро объяснил. — Старки плохо переносят юг. Напомню, ваш собственный отец сжег заживо его деда, а дядю задушил. И просьба прибыть и преклонить колено гарантировала, что он даже не подумает о визите к вам, Ваша Светлость. И мы бы так и не узнали, почему эта Красная Жрица так настоячиво пыталась убедить нас пригласить его. Она кивнула. — У него есть основания сомневаться во мне. — У него столько же оснований сомневаться и во мне, — с меланхолией в голосе добавил ее Десница. — Он придет? — недоумевала Дейенерис. — Или мне придется взять своих Безупречных и нанести ему визит? — Это было бы не так мудро, как кажется, Ваша Милость, — ответ Вариса прозвучал, как обычно, мягко, но он бросил усталый взгляд на Тириона. — У нас нет информации о силах, которыми он командует, и… говорят, что он хорошо ими командует. Его называют величайшим мечником, что видел Север. — Копья длиннее мечей, лорд Варис, — возразила Дейенерис. — Его меч будет бесполезен, если Серый Червь насадит его на копье, пржде чем он успеет обнажить клинок. Опять же, это не то, о чем следует волноваться. — Нет, это не так. — Тирион едва скрыл вздох и снова схватил чашу.

***

— Сегодня в Большом зале я был довольно безрассудным, — мягко сказал он, глядя в кубок в своей руке. Санса сидела в кресле рядом с ним, обе смотрели на огонь в очаге солярия леди, который теперь принадлежал Сансе. — Лицо Сервина было бесценным, когда ты убил это… создание. — Когда она говорила, ее глаза улыбались, что было такой редкостью, что на мгновение даже немного испугало Джона. — Сир Аллисер Торн. Он был первым рейнджером, и был назначен на этот пост мной. Потом он организовал против меня мятеж, — объяснил Джон бесстрастным голосом. Так много всего произошло с тех пор. Острая боль, которую он когда-то чувствовал, превратилась в саднящую где-то глубоко внутри. — Правда в том, что он был занозой в моем боку. С тех пор, как я прибыл в Черный замок, он совершенно ясно выразил свою неприязнь ко мне. Я никогда не должен был доверять этому человеку. Я назначил его на основании заслуг, а не его мнения, и это было ошибкой. — Он вздохнул. — С другой стороны, я назначил своего стюарда, основываясь на его мнении обо мне, и это тоже было ошибкой. В этом состоит определенный урок, я уверен. Санса вздохнула. — Ты изменился, Джон. В уголках его рта появилась тень улыбки. Он изменился, но к лучшему ли? Он всегда думал, что человека определяют его честь, его верность и храбрость. Защищай слабых и невинных, поступай правильно. Нед Старк многому его научил, и он старался жить в соответствии с этими учениями. Но в конце концов, его храбрость заслужила только поражение в Суровом Доме, она заслужила бы верную смерть, когда он отправился разбираться с Мансом Налетчиком, если бы не появился Станнис Баратеон со своей кавалерией. Он был верен Ночному дозору и потерял Игритт. Он был благороден, честен и делал все, что мог, чтобы защитить невиновных. Его зарезали за это. Нет, Джон Сноу, которого Север избрал своим королем, был уже не тем человеком. Что-то изменилось, уроки были усвоены в те дни, когда он безжизненно лежал на столе в Черном замке. Будто кровь, которую он пролил на тот снег, унесла с собой честь и верность лорда-командующего Сноу. Человек, который вернулся, не слишком много думал о таких вещах, как честь и верность. Он не определялся ими. Как уже не раз сказала Санса, он должен был быть умнее. Это действительно была игра, в которую играли жизнями тысяч людей и самих игроков. Теперь он видел это ясно, хотя какая-то часть его презирала себя за то, что он стал игроком. И хотя он не мог пока точно назвать то, чего у старого Джона никогда не было, а нового заставляло играть, он точно знал, что им двигало. Осталось только стремление защитить невинных. Вот что его заботило. И Санса была на первом месте в его бесконечном списке людей, которых нужно уберечь. Большинство из них были безымянными. И он вспоминал слова Неда Старка: быть лордом — значит иметь тысячи детей. Теперь у него были тысячи забот. Он усвоил урок, что одной чести недостаточно, чтобы защитить их. Да, верность и храбрость нужны мужчине, но чтобы победить, нужно