***
Джон сидел за высоким столом, Санса справа от него, Дейенерис слева. Он терпеливо ждал, когда стихнет болтовня в зале, изредка поглядывая на Давоса, и на лорда Рида. Он не взглянул на левую сторону стола, где сидели лорд Тирион и Варис. Покинув солярий Сансы прошлой ночью, Джон провел немало времени, размышляя об этих двоих. Тирион Ланнистер, которого он встретил, был справедливым человеком, возможно, немного саркастичным, но если бы Джон был вдвое меньше, то и сам был бы таким же саркастичным, если не более. Тирион, которого он снова увидел на Драконьем камне, был другим, был скорее загадкой. Да, они приветствовали друг друга шутками, и да, Тирион пытался с ним поболтать неформально, но все закончилось, как только они добрались до тронного зала. Джон чувствовал, что с тех пор их отношения так и не восстановились. Единственным изменением был он сам — Джона объявили королем. Он сделал вывод, что это было проблемой для Тириона. Даже не сам факт его правления, а то, что он отказался склониться. И это было потерей для Джона. Не огромной, конечно, но все же тот, кого он с приязнью вспоминал с первых дней в Черном замке, теперь превратился для него в противника. Он надеялся, что однажды это все еще может измениться, но пока плохо себе представлял, что для этого должно произойти. Варис был совсем другой историей. Джон только слышал о нем прежде от Сансы. На Драконьем камне он почти не пересекался с человеком по прозвищу Паук. Он действительно не знал, чего ожидать, и нашел этого человека хитрым и подлым, почти ни слова не говорящим открыто. И это беспокоило Джона. Конечно, в большей степени это связано с его воспитанием в соответствии с ценностями Севера. Варис же, где бы он ни родился и вырос, сделал карьеру на юге, высматривая чужие секреты, извращая их и используя для своей выгоды. Потому что продавал эти секреты тому, кто больше заплатит. От одной мысли об этом у Джона вставали дыбом волосы на руках, а по коже бежали мурашки. Чем меньше времени он проводит с Варисом, тем лучше. Но без присмотра его оставлять нельзя. Его взгляд остановился на Хоуленде Риде. Этим утром они завтракали вместе, Джон извинялся за свое поведение в дороге, а Рид отшучивался. Старый компаньон и новый советник сказал Джону, что во многих отношениях он все еще мальчик. Он повзрослеет так же, как уже вырос в некоторых других аспектах, но это не происходит в одночасье. И даже когда он станет мудрее, он будет снова и снова принимать глупые решения и иногда вести себя как мальчик, которым был. Это немного обескураживало, но было приятно это слышать. Рид спросил его, планирует ли он раскрыть свой секрет, и Джон сказал правду — что пока не знает. На что Рид также сказал Джону правду — что у него не будет выбора. Что он привел Ланнистеров и Таргариенов на Север, и если он надеется, что они просто уйдут с его земель, когда закончат убивать мертвецов, то Джон ошибается и что он зеленее, чем первая трава после зимы. Джон знал, что слова Рида были здравыми и правдивыми, даже если он пока не хотел признаваться в этом самому себе. Это была хорошая иллюзия, за которую он мог держаться и представлять себе еще какое-то время, что они отбросят мертвецов от Стены и сожгут их всех, а потом он, Эдрик и Волки сопроводят эти чужеземные армии на юг от Трезубца, пожелают им удачи… И будут смотреть, как они перережут друг друга на месте, или, что скорее, пока все люди Ланнистеров не сгорят, а Дени не приземлится перед ним на своем черном драконе, требуя, чтобы он преклонил колено прямо сейчас или с ним случится тоже самое. Каждый раз, когда он пытался это представить, все и заканчивалось. Джон стоял на коленях на берегу Трезубца, где его отец сражался и умер. Он взглянул на Дени. Словно по сигналу, она посмотрела на него и мягко улыбнулась. Боги, она была прекрасна. Она сидела с прямой спиной и была похожа на настоящую королеву в своей белой шубке, пурпурных перчатках, шелковом шарфе и с этими серебряными косами, точно короной на голове. И она была его тетей. У многих