НАСЛЕДНИК

***

— Если мы хотим заманить их, мы должны перекрыть Королевский тракт, — заявил Рид. — Мы не можем рисковать еще одной осадой, — возразил Джейме Ланнистер, — если мы захватим Ров Кейлин, они осадят его, и мы не выиграем эту битву. Джон кивнул, глядя на карту. Им предстояло пройти между Рвом Кейлин и болотами Перешейка. — А что, если мы ее сожжем? — негромко сказала Дейенерис, справедливо ожидая последующего порицания. — Ров Кейлин нельзя сжигать, — заметила Санса. — Это ворота на Север, и я уверена, что они еще будут полезны, поскольку мы теперь независимы от королевств, которые вы собираетесь завоевать. — Вы уже думаете о защите своего королевства после того, как эта война будет выиграна, — заметил сир Джорах. — Но война еще не выиграна. — Простите, сир Джорах, — твердо произнесла Санса, — но моя роль в этом совете — представлять мое королевство. Север многое отдал в этой войне, мы не можем рисковать, открывая свои границы, когда следующая уже на горизонте. — Значит, Север не будет сражаться в следующей войне? — заметил Джейме, глядя на Сансу. — Север закроет свои границы, потому что не может допустить, чтобы после этой войны на его земле разразилась еще одна, — объяснила Санса, — наши земли опустошены, и зима уже наступила. Будем ли мы сражаться на южной земле, этого я сказать не могу. Увидим, когда дойдет до этого.       Джон улыбнулся. Это было умно, надо признать. Сжечь Ров Кейлин было хорошей идеей, легко осуществимой. Но Санса, как всегда, думала наперед, она была права и хорошо разыграла свои карты. — Мы должны перекрыть Королевский тракт, — сказал Джон, — если крепость будет заброшена, она станет естественным барьером, не более того. Это послужит нам и выполнит намерение королевы — северная граница будет закрыта.       Его взгляд остановился на Дейенерис, но она не проявила никаких эмоций. Джон надеялся, что она не увидит в этом обиды или угрозы, когда их взгляды встретились. Он не мог понять, о чем она думает, казалось, она была сосредоточена на предстоящей задаче. Только сейчас до Джона дошло, что она была без своих советников. Тирион и Варис отправились на Драконий Камень, и некому было советовать ей, как лучше действовать против Джейме, Сансы и самого Джона. Сама же она раньше не занималась политикой, в то время как Санса обучалась у Серсеи и Мизинца. Может, Санса и вполовину не так сильна, как эти змеи, но она представляла угрозу для Дейенерис, и Джон это ясно видел. Дейенерис была завоевателем, она не задумывалась о том, «что будет потом». — На тракте нечему особо гореть, — задумчиво проговорила Дейенерис, — там только камни и грязь. — Как насчет того, чтобы выкопать ров, — сказал лорд Рид, — и перенаправить воду из реки Лихорадки. У нее есть несколько рукавов, достаточно близко. Пересечем по ней дорогу прямо к форту. В болотах мы можем сделать то же самое, если драконы готовы разбить лед. — Это масштабная задача, — заметил Джон, — вырыть траншею глубиной в несколько миль и перенаправить реку, которая течет в противоположную сторону, будет трудно. —Это лесные массивы, — Дейенерис указала на запад от Перешейка. — Да, — кивнул Хоуленд, — леса, так сказать, скрепляют землю. Вот почему болота не захватили эту территорию. — Я не слишком сведуща в географии, милорд, — извиняюще улыбнулась Дейенерис, — что это значит? — Много веков назад по всему Перешейку были леса. Первые люди начали рубить их, возможно, чтобы использовать в качестве строительного материала, возможно, чтобы открыть дорогу к землям на юге. Земля начала проседать, сначала в карстовых воронках, потом реки взяли верх, образовав болота. К тому времени, когда они осознали последствия этого, насадить лес было уже невозможно — земля была слишком слабой, вымытой водами. Вот почему мои земли — болота, а Сероводный дозор был построен на реке, чтобы перемещаться. — Замок, который плавает по реке? — изумилась Дейенерис. — Это не