***
Джон сидел перед Чардревом и медленно чистил меч. Длинному Когтю не требовалось особого ухода, но Джону это нравилось. Это позволяло ему сосредоточиться, очистить свой разум от тысяч забот. Санса, как всегда, была на первом месте в его списке. Боги, она знала, как привлечь его внимание. Как залезть ему под кожу. Он вздохнул и позволил себе улыбнуться. Санса и он — одно целое, как сказал однажды Давос. Джон был силой, а она была разумом, стоящим за этой силой. Без нее Джон перерезал бы половину Севера за измену. Без нее он бы еще на переговорах накинулся на Рамси Болтона. Без нее он был бы раздавлен на поле боя, потому что сила не всегда внимала доводам разума, иногда ею руководила кипящая злоба и жажда мести. Он был олицетворением мести в тот день, Санса была холодным рассудком. Он услышал шорох ткани по снегу, но не поднял глаз. Он знал, что это она. —Ты сердишься на меня? — Он покачал головой, в последний раз вытирая меч, прежде чем убрать его. Затем он посмотрел на нее, когда она села рядом с ним. — А ты? — Нет, — сказала она слишком поспешно, чтобы он в это поверил. — Санса... не лги мне. — Он слегка улыбнулся и толкнул её плечом. — Я не сержусь, я просто расстроена, потому что ты хочешь уйти, ты оставишь меня, и я не знаю почему. — Я рассказал вам всем, почему. Драконье стекло. Драконы, огнедышащие монстры. Огонь убивает тварей, а нам предстоит убить десятки тысяч. Пара таких монстров может означать столь необходимую помощь, а у нее их трое. — Ты действительно хочешь уйти из-за этого? — Джон поднял бровь. — Ты имеешь в виду, хочу ли я уйти из-за нее? Санса сначала не ответила. — Она последняя Таргариен. — Не последняя. И она не претендент. Она захватчик. — Джон вздохнул и обнял ее за плечи. — Я хочу встретиться с ней. Я хочу увидеть одного из них. Ты злишься, потому что мне любопытно? Представь себе, Санса, она взяла города в Эссосе и правила там. Должно быть, она грозная, может быть, она и сама дракон, сейчас даже это меня не удивило бы. Какой-то оборотень. Санса громко рассмеялась. — Я знаю, что ты видел многое, Джон, но это немного надуманно. — Но ты смеялась. Так что все не так плохо. — Говорят, она красивая. Мизинец сказал мне... — Мизинец, — прервал его Джон, даже не пытаясь скрыть ненависть в голосе. — Да, Мизинец. Он очень хотел рассказать мне, как Таргариены женились на своих братьях и сестрах. — Это то, что тебя беспокоит? Что я просто уйду и женюсь на Дейенерис? — Джон был озадачен, честно говоря, не в силах объяснить ее поведение. Почему она заговорила именно об этом, если пыталась убедить его остаться? — Ты уже называешь ее по имени. — прошипела Санса. — Почему? — Не знаю. Потому что она — моя тетя? — Джон глубоко вздохнул. — Она сестра моего отца. Возможно, просто возможно, через нее я смогу увидеть, каким он был, — прошептал он. — Не отказывай мне в этом, Санса. Мне это нужно. Мне нужно разобраться в этом как можно скорее, у меня мало времени. Джон встал, чтобы размять ноги, выпрямившись перед Сансой. Она посмотрела на него. Это было то, что она делала время от времени, как будто хотела запомнить его присутствие рядом с ней. — Не преклоняй колено, — прошептала Санса. — Никогда. — И не… знаешь что. — Джон не мог не рассмеяться. — Это то, что беспокоит тебя? Эти разговоры о ее красоте и браке... Уверяю, я не собираюсь жениться на ней, Санса. Я иду не за этим. Она не ответила, просто уставившись на его сапоги. Он присел перед ней, чтобы посмотреть ей в лицо. — Как ты это представляешь? Я преклоняю колено и отдаю Север в качестве свадебного подарка? — Он улыбался, и она хмыкнула. — Не буду, Санса. Даже если бы я это сделал, это было бы бесполезно, так как исходит от меня. — Я веду себя глупо, не так ли? — спросила она, когда Джон снова выпрямился, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться на ноги. — Да, ты глупа, женщина. — Они молча шли к входу из богорощи. — Зато я пропущу прошения. Во имя богов, Лорд Старк, должно быть, по-настоящему ненавидел их со всеми этими нытиками-вассалами. Мне жаль