ли мужчин появляются мысли о том, чтобы трахнуть свою тетю? Джон усмехнулся, и Дэни подумала, что это из-за нее, и улыбнулась ему еще раз. Если бы она только знала. Джон повернулся к Сансе. Прекрасная, грациозная Санса, хранительница всех его секретов, чтобы она сказала, если бы узнала о всех тех мыслях, которые бродят в его дурной голове? Она заставила его поклясться, что у него не будет таких мыслей. Она волновалась за него, волновалась за Север. Джон был ничем без Сансы. Хотя не совсем так. Он был бы в земле, возможно, с содранной кожей и черви уже доедали бы его. Нет, даже лежать мертвым на столе в Черном замке было лучше, чем остаться без Сансы. Она не смотрела на него, ее глаза изучали зал. Джон видел, как она думает, учится, наблюдает. Как всегда, настороже. Это Санса должна быть королевой. Не потому, что у нее правильное имя, а потому, что она была чертовски хороша в управлении. А Джон лишь сгибался под этим бременем, всегда стремясь найти что-то, что можно было бы использовать как предлог, чтобы оставить его позади. Если лорд Рид был прав, а Джон знал, что он прав, Санса скоро станет королевой. Раньше она отказывалась из-за него, но на этот раз она не откажется, Джон знал это. Ему нужно только попросить. Как и во всем остальном, он знал, что нужно только попросить. Или он думал, что знает. Что-то случилось прошлой ночью. Между ними что-то осталось невысказанным, и хотя Джон не мог разобрать, что именно, но он знал, что это было. Это было, когда Санса попросила его остаться, это было, когда она объясняла, что для нее значит каждый раз, когда он вынужден уйти. Санса хотела, чтобы он был рядом с ней. Санса чувствовала, что он нужен ей рядом. Это знание заставило Джона выпрямиться в кресле, оно заставило его гордиться. — Ваша Светлость, — сказал сир Давос, и Джон встал. Зал давно погрузился в тишину. — Милорды и леди, — начал он, даже не зная, что хотел сказать. — Вчера я объяснил, что армии уже на пути к Стене и я не буду тратить время на подробности. Вместо этого я скажу, чего я жду от вас всех. Мы на войне, мы призвали все наши знамена и вот ваши обязанности. Лорд Рид, — Хоуленд Рид встал перед высоким столом и поклонился, как подобает, и сердце Джона сжалось при его виде. — У Сероводного Дозора есть еще 3000 человек в резерве. Я хочу поручить вам и вашим людям эвакуировать Курганы, сопроводить людей в Белую Гавань и укрепить оборону города. Дождитесь моего сообщения с дальнейшими инструкциями там. — Ваша Светлость, — Рид был удивлен и даже обижен словами Джона, Джон мог это понять, когда поднял руку, призывая старика замолчать. — Лорд Рид, — он глубоко вздохнул, — Хоуленд. Я готов доверить тебе свою жизнь в любой день, и ты поддерживаешь меня всегда и мудро советуешь мне. Но сейчас мне не совет нужен, а сильные мужчины, чтобы сражаться. И мне нужны те, кому я могу доверять, живыми. Чтобы нести мои приказы. Я не могу рисковать твоей жизнью на Стене, мой друг. Мое решение окончательно. Рид вздохнул, поклонился и сел. «Надо было сказать ему сегодня утром», — подумал Джон. Но у него не хватило духу, а теперь казалось, что ему все равно. Но он заботился. Он хотел, чтобы Рид был рядом с ним, ему нужно было, чтобы Рид был жив, жизнь Рида была доказательством личности Джона. Ему нужен был Рид, чтобы остаться в живых, и если в этой войне был хоть какой-то шанс выжить, Рид был нужен ему, чтобы это сделать. — Лорд Гловер, — Гловер встал прямо перед ним и поклонился. Это будет тяжелый день, понял он, увидев, как в глазах Гловера мелькнула ненависть, когда старик взглянул на Дейенерис. «Северные дурни». — Вы и ваши 4000 человек должны закончить эвакуацию Темнолесья в течение двух недель, и послать ворона сегодня. Твои люди должны прибыть в Винтерфелл. — Ваша Светлость, а как насчет нашего дома? — Гловер явно был в ярости. — Лорд Гловер, сотни тысяч мертвецов хотят забрать ваш дом, что сделают ваши 4000? — Будут защищать его, Ваша Светлость! До последней души! — Да, а когда падет последняя душа, кто сожжет твоих