***
Прошло три дня с тех пор, как они покинули Винтерфелл, и они только что расстались с Бронзовым Джоном Ройсом и его людьми, которые отправились к Последнему Очагу, чтобы обеспечить эскорт, необходимый Неду Амберу и его людям. Последним, кто пытался спастись от надвигающейся бури, а не шел умирать в битве с ней. Мальчик ехал рядом с Джоном последние три дня, он был непреклонен в этом. В другом мире королевские особы, вероятно, не потерпели бы такого. Как же, требование ехать во главе их сил, пусть и от десятилетнего лорда. Но здесь и сейчас ни королю, ни последнему солдату Севера больше нечего было делать, кроме как маршировать навстречу смерти. И вид улыбающегося мальчика на этом пути был тем, что дарило хоть крохи надежды. И поэтому они все души не чаяли в мальчике. В основном Дейенерис, которая рассказала ему о драконах, и Джон подробно узнал о битве в бухте Миэрина, где она оседлала своего черного Дрогона и спасла город. Потом Бронзовый Ройс рассказывал ему старые истории о Дункане Высоком, Мече Зари, и Эйемоне Рыцаре-Драконе. Джон часто теребил ленту на запястье, слушая это. В первую же ночь он снял её после того, как они разбили лагерь, чтобы как следует рассмотреть. Должно быть, у нее ушло немало времени на эту вышивку. Это была шелковая лента цвета слоновой кости, чуть шире, чем обычно, и она выглядела довольно дорого. Так подумал Джон, когда впервые осмелился взглянуть на нее. На ней были вышиты целые крошечные сцены, лента рассказывала историю. Красный дракон пролетал над серым волком, затем появилась одинокая фигура в черном, дальше была Стена и твари с крохотными голубыми глазами — должно быть, это было трудно для Сансы, крошечные голубые камешки, вшитые в их лица. Лента изображала битву, фигура в черном сражалась с упырем в следующей сцене. Там был крошечный Винтерфелл, Джон узнал его, но в сцене он горел. Наконец, черная фигура сражалась с синеглазой. А потом был просто черный дракон с одной стороны, волк с другой, и корона из крошечных камней над ними. Сцены были разделены мягкими голубыми линиями, мало чем отличающимися от цвета глаз Сансы, и волками, серым волком и белым волком с красными глазами Призрака, смотрящими друг на друга. Когда он впервые изучал ленту, у него по щекам медленно текли слезы. Он вспомнил лицо Сансы во дворе, когда они прощались, как она не могла смотреть ему в глаза и как он чувствовал, что она не хочет разрывать их объятия. Джон обхватил ее лицо руками и сказал ей быть в безопасности, поцеловав ее в лоб. Он чувствовал себя так невероятно плохо, когда отходил от Арьи, потому что в это время его мысли все еще были с Сансой. «Ты мой собственный Рыцарь-Дракон», — сказала она ему. Слова запечатлелись в памяти Джона и вряд ли когда-то забудутся. Теперь он ясно понял, что они означали. Ее собственный рыцарь-дракон. «Маленький Нед Амбер, скорее всего, никогда не станет рыцарем для леди или просто мужем, если на то пошло», — с горечью подумал Джон. Он достаточно обдумывал их шансы, взвешивал, анализировал каждую возможность, которую мог придумать, и всегда приходил к одному и тому же выводу: этого было недостаточно. Чтобы там не думали остальные, как бы им не казалось, что силы их неисчислимы, Джон знал. У них не было достаточно ни людей, ни оружия, ни припасов. Они не были готовы. В минуты слабости, он то и дело молился Старым Богам, чего раньше никогда не делал вне богорощи. В тихой ярости он проклинал все это, но сильнее всего он проклинал себя. За каждый день, который он потратил впустую на Драконьем камне или в Винтерфелле, играя в короля. Он должен был немедленно идти к Стене. Но потом он говорил себе, что и это ничего бы не дало. Их сталь ничто против этого врага. Им нужно было больше драконьего стекла, им нужны были все мечи из валирийской стали, которые только могло собрать королевство, и даже если бы у них было все необходимое и три дракона, чтобы изрыгать огонь на врага, этого все равно было мало. Джон поймал себя на том, что размышляет о том, какие адекватные приготовления еще