замок, Ваша Милость, — гордо улыбнулся Рид, — он из дерева, а не из камня, и в нем нет высоких башен, как у Сервина. Мои предки построили его на небольшом участке земли, который нельзя было утяжелять каменными стенами и башнями. Они посадили деревья в центре и построили форт вокруг. Они как-то спустили его на реку, он плавает, и его приходится время от времени укреплять, вода стремится его размыть. Он требует постоянного ухода, но он безопаснее, чем любая из этих каменных крепостей. Даже Винтерфелл. Все слушали, затаив дыхание. Сероводье было, без преувеличения, самым загадочным и недосягаемым замком Вестероса. И Дейенерис, кажется выразила общую мысль, когда сказала. — Я бы очень хотела увидеть его, — она произнесла это почти шепотом и с благоговением в глазах, которое согрело сердце Джона. Должно быть, это согрело и сердце Рида, потому что в ответ он выпрямился. — Только болотный житель может найти Сероводье с его плантациями на болотах, и среди вас есть такой. Как только мы доберемся до моего дома, я приглашу вас на сытный ужин по-кранногски, он уже давно назрел. Мои повара уже на Драконьем Камне, но я и сам могу приготовить хорошее жаркое. — Мы все станем пожирателями лягушек, — но вопреки насмешливой интонации, на лице Джейме Ланнистера отразились шок и волнение. — Пожиратели лягушек? —Дейенерис посмотрела на Рида, затем на Джона, который разразился смехом. — Да, и лично я не собираюсь упускать шанс попробовать это перед смертью, — сказал Джон сквозь смех, и Рид тоже рассмеялся. — На болотах мало что растет, Ваша Милость, — начал объяснять он Дейенерис, — там есть только сорняки, лягушки и птицы. Поэтому на юге нас называют пожирателями лягушек. Кстати, это очень вкусно, вы со мной согласитесь, я уверен. — Сначала мы должны добраться до Сероводного Дозора с тысячами людей, — вздохнул сир Джорах. — Тысячи человек в Сероводье не возьмешь, — Рид указал на карту, — вот здесь на карте подтверждены реки. Они там есть, но земля там — не более чем грязь. Ни один человек не сможет безопасно пройти по ней, без сопровождения. Здесь, — указал он, — и здесь, и здесь, и здесь, — его пальцы путешествовали по карте, — есть безопасные участки. Но у нас слишком много людей. — Мы могли бы осуществить нечто подобное плану у Последнего Очага, — сказал Джейме Ланнистер, — хотя расстояние больше, мы могли бы направить людей на юг по тракту и разбить лагерь у Близнецов. Забрать тех, кто нам не нужен здесь, и использовать их в качестве приманки. — Мне нравится эта идея, — заметил Джон, — но она создает одну проблему. Эти люди уйдут из болот и покинут Север. Любой из них окажется вне нашей защиты, и это нужно подчеркнуть сейчас. — Прости меня, Джон, — повернулась к нему Дейенерис, — мы оба уже давно находимся вне вашей защиты. Джейме Ланнистер глубоко вздохнул, но спокойно слушал, как она говорит. — Я переправлю дотракийцев с Драконьего Камня, потому что это, похоже, последний шанс высадиться за пределами досягаемости Серсеи. — Вот, — указал Рид, — это гавань, всего лишь деревня, маленькая и заброшенная, но это последняя гавань на северной земле. Мы используем ее, чтобы переправлять все, чем мы торгуем. — Это должно означать, что дотракийцы и Безупречные отправятся через Перешеек и объединятся с остальными силами, — констатировал Джон очевидное, глядя на Джейме. — Это ваш выбор, сир Джейме. — Это не его выбор, — заметила Санса. — Простите меня, но мы раскроем наши уязвимые места. Перешеек должны защищать северяне. — Санса, — умоляюще начал Джон, — это союз, сир Джейме и его львы должны заслужить определенное доверие за то, что сражаются на нашей стороне. — И оно было и еще будет оказано, — объяснила Санса спокойно, — но я предпочитаю, чтобы Волки сражались в болотах. Войска сира Джейме хороши в битвах на равнине. Я не стратег, поправьте, если я не права, но полагаю, что Волки более искусны в планируемом нами сражении, и даже