играть в игру. Поэтому он решил учиться. Если он снова падет …ну, теперь за ним стояли тысячи. — Мне нравятся эти вечера, — мягкий голос Сансы вернул его в настоящее. — Ага, удобно сидеть у очага, потягивая вино, а не в холодной палатке, — согласился Джон, и она от души рассмеялась. Это было его целью — заставить ее смеяться. Джон был полон решимости не позволить этой холодности поглотить ее. — Ты сказала, что я должен быть умнее Робба или отца. — Отметил Джон. — Я, буду Санса. И я буду слушать. — Похоже, ты не очень хотел слушать, — она взглянула на него с ухмылкой. — Не стоит бросать мне вызов перед всеми. Но я слышу тебя. — Ты назвал его отцом, — она потянулась, чтобы взять его за руку. — Значит ли это, что ты его понял, простил? Значит ли, что мы поговорим об этом? В глазах Джона был вихрь эмоций, и каждая боролась за то, чтобы стать главной. — Я продолжаю врать, — прошептал он. — Я помню, что ты советовала, и следую твоему совету. Больше в этом ничего нет. Она настояла. — Не изображай свои эмоциональные потрясения как послушание мне, Джон. Не лги себе, — сказала она, ее слова были резкими, но мягкий тон смягчил удар, который они нанесли ему. — Я тебя знаю, — услышал он, — ты самый честный человек, тебе должно быть мучительно лгать. Это все сидит в тебе как заноза и назревает. И я хочу, чтобы ты знал, что можешь поговорить со мной. — Теперь она откинулась на стул рядом с ним, взяв рукоделие. Она начала шить, а он некоторое время молча наблюдал. Ее пальцы были ловкими, длинными и красивыми, направляя иглу с такой скоростью и уверенностью, которые могли прийти только с годами опыта и удовольствия. Он задавался вопросом, над чем она работала. Почти каждый вечер, когда они могли украсть несколько часов, чтобы посидеть вместе, она рано или поздно бралась за работу. — То, кто ты есть, не делает тебя менее Старком. — сказала она тихо, не отрывая взгляда от работы, как будто просто беседовала о погоде. — Ты — мой двоюродный брат. Ты наполовину Старк, как мы и думали. — И наполовину Таргариен. — Он вздохнул. — Я не могу уложить это в голове и представить, что меня произвел на свет Таргариен. Санса на долю секунды подняла глаза. — Уверена, ты знаешь, как именно он это сделал. — Голос был суровым, но он мог разглядеть признаки нахальной улыбки в уголках ее рта. — Я не чувствую себя принцем, вот что я имел в виду. —Я знаю, — отметила она. — Но это потому, что ты не был воспитан как принц. Джоффри был, и что с ним стало? — Нет, меня вырастили ублюдком, — отхлебнул он из кубка, наслаждаясь кисловатым привкусом. Полено треснуло в огне, и он уставился на него, как будто тени могли ожить. — Ты уже решил, будешь ли отстаивать свои права? — Нет. — Он ответил поспешно. — Я имею в виду, я не думал об этом, если честно. Это привлечет к нам слишком много внимания. Мы не можем сражаться на два фронта. — Она кивнула. Некоторое время они сидели молча. Так было на протяжении большинства этих вечеров. Они засиживались до глубокой ночи, ни один из них не испытывал желания спать. У каждого была своя доля ночных кошмаров, которых они старались избегать. Пока они ездили по Северу, собирая поддержку, Джон постепенно узнавал, что именно с ней произошло. Пара фраз тут и там, и он собрал историю воедино. У них было много времени для разговоров, но чаще все, что они делали, это сидели у костра или лежали в своей палатке в молчаливом согласии. А когда говорили, предпочитали вспоминать старые времена и любимых, которых давно потеряли. Лишь иногда фраза или две, напоминавшие о том, кого они потеряли и что претерпели, проскальзывали, прежде чем они успевали остановиться. Наступающая после таких оговорок тишина несла заверение в том, что они больше не одиноки, теперь они — стая. Даже когда они готовились сражаться за свои жизни и рисковать тем немногим, что у них осталось, эти совместные вечера были словно гарантом безопасности. Безопасности, которой никто из них не знал с тех пор, как они покинули Винтерфелл. Он часто удивлялся тому изяществу, с которым она держалась после всех страданий, изредка улавливая лишь малейшие признаки боли при том или ином движении. Она не вздрагивала