***
Ветер был холодным и резким, и даже меховой плащ Джона, сшитый с такой любовью Сансой, не особенно защищал от него. Что было удивительно, поскольку ему казалось, что уж живя на Стене и за ней, он привык к погоде похуже. — Это все влажность. Море — совсем иное дело. — Сказал Давос, словно с одного взгляда понял, что он испытывает. Впрочем, так и было. Старик сам поеживался от ветра. — Ты жил здесь, — заметил Джон, просто чтобы что-то сказать. — Да, со Станнисом, — Давос обхватил себя руками. — Драконий Камень никогда не был теплым или гостеприимным местом. — Я одолжу вам свой второй плащ, сир. Если замерзнете до смерти, кто тогда даст мне мои советы? — Джон улыбнулся, но его слова имели более глубокий смысл. — Должен признать, что мне и самому не хватает советов, Джон. Давос понизил голос, словно стыдясь своего признания. Должность десницы влекла за собой ответственность, и он ясно чувствовал ее вес. Это было не просто — быть рядом с королем, озвучивая для других его мнение, или споря с тем, кто назначил тебя, чтобы прийти к единому решению. Король нуждался в нем, он доверял ему и верил, что он хорошо послужит. И сказал правду, хотя мог смолчать. Теперь эту правду Давос считал своим главным секретом. Он знал Джона Сноу, и этот человек не был интриганом. Он понимал, что задуманное им сейчас, потребует практически невозможного от такого прямого и простого мужчины, как Джон. Он хотел помочь этому молодому человеку, которому не исполнилось и 24 именин, и который уже взвалил на себя вес всего мира. Мира живых. Давос спрашивал себя, было ли то, что он чувствовал к нему, не дружбой, а скорее отцовской любовью и заботой. Он очень хотел защитить своего короля. От врагов реальных и воображаемых, но в основном от самого Джона. И сейчас Давос мог лишь корить себя, что в нем не нашлось подходящей по случаю мудрости, которой он мог бы поделиться. — Она холодная, — мягко сказал Джон, — и она мне не доверяет. И это оправдано — не доверять незнакомцу, если верить лорду Тириону. Что вы думаете? — Я думаю, что он не лорд. И я думаю, что лучше не полагаться на его умные слова, — Джон кивнул, слушая. — Я также думаю, что, пока мы здесь, мы должны прийти к заключению по поводу его фиктивного брака с вашей сестрой. Джон вздрогнул от этого. Давос соблюдал приличия, никогда больше не упоминал об их разговоре, и Джон был благодарен за это, искренне благодарен. Как будто старик понимал, что он просто не готов говорить об этом, тем более пересматривать свои отношения в связи с открывшейся правдой о себе. Уж точно не его отношение к Сансе. Она была его опорой, он знал это и не хотел думать о том, что его наследие значит для них обоих. Он, если так можно сказать, спрятал все это под ковер, как и многие другие детали и мелочи, которые он был готов упустить из виду. Он должен был сосредоточиться на общей картине. Сосредоточиться на своем плане. — Я поговорю с ним и прослежу, чтобы он подписал подготовленную бумагу. — Да, прежде чем они начнут строить планы о ее роли в их завоевании, если она все еще будет его женой. Слова поразили Джона. Он не подумал об этом. Как он мог упустить это? — Говорю тебе, Давос, он подпишет. И не будет завоевания Севера ни силой, ни браком. Они шли молча. Взглядом Джон окинул пейзаж, каменная крепость перед ними была так неуместна среди покрытых травой холмов и каменных утесов, песчаных пляжей внизу, омываемых морем. Здесь было красиво. Драконий Камень нес в себе ощущение умиротворения, если повернуться спиной к замку и стереть его из памяти. Сам остров предлагал спокойствие, которого Джон отчаянно жаждал. Но не так и не сейчас. Получит ли он свое спокойствие когда-нибудь вообще? Их держали здесь. Возможно, до тех пор, пока он не сдастся и не преклонит колено, или пока дракон не поджарит его по ее команде. — Она мне не нравится, — сказал Джон. — Я ей