если это не так, они присягнули Северу. За пределами болот Север заканчивается. — Но мертвых все равно нужно победить, — возразил Джон, — и мы не сможем этого сделать, если разделимся сейчас. Ты не оставляешь сиру Джейме иного выбора, кроме как уйти из этого союза. — Открой глаза, Джон, — вступила Арья, — мы больше не на Севере. Сир Джейме будет сражаться на своей земле. — Четыре тысячи против тридцати, сколько времени пройдет, прежде чем тридцать четыре тысячи мертвых придут? — Джон повысил голос, и его кулак хлопнул по импровизированному столу, на котором лежала карта. — Это не наша проблема, — возразила Арья, — Это то, что он — Ланнистер. Мы не можем этого изменить. — Если позволите, — сир Давос выступил вперед, к удивлению Джона. Давос казался молчаливым в последние дни, и сейчас он понял, как ему не хватало его разумных советов. — Джон, это правда. Ты не сможешь удержать этот союз, он больше не зависит ни от тебя, ни от Севера. Он зависит от Дейенерис и Джейме. Только их взаимное доверие может удержать его. — К тому же, — добавил Рид, — ни один из них не захочет расстаться с нами, я полагаю? Мое приглашение на ужин касается обоих, так что отправляйте свои армии и отдавайте приказы поддерживать мир. Я не знаю, чтобы дотракийцы или Безупречные ослушались командования, ни разу за всю эту войну. Мы все видели, как львы сражаются на Стене и в каждой битве с тех пор, и я надеюсь, что это заслужило и доверия, и уважения.       На мгновение в шатре воцарилась тишина, после чего Дейенерис велела сиру Джораху отойти, чтобы она могла встать перед Джейме Ланнистером. — Я прикажу защитить ваших людей, — объявила она, — пока мертвые не будут побеждены, они — истинные враги, как сказала ваша сестра. И это по-прежнему верно. — А что будет потом, — спросил Джон, — когда Король Ночи падет на юге и все мертвецы будут уничтожены, твои люди в тот же миг повернутся и станут убивать львов? Дейенерис посмотрела на Джона, ее глаза сузились, в них вспыхнул гнев. — Три дня, — негромко сказала она, явно контролируя себя, и снова повернулась к Джейме Ланнистеру. — У тебя будет три дня, чтобы вернуться к сестре, если ты этого захочешь. Я не советую этого делать, но даю тебе слово. Она протянула руку, правую руку, и Джейме принял ее. — Я бы объявил этот совет оконченным, Джон, — сказал Рид, — мы все должны выпустить пар. Джон лишь кивнул, и все ушли. Все, кроме Сансы и Арьи. — Мы должны поговорить, — Арья встала перед ним, когда он пытался пройти. — Мне нечего сказать, — прошипел Джон. — Ты сделала свое дело, я понимаю. Но если ты испортишь этот союз, мы с тем же успехом можем перерезать себе глотки и ждать, когда это ледяной Король заберет наши тела. Пусть тебя не обманывает их численность, у них еще есть звери и птицы. Мы должны победить вместе. — Мы не должны доверять твоей королеве, — заметила Арья своим ледяным тоном, который она приберегала для таких случаев. — Так она теперь моя королева? — Джон повысил голос. — С каких это пор она моя королева? Это ты так меня оскорбляешь? Так вот кто я теперь для тебя? Арья отшатнулась. Санса шагнула вперед, ее рука легла на руку Джона. — Нет, Джон, — мягко сказала она, — Арья имела в виду совсем другое. Но ты доверяешь ей, а мы — нет. Мы не можем. Мы должны обезопасить себя от нее и ее драконов, ты должен это понимать. — Ты сделала это великолепно, — холодно сказал Джон, — поздравляю, Санса. Ты в полной мере королева, праведная и эгоистичная. Ты, кажется, забыла, что в этой войне есть и другие. Ты забыла обо мне. — Он вырвал руку и стремительно вышел. — Он не будет действовать, — заметила Арья. — Нет, не будет, — согласилась Санса, — она его семья, как и мы, и он не станет действовать против нее. — Тогда придется нам. — Арья обернулась к сестре, ожидая одобрения, которого, впрочем, не последовало. — Он никогда не простит нас, — прошептала она вместо этого. — Он никогда не простит меня.

