***
— Дождь на улице пошёл… — тихо докладывает Чонгук, помогая Тэхёну застёгивать пуговицы на рубашке. — Интересно, где они «гуляют»? — расслабленный Ким поигрывает бровями, глядя на Чонгука. — Юнги всерьёз заинтересовался им? — Ещё бы! С пяти утра сегодня яблоки для него собирал в саду. «Чимин-и то, Чимин-и сё!» — передразнивает его Чонгук. — Неужели я тоже таким влюблённым придурком выгляжу? — он улыбается и берётся за талию Кима, раскачивая его в стороны. «Мой! Мой! Мой!» — Да все мы хороши… — скромно опустив взгляд, Тэ гладит татуированную руку, ведя пальчиком по витиеватым узорам. — Чем займёмся? Может приготовим что-нибудь? — он ему подмигивает, а затем чмокает в висок, а потом ещё раз, и ещё, вызывая лёгкий мелодичный смех… — Меня на кухню лучше вообще не подпускать, сам ведь убедился… — подняв глаза, он любуется красотой СВОЕГО парня. «Охренеть… В голове не укладывается, что мы теперь вместе!» — А мы попробуем, и у нас всё получится! В холодильнике есть говядина, давай приготовим чапче? — Охх… Ты сильно рискуешь, Гуки… — мило заигрывает Тэхён, обнимая его за шею. — Если бы я не рискнул, у меня бы не было тебя, — медленно ведя вверх ладонями по бокам, он подхватывает Тэхёна за подмышки и поднимает высоко над головой, как ребёнка. — Тэ, я так счастлив… — Мы вас наедине спецом оставили, а вы лампочки вкручиваете? — Юнги с Чимином на руках появляется в гостиной. — А ты Чимина по компостной яме выгуливал? — Чонгук возвращает Тэхёна на пол и кивком головы указывает на грязные ноги Пака. — Смешно… Включи свет в ванной, Ромео! И полотенце принеси. — Чим, с тобой всё нормально? — Тэхён разглядывает мокрого друга, который почему-то молчит, намертво вцепившись в шею Юнги. Они усаживают Пака на бортик ванны и Юнги сам регулирует температуру воды, делая её потеплее. Пока удивлённый Тэхён смотрит на то, как Мин трогательно моет чужие ноги, Чонгук молча подтягивает его к себе, уводя на кухню. — Тэ… — и снова к губам, снова с языком, мокро и жарко… «Блять! Какой же ты медовый!» — Гуки… Ты же хотел чапче… — глаза сами собой закрываются, ноги подкашиваются… — Я ТЕБЯ хочу… — оставив на губах влажность, он обречённо скулит ему в ухо. — Может сбежим, мм? — На улице дождь… — Кое-кому он не помешал, — ухмыльнувшись, он заговорщицки шепчет. — У Чимина вся шея в засосах!***
Пак с отрешённым видом наблюдает за действиями Юнги. «Мы целовались… Под дождём… Как самая настоящая парочка!» — О чём ты думаешь, малыш? — закончив с мытьём ног, Юнги промокает их чистым полотенцем. — Не молчи, пожалуйста. — Моя обувь осталась на улице, и плед, и яблоки… — вспомнив про яблоки, Чимин непроизвольно кусает губы, теперь они навсегда будут ассоциироваться с поцелуями Юнги… — Я занесу всё позже, до завтра высохнут… — До завтра?! — Пак внезапно приходит в себя. — Почему, до завтра?! Ты хочешь, чтобы я остался здесь на ночь?! «Ой! Святые яички! Кажется пахнет сексом!» — А ты не хочешь? — Юнги замирает с полотенцем в руках, мрачнея за считанные секунды. — Просто я подумал, что… — Хочу! — выкрикивает Чимин, а потом захлопнув рот, испуганно бегает глазами по его лицу. — То есть, я хотел сказать, что я не против… Только надо бабушке позвонить, предупредить… — Позвони… — он начинает широко улыбаться, так что видны дёсны, а затем вновь подхватывает его на руки и, не сдержавшись, целует в опухшие губы. «Милота ты ходячая!» — Юнги… Ты теперь меня всегда на руках носить будешь? — соблазнительно мурлычет Чимин, перебирая пальчиками кончики его влажных от дождя волос. — Если ты захочешь, малыш…***