не доверяю. Не знаю, чего я ожидал, но не этого. Давос кивнул, прекрасно понимая, что объяснение еще впереди. — Она была изнасилована и осквернена, и так много мужчин пытались убить ее, что она не помнит всех имен, но она помнит длинный ряд присвоенных ей титулов, на большинство из которых не имеет права. — Она этого не знает, — возразил Давос. — Подумайте об этом с ее точки зрения, она убеждена, что последняя в своем роде. Выросла в изгнании с порочным братом, который забил ей голову всевозможными представлениями о проступках против них, за которые они должны отомстить. Джон остановился и посмотрел на своего десницу. — Да, я поговорил с девушкой. Миссандея. Она милая и более открытая, чем королева драконов, хотя, возможно, слишком застенчивая. Дейенерис была продана какому-то дотракийскому кхалу в обмен на армию. Вместо этого тот дал Визерису Таргариену корону другого типа, из расплавленного золота и его мозги закипели на глазах Дейенерис. Затем ее муж погиб от рук ведьмы, и королева встала на путь восстановления того, что она называет своим неотъемлемым правом. Где-то она изменила свои приоритеты и освободила рабов, хотя я сомневаюсь в ее мотивах. Зачем освобождать рабов далеко в Эссосе, если твоя цель — вернуть Вестерос? — спросил Джон, искренне любопытствую. — Ты должен сам поговорить с этими освобожденными рабами, я посмотрю, какие выводы ты сделаешь. Ты мудр, Джон, ты соберешь все воедино. Мне только сказали, что она хотела армию и ей нечем было за нее заплатить. Ценой стал дракон. Но если бы ты был тем, у кого три маленьких дракона, что бы ты сделал? — Ни за что не отдал бы самое дорогое, что у меня есть. — Да, но представь, ты хочешь эту армию, иначе у тебя ничего не выйдет, потому что ты не можешь вторгнуться в Семь Королевств только с тремя драконами. Джон вздохнул. — Точно так же, как теперь я хочу получить ее армию и драконов? — Что-то вроде того. Только ей не наступали на пятки мертвецы, ей просто хотелось взять то, что ей принадлежит. Ты бы играл с ними, обманывал их. Сжег их. Ты бы использовали то оружие, которое у тебя есть, и если бы это был дракон, что ж …. ты бы сжег любого, кто встанет на пути. Как ты собираешься сжечь тысячи тварей с помощью этих драконов. — О чем ты? Давос взглядом показал ему идти дальше. Он остро чувствовал рассредоточенных Безупречных, которые занимались своими делами, появлялись и исчезали. Они, казалось не возражали против присутствия двух мужчин, когда Джон и Давос бродили среди них, но Луковый рыцарь знал лучше. — Я говорю, что она полна решимости сделать все, что потребуется. Ты должен быть таким же. Джон кивнул. — Я и есть. Но я хочу сначала лучше понять, какова она. — Может быть, стоит пообедать с ней. Джон от души рассмеялся. — Я не это имел в виду, сир. — Нет, только не ты. — улыбнулся Давос. — Но отбрось пространство тронного зала, охрану и перечисление длинных титулов, и вы двое окажетесь всего лишь беседующими мужчиной и женщиной. Ты смягчишься. Она тоже. — Ты советуешь мне соблазнить ее? Пришло время Давосу смеяться. — О Боги, нет, Джон. Вряд ли это бы сработало. Я имею в виду, что не видел тебя с женщиной с тех пор, как встретил. Хотя тогда у тебя были обеты. Но теперь-то у тебя нет клятв, — Давос сделал паузу, чтобы подумать. — По правде говоря, неужели тебе так уж трудно пару часов не думать головой? Знаешь, это полезно для прояснения мыслей. Ухмылка Джона была широкой и искренней. — Какой совет! Тирион гордился бы тобой. Он переспал со всеми шлюхами в Зимнем городке, когда впервые приехал на Север. Но нет. Я не буду одним одним из мужчин королевы драконов. Она шевелит пальцем, и они раздеваются. Давос поднял бровь. — Тирион рассказал мне о каком-то наемнике, который сделал это, — объяснил Джон. — На самом деле Тирион был не так уж далек от твоего совета. Он сказал, что королева не совсем против МЕНЯ. Она просто против того, что я прошу и что я представляю. — Так что ты будешь делать? — Точно не буду спать с ней. Но ты прав, я поужинаю с ней. Молитесь Богам, чтобы я сумел сдержать свой язык и не сказал ей все, что я о ней думаю. — Что именно? — Изнасиловали и осквернили, Давос. Мы с тобой знаем женщину, с которой сделали то же самое, и даже хуже. Вы когда-нибудь слышали, чтобы она этим хвасталась? Старый рыцарь покачал головой.***