***

      Джейме шел через лагерь к красным палаткам львов, как Джон Сноу, а потом и все остальные с его подачи, стали называть войска Ланнистеров. Джейме нравилось это. Он все еще восхищался тем, что, хотя они отступали через, как ему казалось, половину Вестероса, у них все еще были шатры и печки. «Джон Сноу в полной мере тот командир, каким бы восхитился Тайвин Ланнистер», в который раз отметил про себя Джейме. И Джон Сноу сейчас стоял за всех своих людей. Он не должен был этого делать, какое ему дело до нескольких тысяч человек к югу от границы?       Вот только ему было не все равно. Потому ли, что его воспитал Нед Старк? Или потому, что его породил Рейгар? «Какой поворот», размышлял Джейме. «Таргариен, защищающий Ланнистеров от другого Таргариена. Отец, надеюсь, ты смеешься сейчас над своим сыном». Это может и было немного унизительно, но так всегда было в отношениях с отцом и Джейме привык. Джейме уже несколько недель не вспоминал о Серсее. Он не посылал воронов, он даже не думал отправлять послание, потому что не думал о ней вообще. Она все равно знала, что происходит. Она бы точно не стала полагаться на то, что Джейме будет шпионить для нее. На самом деле, он был уверен, что Серсея уже прокляла его. Он должен был уйти из Винтерфелла, когда мог, когда Джон Сноу объявил, кто он такой. Возмутиться, что Джон встал на сторону Дейенерис, что, собственно, и произошло — пусть и без всякой военной поддержки. Один человек. Но Джон Сноу был не просто человеком. Он мог мобилизовать любого, чтобы сражаться рядом с ним, он вдохновлял, даже львы обожали его. И до, и после того, как выяснилось, кто он такой, солдаты боялись его, но все равно обожали, равнялись на него, гордились тем, что идут за ним.       И вся загвоздка заключалась в том, что Джейме чувствовал то же самое. Джон Сноу оказался достаточно талантлив, чтобы почти мгновенно отринуть его статус презираемого Ланнистера и тем самым, как ни странно, развязать многие цепи, которыми Джейме связывало имя. Он почувствовал, что снова может стоять прямо, что эта война значит гораздо больше, чем все, что было прежде. Он вернул себе честь рыцаря и мужчины. И Джейме это нравилось. Он любил то, каким его сделала эта война.       Но он не был счастлив, находясь на стороне Серсеи. Не после того, как узнал, что она сделала — взорвала септу, где погибли тысячи невинных. Джейме задавался вопросом, сколькие из тех, чьи жизни он спас, ударив в спину Безумного Эйриса, погибли по вине Серсеи. Он не мог прийти к согласию с самим собой. Но старался принять, что не может повернуть время вспять, как не может спасти Мирцеллу и Томмена. И думая о них теперь, он возлагал вину на Серсею. С Мирцеллой было сложнее: она погибла за то, что была Ланнистером. Но если бы Серсея не хотела так сильно, чтобы Тирион получил смертный приговор, если бы она не загнала в угол эту глупую шлюху, если бы не вступила в сговор с их отцом, то, возможно, Красный Змей был бы жив. Правда, Оберин приехал в Королевскую Гавань, чтобы разобраться с Горой, но, возможно, хоть раз Ланнистерам стоило признать, что они не одни в этом мире, что остальные люди тоже жаждут мести и справедливости… Если бы львы не были такими гордецами, не жили и не умирали в облаке отрицания и убежденности в собственной непобедимости. Нет, Серсея сама могла бы спасти Мирцеллу, если бы только обладала хоть каплей человечности. Что касается Томмена, то Серсея не лично вытолкнула его из окна, но все было так, словно именно это она и сделала. Вина мальчика была в том, что он был невинен, не был похож на саму Серсею. И Томмен был умнее, чем выглядел. Томмен знал, что нужно обуздать жажду власти своей матери, и старался сделать все возможное для этого. Да, в его смерти была виновата Серсея. Серсея и ее неизменное стремление быть на вершине мира. «Должно быть, на вершине ей очень одиноко», подумал Джейме, ибо он точно знал, что не хочет присоединяться к ней.       