можно было предпринять, и всегда приходил к одному и тому же выводу. Ему не хватило времени. Этот мир нуждался в Рейегаре Таргариене, чтобы выжить. Чтобы добывать это проклятое драконье стекло на его проклятом каменном острове, пока все до последнего кусочка не будет перековано в мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел, пока каждый человек в королевстве не будет призван к оружию и вооружен. «Будь Рейегар королем последние двадцать лет, он бы сделал так много. Сделал то, что нужно», — заключил Джон. И поэтому он проклинал Роберта Баратеона еще сильнее, чем прежде, на этот раз вовсе не за свою украденную жизнь. Но за шанс на жизнь, украденный у каждой живой души к югу от Стены. И зачем? Из-за женщины, которая не любила его, которая выбрала другого. Мир должен был исчезнуть в бесконечности Долгой Ночи, сгинуть в холоде и тьме, потому что Роберт Баратеон не мог смириться с тем, что Лианна Старк любила другого. Но Рейегар умер, Роберт выжил, и сам этот факт вверг страну в череду восстаний и войн. Если бы его отец был жив, Джон был уверен, что он сам выступил бы во главе стотысячной армии, чтобы победить мертвых. Если бы он был жив, эта армия носила бы мечи из драконьего стекла и, кто знает, возможно, даже валирийскую сталь, еще больше валирийской стали. Но он не выжил, поэтому у Джона не было ни того, ни другого. Ни людей, ни драконьего стекла, ни времени. А валирийская сталь? Джон подсчитал в первый день их марша к Стене. У Джейме Ланнистера половина Льда. Бриенна, столь непреклонная в том, чтобы оставить Сансу, несмотря на желание Джона, носила вторую. И Сэм. Боги, глупый и благородный Сэм, который всегда поступает правильно, переплавил древний двуручный меч своего рода, чтобы сделать из него два. Он звался Губитель сердец. Джон не мог в это поверить. А когда они должны были попрощаться, Сэм просто сказал. — Я иду с тобой. И показал ему меч, рукоять которого осталась прежней, но лезвие было короче и достаточно легким, чтобы им мог владеть человек комплекции Сэма. Второй клинок он носил с собой. Сказал, что отдаст его тому, кто может им владеть с пользой для дела, возможно, Эдрику. Или он отдаст его Эдду, размышлял Сэм. В конце концов, Сэм отдал его Хоуленду Риду. Это был еще один незапланированный поворот событий. Джон даже не понял, как это вышло, если честно. Все то время, пока он собирал армию, Бран говорил очень мало. Только сообщил, что мертвые ждали в Призрачном лесу. Но в этом не было ничего нового. Так было, пока Джон не пошел в богорощу попрощаться. И Бран, еще более бесчувственный, чем обычно, если это вообще возможно, сказал ему, что он совершает ошибку. Брат сказал ему, что не может видеть. Джон этого не понимал, и, сам Бран тоже, но рассудил, что это может быть из-за отметины на его руке, этого ставшего черно-синим, следа ЕГО руки. Бран не видел Короля Ночи, мог только сказать, что он не в Призрачном лесу. И Бран все еще мог сказать, где он был, но не потому, что видел его. Хоуленд Рид был зеленовидцем, что бы это ни значило, и варгом. Джон знал, кто такие варги, в отличие от большинства жителей Севера. Конечно, он знал. Он видел варгов, на его лице еще был шрам от когтей птицы Орела, и он сам вселялся Призрака достаточно раз, чтобы понять, что это значит. Хоуленд Рид вселялся в воронов, как и Бран, и он смог каким-то образом вселится в мертвых воронов, летящих по небу. Он смог вылететь обычной птицей, найти ее мертвых сородичей и «прыгнуть», как они с Браном это называли. Вот как Джон узнал, что эти двое познакомились задолго до того, как Рид прибыл в Винтерфелл, что это Бран попросил его приехать. И теперь брат говорил Джону взять Рида с собой, не совершать ошибку, отправив его в безопасное место. Это было не так просто, как звучало. Тогда Джон уже попрощался с Ридом, и тот вовсе не скрывал своего разочарования. Но не спорил. Только сказал, что Джон не прав, что он должен был извлечь урок, проведя столько времени с Вольным народом. Одичалые использовали варгов для разведки. Но Джон также помнил