— Он красивый. В некотором смысле, — мягко сказала Миссандея. — Он узурпатор, — Дейенерис теребила шпильки в руке, чувствуя натяжение, когда подруга заплетала ее серебряные пряди в крошечные косички. — Хотя ты права. Красивый. Даже очень. — Старик… — Сир Давос, — перебила Дейенерис. — Мы должны использовать их имена. — Не их титулы? — Нет, не их титулы. — Они называют вас Вашей Милостью, моя королева. Дейенерис долго думала об этом. Она не могла объяснить это. Этот Джон Сноу и его десница действительно обращались к ней так, как должны. Но при этом отказались признать ее. — Ты общалась с ними? — Сир Давос спросил меня, не желаете ли вы разделить ужин с… лордом Сноу. Дейенерис громко рассмеялась. «Какая забавная идея», — подумала она, слушая. — Сир Давос сказал, что, возможно, ваша встреча была не такой, какой должна была быть, и возможно, это помогло бы найти общий язык, если бы вы и лорд Сноу смогли поговорить без…протокола. Она не ответила. Она вспомнила двух мужчин, стоявших перед ней, когда она восседала на троне своих предков. Она вспомнила дрожь при взгляде в эти темно-серые глаза, когда шла к нему. Он легко выдержал ее взгляд. Не многие осмеливались. Дейенерис попыталась вспомнить этого человека с ног до головы. Дрожь, которую она чувствовала всякий раз, когда он говорил, что она никак не могла объяснить. Она знала себя и понимала, что это не были праздные девичьи фантазии при виде красивого мужчины. Было что-то — связь, туманная, скрытая глубоко внутри нее. Он что-то шевельнул в ней. Когда она смотрела в его глаза, то ясно ощущала — дай она хоть небольшую слабину и он поработит ее. — Скажи сиру Давосу, что лорд Сноу будет обедать со мной. В моих покоях. И выбери для меня одно из этих миэринских платьев по такому случаю. Миссандея ухмыльнулась позади нее.***
Большую часть трапезы они сидели молча. Это была какая-то птица, правильно приготовленная, хотя Джон не особенно любил приправы в таком количестве. Он все думал, не сказать ли ей, что повар явно должен научиться пользоваться еще и солью. Это было неудобно. Он чувствовал себя таким неуместным, как будто снова стал мальчишкой. Его мысли постоянно возвращались к шестнадцатым именинам, когда он стоял в комнате в зимнем городке, а Рос развязывала платье. То, что он испытывал сейчас, почти не отличалось от того, что он чувствовал тогда. Комната была больше похожа на солярий, их стол был сдвинут к окну, что позволило Джону хотя бы дышать свободно, глядя на открытое море. Она сидела напротив него, а за ней была дверь. «Все это так тщательно срежиссировано», — подумал Джон. Дверь, приоткрытая наполовину, словно в насмешку над желаниями, что могут возникнуть у мужчины. Войдя, он мельком увидел заправленную постель, а она сидела перед ним в платье, оставляющем плечи открытыми. Ложбинка между грудями была так четко очерчена тонкой тканью, что всякий раз, когда она двигалась, ее скрывали лишь пряди завитых серебряных волос. — Вы должны посоветовать повару… — сказал Джон, его голос почти выдал его мысли. Он прочистил горло. — Вы должны посоветовать повару, что можно немного посолить, Ваша Милость. Она улыбнулась. Джон задавался вопросом, как эта женщина, выглядящая такой невинной, могла сжигать людей заживо и идти в битву верхом на драконе. — Я согласна, мой лорд. Видите ли, он не привык готовить в крепости, я полагаю, он больше привык к деревенской кухне. Но нам