Он получил три дня после победы в войне. Что он будет делать? Он чувствовал ответственность за своих людей, он предоставит им право выбора. Может, попросить, чтобы его отправили на Стену? Он усмехнулся — Ночного дозора больше не было, последний лорд-командующий Эдд Толлетт и несколько десятков выживших братьев были где-то в этом лагере. Может, отплыть в Эссос и никогда не оглядываться? Но этот вариант был слишком чужим. Он был вестероссцем и достаточно знал себя, чтобы понять, что в Эссосе он не станет нищим, он был достаточно горд, чтобы не выбирать такую жизнь. Смешно, но он был бы рад остаться на Севере. Но это было невозможно. Санса Старк пострадала от рук Ланнистеров, и даже если бы это было не так, она ясно дала понять, что намерена отгородить Север от грядущей войны. Укрывательство Ланнистера вряд ли сойдет за нейтралитет. Джейме просто некуда было деваться. «И терять нечего», с горечью подумал он. «Спасибо, отец. Спасибо, Серсея». — Сир, — Джейме чуть не подпрыгнул от звука голоса, раздавшегося у него за спиной. Он не заметил, как в горьких раздумьях остановился у границы лагеря и уставился вдаль, на юг. На болота Перешейка. — Эдрик, — Джейме узнал голос, — простите меня, лорд Эдрик. Ваша королева сделала вас лордом. Это было умно — сделать это как раз перед тем, как вы потеряли своего короля, привязав вас к Северу и без него. — Да, я думал так же, — кивнул Эдрик. — Как нога? — бесстрастно спросил Джейме. — Меня беспокоит не нога, я могу сражаться и хромым. А вот порез вот здесь, — он провел рукой по месту соприкосновения левой ноги с туловищем, — я не могу трахаться без члена. Так что да, это проблема. Будем надеяться, что эта война будет быстро выиграна, потому что я хочу понять, будут ли у меня еще женщины. — Война будет выиграна быстро, надеюсь — заметил Джейме, — битва в Белой Гавани достаточно уменьшила число умертвий. Они потеряют еще несколько тысяч в болотах, и я полагаю, что скоро будет битва, чтобы положить конец всему. Сомневаюсь, что северяне пойдут на юг дальше Трезубца. — А как насчет следующей войны? — спросил Эдрик, и Джейме усмехнулся этому вопросу. — Мы не так уж много принесли в эту войну, верно? — Ответил он вопросом на вопрос. — Я понял это сразу, как только увидел пятнадцать тысяч, стоящих за Джоном Сноу в Близнецах. Я все думал, зачем мы здесь. — Ты принес больше, чем думаешь, — вдруг серьезно сказал Эдрик, — ты принес свое имя. Это помогло и твоей сестре, благодаря тебе Север не презирает вас так сильно, как презирал бы в противном случае. Но ты принес и себя, свои знания и умения, и тысячи людей, которые сражались рядом с северянами. Помнишь старого Флинта? Он говорил о волках и львах, что он никогда не мог себе этого представить, пока не увидел. Вот что ты принес. — Единство, — заметил Джейме, — прекрасная концепция. Но я сомневаюсь, что оно достижимо в долгосрочной перспективе. Я вообще сомневался, что оно достижимо, но Джон Сноу доказал, что я ошибался. — Джон Сноу из дома Таргариенов, — негромко заметил Эдрик, словно пробуя это имя на вкус. — Для вас, волков, это, должно быть, удар, — понимающе улыбнулся Джейме, — для меня просто имя. Но для тебя — кризис личности. Ты поклялся на коленях перед Джоном Сноу перед всей своей армией, перед всеми нашими армиями, и объявил его величайшим королем, который когда-либо был. Эдрик глубоко вздохнул. — Это немного запутанно. — Немного, — кивнул