истории, когда варгов убивали, как раз чтобы те застряли в вороне или лисице до конца своих дней. В итоге, Рид, конечно ослушался приказа и пошел с Джоном. Хорошо хоть он должным образом передал власть своей дочери, сделав Миру Леди Сероводного Дозора прямо во дворе Винтерфелла. На их удачу, она была в сто раз больше Арьей, чем леди, и Джону пришлось скрыть ухмылку, наблюдая за разворачивающейся сценой. В первую же ночь в пути Рид пришел к Джону. И он был зол. «Ты становишься неразумным. Разве ты не дракон?» — сказал он. Джон не чувствовал себя драконом. Он чувствовал себя скорее как ящерица (о, ирония!), спешащая спрятаться под скалу при первых же признаках опасности. Это-то и разозлило Рида. Тщательно продуманные планы Джона покинуть Север, если до этого дойдет, разозлили Рида. Хоуленд сказал Джону посмотреть на Дейенерис. Она вздрагивает от боя? Она сжимается? Нет, она дракон! А затем Хоулэнд высказал Джону, что он позволил чужому мнению формировать свое собственное, не зная правды. Что он позволил себе стать тем, кого он так презирал в Дейенерис, когда они впервые встретились. Осудил ее за твердую позицию? Но разве ты не совершал того же сам? Разве он не использовал Дейенерис ради ее армий и ее драконов? Разве он не использовал Ланнистеров? Он даже Волков использовал, невзирая на то, как охотно они ему служат. Они зовут его королем Севера, прекрасно понимая, что это не его право. Но если бы все узнали правду, Джон потерял бы их. И Дейенерис была бы против него. Что еще он мог сделать? Север никогда бы не последовал за ним. «Нет, не последовал бы», — сказал Хоуленд, — «но они последовали бы за Старком», — Рид многозначительно взглянул на запястье Джона, который сразу захотел опустить рукав и спрятать эту красивую вышитую ленту. Он не понял слов Рида. Он ничего не понял. — Ты ничего не знаешь, Джон Сноу, — сказал ему Хоуленд, и оставил Джона замеревшим от шока и замешательства. Это было два дня назад. С тех пор Джон не разговаривал ни с кем, кроме Неда Амбера. Королева старалась, и Сэм тоже старался, даже Бриенна однажды подошла к нему. Но Рид держался от него на расстоянии. Возможно, он знал, что Джону нужно время. Ему действительно нужно было время, но время было единственной вещью, которой у него не было. Через день он будет в Черном замке, укрепляя оборону, встречаясь с армиями, еще раз приветствуя Эдда. Он уже ждал этого с нетерпением. Это было просто. Понятно. Он много думал о том, что мог иметь в виду Рид. «Медвежий остров не знает другого короля, кроме короля Севера, имя которому Старк», — такими были слова Лианны Мормонт, когда маленькая девочка провозгласила Джона своим королем. Но Джон не был Старком. Он был Таргариеном, как бы чуждо это ни звучало для него самого. Он достаточно хорошо знал, что трон Севера ему не принадлежит, он сказал это Давосу. Но что он мог сделать? Встать и сказать им? «Извините меня, милорды, но я не могу быть вашим королем, я не Старк, моим отцом был Рейегар Таргариен». Джон тешил себя мыслями о том, что они бы зарезали его на месте. Не пришлось бы мучаться. «Извините, милорды, но я не могу быть вашим королем, я не Старк. Санса Старк — настоящая королева Севера». Они бы провозгласили ее, Джон знал. Он вспомнил, как спросил ее, а она отказалась, в ночь после того, как они провозгласили его, сидя у огня в её солярии. Почему она отказалась? Тогда Джон подумал, что она этого не хочет, но теперь он был уверен, что это не так. Больше похоже, что она этого не хотела, потому что это было его. Потому что титул был подарен Джону, и судя по огромной гордости, которую он увидел в глазах Сансы в тот день, и каждый день с тех пор, Санса стояла в стороне только ради Джона. Она отказалась не потому, что больше не думала о своих детских мечтах или потому, что это было правильно, теперь Джон знал это. Она отказалась, потому что любит его. «Мой собственный Рыцарь-Дракон». — Хоуленд, — позвал Джон мужчину позади себя. Взгляды тех, кто ехал позади него — Дени, этой парочки эссосцев, которые, Джон уже был