Чонгук раскладывает на столе продукты, необходимые для приготовления чапче и, почесав затылок, подходит к притихшему Киму. — Ни ты, ни я не сильны в этом… Снова обратимся за помощью в интернет? — с улыбкой он протягивает Тэхёну свой телефон, ожидая, что он на это скажет. — Не надо, я сегодня свой взял, — Тэ засовывает руку в карман. — А я хочу, чтобы ты моим воспользовался, — уже без улыбки настаивает Чон. — Ну хорошо, — взяв в руки телефон, Тэхён вздыхает, зная, что именно он сейчас увидит на заставке. Нажимает на кнопку включения, и его зацелованные губы раскрываются, выражая искреннее удивление. — Гуки… Когда ты успел?! — Когда ты увлечённо любовался закатом… Смутившись, он невесомо проводит пальцем по экрану, на котором он запечатлён в профиль на фоне берега реки в ярких малиновых красках уходящего солнца. «Он меня сфотографировал… Ещё вчера…» Набравшись наглости, он снова заходит в галерею, иногда поднимая лукавые глаза на Чонгука, догадываясь, что именно этого он и добивался. Галерея теперь выглядит совсем иначе: на снимках в основном Чонгук в солидном чёрном костюме (видимо рабочем), есть снимки курящего Юнги, немного фотографий незнакомых людей и природы… — Ты не жалеешь, что удалил часть своих воспоминаний? — еле слышно интересуется Тэхён. — Я жалею только об одном… — подходя ближе, он еле касаясь, приподнимает его лицо за подбородок, — что не встретил тебя раньше…***
В комнате Юнги тепло и уютно. Он настоял на том, чтобы Чимин снял свою мокрую одежду и надел его пижаму, а потом ещё и укрыл тонким одеялом. — Согрелся? — Угу… Побудешь со мной? — Чимин взглядом брошенного котёнка заставляет Мина прилечь рядом с ним и обнять через слой текстиля. — Юнги, ты наверное считаешь, что я легкомысленный? Но я совсем не такой… Я не целуюсь со всеми подряд, правда! — Значит ты целовался со мной, потому что… — Юнги гладит его волосы и хочет, чтобы он сам продолжил это предложение. — Потому что я тоже влюблён, — говорит и снова краснеет, как будто ещё некоторое время назад не представлял себя скачущим на его члене… — Какой смелый малыш. Сам признался,— Юнги смешно морщит нос, умиляясь его уязвимостью, когда Чимин начинает по-детски дуться. — Не обижайся, котёнок, — он склоняется над его лицом, очень долго смотрит в глаза, а потом касается его губ целомудренно, осторожно… А у Чимина под одеялом прячется ураган огненных желаний: он хочет, чтобы губы Юнги терзали его настойчиво, чтобы руки стискивали до боли, оставляя багровые отметины, чтобы он полностью овладел им, присвоил себе, как долгожданный трофей, доказал, что только Чимин для него центр всей вселенной! Поэтому он ёрзает нетерпеливо, достаёт руки из-под одеяла и притягивает его за шею, как можно плотнее, жарко выдыхая в губы своё согласие отдаться… — Чимин-и, я так не выдержу. Что ты со мной делаешь? Пожалей меня, — Юнги из последних сил пытается не наброситься на этого бессовестного мальчишку. Скрипит зубами, чувствуя, как собственная ширинка уже трещит по швам нахуй! — Если ты не остановишься, я за себя не ручаюсь, малыш! — Я не хочу останавливаться, Юнги, — он сдирает с себя одеяло, как мешающую преграду, и нагло седлает возбуждённого дальше некуда Мина. — Сделай что-нибудь с этим… — проезжается промежностью по