Джейме, — хотя, меньше, чем у меня. Видишь ли, я сражаюсь здесь, когда должен был уйти с Севера, как только он объявил себя Таргариеном, поскольку на Железном троне сидит моя сестра. Север никогда не примет ее, Север, за который я сражаюсь с радостью и гордостью, если честно. У Дейенерис Таргариен руки чешутся сместить ее. И… — вздохнул он, словно не желая заканчивать фразу. — И? — Эдрик повернулся к нему. — Она твоя любовница, я слышал, как ты говорил раньше. — И она носит моего ребенка. — Джейме мягко закончил фразу. — Но нет, она была моей любовницей. Когда-то, долгое время, но больше нет. Не после того, что она сделала. — Меня всегда это поражало, — сказал Эдрик, — женщины. Мы считаем себя непобедимыми с нашими мечами и копьями, но ни один мужчина не совершит столь отвратительных поступков, на которые способна женщина. Женщины — наш конец. Джейме усмехнулся. — Это точно. — Если она беременна, — мягко сказал Эдрик, — разве ты не хочешь спасти ее? — Спасти Серсею? — Джейме болезненно рассмеялся. — Никто не может спасти Серсею. Мне потребовались годы, чтобы смириться с этим. Возможно, если бы мы могли вернуть время назад, или если бы нас детьми отдали на воспитание Неду Старку. Но думаю, даже тогда Серсея жаждала бы власти — это заложено в ее сердце. Она злая. Многие говорили мне об этом, сама Королева Шипов говорила мне, и потребовался поход через весь Север и обратно, и битвы с мертвецами, чтобы, наконец, ясно увидеть это. — Ребенок не виновен, — заметил Эдрик, — у тебя было трое детей, если слухи правдивы, и они были такими же мерзкими, как твоя сестра? Прости, что спрашиваю. — А у тебя есть дети? — спросил Джейме. — Ни одного, — покачал головой Эдрик, — тот, что у меня был, родился неподвижным и убил свою мать в родовой постели. Так что теперь, когда я стал лордом, мне бы пригодился действующий член. — И не только поэтому, — добродушно заметил Джейме, — ибо лучшей награды в этой жизни не найти. Ты смотришь, как они растут, гадаешь, что из них получится, и стараешься научить их не совершать твоих ошибок. Но они совсем не похожи на тебя, они сами по себе, со своими характерами, и они все время удивляют тебя. Джоффри был чудовищем. Как будто все плохое в Серсее, моем отце и всех Ланнистерах на протяжении веков объединилось в нем. Ему нравилось мучить людей. Он наслаждался, мучая Сансу Старк. Когда он умер, у меня болело сердце, и осознание того, что он заслужил это, что это было неизбежно, ничуть не облегчало ситуацию. Мирцелла была… она была прекрасна. Она выросла в прекрасную леди, когда я увидел ее в Дорне, я не мог поверить своим глазам. И она была умницей. Я хотел бы, чтобы она жила, она заслужила шанс, но его у нее отняли — Серсея, мой отец. И Томмен, слишком наивный, чтобы сравниться с собственной матерью, достаточно храбрый, чтобы покончить с этим, пока оно не поглотило его целиком. Иронично, что я как раз думал о них, когда вы подошли ко мне, милорд. — Я сочувствую. Если честно, я тоже хотел бы, чтобы ваш сын жил, — сказал Эдрик, — слышал, что ваша сестра управляет им, когда мы только прибыли. Со слабым королем было бы гораздо легче, уж прости. Уменьшилась бы угроза войны. А твоя дочь, возможно, если бы она была жива, помогала бы нам сейчас. Может, привязала бы Дорн к тебе, а не к королеве драконов. — И куда бы я привязал Дорн? — спросил Джейме. Ему стало ясно, наконец, что у этого разговора есть цель, выходящая за рамки любезностей. — Этого я не могу сказать, — ответил Эдрик, — но точно знаю, что возвращение к сестре не входит в число твоих приоритетов. Ты не можешь повернуть на Север — моя королева ясно дала это понять. Ты не можешь повернуть на юг — твоя