уверен, влюблены друг в друга, Бриенны и Сэма — упали на невысокого лорда. Рид выехал вперед, чтобы поравняться с Джоном. — Ваша Светлость, — начал Хоуленд Рид, — если я переступил черту… — Ты этого не сделал, — прервал его Джон. — Мне нужна была хорошая встряска. Рид усмехнулся — Да, нужна. — Ты же знаешь, что она бы не ехала позади нас, если бы знала, — сказал тогда Джон, хотя даже он не был уверен, что это правда. Рид некоторое время не отвечал. — Этого мы никогда не узнаем, — наконец сказал Рид, — пришла бы она на помощь своему племяннику, у которого есть права, которых она жаждет для себя? Сплотился бы Север вокруг Королевы Старков, если бы она вышла замуж за Таргариена? Смог бы Джейме Ланнистер возглавить оборону Стены по приказу сына Рейегара, согласилась бы на это его сестра-узурпаторша, зная, кем вы являетесь? Если бы вы женились на Сансе и провозгласили себя, осознали бы они, какую угрозу вы представляете? На эти вопросы никогда не будет ответа, потому что этот путь еще не выбран. Шанс узнать, что могло бы быть, если бы вы были с ними честны, упущен навсегда. Джон посмотрел на своего спутника. — Дейенерис никогда не простит лжи. — Ты не можешь этого знать, — тихо сказал Рид, — Будущее может быть написано, но никто его не увидит. События переплетены в замысловатую паутину, как тонкие нити, соткавшие полотно, мало чем отличающееся от рубашки, которую ты носишь. Ты дергаешь за одну ниточку, и многие другие меняют положение и, следовательно, смысл. Когда ты что-то говоришь, Джон, события разворачиваются при определенных обстоятельствах, и решения, принятые в этих обстоятельствах, формируют реакции на эти события и решения. Знай обстоятельства, и будешь знать реакцию на них, решения, принятые до них. — И людей, которые принимали решения, — добавил Джон, кивая. — Да, их тоже. Джон глубоко вздохнул, ему было о чем подумать, но в голове было пусто. Впервые с тех пор, как они покинули Винтерфелл, его разум был спокоен. — Я скажу им. В следующий раз, когда мы будем вместе, я расскажу им все. Настала очередь Хоуленда Рида глубоко вздохнуть. — И что будет после этого? — Понятия не имею, — покачал головой Джон. — Но я скажу им и скажу Северу, что Санса — их законная королева. Они провозгласят ее, я это знаю. — Да, — согласился Рид, — а что последует? — Она будет править и, надеюсь, организует защиту. Джон на мгновение задумался. — Она устроит оборону, она будет стоять за Север до последнего вздоха. — Я могу сказать только то, что тебе уже говорили много раз, — резко сказал ему тогда Рид, — Ты ничего не знаешь, Джон Сноу. Ты все еще ничего не знаешь. С этими словами он повернул свою лошадь и оставил Джона в шоке. Разве не это советовал ему Хоуленд? Что он пропустил?***
«Прежде такого не было» — Джон с трудом выдерживал сильнейшие порывы ледяного ветра. Он жестом указал Дейенерис и остальным держаться на безопасном расстоянии от края. Почему Ночной Дозор не построил здесь баррикад, он не мог понять. Еще шаг и придется очень долго лететь, прежде чем тело разобьется о землю внизу, перед воротами. Внезапный порыв этого ветра мог заставить самого сильного человека потерять равновесие и упасть. Только Рид шагнул к нему и в защитном жесте Джон вытянул руку перед невысоким лордом. Насколько хватало глаз, перед ними расстилался настоящий Север. Призрачный Лес был окутан снегом, нетронутым на ветвях. Все выглядело мирно. Но тишина была жуткой. Ни птиц, ни звуков животных, двигающихся в лесу, только ветер. — Они там, — сказал Рид, и Джон кивнул. — Он с ними? Хоулэнд посмотрел на Джона, прежде чем отступить, и Джон последовал за ним. Вернувшись на дорожку, Рид присел, и его глаза закатились, показались белые склеры его глазных яблок, тело осталось неподвижно сидеть. Джейме и Дейенерис выглядели ошеломленными, а Сэм и Эдд просто смотрели озабоченно. Они многое повидали, для них в этом не было ничего нового. — Он варг, — сказал Джон, взглянув в небо, где теперь мелькала стая воронов. — Он там, в одном из них. Джон повернулся и увидел, как пронеслись