Какой же ты глупый, Лука

Кажется, за этот день, Лука успел потерять сознание множество количество раз. Границы между реальностью и сном начали размываться. Этому парню Дереализация стала совершенно не в новинку. Эдгар был лучшим другом Луки, а теперь предателем. Жгучая ненависть сжирает изнутри, оставляя Бальзу наполненным до края лишь одним чувством - ненавистью. Ненависть, ненависть, ненависть. Отвращение к Эдгару было невыносимо. Сердце заключенного сжималось, словно разрываясь. Какой мерзкий потолок, который стал таким привычным. Запах сырости, мерзости и Эдгара... — Рад знакомству, меня зовут Джозеф Дезольнье. - Сказал стройный парень, накручивая локон своих белоснежных волос, на указательный палец. Его губы изогнулись в мягкой улыбке, такой нежной. А он думал, что быть может, новое лицо окажется адекватным. Но к разочарованию Луки, новый знакомый оказался на стороне его мучителя. Фотографом этих тираний. У Луки Бальзы не должно быть комплексов, ведь его снимали обнажённым. — Чудесный кадр. Последовала вспышка. Эдгар вонзился зубами в шею Луки, оставляя следы и побочную боль. Бальза кричал от боли, его глаза намокли. Он лежал на холодном полу, обнаженный и такой жалкий. Он так долго не принимал душ, что от него воняло всей мерзостью Эдгара. Эдгар вообще не заботился о нем. Лука исхудал за эти дни, отказываясь от очередной похлёбки от Валдена. Тело ныло от невыносимой боли. Боль в желудке из-за голода, боль из-за всех синяков и порезов, что оставил ему Эдгар. Душевная боль, что была намного хуже всех этих избиений. Почему Эдгар это сделал? Разве он не был хорошим другом для Луки? Разве не он всегда улыбался только ему? Ложь. Он не может любить Луку. Любящий бы никогда так не поступил. — А теперь наклонитесь в эту сторону. - Прядь волнистых и белоснежных волос упала на плечо фотографа, который снимал всю эту пакость. И почему такой с виду приятный и внушающий доверия человек, друг Эдгара Валдена? Валден обращался с Лукой как с вещью. Скручивал своими пальцами его соски, лизал и кусал. После всех этих издевательств тело изобретателя выглядело жалко, а не сексуально, как видел его Эдгар. Обжигающие слезы капали по несчастному лицу, пронзительные крики вырывались с этого измученного рта. Эдгар наклонился к уху, напевая неизвестную, но такую приятную мелодию, что Лука затаил дыхание. Эдгар усмехнулся, он был так близко к уху Луки, что каждый его вздох заставлял тело заключенного дрожать. Эти приятные вздохи так грели его тело, пока он лежал на холодном полу. Если бы Эдгар не был убийцей, возможно, у них с Лукой что-нибудь, да вышло... Нет. Такого не может быть. Эдгар говорил сладким полушепотом. — Может мне трахнуть тебя на камеру? Хотелось так громко закричать и убежать из этого места, но в голове была необъяснимая молба «Умоляю сделай это.» От таких мыслей Луке стало не по себе. В кого он чёрт возьми превратился, пока проводил свое время с Эдгаром? — Н-нет! Пожалуйста... Я скоро этого не в-выдержу... - Слезы начали капать все интенсивнее, а тело дрожать как ненормальное. Бальза не хотел этого, так сильно. Эдгар, трахни меня уже. А может он хотел. Может он хотел Эдгара с самого начала, а Трейси была лишь временным увлечением? — Хах? Продолжаешь ломаться? Знаешь, твой разум скоро сломается, вот увидишь. - Эдгар усмехнулся, а его глаза надменно прищурились. Верно, Лука скоро сломается. Или он уже? Скоро любое, даже грубое прикосновение или до боли неистовый толчок, будет восхитительно приятным. Губы Эдгара будут манящими и желанными. Даже эти оскорбления что Лука слышит изо дня в день, будут сладки как мёд. Ведь по сути, у Луки больше никого не осталось. Только Эдгар. Единственный Эдгар. Эдгар достал из кармана своих штанов складной нож, и провел рукояткой по дырочке изобретателя. Тихий всхлип сорвался с уст Луки. — Ты хочешь чтобы в твоей заднице оказался этот нож или мой член? - Продолжил Эдгар, начиная медленно вводить ножик. Глаза Луки расширились, а его задница начала пульсировать от боли. - Ты предпочтешь мой член ножу? Глаза Луки закатились от ощущений, что что-то резко вторгается в его тело. Такое холодное. Джозеф усмехнулся, поворачиваясь слегка в бок, принимая другой ракурс для съемки. Кажется, увлёкшись Эдгаром, Лука позабыл о фотографе который снимал их все это время. Громкий крик издал заключенный, когда инородное продолжало долбиться в его задний проход, растягивая его и причиняя огромную боль. — П-прекрати! Я б-больше не могу! - Лука заикался, еле произнеся свои мольбы. На полу начала скапливаться слюна изобретателя, он извивался от боли. Валден ухмыльнулся, резко