тебя. — Я буду удерживать Север, пока ты не вернешься, и продолжу приготовления. Даю слово. Она остановилась и повернулась к нему лицом, когда сказала это, и Джон почувствовал, как его охватывает безмерная гордость, когда он услышал ее слова, увидел решимость в ее глазах. — Не сомневаюсь, — он обхватил ее лицо руками, как делал это часто, и поцеловал ее в лоб. Призрак встал между ними, уткнувшись носом ей в бедро. Он знал о планах Джона уйти, конечно, знал. С тех пор, как он принял это решение два дня назад и ждал, чтобы понять, как сказать об этом, его верный друг постоянно был рядом с ним. Даже по ночам ему не снилась беготня по лесу, и не было привкуса крови на языке, когда он просыпался, — вместо этого ему снился тревожный сон у костра. Сегодня утром в сознании волка он наблюдал, как Мизинец загнал в угол слугу в одном из коридоров. Он покинул Призрака, когда почувствовал, как гнев волка нарастает, он показывает зубы и рычит, готовый напасть на человека. Он не хотел так бить, хотя ему доставило бы большое удовольствие пережить ужасную смерть этой змеи через Призрака. — А ты, мальчик, — Джон опустился на колени, чтобы погладить лютоволка, — пока Санса защищает Север, ты защитишь ее. Держи ее в безопасности до моего возвращения. Он наклонился ближе и прошептал в белое ухо: — Береги ее от него.***
Дорога до Белой Гавани заняла у них всего три дня, Джон торопился, и они гнали изо всех сил, напрягая лошадей. Давос попытался спросить почему, но Джон был не в настроении разговаривать. Это была одна из особенностей этого нового Джона — он был довольно капризным. Сейчас он устроился в кресле с рогом в руке, а Давос устроился рядом с ним. Каюта была маленькая, они едва могли обойти стол посредине. — Боги, как хорошо, что мы прибыли вовремя, я боюсь, что лошади не ушли бы намного дальше. — Небрежно предложил он, глядя на Джона из их угла. — Ваша Милость, вы можете высказаться, прежде чем взорветесь от гнева, — Джон посмотрел на него. — Одно слово. Мизинец. Давос кивнул. — У него хватило наглости прийти за мной в крипту. В крипту, Давос! И у него хватило наглости напомнить мне, что он спас нас в битве, прежде чем он заявил, что любит Сансу. Клянусь, я должен был оторвать ему голову! Он глубоко вздохнул: — Мне не нравится оставлять Сансу с Мизинцем. — Могу я дать совет… — начал Давос, но Джон перебил его, — именно поэтому вы здесь, сир Давос. Так что побалуйте меня. — Вам нужно избавиться от Мизинца. — Да, в этом нет ничего нового. — Джон теребил шнурок своей кожаной куртки. — Санса говорит, что нам нужны его люди. Джон смотрел на старого рыцаря, недоумевая, почему он решил остаться рядом с ним. Они говорили об этом, но Джон все равно не понял его мотивов до конца. У Давоса где-то были жена и дети. Да, он потерял своего первенца в заливе Черноводной, но где-то у него были маленькие дети. Он решил служить Станнису вдали от семьи, а теперь выбрал его. Он сказал, что причиной были вещи, с которыми Джон хотел бороться. Служить королю, который это заслужил — вот причина. Но Джон сомневался, что он это заслужил. «Если бы ты только знал», — думал он всякий раз, когда Давос приводил ему свои доводы. Если бы только он мог осознать уровень гнева, кипящего глубоко внутри, желание сжечь всех, кто причинил им зло. Сжечь их всех. Это было отчетливое побуждение, которое пришло к Джону глубокой ночью и ушло только с огромным усилием воли. Помогли лишь мысли о Сансе, о Призраке и о доме. Это была одна из тех вещей, которые ему еще предстояло понять. Он смотрел, как Луковый Рыцарь сел и неторопливо налил себе эля. Он любил этого человека, действительно любил. Давос никогда ничего у него не просил, никогда не жаловался, никогда не замышлял. В отличие от самого Джона. Он почувствовал вину, образовавшую в его горле знакомый комок. Если бы он только знал. Мог ли он действительно доверять этому человеку? Он знал, что уже доверял. — Мизинец пришел за мной в склепы не просто так. И выйдя из себя, я уверен, что дал ему именно то, что он от меня хотел. — Он сказал, даже