Звезды, которых нет

Кау-Рук напряженно вглядывается вперед. Непроглядная чернота. Взгляд вязнет. Там, где должна быть Рамерия — пусто. Свет в рубке мигает и гаснет. Чернота поглощает Неуловимый. Кау-Рук открыл глаза и провел рукой по лицу, пытаясь сбросить до дрожи осязаемый сон. Беглый взгляд на часы заставил неприятно удивиться — проспал время подъема, чего раньше с его дисциплинированным организмом никогда не случалось. Перенервничали вы в прошлый цикл, полковник. После рутинных гигиенических процедур Кау-Рук направился в пищеблок. Есть совершенно не хотелось, но штурман прекрасно знал, когда можно «хочу-не хочу», а когда — «надо». И завтрак определенно относился к категории «надо». В пищеблоке обнаружился Ильсор, с вялым видом ковырявшийся в тарелке. — Доброго утра, мой штурман. — И вам, Ильсор. Кау-Рук взял свой любимый рыбный сублимат. — Не советую рыбу, она сегодня какая-то пресноватая. — Цикл назад было нормально. Не вижу, почему бы это могло измениться. Кау-Рук сунул упаковку в пищевой шкаф. Будут тут ему арзаки указывать, что делать… Штурмана передернуло от самого себя. Он же летит в дивный новый мир, в котором не будет места старым привычкам… Хотелось бы в это верить, но верилось с трудом. — Ну как знаете. Может, моя упаковка подпортилась. Или просто поганое настроение. Ильсор улыбнулся, но улыбка вопреки обыкновению получилась какой-то вымученной. — Что-то случилось? Не то, чтобы Кау-Рук ожидал честного ответа, скорее, спросил из вежливости. Но, вместо ожидаемой отмашки в стиле «не выспался», или «да ничего такого, мой штурман», услышал: — Прозвучит глупо, но мне был плохой сон, будто я обладаю гипнозом. Если это хоть чуть похоже на… В общем, не завидую я вам, менвитам… Простите, не стоило мне так. Кау-Рук был даже польщен: Ильсор до того никогда не демонстрировал настоящие мысли — всё вежливая улыбка да бесконечная терпимость. — Ничего, — штурман вытащил приготовившийся завтрак и сел напротив. — Удивлен только, что вам не понравилось. — Странно такое слышать от вас, мой штурман. — Не буду скрывать, даже для меня в этом есть своя доля очарования. Ощущение абсолютной власти не может не… Кау-Рук с досадой на себя умолк. Мой полковник, вы только что дали Ильсору повод думать, что по сути своей ничем не отличаетесь от своих соотечественников. Ильсор смерил штурмана совершенно нечитаемым взглядом. — Если это так приятно, что же вы не вели себя как остальные избранники? Штурман и сам не раз задавался этим вопросом. Непозволительно затянувшаяся фаза юношеского максимализма и желание быть не как все? Или же он действительно и был не такой — лучше, умнее, добрее? Первый вариант был слишком абсурдным — стать изменником и предателем из-за такого мог только клинический идиот, к которым Кау-Рук себя не относил, а второй — отдавал патологической самовлюбленностью. А истина же, скорее всего, лежала где-то посередине — самовлюбленный идиот. Но эти размышления были слишком личными, чтобы делиться ими с кем бы то ни было, поэтому Кау-Рук просто пожал плечами. Ильсор, честь ему и хвала, не стал настаивать на ответе и, хмыкнув, сделав, очевидно, какие-то свои выводы, встал со стула. — А знаете, что? Мне приснилось, что я приказал вам убить себя. И в этом не было ничего приятного. — Вам просто надо войти во вкус, Ильсор. — Кау-Рук не понимал, зачем провоцирует арзака, но не мог с собой совладать: — Допустим, вы умеете прокладывать курс, а затем смогли бы самостоятельно посадить Неуловимый. Неужели вы бы не думали о том, чтобы от меня избавиться? — Вы этого боитесь, штурман? — Когда вы предложили сделку, это представлялось вероятным вариантом развития событий. — Да что вы? А сейчас… — А сейчас — нет. За год я вас, арзаков, узнал получше, на что вы похожи без постоянного гипноза. Возьмем Гелли, к примеру. Смотрит лютым зверем, но не делает различий между капсулами с арзаками и менвитами. Я бы, честно, на ее месте подкрутил пару кранов. Хотя… — штурман выдержал многозначительную