выпуклому паху старшего, красиво постанывая. — Малы-ы-ыш! Чёрт! Здесь парни… — Сейчас! — Пак ищет глазами свой телефон, радуясь, что ему на ум пришла гениальная (как ему кажется) идея. — Тэ? Попроси Чонгука включить музыку погромче, и не входите к нам в комнату, пока мы сами не выйдем… Чё?! Сам такой! Он отключает телефон, отбрасывая его в сторону, и красноречиво прогибается в спине, демонстрируя свою пластику. — Чимин-и… — Юнги с обожанием смотрит на то, как он медленно снимает верх пижамы, облизывает свои манящие губы и, наклонив голову, сексуально шепчет: — Вдруг я буду громким… За закрытой дверью слышится мелодия…***
— Здесь сказано говядину замариновать, Чонгук, — Тэ стоит к нему спиной, читая рецепт чапче, пока тот настойчиво наглаживает его бока. — Хочешь, я тебя замариную? Мм? — лаская Тэхёна горячими ладонями, он не даёт парню сосредоточиться на готовке. — Гуки… Я уже замаринован… В любой момент можно жарить… — сказал и почувствовал, как его тесно прижимают задницей к паху. — В любой момент, говоришь? — Чонгук прикусывает покрасневшую мочку, жарко выдыхая в ухо. — Тогда чем мы хуже этих кроликов? Знание того, чем занимаются сейчас Чимин с Юнги, подкидывает дров в уже полыхающий костёр между двумя несостоявшимися кулинарами. Тэхён разворачивается к Чону лицом с вызывающим видом и собственнически проводит рукой по мощной груди, тактильно ощущая через футболку пирсинг проколотого соска и частое сердцебиение. — Я думаю мясо пока может подождать… — Я тоже так думаю, Тэ…***
— Я не могу больше, Юнги! Я уже хочу так сильно! — Чимин мечется на кровати, пока его стараются растянуть. — Рано, Чимин-и… Ты слишком узкий, я могу порвать тебя… У тебя давно не было секса? — У меня его вообще не было! — хнычет Пак, сжимая в кулаках простынь. — Т-то есть как?! Ты девственник?! — Юнги со смачным хлюпом достаёт два пальца из его задницы и в шоке распахивает глаза. «Ебать! Это что ещё за новости?!» — Ну… В плане парней — да. У меня только с девчонками было… — Так ты никогда не был с мужчиной?! — ошарашенно спрашивает Юнги, уставившись на него. — Ну один раз подрочил парню, это ведь не считается, да? — он дышит тяжело, не понимая, почему вдруг Юнги в такой ответственный момент решил с ним поболтать. — Не считается… «Пиздец, приехали… Поздравляю, Юнги: ты первооткрыватель чиминовой жопы…» — Что такое? — он приподнимается на локтях, сдувая влажную, прилипшую ко лбу чёлку. — Передумал?! «Если он сейчас скажет «да» — я утоплюсь в этой сраной речке!» — Чимин… Как же ты решился, если у тебя никогда… Ты ведь даже не знаешь, как это происходит? — Блять, ты серьёзно?! Я чё по-твоему, пещерный человек?! Мне Тэ всё рассказал, и вообще «Гугл в помощь»… Если не хочешь меня, так и скажи! — внезапная обида накрывает огромной волной, и Чимин опускает ноги на пол, резко начиная искать свою одежду. «Пиздец! Какой позор!» — Чимин! — молниеносно хватая его за руку, Юнги присаживает упирающегося парня на свои колени. Смотрит в его покрасневшее лицо, поворачивая к себе, а когда видит закипающие слёзы в глазах, не знает радоваться ему или плакать… «Господи, что за ребёнок!» — Прости, малыш. Я очень тебя хочу! Но ты должен понимать, что анальный секс… — Заебись! Ты мне ещё лекцию сейчас почитай! — слёзы стекают по щёкам, он пытается вырваться, но Юнги держит крепко. — Дай руку! — Мин сильно сжимает его запястье и прижимает ладонь к своему