не успев подумать. — Он замышляет. Он играет с нами в игру, и я пока не уверен, как именно, но я знаю, что Санса находится в центре всего этого. — Я уверен, что леди Санса не… — сказал Давос как всегда обнадеживающим тоном. — Нет, ей это не интересно. — Джон закончил предложение. — Но это не остановит Мизинца. Санса красивая, и у нее правильное имя. Что, если она добровольно не пустит его в свою постель? Он будет просто строить планы и ждать, пока мы умрем? Или, что еще хуже, подорвет ее доверие к нам настолько, что она предпочтет его. Давос посмотрел на него с пониманием в глазах. — Санса рассказала мне о своей первой встрече с Бриенной. Джон продолжил. — Она предпочла остаться с Мизинцем. Там был человек, который хотел спасти ее, та, кто приносила клятву защищать ее, и Санса решила остаться в тисках этой змеи. Он мгновенно исказил суть Бриенны в ее глазах. Хитрый человек с умными словами. И теперь Санса с ним наедине, пока я плыву на Драконий Камень. — Вы чувствуете себя виноватым в этом? Джон уставился на рог в своей руке, задумавшись на мгновение. — Если бы я позволил себе чувствовать себя виноватым во всем, в чем должен, ни для чего другого не осталось бы места, Давос. Я должен отправиться на Драконий Камень. — Да, драконье стекло и драконий огонь. Чтобы убить умертвий и Белых Ходоков. — Нет, — Джон посмотрел прямо в глаза старику. — Да, это важно. Но я должен идти, чтобы... Я должен увидеть ее. Давос приподнял бровь и, судя по выражению лица ожидал объяснений. — Кто я, Давос? — спросил Джон, откидываясь на спинку стула, не сводя глаз с рыцаря. — Ты — Джон Сноу. Король Севера. Джон кивнул. — Джон Сноу, ублюдок и король. Это то, что ты знаешь. — прошептал он, и Давос наклонился вперед, упершись локтями в стол. — Что, если я скажу тебе, что это не вся правда? Давос не дрогнул. Этот человек был умен, это было то, что Джон любил в нем. Он был достаточно умен, чтобы видеть дальше фасадов, даже если он не мог понять, что скрывается за паутиной лжи. — Это останется между тобой и мной. Только Санса знает, и это должно оставаться неизвестным никому другому, но, учитывая, куда мы направляемся, ты должен знать, Давос. Рыцарь кивнул, и Джон мог поклясться, что увидел некоторое понимание в его глазах, как будто он ожидал этого разговора. Джон встал и начал ходить по комнате, он подыскивал слова. — Возможно, лучше начать с самого начала, Ваша Милость. Джон усмехнулся, перестав смотреть на рыцаря. — Просто Джон. Здесь никто не слышит, как мой десница не называет меня по титулу, Давос. — Ваш десница? — Давос был искренне удивлен. Джон никогда не упоминал о назначении, а сам он ясно дал понять, что пришел сюда не ради возвышения. Джон подошел к кожаной седельной сумке, в которой хранились его вещи. Одежда, заботливо сшитая Сансой. Его сердце наполнилось теплом привязанности и тоской по ней. Он нашел то, что искал спрятанным между рубашками. Небольшой кожаный мешочек. Он встал и повернулся к Давосу. — Я собирался спросить тебя, не примешь ли ты пост. Но ты должен сначала узнать короля, которому служишь. — Прежде чем продолжить, он внимательно посмотрел в глаза старику, сидевшему перед ним. — Я должен знать, что могу доверять тебе. Хотя ты уже доказал свою верность и мудрость. Я не могу лгать тебе. Если ты будешь десницей, но я продолжу лгать, то лжи будет все больше и больше, пока мы не запутаемся в этой паутине. Это не поможет в нашей борьбе. Грядет война. Не только мертвые, Давос. После этого будет последняя война. Давос кивнул. На самом деле это было очевидно — провозгласив Джона королем, Север освободился от Семи Королевств. При централизованной власти это было открытым мятежом. Было лишь вопросом времени, когда кто-то придет претендовать на Север. Давос кивнул Джону, чтобы он продолжал. — Я не родился на Севере. — Глаза Джона искали признаки недоверия, но не находили. Он вздохнул и продолжил. — Я родился в Башне в Дорне. Они называли ее Башня Радости, хотя можно спорить, какую радость принесло мое рождение. Моя мать... — Джон сделал паузу. Он