нужен был повар, и я разрешила нанять жителей деревни. Джон кивнул, отпивая из своей чаши. Вино было легким — не чета северному элю. И он выпил все, даже не заметив. — Позвольте, — она встала, чтобы налить ему вина. Джон приподнял бровь — она не просто прислуживала ему, но и наклонилась к нему так, что его окутал ее запах. — Миссандея сказала, что твой десница хотел, чтобы ты пообедал со мной. Вот оно. Время принятия решения. — Сир Давос — мудрый человек. Он считает, что, возможно, нам следует поговорить о наших разногласиях в другой… обстановке. Более приватно. — Каких именно разногласиях? — спросила она, приподняв бровь, фиолетовые глаза встретились с глазами Джона. — Это и мой вопрос, Ваша Светлость, — Джон пожал плечами. Он вдруг ясно понял, как играть в эту игру. — Меня не волнуют ваши дела, Ваша Милость. Весь этот трон из мечей. По правде говоря, меня не волнует ни ваше имя, ни имя вашего отца, ни его дела. Даже те, что он совершил против моей собственной семьи. — Тогда можешь преклонить колено, — мягко сказала она, в ее глазах отразился интерес, когда она отхлебнула из чаши. — Вы не слышите меня, Ваша Светлость. Я забочусь о Севере. Меня волнует то, что нас всех убьет. Когда они закончат убивать нас, они поднимут нас, а затем мы все пойдем на юг и убьем всех там. И вас, если вы к тому времени будете греть этот железный стул. — Почему бы мне тогда просто не подождать, пока ваши мертвецы не сотрут всех моих врагов с лица земли? — спросила она, и Джон нахмурился. — Может быть, потому, что ты называешь себя его королевой? — Я его королева, лорд Сноу. Это не претензия, это правда, — Джон нахмурился от ее тона. — «Защитник Государства» — припоминаю там такие слова. И мне приходит в голову, что вы должны защищать своих подданных. Не Север, Ваша Светлость. Но как только мертвецы уничтожат нас всех и мы станем не чем иным, как гниющими голубоглазыми трупами, пересекающими Перешеек — вот тогда это станет вашей ответственностью. К Стене маршируют сто тысяч трупов. Если они победят Север, их численность увеличится на полмиллиона. Простите меня, Ваша Милость, как вы собираетесь победить шестьсот тысяч, если у вас только восемь? — У меня есть драконы. — Да, точно. Они кажутся вам ответом на все вопросы. Дейенерис откинулась на спинку стула. Ей было ясно, что это игра слов, но она не могла понять, к чему они ведут. Она видела, как он взглянул на дверь позади нее, она видела, как он глянул между ее грудей, даже когда она наливала ему вина, она наклонилась так близко, что он, должно быть, почувствовал запах ее духов. И все же он говорил о мертвецах. Она почувствовала желание все же прорваться через его барьеры. — Что это значит? — Вы получили армию, сжигая работорговцев. Вы освободили осажденный город, сжигая корабли. Мне сказали, что на Драконьем Камне собралась орда дотракийцев, потому что вы сожгли их кхалов. Сжечь их всех — похоже, это лучшее решение Таргариенов. Но как три дракона сожгут шестьсот тысяч? И вы правда хотите добавить к этому числу миллионы несчастных на юге, чтобы избавиться от одной-единственной женщины? Той, кто сидит на стуле, который вы уже называете своим. — Что Север говорит о Серсее Ланнистер? — она сменила тему, потому что его слова ранили глубже, глубже, чем она была готова признать. — Север или я? — спросил Джон, слегка ошеломленный своей способностью застать ее врасплох. — Разве это не то же самое? — Север говорит о Серсее Ланнистер то же, что и о вас, Ваша Светлость. Я не вижу смысла врать. И мы не склонимся. — Джон отпил из своей чаши, не сводя с нее глаз, надеясь, что его голос передает небрежность, с которой он надеялся произнести эти слова. Он не хотел продолжать этот разговор. Дейенерис сглотнула. Вот оно. Он не преклонил колено, потому что его народ не хочет преклонять колени. Неважно перед кем. Так что это было не о ней. Он