паху. — Видишь? — То что у тебя встал, ещё ни о чём не говорит! — не унимается Пак, но руку с члена не убирает. — Я не об этом, глупенький! Оцени его размеры… Шмыгая носом, Чимин проводит ладошкой вдоль возбуждённого члена, скрытого за тканью боксеров. Поднимает заплаканные глаза на серьёзного Юнги и сглатывает. — Он немаленький, Чимин-и. Очень немаленький… — поправив его волосы, Мин стирает пальцем слезинку, тянется к губам, сцеловывая солёное. — Твоя очаровательная девственная попка порвётся в первый же раз, как только я войду в тебя. Ты же не хочешь ходить с трещинами в анусе? — И что же тогда делать? — отчаянно шепчет Пак, сжимая пальцами действительно крупный член. — Мы никогда не сможем… — Сможем, малыш, но не сразу. Можно попробовать игрушки-расширители, чтобы ты смог привыкнуть к моим размерам, — успокаивающим тоном он стремится донести суть создавшейся казусной ситуации. — А-а… У тебя они есть? — Здесь нет. Но когда ты будешь со мной жить в Сеуле, у нас будет много игрушек, мой маленький. — Жить в Сеуле? Разве ты не тут живёшь? — наивно хлопая мокрыми ресницами, Чимин тянется к нему, чтобы обнять за шею. — Нет, Чимин-и, — тихо смеётся Мин. Сюда я приезжаю только во время отпуска, чтобы поддерживать дом после смерти бабушки. Чимина вдруг осеняет: — Подожди! Ты сказал: — жить со мной в Сеуле… Ты хочешь, чтобы мы жили вместе?! Ты и я?! — у него от удивления широко открывается рот. — Ты и я… Что скажешь? — Я… Но мне всего девятнадцать, Юнги! — Ну и что? Ты совершеннолетний, — он любуется растерянным видом Чимина, боясь засмеяться в голос. — Я несносный! — Это точно. — А ещё я храплю иногда. — Пусть. — А ещё воздух порчу! — Прикинь, я тоже не фиалками пахну! — Юнги уже не может сдержаться, и его начинает потряхивать от смеха. — Я обидчивый. — Я это заметил, малыш. Но мы справимся, да? — бережно обняв, он целует его в шею, как раз в то самое место, где уже наливается багровым свежий засос. — Я буду заботиться о тебе так сильно, что тебе не на что будет обижаться. — Юнги… «Блять… Я сейчас опять зареву!» — А пока ты снова не начал плакать, давай удовлетворимся малым, хорошо? — он снова укладывает его на кровать, незамедлительно раздвигая упругие точёные бёдра в стороны. Дотрагивается нежно до почти опавшего члена, и тот вновь подаёт признаки жизни, увеличиваясь от одного простого касания. — Ты очень чувствителен, знаешь? — щекоча подушечками пальцев гладкую кожу бёдер, Юнги хихикает, когда Чимин покрывается мурашками. — Видишь? — Это проблема? — озабоченно спрашивает Пак, глядя ему прямо в глаза. — Это подарок, Чимин-и. Ты мой подарок… — лаская губами его колено, он склоняет голову перед возбуждённым членом, — закрой глаза, малыш, и расслабься… Чимин послушно смыкает веки и уже через секунду издаёт глухое мычание от приятной обволакивающей влаги вокруг собственного ствола… «Это мой первый в жизни минет! Даже девчонки никогда не брали в рот мой член, а сейчас это делает Юнги… Мой Юнги… Тэ от зависти слюной захлебнётся, бля буду!» Посасывая солоноватую головку, Мин полностью погружается в интимный процесс. Он ощущает, как Чимин мелко дрожит под его ладонями, кряхтит, пытаясь сдержать судорожные всхлипы, и когда в его волосах появляются пальцы Пака, благодарит небеса за то, что парень раскрепостился под ним, доверяя… — Амм… Ю… Юнги-и… — больно стягивая пряди, Чимин буквально трахает его рот, отпуская все свои пошлые фантазии на волю. Юнги давится, но послушно принимает заданный темп. «Дикий мальчишка! Подожди… Придёт и моё время…» С громким хрипящим выдохом на пике наслаждения, Чимин кончает в глотку Мина, застыв в таком положении на несколько секунд, пока сперма короткими толчками заполняет горячее горло. А у Юнги от катастрофической нехватки воздуха пляшут цветные звёздочки перед глазами. «Если я умру с членом во рту — это будет самая нелепая смерть в семейной династии Минов…»***