мертвецов? Нет, лорд Гловер, вы не добавите свои 4000 в армию мертвецов. Я не могу этого допустить. Ради всех нас. Я уже говорил вам однажды и повторю: мертвым нет дела до ваших домов. Мертвым нет дела до земли или богатства. Они заботятся лишь о ваших душах и телах. Они охотиться на живых, уничтожают ваши души, чтобы они могли завладеть вашими телами, вы и ваши люди, все наши мужчины, наши женщины и дети — вот что ценно для мертвых. Каждый наш погибший — боец в их армию! Вы видели одного мертвеца, который даже наполовину не сгнил. Я видел скелеты, марширующие в армии мертвецов, даже маленьких детей. Я не хочу, чтобы это случилось с северными мужчинами, женщинами и детьми. Лорд Гловер, завершите эвакуацию в Винтерфелл в течение двух недель, — Гловер не кивнул, но все равно сел. — Лорд Флинт, вы сделаете то же самое со Рвом Кейлин. Отправляйте своих беженцев в Белую Гавань, а не в Винтерфелл. — Лорд Толхарт, то же, что и лорд Флинт, но с замком Сервин, всех беженцев в Белую Гавань. — Локк, Флинт из Вдовьего Дозора, Вулфилд — эвакуируйтесь во Вдовий Дозор и приготовьтесь к обороне там. Лорд Флинт, — Джон огляделся, пока какой-то старец медленно не встал. — Спасибо, что отправились в путешествие, лорд Флинт, мне хватило бы вестника, — голос Джонса смягчился, когда он увидел хрупкого старика, который даже не пытался поклониться ему, он изо всех сил пытался стоять прямо. — Да, Ваша Милость, я это знаю, — ответил Флинт. — Но я получил ваши приказы. Я хотел сам увидеть, что за человек их послал. Кулак Джона сжался. — Тогда доложите, милорд, что случилось. — Все в порядке, Ваша Светлость, — сказал Флинт громче, чем любой лорд, хныкающий в этом зале раньше. — Вокруг бухты Вдовьего Дозора выстроились двести шестнадцать кораблей, мы сделали все, что вы нам велели, и остановили все торговые суда и приняли их командование от имени короля. Услышав это, зал наполнился громким гулом, но Джон улыбнулся, даже ухмыльнулся. — Мне очень понравилось задание, хочу добавить. Я правильно понимаю, что мы должны принять северных беженцев на борт этих кораблей? — Садитесь на переднюю скамью, милорд. Я скоро подойду к этим кораблям. — Нет, — ответил Флинт, — я намерен говорить, потому что я больше не буду говорить с королем в этой жизни. Я уже не верил, что мы найдем достойного при моей жизни, когда не осталось никого, кроме Болтонов. Они пришли, забрали наши запасы на зиму и сожгли полдеревни, эти животные, хотя я не должен их так называть, животные не делают того, что они делали. Громкое «Да» заполнило зал, услышав это. — Я не видел того мертвеца, которого вы показали этим добрым лордам. Но по пути сюда, я увидел армию. Насколько мог кинуть взгляд, я видел вереницу марширующих солдат, и знамена белых волков, и красных львов, и тысячи и тысячи всадников на диких лошадях, и одетых в кожу темных эссосцев. Я никогда не видел такой боевой силы, я никогда не представлял, что такое возможно. Клянусь Богами, Ваша Милость, я боялся, что вы поклонились той безумной королеве, которая взорвала септу, полную людей. Затем я прибыл сюда, и мне рассказали о независимом Севере, провозглашенном в Королевской Гавани вашим лордом десницей, и мне сказали, что все эти люди отправились защищать Стену, нашу Стену. Думаю, скоро некоторые из них будут стоять там рядом с моими внуками. Поэтому я чувствую, что должен говорить, ибо я многое повидал в своей жизни. Но я никогда не видел независимого Севера, я никогда не видел волков и львов, марширующих вместе в битве, чтобы защитить Север, я никогда раньше не видел драконов, летающих в небе, и я никогда не смел мечтать о короле, который может творить такие чудеса. Мужчины кричали в зале в знак согласия, когда старик обнажил старый меч. — Милорд, в этом нет нужды, — начал Джон, но лорд Флинт поднял руку, словно жестом призывая его подождать, и начал медленно опускаться на одно колено. Джон прикусил нижнюю губу, чувствуя, как кровь приливает к его щекам, а слезы обжигают глаза. Он взглянул на Сансу, которая гордо улыбнулась ему. — Это