над лесом, мимо густых рядов сосен. Вскоре, остались лишь маленькие точки в небе. Джону пришлось напрячь глаза, чтобы увидеть их четко. Точки резко разлетелись, и Рид вернулся к ним с тихим всхлипом. Тяжело дыша, он встал, пытаясь удержать равновесие. — Вы его видели, — заметил Джон, — Бран сказал, что он разгоняет воронов. Рид кивнул. — Я видел их всех, Белых ходоков верхом на лошадях. Он с ними. У нас мало времени. — Белые ходоки, — глубоко задумавшись, повторил Джейме, — они чем-то отличаются? — Они как… командующие, — объяснил Джон. — Ты убил одного в Суровом Доме, — сказал Эдд Джону, — я помню, что на меня наседала целая толпа, а потом они враз рассыпались. Вот почему я смог тогда прийти к вам. Все посмотрели на Джона. — Может, это он их обратил, я не знаю, — вслух размышлял Джон. — Я сражался с ними, но, по правде говоря, я очень мало о них знаю. — Мы все равно должны целиться в этих Ходоков, — решительно сказал Джейме. — Они остаются позади, — вздохнул Джон, — они посылают массу своих тварей и наблюдают. Это то, что они делали в Суровом Доме, они сидели на своих мертвых лошадях на скале и смотрели. — Пока один не спустился туда, где был ты, — тихо сказал Эдд. — Да, пока один из них не спустился туда, куда я направлялся, — объяснил Джон, — я пытался достать драконье стекло Сэма. Тамошние тенны, их вождь, который отказался пойти с нами, он велел мне найти стекло и пошел драться с ними. Ходок за несколько мгновений сразил его своим копьем, а потом напал на меня. — Я думаю, что это было из-за тебя, — сказал Рид. — Тенн просто стоял на пути. — Может быть, — кивнул Джон, глубоко задумавшись. — Он тоже был там, на скале. Я видел, как он наблюдает за мной. — Он знает, кто ты, — заявил Рид так, как будто объявил, что сегодня будет на ужин, и Джон усмехнулся. — Что это значит, — смущенно спросила Дени, — кто он? — Сын льда и пламени.***
Были сделаны приготовления. Были вырыты траншеи. Безупречные создали какой-то механизм, который сбрасывал деревянные мосты над ними в глубокие траншеи, когда нужно будет их поджечь. Серый Червь планировал выстроить своих людей позади них. Прошло две недели. Десятки рыцарей приезжали в лагерь в Кротовом городке каждый второй день. Их лошади были нагружены тяжелыми седельными сумками, набитыми наконечниками стрел и копий, мечами, и кривыми клинками, сделанными из драконьего стекла. Джон сначала не понял, зачем эти серпы, пока не увидел, как глаза Дэни загорелись от восторга при виде одного из них. — Он обещал, что сделает это, — сказала она, взяв его в свои маленькие руки, прежде чем передать его дотракийцу позади нее, и Джон понял. Дотракийские аракхи. Каждый божий день у них был военный совет, как будто было, что обсудить. Сколько стрел было доставлено на Стену в этих сумках, сколько Безупречных теперь имели наконечники копий из драконьего стекла. Эдрик пришел с несколькими своими людьми и взял несколько десятков седельных сумок для Волков. Дотракийцы скакали туда-сюда, и каждый раз сир Джорах возглавлял их группы. «Должно быть, это утомительно для стареющего рыцаря», — думал Джон, — «кататься с ними весь день и так каждый день». Но он никогда не слышал, чтобы Мормонт жаловался. Джон отдал ему Длинный Коготь. Старый рыцарь пообещал вернуть его. То есть согласился взять, только если сможет вернуть. Хотя Джон объяснил ему, что это их родовой Длинный Коготь. — Старый Медведь превратил медведя в волка, но это все еще Длинный Коготь, — сказал Джон. — Он убил много тварей, и Белого ходока, — Джорах низко поклонился ему, взяв его в руки, и наполовину вынул из ножен, обожание и сожаление наполнили его глаза. — Я навлек позор на свой Дом, разбил сердце отца. Я лишился права на этот меч, — сказал тогда Джорах Джону. — Этот меч твой, и он хорошо послужит тебе и твоим детям после тебя. Джон был тронут его словами. В старом рыцаре была честь, он сам это видел. Он думал, что Старый Медведь был бы горд, ох, как горд, если бы мог сейчас услышать своего сына. Джорах хотел вернуть меч, но Джон слегка оттолкнул