— Где только носит этих паршивцев? Бабушка Чимина, наготовив кучу еды, сидит за столом в размышлениях, поглядывая на настенные часы. Она уже не раз позвонила непутёвому внуку, но его телефон по непонятной причине находится вне зоны действия сети. «А если случилось чего? На улице дождь, не будут же они под дождём забор ремонтировать? А если нет, то тогда чем они заняты? Сидят у Юнги? Так ведь голодные наверное! Юнги сюда только на пару недель приезжает, у него и продуктов-то нормальных поди нет, кроме рамена…» Ещё раз выглянув в окно, она убеждается, что дождь почти кончился. Поэтому не долго думая, собирает с собой в контейнеры закуски, рис и мясо. «Накормлю — они мне ещё спасибо скажут…»***
В комнату неистово стучатся, и Юнги с Чимином вздрагивают от неожиданности. — Чимин, блять! Быстро одевайтесь! Твоя бабушка пришла! — раздаётся по ту сторону двери тревожный голос Тэхёна. — Быстрей! Чонгук её уже во двор впустил! — Пиздец! Юнги, где моя одежда?! Они, словно испуганные тараканы при включенном свете, носятся по комнате, подбирая свои трусы и шорты. Чимин впопыхах путает свою футболку с чужой, натягивая её, не глядя, а заметив эту оплошность, просто шипит: — Нахуй, нет времени! Она не заметит… Быстрей! Чёрт! — Чимин, успокойся! Мы просто скажем, что пошел дождь и всё! Не паникуй! — а у самого сердце вот-вот выскочит из груди. «С этим мальчишкой свихнуться можно!» Запыхавшиеся, они открывают дверь, появляясь в гостиной как раз в тот момент, когда в дом заходит драгоценная бабуля в сопровождении бледного, как полотно, Чонгука, несущего её тяжёлые сумки… — Юнги! Слава Будде, вы все живые! Я уж переживать начала: дождь на улице, а моих шалопаев всё нет и нет… — она оглядывает их всех по очереди, останавливаясь на внуке, и поднимает вверх одну бровь. — Чимин-а, ты спал, что ли? Парни все раскрывают рты в растерянности, а Чимин пальцами причёсывает свои растопыренные волосы. — Ба! Ты зачем пришла?! — Как это зачем?! Вы у меня с утра ничего не ели! Я же переживаю! — она по-хозяйски, не обращая внимания на молодёжь, проходит на кухню. Раньше ей частенько приходилось бывать в этом доме, учитывая, что они с покойной бабушкой Юнги были подругами, поэтому её нисколько не смущают молчаливые взгляды парней. — Омо! Вы что-то собирались готовить? — увидев на столе продукты и мясо, она удивлённо взмахивает руками. — Так и знала, что вы голодные… — Ешьте, мальчики мои… Стол в гостиной заставлен вкусной домашней едой, и хальмони с удовольствием наблюдает с каким аппетитом дети опустошают её контейнеры. — Вы что приготовить-то собирались? — интересуется она, поглядывая на своего розовощёкого внука, у которого на шее живого места нет. «Кажется я была права на счёт этого сорванца…» — Чапче… — скромно поясняет Тэхён, взглянув на Чонгука. И только этим двоим понятно, о чём они думают в этот момент… — Так это же проще простого! Я сейчас вам всё сделаю! — она поднимается