необходимо, Ваша Милость, — сказал лорд Флинт, встав на одно колено, — потому что я никогда не присягал на верность королю. И я хотел бы умереть, присягнув вам. Джон вышел из-за высокого стола и встал перед стариком, его ноги были тяжелыми, как камни, его дыхание было прерывистым, а сердце колотилось в горле. — Лорд Флинт из Вдовьего Дозора, — сказал он, его голос выдавал все его эмоции в этот момент, — я прошу вас послужить Дому Старк и приходить к нам на помощь, когда бы ни потребовалось, чтобы стоять на нашей стороне, сейчас и всегда. — Сейчас и всегда, Ваша Светлость. Слезы потекли по щеке мужчины, когда он посмотрел вверх, прямо в глаза Джону, и Джон схватил его за руку, чтобы помочь встать на ноги. Затем мужчина обнял его, и зал взорвался одобрительными криками. Джон сказал молчаливое спасибо за то, что они хотя бы не кричали снова «король Севера», он не смог бы этого вынести. Он медленно подвел мужчину к ближайшей скамейке, по иронии судьбы рядом с леди Мормонт. Их взгляды встретились, когда женщина встала, чтобы уступить дорогу старцу и ее рука потянулась к руке Джона и на мгновение сжала ее. Они оба кивнули в молчаливом понимании, прежде чем Джон поспешно вернулся за высокий стол. Он взял свою чашу и выпил. В его голове кто-то голосом Давоса или Рида, объяснял ему, что это было не для него. Это было для старика, чьи дни в этом мире сочтены, для того, кто измерил свою жизнь и пришел к выводу, что сейчас самое время умереть. До того, как мир развалится. И умереть с гордостью, объявив, кому он был предан. Большинство мужчин в зале сделали то же самое, что и Джон, вероятно, думая также, и снова воцарилась тишина. Джон прочистил горло. — Больше никаких клятв верности, или мы так и будем здесь разговаривать, пока мертвец не постучит в дверь, чтобы спросить, почему мы пропустили битву, — сказал он, и зал наполнился сердечным смехом. — Лорд Хорнвуд, беженцы в Белую Гавань, ваши люди в Винтерфелл. Простите, мой лорд, но Хорнвуд не устоит. — Я знаю, Ваша Светлость, — мужчина стоял у окна и говорил, — Хорнвуд не выдержит большой осады, я знаю. Мои люди будут в Винтерфелле в течение двух недель, наши беженцы отправятся в Белую Гавань в течение недели, мы готовы. Джон благодарно кивнул. — Лорд Амбер, — маленький мальчик встал в конце зала и бросился к высокому столу. — Я приказал эвакуировать Последний Очаг через луну, но леди Санса сообщила мне, что эвакуация еще не началась. — Нам нужны лошади, Ваша Милость, — храбро сказал мальчик, — наших забрали… вы знаете. У нас всего дюжина, и этого недостаточно. Джон начал обдумывать это. Если он пошлет за Эдриком, он уберет линию обороны, если он пошлет из Винтерфелла, он пошлет людей в опасность из безопасного замка, который им было поручено защищать. Джон Ройс шагнул вперед. — Ваша Светлость, — он поклонился Джону, а затем отдельно Сансе. — С разрешения миледи, я могу предложить сопровождение. У нас есть лошади, мы можем предоставить людей для защиты беженцев, сейчас уже не так безопасно, как луну назад. — Да, не так, — Джон повернулся к Сансе, — это твое решение. Сансе понадобилось лишь короткое время. — Возьмите с собой тысячу и столько лошадей, сколько лорду Амберу потребуется, я надеюсь, что количество известно, — и все трое посмотрели на мальчика. — Сто сорок, миледи, — гордо произнес мальчик, как будто это было достижение. — Мы отправимся утром с Вашей Милостью, — поклонился Бронзовый Ройс и отошел в сторону. Ропот заполнил комнату. Ройс только что раскрыл план отъезда Джона. — Милорды и леди, — сказал Джон громче, — я надеюсь, что вы все знаете свои приказы. Вот почему я отдал эти приказы. Завтра я отправляюсь в Черный замок с королевой Дейенерис, ее драконами и оставшимися Безупречными. Я был рад видеть кузницу за работой и благодарю вас за кузнецов, которых вы прислали. Я привез одного из Королевской Гавани, он умеет работать с драконьим стеклом и он сможет обучить их. Нужно, чтобы на Стену регулярно приходили поставки. Никаких повозок, только быстрые всадники на лошадях