собственная безумная сестрица наверняка не примет тебя после столь долгого отсутствия. Да ты и не хочешь этого. Похоже, тебе некуда идти. — Вы проницательны, милорд, — сказал Джейме. — Итак, ты понимаешь, почему то, что Джон Сноу — Таргариен, не имеет для меня большого значения. — Возможно, для тебя как раз это имеет большее значение, чем что-либо еще, сир Джейме, — сказал Эдрик с легкой усмешкой. — Что это значит? — Дни твоей сестры на Железном троне сочтены, и ты это знаешь. Если королева драконов займет его, тебе некуда будет идти. Мне кажется, если ты не собираешься погибнуть в этой войне, а я надеюсь, что ты этого не сделаешь, ты должен поддержать более достойного кандидата. Джейме долго смотрел вдаль. А потом повернулся к Эдрику. — Он отказался от своих притязаний, — прошептал он. — Да, — ответил тот, — мне говорили, что он из тех дураков, что любят приносить себя в жертву. — И с этим ничего не поделаешь, — решительно сказал Джейме. — Я также сказал о нем лорду-командующему и парню Тарли. — Эдрик хмыкнул. — Ты знаешь, что он пытался заставить Сэма Тарли замолчать во время выборов, в результате которых он стал лордом-командующим Дозора? Он не хотел этого. А потом его избрали, и он принял это. Его избрали, потому что он возглавил их, когда одичалые напали на Стену и все командиры пали. А он, сосунок, сразу пошел командовать, как всю жизнь только это и делал. Они рассказывают о нем с восхищением, с почтением. А ему было, сколько? Восемнадцать именин? Он также возглавлял отряд к северу от Стены, чтобы справиться с мятежниками и отомстить за старого Мормонта. — Он умеет руководить, это правда, — кивнул Джейме, — люди идут за ним, потому что он их вдохновляет. Он дает цель. Дя я сам иду за ним с радостью. Эдрик улыбнулся. — Вот и моя королева так говорит — он дает людям цель. Его назвали королем над ней, и она рассказывала, как он тут же выдвинул ее, как законного Старка. Я не думаю, что он хочет власти, вовсе нет. Именно это, я считаю, вдохновляет людей. Только подумай, как неловко ему было на самом деле, когда я затеял все это дерьмо с преклонением колен. Назвал его величайшим королем из всех, что когда-либо были. — Эдрик рассмеялся. — Я часто думал об этом, — улыбнулся Джейме, — и уверен, ты говорил правду в том хвастливом выступлении. — Да, это был спектакль, — усмехнулся Эдрик, — но говорил я искренне. — Он — Таргариен, — заметил Джейме, — он не может быть вашим королем, не может быть королем независимого Севера. — Нет, не может, но я говорю не о Севере, — сказал Эдрик, — я говорю о гребанных Семи Королевствах. Он — законный наследник. — И тот, у кого нет двух драконов и тридцати тысяч человек, — заметил Джейме, — кроме того, Семь Королевств включают в себя Север. Вот тебе и независимость, а ведь ради этого ты вернулся в Вестерос. — Я еще не понял этого до конца, — сказал Эдрик, — я не чертов политик. Но я знаю, что он был бы лучшим выбором на этом проклятом богами стуле из мечей. И дракон у него есть. Джейме ошеломленно посмотрел на Эдрика. — Да, я подозреваю это, — пояснил Эдрик, — драконы выбирают себе наездников, не так ли? У зеленого не было наездника, и сир Давос сказал мне, что Джон почувствовал его зов. Драконы — разумны, сир Джейме. Этот нарушил строй, чтобы спасти Джона Сноу у озера. Он сжег тысячи вихтов в Белой Гавани. И угадай, что я видел по пути к тебе? Джона, сидящего рядом с драконом. — Это не значит, что дракон будет сражаться со своей матерью, милорд, — заметил Джейме. — Может и нет. Но если его мать выступит против его всадника, что он сделает? — Эдрик глубоко вздохнул. — Я уверен в этом. Я давно наблюдаю за ним рядом с драконом и уверен в этом. Именно