только что сказал это. Она мысленно поздравила сира Давоса, этот разговор действительно оказался полезным. По крайней мере, для нее, хотя и не очень полезным для короля, которому он служил. Король. Она вздрогнула от того, что в собственных мыслях назвала его таковым. — Так что же вы скажете о Серсее Ланнистер? Джон вздохнул — он старался играть, как мог. Он знал, что рано или поздно разыграет эту карту сегодня вечером. — Хочешь правды? — мягко спросил он. Она кивнула, ее взгляд смягчился в соответствии с его тоном. — Я уехал в Черный замок в тот же день, когда мой отец и две сестры уехали в Королевскую Гавань. Он должен был служить десницей короля, моя сестра Санса была обручена с наследным принцем. Она была маленькой девочкой с глупыми мечтами о рыцарях, замках, коронах и песнях о любви. Она была хорошей девочкой, настоящей маленькой леди в процессе становления. Моя младшая сестра, Арья…совсем не такая. Она была дикой, хотела быть первой леди-рыцарем Вестероса. — Сейчас мой отец обезглавлен этим наследным принцем, гнусным тираном, который любил избивать и унижать свою невесту перед всем двором. Раздевал догола четырнадцатилетнюю девочку и смотрел, как ее избивает Королевская гвардия. Он регулярно водил ее посмотреть на голову нашего отца на пике. Пока не устал от нее. Но видишь ли, у нее было правильное имя, так что они выдали ее замуж за твоего десницу. К его чести, он имел порядочность не навязываться моей сестре. Но ее держали как в клетке, пока Джоффри продолжал мучать ее, в то время как остальные члены моей семьи были обмануты и убиты на свадьбе людьми Ланнистеров. Ты знаешь, что с ней случилось после этого? Она покачала головой. Она, честно говоря, мало что знала, она никогда не спрашивала. Сейчас она осознавала, что зря не спрашивала. Это были такие же люди. И они страдали. — У нее никого не было. Ее единственная тетя отвернулась от нее. Кое-кто, кому она доверяла, продал ее. Как она сама сказала «спасена от тех, кто убил ее семью, чтобы быть проданной другим, кто убил ее семью». Ее выдали замуж за Болтона, сына человека, который зарезал моего брата Робба на той свадьбе. А его сын был настоящим куском дерьма, Ваша Светлость. Вы говорите, что знаете страдание. Ублюдок кастрировал Теона Грейджоя для собственного удовольствия. Несколько месяцев держал его привязанным к кресту. Он запер Сансу в комнате и что бы он ни делал с ней каждую ночь… — она увидела, как его кулаки сжались на столе, костяшки пальцев побелели и она осознала, каких трудов ему стоило сдерживать то, что кипело внутри. — Она как-то сказала мне, что не вернется туда живой. Если бы я мог, я бы убивал его каждый день и каждую ночь. Он был союзником Ланнистеров. Вы спрашиваете, что я думаю о Серсее Ланнистер. Я ее не знаю, я никогда не встречался с ней. Но я знаю выражение глаз моей сестры, когда она слышит ее имя. Этого достаточно, чтобы я очень хотел ее убить. Джон стал и отошел к окну, глядя на море, подальше от нее. Он увлекся, он сказал слишком много. Он этого не планировал. Интересно, когда он стал таким разговорчивым. Но он хотел, чтобы она увидела, что они тоже живые, им больно, и что она не имеет права трясти своими страданиями у него перед носом. Она не имела права просто летать верхом на драконе и претендовать на господство над ними. Он почувствовал руку на своем плече. — Я сказал слишком много, — сказал он тихо. — Извини. — Нет нужды извиняться, — голос Дейенерис был мягким и успокаивающим, Джон повернулся к ней лицом. — Я не извиняюсь перед вами, Ваша Светлость. Не мне было рассказывать. Вы никогда не услышите, как моя сестра обосновывает свое право на свой дом тем, что ее насиловали и оскверняли в процессе борьбы за него. Я не имел права делиться. Его глаза были суровыми, и она могла видеть в них боль, которую он нес. Ее рука мягко скользнула вниз по его плечу, пока