и столько вьюков, сколько они могут унести. Лорд Ройс, я хотел поручить вам эту задачу, но теперь некому поручить. — Ваша Светлость, мы все сделаем, — сказал Ройс, — мои люди могут справиться с обеими задачами под командованием леди до моего возвращения. Джон кивнул. Пришло время обсудить планы. — Мы ожидаем атаку на Черный замок и еще одну на Восточный Дозор, но у нас есть основания полагать, что главная цель врага — переправиться через Черный Замок. Обе крепости готовы к обороне, на данный момент более десяти тысяч человек отправлено туда. Сама Стена — наша первая защита. Но если они прорвутся, у нас есть план, который нужно выполнить. Но ни один план не может гарантировать победу. Если мы потерпим поражение, мы не будем сражаться до последнего человека в Черном замке, — громкий ропот снова наполнил зал. — Мы не будем этого делать, потому что каждый человек, потерянный для нас, становится приобретением для врага. Мы отступим с драконьим огнем позади нас. Отступим к Последнему очагу и встретимся там с нашими силами из Восточного Дозора. Мы будем защищать каждый замок на пути, гарнизоны Кархолда и Дредфорта готовы, а Последний Очаг мы будем защищать до тех пор, пока эвакуация не будет завершена. Если Стена рухнет, леди Санса немедленно узнает об этом. Она эвакуирует из Винтерфелла всех, кто не может сражаться и сопроводит до Белой Гавани. Надеюсь, до этого не дойдет, но если мы потеряем три крепости, мы отступим в Винтерфелл. Те, кто остается здесь, сегодня днем придут на военный совет и услышат, какие приготовления мне нужны. Три крепости на пути не так сильны, как этот замок, и мы будем удерживать их, пока сможем, но оставим их, если придется. Но здесь, в Винтерфелле, мы будем стоять на своем. Если я вернусь в Винтерфелл, вороны будут отправлены во Вдовий Дозор и Белую Гавань. Лорд Флинт прав, наши близкие сядут на ожидающие там корабли и эвакуируются морем. Если мы потеряем Винтерфелл, мы отступим к замку Сервин, перегруппируемся и сразимся, чтобы не допустить захвата Белой Гавани, давая время для завершения эвакуации, прежде чем повернуть на юг, ко Рву Кейлин. — А что насчет тебя? — Санса в панике повернулась к нему. — Куда им плыть? — Это говорил лорд Мандерли. — Драконий камень, — ответила Дейенерис четко для всех, и зал погрузился в тишину. Джон повернулся к ней, когда она продолжила. — На Драконьем Камне есть две деревни, где люди в настоящее время готовят припасы, и достаточно земли, чтобы остановиться, перегруппироваться и дождаться вашего короля. Находящимся там дотракийцам поручено защищать и охранять любой корабль с беженцами с символом лютоволка. — У вас есть дотракийцы на Драконьем камне? — Да, знаю, — прошептала Дейенерис Джону, встала и повернулась к залу. — Когда ваши армии достигнут Рва Кейлин, их место займут свежие силы из 20 000 всадников. Приказы отправлены, мой флот вывезет северян, включая вашего короля. Она повернулась к Джону, но сказала громко и ясно, чтобы все услышали: — Это больше не будет битвой Севера, и ты сделал все, что мог. — У тебя больше мужчин, — недоверчиво сказал Джон. — Да, Ваша Милость, у меня есть резерв, потому что я вспомнила, что вы сказали мне на Драконьем камне. Кулаки Джона хотели что-то разбить. Однако теперь с этим ничего нельзя было поделать. — У вас у всех есть приказы. Желаю всем удачи в грядущих войнах, — сказал он.***
— Ты не планировал возвращаться, — сказала Санса. Она стояла у окна, спиной к Джону. Бледное зимнее солнце светило сквозь ее волосы, которые свободно струились по плечам и спускались по спине к талии, освещая каштановые локоны, словно они были в огне. Джон с трудом оторвал взгляд от этого зрелища. — Санса, посмотри на меня, — мягко сказал он, — пожалуйста. — Ты хотел сказать это прошлой ночью, но не сказал. Ты не собирался возвращаться. — Семь адов, Санса! Я провел весь день, выстраивая оборону и готовя Винтерфелл, я провел дни, делая то же самое для Стены. Я не собираюсь проигрывать! Она повернулась, и Джон, наконец, мог видеть, ее лицо покраснело