и никогда не жаловалась. Он думал о своих собственных шрамах, как телесных, так и о шрамах на сердце, и часто задавался вопросом, превосходят ли их ее раны. В такие моменты он не желал ничего, кроме как снова и снова убивать Рамси Болтона. — Мы должны избавиться от Мизинца, Санса. — Мы избавимся. — Она посмотрела прямо ему в глаза. — Я придумаю способ, но сейчас нам нужны его люди. Тебе нужны рыцари Долины. Джон задумался. — Я помню, как отец… Лорд Старк говорил что-то о том, чтобы не хранить все свои сокровища в одном кармане. Это только облегчает работу вору. — Что ты имеешь в виду? — спросила Санса, снова глядя на свою работу, но ее тон выдавал живой интерес. Джон откинулся на спинку стула, наблюдая за ней. — Я говорю, что нам нужен способ получить его людей без него. Нам нужно обеспечить боевые силы, которые не имеют к нему никакого отношения. И я хочу знать, чего он хочет. Он не стал бы задерживаться, если бы ему чего-то не хотелось. Он играет в игру, и меня расстраивает то, что я пока не могу его переиграть. — Я знаю, чего он хочет, — прошептала она. — Он может желать тысячу лет и все равно не получит. Она наклонилась к ткани, и чуть сильнее, чем требовалось перекусила нить. — Вот, — сказала она, и на ее лице отразилась некоторая гордость. — Ты должен примерить, я хочу посмотреть. Джон был поражен, когда она подняла ткань, и он понял, что это рубашка. — Это для меня? — Конечно. Насколько я знаю, у тебя всего две рубашки, а ты теперь король. Тебе нужно одеваться подобающим образом. Пришло время Джону смеяться. — Ты бы нарядила меня так пышно, как только смогла, была бы твоя воля. — Ой, ты никогда не позволишь. Но я хотя бы позабочусь о том, чтобы ты выглядел соответствующе. Не южный напыщенный принц, которым ты был рожден, а король Севера. А теперь примерь. Джон встал и взял рубашку. Он снял кожаный дуплет и рубаху, явно видавшую лучшие времена. Заставив себя не вздрогнуть, когда ее взгляд остановился на его шрамах, натянул рубашку. Мягкое белое полотно, над сердцем вышита голова лютоволка. — Маленький белый волк для Белого Волка. — Тихо сказала Санса, подойдя к нему, ее взгляд проследил за его взглядом, когда он остановился на рисунке. Его пальцы коснулись тонкого шитья, словно гладили волчонка. — Это красиво Санса, спасибо. Ты не должна была… — Я должна. И я буду. — Она встала лицом к нему. — Это доставляет мне радость, Джон. Я очень горда быть здесь, быть теми, кто мы есть, и делать то, что мы делаем, и знать, что ты рядом со мной. Это мой способ отблагодарить тебя. Дверь приоткрылась после нескольких тихих ударов, и появился мейстер Волкан. — Простите меня, миледи, Ваша Милость… — взгляд мейстера остановился на несколько раздетом Джоне. Волкан явно размышлял, что делать с этим зрелищем, когда его пухлые щеки горели багровым румянцем от смущения. — Мейстер, — сказал Джон с широкой улыбкой, как маленький мальчик, хвастающий своим подарком на именины. — Моя сестра сшила мне новую рубашку. Она думает, что мои старые не подходят для моего нового королевского «я». На лице Волкана отразилось облегчение, смешанное с искренним восторгом, брови поднялись, а глаза расширились, что еще больше позабавило Джона. Он протянул ему свиток. — Миледи, это прекрасная работа, — он на мгновение коснулся полотна, — и тонкая ткань. — Я заказала ее, когда мы взяли Винтерфелл, и я сделаю еще несколько таких. Лорду Мандерли потребовалось некоторое время, чтобы доставить ее, я полагаю, из Эссоса. Джон удивленно посмотрел на нее. — Ты купила это? Сколько это стоило… — Ничего, — перебила Санса. — Мандерли предложил и был непреклонен, что сам заплатит. Поэтому я воспользовалась возможностью. В конце концов, он не ответил на наш призыв, наверняка он может быть щедрым, чтобы заставить нас забыть об этом. В его подарке есть и другие ткани, я займусь одеждой для нас обоих. Джон уже читал маленький свиток. — Драконье стекло, — пробормотал он, обдумывая прочитанное. — Это от Сэмвелла Тарли, моего друга. — Он поднял свиток, чтобы подчеркнуть свои слова. — Я отправил его в Старомест. Он пишет, что нужное нам драконье стекло можно найти на Драконьем камне. Шахты полны им.