никогда не выражал это словами, с тех пор, как они с Сансой прочитали свитки, он запер это внутри себя. И если он сейчас скажет, это будет уже не просто его секрет, истина обретет жизнь и смысл. Он чувствовал ее вес. — Моей матерью была Лианна Старк, сестра лорда Эддарда. Он не мой отец. Давос кивнул, наблюдая, как его король борется с этим фактом. Он откинулся на спинку стула, изучая мужчину. Крепкое телосложение, широкие плечи, не особенно высокий, худощавый. У Джона была грубая манера поведения, столь типичная для жителей Севера. Внешне он был типичным Старком: черные кудри, аккуратно собранные в пучок, удлиненное лицо с морщинами беспокойства, глубокие серые глаза, полные знания и боли. И эти глаза сейчас смотрели на него так, словно собирались пронзить его насквозь. — Моим отцом был Рейегар Таргариен. — Сказал он, и Давос почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Он еще раз изучил Джона, но не увидел ничего нового. Перед ним был тот же человек, что и минуту назад. Казалось, все в порядке. — Семь преисподен, Давос. Скажи хоть что-то. — Он произнес это с беспокойным смехом, и Давос откашлялся. — Ну, это… откровение точно. Таргариен. Идет на встречу с другим Таргариеном. — Не просто Таргариен, Давос. Джон подошел ближе, понизив голос. — У меня есть сомнения с тех пор, как я узнал об этом, но если все это правда, то я законный наследник. Не она. — У нее есть драконы. Джон усмехнулся. — Да, мы встретим несколько драконов. Санса посмотрела в библиотеке Винтерфелла, Таргариены раньше дружили со своими драконами. Это у них в крови. Мы увидим, правда ли это. Но я говорю не об этом. — Ты хочешь заявить свои права на Семь Королевств? Джон громко рассмеялся. — Ты что, меня не знаешь? Мне плевать на это кресло с мечами, Давос. Я забочусь о Севере. Только Север, всегда Север. — Хотя теперь Джон задавался вопросом, была ли в их ситуации хорошей эта идея о независимости. — Мертвые идут за всеми нами. Бьюсь об заклад, их еще меньше волнует Железный трон и чья там задница согревает холодную сталь этих расплавленных мечей. Давос кивнул. — Почему ты говоришь мне? Джон глубоко вздохнул, снова пытаясь подобрать слова. — Потому что, если я Таргариен, у меня нет прав на Север. Если бы они знали, то все бы разбежались, и мы были бы уже мертвы. Санса велела мне продолжать лгать, чтобы они встали за меня, когда придет время сражаться. Но настанет день, когда мне придется сказать. И если я прав, я даже знаю, когда этот день наступит. Если я прав, мы взяли курс на этот день, когда сели на корабль. Давос кивнул. Он задумчиво смотрел на Джона, пока приводил свои мысли в порядок. — Ты можешь отказаться служить мне. Но если согласишься, то должен знать, что служишь самозванцу. Что это всего лишь очередная паутина лжи. Знай свою роль и мою, и тебя не застанут врасплох. Джон стоял прямо перед рыцарем. Он сказал все, что считал нужным. Он еще раз вспомнил мудрые слова Сансы: «это испытание, и мы пройдем его, если он последует за тобой, если он доверится». Давос поднял взгляд, его глаза встретились со взглядом короля. В нем была боль, которую он редко позволял кому-то видеть, и понимание. — Я видел столько дерьма. Старые боги, Красный Бог и Семеро, фанатики, сжигающие заживо маленьких детей, повешенные и восставшие, и просто люди, движимые жаждой власти, движимые наживой, творящие ужасные вещи. Ты справедливый человек, Джон. И твое дело правое. Ты спросил меня, почему я все еще здесь, и я отвечу так же, как и прежде. Ты не отрастил драконьи крылья и не начал сжигать людей. И ты рассказал мне. Ты все тот же мужчина, и я иду за тобой. Джон не мог сдержать вздох облегчения, глядя, как рыцарь встает со стула, не сводя глаз с Джона. Он подошел к нему и опустился перед ним на колени, и сердце Джона екнуло. Он прошел испытание. Они прошли. — Сир Давос Сиворт, я назначаю вас десницей короля. Король Севера, Король Семи Королевств, или просто меч во тьме — кем бы я ни был, куда бы ни завела нас наша битва. Ты будешь служить мне хорошо и верно, я это знаю.