и опухло, а глаза наполнились слезами. Должно быть, она плакала несколько часов, и это разбило ему сердце. — Но ты не собирался возвращаться! У тебя не было никаких планов, кроме как драться и драться, и… пока ты… — она остановила слова, прижав руку ко рту, и прислонилась к окну, рыдания снова захлестнули ее. Джон бросился к ней, взяв ее лицо в свои руки. — Ты будешь драться, пока не умрешь, и ты даже не подумаешь… — рыдала она, — Королеве Драконов пришлось строить планы на твое возвращение. Она уронила голову на изгиб шеи Джона и громко заплакала. Джон чувствовал ее слезы на своей коже, на своей рубашке. Ее руки медленно нашли его и обняли, как будто никогда не хотели отпускать, и Джон держал ее, гладя ее спину, чтобы утешить, ожидая, пока она успокоится. Потребовалось время, но, наконец, рыдания прекратились, даже если она все еще держала его. Джон почувствовал, как она повернула лицо к его шее, и потянулся, чтобы поднести ее щеку к себе. — Я не собираюсь проигрывать, Санса, — прошептал он, когда его руки отпустили ее и снова обхватили ее лицо. — Ты меня слышишь? Я не собираюсь проигрывать. — Обещай мне, — сказала она еле слышным голосом, усталым после рыданий, ее глаза умоляли его. — Я обещаю. Успокойся, пожалуйста? — Она кивнула и, наконец, отошла от него. Она взяла себя в руки, пока ее опухшие глаза снова не встретились с его глазами. — Я хочу побыть одна, пожалуйста, — прошептала она. — Санса, не дай мне уйти вот так. — Не дам, обещаю, — сказала она, качая головой, — мне просто нужно сейчас побыть одной. Джон кивнул, хоть и не понимал этого, но без дальнейших споров вышел из комнаты.***
— Я хочу, чтобы вы оба завтра отправились в Белую Гавань, — сказала Дейенерис. Тирион возился со своей сумкой, как будто она говорила о погоде, но Варис выглядел довольно удивленным. — Никто из вас не может сражаться, лорд Варис, — рассуждала Дени, — я не была в этом уверена, но видя, что король отправляет своих советников в безопасное место, я поняла, что должна сделать то же самое. Умные советы в этой борьбе не помогут. — Нет, не помогут, — согласился Варис. — Хотя мы могли бы сэкономить на путешествии, зная, что в конечном итоге мы вернемся на Драконий Камень. — До сегодняшнего дня я не была уверена, нужен ты мне здесь или нет, — сказала Дени и повернулась к Тириону, — мы говорили об этом. При этом Тирион посмотрел на нее. Его лицо было грустным, таким грустным, как будто они уже потерпели поражение. — Ты помнишь мой приказ? — Дени была настроена решительно, и Тирион кивнул. — Убедись, что ты готов, Тирион. Я в тебя верю, — Дени встала и вышла из комнаты, не оглядываясь. — Ты знал об этом, — сказал Варис. — Ты тоже. Ты знал, что к Стене маршируют сто тысяч мертвецов, и ты знал, что наша королева поставила перед собой задачу победить их. — Я говорю о Драконьем камне. Тирион остановился в движении и повернулся. — Она попросила у меня план эвакуации и решила сдержать дотракийцев, понимая, что они не будут особо эффективной боевой силой в битве у Стены или при осаде. Цель состоит в том, чтобы победить на северной земле, это всего лишь последняя попытка достичь безопасности, если Север будет потерян… — Последняя попытка короля Севера и его народа. Тирион поднял бровь. — Я так много раз слышал, что вы воспевали то что вы служите королевству и простым людям. Вы должны быть рады, что наша королева предложила им безопасное место. Очевидно, мертвые не плавают. — А кто ей посоветовал это сделать? — Никто, — Тирион повернулся к своей сумке. — Она сама приняла решение, как я предполагаю, она приняла решение освободить сотни тысяч рабов вместо того, чтобы штурмовать Королевскую Гавань много лет назад. Варис вздохнул. — На этом наши попытки завоевать Железный Трон завершены. — Я хотел бы отметить, что наши попытки окончены только в том случае, если мертвецы захватят страну. А тогда это будет бесполезно, — тихо сказал Тирион. — Иногда мне интересно, кому ты на самом деле служишь, мой друг.***