его руку. — Вы отдаете валирийскую сталь, потому что вы честный человек, Ваша Милость, но вы также король. Вам нужен этот меч, а вы нужны своему народу, — сказал Джорах. — А вы нужны ей, — сказал Джон с легкой улыбкой, — не беспокойтесь, сир Джорах, у меня есть меч, чтобы сражаться. Нам нужен каждый кусок валирийской стали в умелых руках. А руки, победившие дотракийца в битве, действительно умелые. Джорах кивнул ему. — Я возьму его, — прошептал он, его глаза сияли, — и я верну его вам. После того, как мы победим, я верну его, и будущие короли Севера будут владеть им много поколений. Джон улыбнулся старому рыцарю, кивнул на прощание и вышел из палатки, размышляя о его словах. Будущие короли Севера — Джон не был уверен, согласится ли на это королева Джораха. Но это не имело значения. Джон никогда не станет отцом будущих королей Севера. Джон не будет королем достаточно долго, чтобы даже думать о таких вещах. Возможно, он просто не проживет достаточно долго. Он сидел в своем шатре, задумчиво потирая пальцами лоб, потерявшись в лабиринте лжи, который сам же и возвел. Ему было стыдно, очень стыдно. В последние недели он старался не вздрагивать каждый раз, когда кто-то смотрел на него с обычным восхищением и приветствовал его, как своего короля, заявляя о своей бесконечной поддержке. Это была ложь. Это было так легко сказать Давосу на борту того корабля — казалось, это было целую жизнь назад — а теперь это было так тяжело вынести. Теперь, когда он знал, что эта ложь сделала с другими. Какие жертвы они все принесли, потому что все поверили лжи Джона. Хоуленд Рид был неправ. Игритт ошибалась. Джон что-то знал. Он знал, что он такой же, как и все — лжец, интриган, притворщик. Он знал, что недостоин своего отца. Ни одного из отцов. — С тобой все впорядке? — Джон поднял голову, услышав мягкий, успокаивающий голос одной из тех, кому он лгал. — Да, — сказал он, — только немного устал. — Как и мы все, — сказала она, садясь на стул рядом с ним со вздохом. — Я пришла поблагодарить. — За что? — удивленно спросил Джон. Дейенерис положила свою руку на его, лежащую на столе, как тогда, во время их первого разговора с уважением друг к другу. — За этот меч, — сказала она, — твой меч с белым волком на рукояти. Ты сказал Джораху, что он принадлежат его отцу. — Это правда, — объяснил Джон, — я служил его отцу в Черном замке. Я спас его от витха, который восстал, чтобы убить лорда-командующего, и он отдал мне свой фамильный меч. Почему он это сделал, я никогда не мог понять. — Это спасет ему жизнь, Джон, — прошептала Дени, взглянув ему в глаза. И Джон мог бы потеряться в них, глубоких, как небо на закате, если бы позволил себе это. — Ты спас ему жизнь этим мечом. Я бы никогда не смогла отблагодарить тебя за это. Джон вздохнул. — Есть очень много вещей, за которые я никогда не смогу отблагодарить тебя, Дени. На лице Дени мелькнула улыбка, но Джон продолжил. — Без вас всех мы не были бы так подготовлены, как сейчас. Ты созвала встречу в Королевской Гавани, двинулась на Север со своими армиями рядом с собственным врагом, чтобы сражаться за нас. И ты принесла наше величайшее оружие. — Драконы, — прошептала Дени. — Да, драконы, — согласился Джон, его взгляд остановился на руке Дэни, лежащей на его руке. Он повернул руку и взял руку Дени в свою ладонь, его пальцы мягко сомкнулись на ее маленькой руке. — Все это было бы невозможно без тебя. У моего народа есть шанс благодаря тебе. Благодаря тебе у них есть безопасное место, куда можно сбежать. Она не ответила на мгновение. — Нет, — тихо сказала она, — это все благодаря тебе, Джон. Ты пришел на Драконий Камень, зная, что я посмотрю на тебя и увижу узурпатора, что могу лишить тебя жизни. И ты был прав, что не показал мне мальчика, когда встретил меня. Я бы не поняла, Джон. Мне нужно было, чтобы ты открыл мне глаза, мне нужна была эта ярость, чтобы полететь на Север и увидеть. И мне нужно было узнать. — Я не могу преклонить перед тобой колено, Дени, — прошептал Джон. — Я знаю, — сказала она, когда ее глаза снова