паузу, — раз вам такое снится… Значит, все-таки думаете об этом? При этих словах лицо арзака приобрело какое-то жалкое выражение. — Я не… — Ильсор, простите, у меня дурное чувство юмора. Не воспринимайте серьезно, — Кау-Рук примирительно поднял руки, но не удержался от ехидной шпильки: — Не одолжите изумруд? На всякий случай… — У вас действительно ужасное чувство юмора, штурман. Ильсор сердито сгреб поднос с недоеденным завтраком и, гордо выпрямив спину, зашагал к выходу. А Кау-Руку хотелось настучать себе по башке. Ну вот зачем он так? Разозлил единственного доброжелательного члена экипажа. Нет, в том, что Ильсор уже в обед снова будет улыбчив и приветлив, штурман не сомневался, но сомневался в том, что тот забудет сказанные в запальчивости слова. Кау-Рук положил в рот кусочек рыбы и скривился. Пресноватая? Не то слово. Стоило перепроверить условия хранения сублиматов. Наспех поскидав в себя безвкусную еду, штурман направился в рубку: пора было приступать к своим непосредственным обязанностям. Проверив курс по системе астронавигации и убедившись, что столкновение с блуждающими небесными телами им пока не грозит, Кау-Рук привычным жестом потянулся к кнопке. Штурман немного успокоился и сам не понимал, от чего вчера он так испугался, но, едва посмотрев в космос — понял. Мертвые, холодные звезды. А густая черная пустота между ними затягивала взгляд, как зыбучие пески. Сердце словно обхватили ледяные пальцы, и штурман поспешил закрыть экраны. Да, полковник, долгий полет в черноте вкупе с пребыванием на сумасшедшей Беллиоре не мог не сказаться на вашем психическом здоровье. Кау-Рук помотал головой прикрыл глаза и воспроизвел в голове план на сегодняшний цикл. Он, в отличие от арзаков, старался придерживаться четкого распорядка. Подъем и сопутствующие процедуры, завтрак, корректировка курса — выполнено. Свободное время, которое Кау-Рук обычно занимал чтением в рубке в компании звезд, но сейчас был намерен немного изменить своим привычкам и почитать в каюте. Корабельная гимнастика, чтоб ее. Наивным надеждам, что без Баан-Ну и Мон-Со эта ежедневная физкультурная каторга упразднится, сбыться было не суждено — Ильсор был твердо убежден в ее полезности и необходимости, а Кау-Руку, как самому опытному, выпала сомнительная честь выступать в роли инструктора, и штурман, хоть убей, не понимал, почему за целый год арзаки не научились справляться без него. «Вам это тоже идет только на пользу, мой штурман. Я не могу вам приказать, но…». Нет, все же этот арзак определенно нахватался гипнотических приемов, ему и приказывать-то было не обязательно. Обед. Снова свободное время. Ужин. Корректировка курса. Отбой. Так было 225 циклов до, повторится и в 3599 после. Разнообразием корабельный распорядок не блистал. И Кау-Руку очень хотелось бы, чтобы следующие 3599 циклов были похожи на прошлые 224, без происшествий и таинственных космических аномалий. И оставшееся до отбоя время прошло практически в соответствии с распорядком. Ильсор, как и предполагалось, снова был сама доброжелательность, и лишь в самой глубине его черных глаз штурман мог разглядеть неприязнь. Или, ему так казалось. Еще выяснилось, что нечто непонятное случилось не только с рыбными сублиматами. Все, что Кау-Рук взял на обед и ужин оказалось… нет, не испорченным настолько, чтобы невозможно было есть, но абсолютно никаким. Как недоваренная крупа без соли и сахара. Гелли и Артасу повезло больше, по крайней мере, они утверждали, что их еда нормальная. Но Ильсор, которого, как и штурмана, тоже смутил вкус некоторых блюд, распорядился проверить все упаковки в пищеблоке и назавтра принести из складского отсека новые в надежде, что с теми будет все нормально. «226-й цикл. Скорость полета штатная. Курс — Рамерия. Отмечены легкие отклонения от нормы в эмоциональном состоянии среди экипажа. Неидентифицированное происшествие в пищеблоке, повлекшее порчу части пищевых запасов. Заместитель командира, звездный штурман Кау-Рук».