не достигла его кулака и не сжала его своими крошечными пальцами. — Я рада, что вы поделились. — Сказала она, наблюдая, как его взгляд следует за ее рукой. — Вы не понимаете, Ваша Светлость. — Я понимаю страдание. Джон покачал головой. — Дело не в страдании, — его голос снова стал голосом короля. Он отступил. — Мы боролись за то, что имеем, как и вы. Вы не можете просто появиться со своими Безупречными, дотракийцами и драконами и заявить, что вы имеете право встать над нами. Вы не можете просто требовать нашего доверия. Если вы хотите, чтобы мы доверяли вам, вы должны заслужить это, как и все остальные. Хвастовство своими страданиями не сделает вас более уважаемой в моих глазах, Ваша Светлость. Дейенерис напряглась. Его слова ужалили так глубоко, что она была поражена их эффектом. Словно кинжалы пронзили ее кожу. — Благодарю вас за это время, Ваша Милость. — Он склонил голову и направился к двери. Дейенерис смотрела ему вслед, где-то внутри теплилась легкая искорка надежды, что он оглянется. Но он этого не сделал. Он ушел, оставив ее наедине с мыслями. Она потерпела неудачу, она знала это. И чего бы она не ждала от этого вечера — от принятия присяги до необходимости сменить простыни или хотя бы возможности самоутвердиться — она не добилась успеха. Он, с другой стороны, добился. Он позволил ей вести разговор, направление которого точно знал. Дейенерис задавалась вопросом, знал ли он вообще, как это повлияет на нее. Она подумала о Теоне Грейджое, застенчивом и робком, всегда прячущемся за сестрой. Она подумала о Сансе Старк, женщине, которую никогда не встречала. Тирион сказал, что она красавица, что ему нравилось ее общество в те редкие моменты, когда она не сидела у окна, оплакивая своих родных или не морила себя голодом. Джон Сноу говорил о ней с такой нежностью и теперь Дейнерис казалось, что маленькая девочка, которую она представляла, выросла в женщину, которую ей точно представлять не приходилось. И еще, с удивлением, она ощутила желание добиться, чтобы Джон Сноу говорил так же о ней. Но он обвинил ее в хвастовстве, хотя и не напрямую. Сейчас она вдруг увидела все с его точки зрения, и не могла не признать, что он был прав. Как она обосновывала свое право тем, что пережила, так и они не собирались принимать ее, основываясь на своей борьбе за независимость и своих потерях. Она опустилась в кресло, где он сидел. Оно еще хранило его тепло. Взяла в руки чашу, из которой он пил, и долго смотрела на нее, словно это могло дать ей ответы на вопросы, которые у нее еще остались. — Ваша Милость? — Она услышала Миссандею у двери. — Входи. — Я вижу, что все пошло не так, как планировалось, моя королева. Дейенерис улыбнулась одной из своих небрежных всепрощающих улыбок. — Если ты имеешь в виду, что он не сорвал с меня платье и не уложил меня в постель, то да. Он… он другой. — В чем же, Ваша Светлость? — Миссандея занялась уборкой со стола. — Можно с уверенностью сказать, что король Севера не следует легко за желаниями плоти. Я видела его взгляд. Но он не прилагал никаких усилий, чтобы добиться большего. — Значит, он осознает, — заметила Миссандея, и Дейенерис удивленно посмотрела на нее. Это слово лучше всего описывало Джона Сноу. Сознательный. Полный ответственности и обязанностей. — Да. Он довольно серьезно относится к своей власти. — Как и вы, Ваша Светлость. «Это не то же самое», — услышала Дени тихий голосок в своей голове. «Это не то же самое, теперь ты это знаешь». Она встала и прошла в соседнюю комнату, неторопливо сняла платье, заколки с волос. — Вам нужна помощь, Ваша Светлость? — Миссандея стояла у двери. Она покачала головой. Единственное, что ей было нужно, это побыть одной. Она забралась в постель и долго не спала, наблюдая за танцующими на ветру отблесками на потолке. Она могла поклясться, что отбрасываемые тени приняли форму лица Джона Сноу.