встретились с его глазами, ее пальцы сомкнулись на его перевязанном лентой запястье, чтобы уверить его в том, что она поняла. — Теперь я это знаю. Я видела это в глазах лорда Флинта, я видела это в глазах детей, подаривших мне цветы по дороге. Я знаю, ты просил их подарить мне эти цветы, иначе они бы никогда… Я видела, как твои люди приветствовали тебя, и я видела, как они относятся к иностранцам. Они много натерпелись, теперь я понимаю, почему говорят, что Север помнит. Никогда не говори этого моим советникам, но я понимаю, Джон. Сердце Джона забилось в горле, когда его охватило отчаяние. — Нет, Дени, ты не понимаешь, — прошептал он, положив свободную руку на ее. — Я просто надеюсь, что однажды ты простишь меня, что будешь сражаться рядом со мной, но я… Полог палатки распахнулся. — Джон, ты должен идти, — на ходу сказал Эдд, но затормозил при виде сцены, которую он прервал. И Джон, и Дэни встали и вышли из палатки без малейшего колебания. Снаружи стояли Хоуленд Рид и сир Джорах с Серым Червем, группой дотракийцев и тремя мужчинами с цепным крестом Амберов на груди. Люди Амбера быстро встали на колени перед Джоном. Их позор после предательства их бывшего Лорда заставил их еще больше осознать свою верность своему королю. — Что такое? Мужчины встали, их лидер выступил вперед. — Мертвецы, Ваша Милость, — выдохнул он. — Они в Восточном Дозоре. — Они напали? — Джон мгновенно напрягся. — Нет, Ваша Милость, — попытался объяснить мужчина, — простите меня. Они просто… там. Стоят перед Стеной, прямо там. Они не двигаются, они просто смотрят на нас. Они пробыли там полдня, когда нас послали, и мы скакали во весь опор, а потом дотракийцы дали нам своих лошадей, чтобы добраться до вас как можно быстрее. Рыжебородый одичалый велел передать ему ваши приказы, когда мы вернемся. — Они просто стоят, — повторил Джон, взглянув на Хоуленда Рида. — Они ждут. Рид кивнул, скорее подтверждая, чем понимая, и Джон вдруг все осознал. — Они синхронизируют атаку. Началось! Затем он пришел в движение, и все начали действовать, выкрикивая приказы, люди бросились вперед, чтобы занять позиции. Безупречные побежали, чтобы выстроиться за траншеями, Эдд выругался, приказывая людям Ночного Дозора и львам покинуть замок и отступить за Безупречных. Сир Джорах повернулся, чтобы сесть на коня, и отряд дотракийцев, с которым он ехал в тот день, а также трое Амберов последовали его примеру. Уже в седле, Джорах повернулся к Джону. — Желаю вам удачи в грядущей войне, Ваша Милость, — сказал он, и Джон кивнул, но глаза старого рыцаря уже были прикованы к Дейенерис. Она потянулась и сжала его руку. — Мы должны попрощаться лучше, — сказала она ему. Старый рыцарь кивнул, и тогда Джон понял — он любил королеву. Это была любовь мужчины к женщине. — Ваша Светлость, — сказал Джорах, кивнув, прежде чем отпустить ее руку и уехать. «В следующий раз, когда она увидит его, он будет в бою», — с горечью подумал Джон. Но сам уже бежал вперед, сопровождаемый Эддом, Дени и Хоулендом Ридом. — Нам нужно посмотреть, — объявил Джон, подходя к лифту, руками открывая железную дверь, остальные следовали за ним. Крепкий черный брат взялся поднять их, пока все молча ждали. Джон заметил, как в воздухе клубился пар от их дыхания, так неестественно быстро остывал воздух вокруг них. Едва взобравшись на Стену, он бросился к краю. Буря, не похожая ни на одну из виденных прежде двигалась на них. Темные ветры и раскаты грома накрыли Призрачный Лес перед ними, сдирая с деревьев слои снега и поднимая их ветви, когда они качались во все стороны, словно исполняя какой-то дикий танец. Он не мог пока их видеть. Зона между лесом и Стеной, которую Ночной Дозор расчистил ради безопасности и видимости, была пока чистой, снег оставался нетронутым. Джейме Ланнистер, который бросился к нему, когда он прибыл, смотрел на него в шоке и недоверии. — Труби в рог! — заорал Джон — Трубите в гребаный рог! — Кто-то из дозорных услышал его или сам сообразил, но тут же они услышали. Три сигнала. И снова. И опять. Их время вышло.