Было так тихо и спокойно. Склепы не всегда давали Джону это чувство умиротворения, чувство принадлежности. Но теперь это было ироничным — чувство принадлежности, которое он чувствовал здесь, среди мертвых. Он стоял перед статуей Лианны Старк, его глаза изучали черты, словно он мог разглядеть настоящую Лианну. Здесь, перед ней, Джону казалось, что все его волнения могут исчезнуть, мир может ускользнуть за пределы сознания, как если бы он никогда не существовал. И лишь одно останется навсегда, один удар, от которого, он никогда не сможет оправиться, который никогда не сможет простить — жизнь, которую отняли у него. Мать, которую он никогда не знал, умершая в далекой башне, где с ней не было никого, кроме септы и Неда Старка. Отец, который умер от удара кузена, проломившего ему ребра. Сводные брат и сестра... Он слышал, как одежда шуршит по камням, но не смотрел туда, откуда доносился звук. Он знал, кто это был. Он мог определить среди тысяч и тысяч юбок, что именно ее коснулась пола и не обернулся, пока она не встала рядом с ним. — Лорд Рид сказал, что она была красива, — тихо сказала Санса, и Джон кивнул. Рид тоже рассказывал ему истории, истории о том, как он встретил мать Джона и какой она была, как он познакомился с лордом Эддардом, как прошел турнир в Харренхолле. Как выглядел его отец и как он сражался, или скорее, делал вид, что сражается, потому что в глазах Джона рыцарский турнир не был настоящей борьбой. Бой — это когда ты стоишь на промерзшей земле, держась за свой меч, и бросаешься из последних сил, и видишь, как Иной разлетается на тысячу осколков перед тобой. Когда последние силы покидают тебя, и ты падаешь на колени, умоляя богов положить этому конец. Это было борьбой. Было тем, что он намеревался сделать снова. Он повернулся к Сансе. — Тебе лучше? — спросил он, хотя мог сказать, что на самом деле это не так, ее глаза все еще были опухшими, лицо бледным, как посмертная маска, и от этого зрелища у Джона по спине пробежали мурашки. Она покачала головой. — Санса, — он подошел ближе, взяв ее руки в свои, — не отпускай меня вот так, пожалуйста. Она еще раз покачала головой, попыталась улыбнуться ему, когда их взгляды встретились. — Я не могу, — прошептала она. — Ты будешь в безопасности, обещай мне, — спросил тогда Джон, но она снова покачала головой. — Я не буду лгать тебе и не буду давать обещаний, которые не смогу выполнить, — сказала она. — Я сделаю то, что ты просишь, и пошлю беженцев, когда ты попросишь, но я не уйду. — Санса… — начал он, но ее пальцы заставили его замолчать. — Просто прими это. Я буду здесь, когда ты вернешься. Я буду тренироваться с Арьей и буду следить за подготовкой, буду полезна. Я не оставлю тебя, Джон, я не брошу тебя. Он вздохнул, решив для себя, что спор бесполезен, и кивнул ей в знак согласия. Он не хотел уходить, если ссора была последним разговором между ними. — Ты такая же упрямая северянка, как и все они, — сказал он с легкой улыбкой, только чтобы попытаться успокоить ее. — Помнишь, что я говорил тебе в Черном замке? Мы вернем Север, чтобы бороться с этим. Мы знали, что так будет. — Знали, — ее глаза начали вновь наполняться слезами, — но это не делает ситуацию легче. Я хочу дать тебе кое-что. Она взяла его левую руку в свою, а свободной рылась в кармане, пока не достала ленточку. Она завязала ее на его запястье. — Благосклонность? — Джон улыбнулся этому жесту, в тусклом свете факелов он едва мог его разглядеть, но увидел, что это была вышитая лента. Санса держала его руку в своих ладонях. — То, что дамы дарят своему любимому рыцарю, — прошептала она. — А ты мой Рыцарь-Дракон. Затем она встала на цыпочки и поцеловала его в губы, едва касаясь его кожи своей. Джон замер. Он хотел что-то сказать, открыть рот и заговорить, но у него не было слов. Когда она отстранилась, ее глаза были полны эмоций. Она выдержала его взгляд всего на мгновение, прежде чем повернулась и ушла. Джон ничего не мог делать, кроме как смотреть ей вслед, стоя перед статуей своей матери, словно он сам стал куском камня, ища слова, что так и не пришли.