вытащив нож из Луки. — Надо же. А может мне воспользоваться другой стороной ножа? Пометить тебя изнутри. Ты видишь свое тело? Тело, которое покрыто ссадинами и порезами. Мой холст для творений. Ты - мое искусство. Моя вещь. И чтоб ты знал, - Голубоглазый провел острым кончиком ножа по бедру Бальзы, оставляя после лезвия небольшую царапину. - Я помечу тебя полностью. Даже если мне придется сломать тебя, даже если я не увижу твою искреннюю улыбку или счастье в твоих глазах, я сделаю тебя покорным. Ты захочешь меня. Ты станешь моим. Эдгар рассмеялся и шлепнул Луку по заднице, а после резко вошел своими пальцами вовнутрь заключённого. — Как же ты сжимаешься. Твое тело уже разгорячилось, а я толком ничего не сделал. Последовал резкий толчок, а затем громкий стон Луки. — Если ты хочешь, чтобы я достал свой член, умоляй меня. Сделай это. Требовательный тон Эдгара, который кривился в своей ухмылке, только заставило сжать палец Эдгара еще сильнее внутри себя, словно умоляя, зайти как можно глубже и быть как можно жёстче. Как же было противно от этих мыслей. Почему Лука хотел Эдгара? Почему его тело так отзывалось на прикосновения этого садиста? Пометь меня изнутри, умоляю. Я твоя вещь. Бальза усмехнулся, когда понял, что Валден полностью затуманил его рассудок. — Эдгар, трахни меня. Я умоляю тебя. Я действительно это хочу. Очень хочу. Эдгар выронил из руки нож. Его глаза расширились от удивления, а затем он прикрыл свой рот, начиная прерывисто дышать. Чёрт, его действительно возбуждает подобное? Красивые руки потянулись к ширинке штанов, которая уже намокла. Валден спустил с себя штаны и боксёры, обнажая свой стоящий член, истекающий всеми соками. У Бальзы перехватило дыхание от этого вида, и он сглотнул. — Ещё. - Сказал покрасневший Эдгар, поглаживая себя по члену. — Ты... Ты ахуенный. Возьми меня. То ли Эдгар был настолько красив, что даже будучи убийцей, его все равно желал Лука, то ли Бальза конченный урод как и сам художник. Как можно хотеть быть вытраханным маньяком, который сломал тебе жизнь? Но Лука хотел. Несомненно, он представлял пару раз их половой акт... Но это было в качестве эксперимента, не более! Он и не мог подумать, что это были его желания, которые прятались глубоко-глубоко, в уголках его потайного разума. Эдгар начал надрачивать себе, опустив голову вниз и тяжело дыша. Лука встал раком, открывая лучший вид на свою задницу. Он действительно сошел с ума. Все сошли с ума. Этот мир давным давно стал сумасшедшим, так к черту мораль. Давайте упадем до уровня животного, к черту логику! Давайте трахаться до посинения, забудем обо всем, есть только твои животные потребности. Будучи на цепи, запертым в этой маленькой, тускло освещённой комнате, Лука был самым настоящим зверем. — Какое интересное зрелище. - сказал с французским акцентом Дезольнье. Точно. Он же стоял тут. Он все видел. Заключённый почувствовал стыд, когда осознал все происходящее. - Ты приучил своего пёсика, должен признать, félicitations, mon cher amiТвоя одержимость не знает границ, это меня так забавит. Никакой искренности, нежности или любви здесь и сроду нет. Похоть во всей красе. Грязь. - Француз тихо усмехнулся, убирая от своего лица фотоаппарат. Он был прав. Лука совершенно обезумев, забыв про то, что сотворил с ним Эдгар. Да он же был чудовищем. Мысли заключенного прояснились. Он должен сбежать из этого места, чёрт возьми! — А тебе то какая разница? - Эдгар нахмурил брови, поднимая свою голову и устремляя свой суровый взгляд на Джозефа. - К чёрту твою романтику, я уже сыт по горло этим. Лука достаточно дал мне нежностей, так что пора жестко трахаться. Знаешь, это нужно сбалансировать. Пускай, будем ходить за ручку в парке как влюбленные старшеклассники, а затем грубо трахать друг друга на полу, как самые грязные шлюхи. Этот контраст меня заводит, должен признать. — Глупости. - Со смешком перебил Дезольнье, скрещивая свои руки у себя на груди. - Такие отношения грязные, отвратительные и совершенно неискренние. Эдгар стиснул свои зубы, а затем взял свой член в руки и всей длиной зашел в Луку, вызывая у него продолжительный крик и слёзы на глазах. — Закрой свой блядский рот и снимай уже. Я уверен, что ты хотел трахнуть своего братца когда он еще был жив, ебанный инцестник. Художник сделал грубый толчок, трахая Луку как какую-то игрушку для удовлетворения. Тусклая и маленькая комната наполнилась сладким запахом и слизкими, непристойными звуками. Дезольнье нахмурил брови, а его сладкий тон стал грубоватым. — Это платоническая любовь. Ты знаешь, что мне не нравится, когда упоминают моего брата. Я бы посмотрел на