поэтому я говорю с тобой. — Полагаю, теперь ты скажешь, о чем идет речь, — усмехнулся Джейме. — Ты уже понял суть разговора, — рассмеялся Эдрик, — ты знал ее, как только упомянул о моих силах в Близнецах. Я дал клятву в Белой Гавани и снова поклялся в Винтерфелле. — В Винтерфелле мне показалось, что ты готов отказаться от этой клятвы, — сказал Джейме. — Да, я подвержен легкому гневу, — легко признал Эдрик. — Что заставило тебя передумать? — Моя королева открыла мне глаза, — прошептал Эдрик, — скажем так, я должен был получить напоминание. — Ты хочешь служить Белому Волку, — сказал сир Джейме. — Но зачем говорить мне? Почему не сказать ему? — Потому что он запретил действовать против королевы драконов, — сказал Эдрик, — и все же я не могу не думать, что не согласен на это. Полагаю, что и ты не согласен. Я хочу предложить тебе другой выбор. — И у тебя есть полномочия предложить мне выбор? — недоверчиво спросил Джейме. — Нет, — усмехнулся Эдрик, — я просто действую по собственному желанию, и моя королева об этом не знает, правда. Но я также командую самым большим войском на Севере. Видишь ли, сир Джейме, я могу выдать тебя, а ты можешь выдать меня. И нас обоих сожгут заживо. Но если решишь рискнуть, знай, что я буду рядом. Я видел, как ты сражаешься, и знаю, что ты не хочешь сражаться за свою сестру. Ты хочешь сражаться за Джона Сноу. Подумай, сир Джейме, и дай мне свой ответ, когда он будет. Эдрик хлопнул его по плечу, повернулся и захромал прочь, а Джейме смотрел ему вслед. Он пытался осмыслить то, что только что произошло между ними. Внезапно его осенило. Он давно знал ответ. — Милорд, — позвал Джейме, и Эдрик повернулся, ухмыляясь. Конечно, он знал. — Не говори этого, — пробормотал Джейме, когда подошел к нему. — Лучше скажи, каков твой план и какова моя роль в нем. — У меня нет плана, — сказал Эдрик, ошеломив Джейме. — Пока нет. Но мне кажется, что мы в меньшинстве. Нам лучше начать привлекать союзников. И я хочу защитить львов, когда мертвые будут повержены. — Ты не можешь предложить нам северную защиту, — пробормотал Джейме. — Нет, я не могу предложить тебе ничего, — заметил Эдрик, — ничего, кроме шанса повернуть все вспять, такого же, как у меня. Он может провалиться, нам нужны союзники, потому что прежде всего мы должны быть боеспособны. Подумай — между нами всего двенадцать тысяч, не больше. Мы должны только придумать план. — И кого же ты имеешь в виду? — с любопытством спросил Джейме, — мне кажется, что у нас не так много кандидатов в союзников. — Мальчик Тарли, он теперь наследник Рогова Холма. Твоя сестра сейчас командует его людьми? Джейме покачал головой. — Нет, основная часть их сил была на Черноводной. Однако Рендилл Тарли обладал выдающимся стратегическим мышлением, и я сомневаюсь, что пять тысяч — это максимум того, что он мог собрать. — Вот и хорошо, — сказал Эдрик, — видишь, у тебя уже есть роль. У мальчика Тарли тоже есть роль, и он не питает любви к королеве драконов. — Этого будет недостаточно, — заметил Джейме. — Нет, не достаточно, — согласился Эдрик. — Но это начало. — Он взглянул на небо, на деревья рядом с ними. — Мой следующий выбор тоже должен многое объяснить, — негромко сказал он, глядя прямо на ветку. Джейме повернулся. Ворон взлетел и закружил над их головами. — Надеюсь, он заслуживает доверия, — четко произнес Эдрик, — в конце концов, именно этого ты и хотел добиться, не так ли? — Ворон улетел. — Ты все время знал, что он там, — прошипел Джейме. — Нет, не знал, — сказал Эдрик, — заметил, когда ты окликнул меня. Но это правда. Лорд Рид последний, кто хочет, чтобы Джон отказался от своих притязаний. Он хочет видеть его на Железном троне.