из-за стола, а Юнги спешит её остановить. — Не надо, хальмони! Мы сами справимся, честно! Вы и так нас накормили до отвала! — Не говори ерунды, Юнги-я! Мне не трудно, а у вас хоть какая-то еда будет… Кстати, когда ты возвращаешься в Сеул? — она спрашивает Мина, а сама следит за реакцией внука, который сразу же настораживается от её слов. — Через три дня… — Как, через три?! — не совладав с эмоциями, Пак подскакивает на месте, округлив глаза. — Д-да… Через три дня заканчивается мой отпуск, и мы с Чонгуком уезжаем… — виновато оправдываясь, Юнги одними глазами пытается успокоить Чимина. — Три дня? — Тэхён тихо шепчет, дотрагиваясь до руки Чонгука, и не замечает, как в его больших глазах собирается влага. — Выйдем, Тэ? — прошептав на ухо, он поднимает его за руку. — Мы воздухом подышим, — сообщает Чонгук сразу всем присутствующим и ведёт Тэхёна за собой… — Три дня?! У нас есть всего лишь ТРИ дня?! — Тэхён не может больше притворяться и плачет, вцепившись в ткань футболки Чонгука. — Тэ… Малыш, чего ты? Я же не исчезаю никуда. Мы встретимся с тобой в Сеуле, всё будет хорошо, почему ты плачешь? — Чон уводит его подальше от окон дома, выходящих во двор. — Я только почувствовал себя счастливым, а ты мне такое… — Ты мне не веришь?! — Чонгук отстраняет его от себя, вглядываясь в лицо. — Думаешь, что я уеду и забуду о тебе?! Тэхён молчит. Поникнув головой, ковыряет носком кроссовки влажную землю, лишь бы не смотреть в эти бездонные тёмные глаза. «Слишком хорошо всё началось… Я зря пронадеялся на счастливое будущее…» — Тэ? — Мм? — не поднимая головы. — Посмотри на меня. Отрицательное мотание головой и хлюпанье носом говорит само за себя. — Я люблю тебя… Три коротких тихих слова колокольным звоном бьют в мозг. «Люблю?!» Он вскидывает голову, показав Чонгуку своё мокрое лицо, и отходит на шаг назад. — Нельзя так, Чонгук! Я же весь твой, а ты так просто… Нельзя так! — он лихо срывается с места, убегая вглубь сада, не обращая внимания на попадающиеся на пути колючие ветки малины и ежевики. Бежит сквозь эти заросли, пока сильные руки Чонгука не останавливают его, больно хватая за узкую талию. — Нет! Отпусти! Я не смогу так просто покувыркаться с тобой в постели и забыть обо всём! — накатывающая дикая истерика рвётся наружу, вынуждая Тэ жадно глотать необходимый воздух. — Ким Тэхён! — грозный рык над ухом охватывает всё тело, каждую клеточку, каждый нерв, парализуя в один миг. — Ты слышал, что я только что сказал тебе?! — он грубо разворачивает заплаканного парня, сверля ледяными глазами. — Я не раскидываюсь такими признаниями направо и налево! Запомни это! — Три дня… — он обречённо шепчет сквозь слёзы, всхлипывая, не в силах поднять на него глаза. — Тэ… Что изменилось бы, если бы я сказал, что я здесь останусь ещё на месяц? Скажи мне? Твоя любовь измеряется днями или чувствами? — Чонгук поднимает его лицо, и когда Тэхён встречается с ним глазами, у него немеет всё внутри. Чонгук не скрывает своих слёз, продолжая пристально смотреть. — Я люблю… Этого мало? Что мне сделать? Тэ… Тэхёну, за его короткую жизнь, никто не признавался в любви, (родители не в счёт) он очень хочет верить в эти слова, но боится, как ребёнок… Любовь — это же не просто чувство, это — великая сила, способная на всё! И он, Чонгук… Любит?! Правда?! — Любишь? — одними губами, без звука спрашивает он, утопая в этом судьбоносном моменте. — Люблю. Я люблю тебя, Тэ…