тебя, когда у тебя бы умер тот, кому ты отдавал всего себя. С кем ты искренне смеялся и наслаждался жизнью. - Фотограф опустил свой взгляд наполненный печалью, вниз. - ma vie n'a pas de sens, je porte une existence insensée mon cœur se contracte et les larmes viennent à mes yeux... Эдгар закатил глаза, не желая слушать нытье своего друга. Дезольнье взяв себя в руки улыбнулся, а затем подняв голову, посмотрел на Валдена. — Луку ищет одна интересная личность. Девушка, если быть точнее. У твоего пёсика была еще одна интрижка, ты знал об этом? Джозеф скрестил свои руки на груди, наклоняя голову набок и позволяя своим волнистым, белым прядям упасть тому на плечи. Эдгар обомлел. Он стал трахать Луку еще сильнее, вызывая громкие крики в перемешку со стонами удовольствия. Горячая плоть терлась об другую, заходя все глубже и быстрее, посылая дрожь по всему телу. — Откуда тебе стала известна эта информация? — Господин Крейбург. Он мне сообщил на днях. - Фотограф подмигнул, а затем взял фотоаппарат в руки и сделал снимок их обнаженных тел. Господин Крейбург... Господин... Крейбург? Затуманеные зрачки Луки резко заискрились. Так вот, чью мелодию он слышал. Тот самый композитор. Неужели, они все это время были знакомы с друг другом? Может этот Крейбург был на его стороне? Художник долбился сильнее, делая свои толчки неистовыми. Лука громко стонал, высунув язык и изогнувшись в сторону. Пускай и сознание к нему и вернулось, но тело он не мог контролировать. Эдгар со всей силой ударил изобретателя по заднице, оставляя после ладони багровый след. — Чёртов ты сукин сын, сколько у тебя таких шлюх? Последовал еще один шлепок. И еще. И еще. Да с руками Эдгара, Лука чувствовал себя настоящим мазохистом. Он хочет быть использованным Эдгаром, наполненным им. Но про какую женщину он говорит? У никого не было кроме Трейси и Эдгара. Когда багровый окрасил всю его задницу, а Валден глубоко насадив на член Луку излился, наполняя того своей спермой, Лука понял... Крейбург соврал.

***

В том же баре, были лишь единицы. Деми стояла за стойкой и разговаривала с клиентом, наливая ему еще один стакан с виски. Когда прозвенел колокольчик, Валден увидел знакомую спину и с быстрым шагом подошел к стойке. Эдгар ударил по стойке, нависая над парнем с белыми волосами. Тот развернулся, смотря на художника сверху вниз. — Научись сдержанности, Эдди. - произнёс Фредерик Крейбург. Тяжело дыша, Эдгар злобно смотрел на композитора. — Да какая к черту сдержанность?! Про какую шлюху Луки ты рассказал Джозефу, но не рассказал мне?! Крейбург усмехнулся, прищурившись. Его серые как сталь глаза, с интересом наблюдали за реакцией художника. — Ты не нужен ему. Ты можешь использовать его красивое тело, но ты никогда не сможешь заставить полюбить себя. Это называется принуждение. Парень взял Фредерика за воротник, злобно смотря на него, понижая свой тон голоса до угрожающего. — Мерзкий ублюдок, который продает себя как проститутку. Ты отдашь своего тело женщине лишь бы тебе заплатили. Композитор, от которого отверглись. Даже моя одна картина успела набрать бо́льшую популярность, чем все твои произведения в целом. Фредерик приподнял свою бровь, а затем взял Эдгара за подбородок, притягивая к себе. Их носы соприкасались, лица были в дюйме от друг друга. — Ты меня так чертовски раздражаешь. Я всегда хотел увидеть, как ты стонешь подо мной. Хочу поставить тебя на место, я не выношу твой характер. - Фредерик вблизи был настолько очарователен, что ни одна знатная дама или аристократ не сравнился с ним. Эти белые волосы собранные в хвостик, длинные и пушистые ресницы, серая радужка прекрасных глаз и эти черты лица. Эдгар сглотнул. У него была слабость к красивым людям, которой умело пользовался Крейбург. - А ты все тот же. Прямо как те женщины. Если бы не Лука, ты был бы моим. Композитор сладко напел ту до боли знакомую мелодию. Эта мелодия успокаивала. Эдгар закрыл глаза, представляя свою живую мать. Её улыбку, искренний смех и... То самое спокойное время. Его детство. Крейбург прервал свое мелодичное пение тихим шёпотом, прямо в губы Валдена. — Аристократы ежедневно играют свои роли на публике, не давая лицезреть другим подлинных эмоций. Когда ты вырос в этом обществе, ты должен знать какие они все гнилые изнутри. - Эдгар открыл глаза, а от близкого контакта с композитором, покраснел. - Ты как никто другой знаешь, как ужасны люди. Не покупайся на красивую внешность и подумай хорошенько перед тем, как нагрубить мне. Фредерик встал и ушел из бара, оставляя Эдгара. Другие посетители были увлечены выпивкой, и только Валден стиснув зубы, начал дрожать.