Свидание в Варанавате

От братской заботы пора было спасаться. Бхимасена понял это, когда от количества съеденной пищи живот отяжелел настолько, что любые движения стали даваться с огромным трудом. Прежде он был ловок и скор на ногу, несмотря на свой внушительный рост и немалый вес. Однако теперь, вынужденно жуя на ходу, Бхима осознал: если такой режим питания продолжится ещё хоть пару дней, ему конец. Но как дать понять братьям, чтобы прекратили кормить? Ему ведь не позволяли издать ни звука с тех пор, как он попытался выяснить у матушки, зачем двое обнажённых мужчин уединяются по ночам! И что такого ужасного было в простом вопросе? Задумавшись над своей нелёгкой судьбой, Бхимасена продолжал жевать орехи и сочные стебли, которые ему в рот закинул безжалостный Арджуна. Ноги вдруг совсем перестали слушаться. Бхима остановился, чутко прислушиваясь к всхлипывающим звукам, доносящимся из чащи. На сей раз ему показалось, будто плачет и вздыхает не ветала, а живая девушка. Бхима хотел было окликнуть братьев и обратить их внимание на женский плач, но заметил, что вся его семья ушла далеко вперёд. Бхима вздохнул. Вот тебе и братская забота! Даже не заметили, что он отстал. Впрочем, к лучшему. Сейчас он дожуёт то, чем забили его рот, и больше никогда не позволит пичкать себя растениями. Лучше съесть зайца или косулю. Это куда полезнее, чем скорлупа и фруктовые косточки, намертво застрявшие внутри. Девушка продолжала всхлипывать. «Возможно, и её перекормили орехами? — с состраданием подумал Бхимасена. — Животом мучается, бедолага… Надо пойти и спросить, могу ли я помочь. Если что, поймаю двух… нет, трёх косуль и поделюсь с ней!» И он решительно двинулся в ту сторону, откуда раздавались звуки рыданий. Вскоре он вышел на небольшую поляну, где под развесистым саловым деревом на траве сидела милейшая юная дэви с блестящей смуглой кожей. Её волосы украшала серебряная тика с агатом. На руках и ногах красовались медные и серебряные браслеты. Восхищённый красотой незнакомки, Бхима застыл на месте, разинув рот. Орехи были успешно дожёваны и проглочены, а потому сын Ваюдэва теперь снова мог разговаривать. — Кто вы и что делаете в этих джунглях, о прелестная дэви? — заворожённо спросил Бхимасена, не отрывая взгляда от красавицы. — Я заблудилась, — размазывая каджал по щекам, пролепетала сия нежная апсара. — Всю мою семью убили ракшасы. Мне удалось сбежать от этих лохматых и грязных чудовищ, но я потеряла дорогу! Что же мне теперь делать? Куда идти? Ой, а вы кто? — неожиданно перепугалась девица, получше разглядев Бхимасену, который в полутьме мистического леса после нескольких дней блужданий по зарослям весьма напоминал одного из тех ракшасов, о которых она упомянула. — Не волнуйтесь, я человек, — успокоил несчастную Бхима. — Моя матушка и братья ушли во-он туда, — он махнул рукой в том направлении, куда отправилась его семья, — а я отстал. Услышал, как вы плачете, и решил помочь! Девица зарделась, наградив Бхиму кокетливым взглядом. — Вы брамин? — Я кшатрий. И братья тоже кшатрии. Хотя Юдхи, наверное, мог бы родиться брамином? Он очень любит совершать аскезы! — Из какого вы царства? — продолжала, будто невзначай, интересоваться незнакомка. — Из Хастинапура, — простодушно признался Бхима, не замечая подвоха. — Мы с семьёй совершали паломничество в Варанавату. Однако дворец, в котором мы остановились, сгорел. И вот мы возвращаемся домой… А вы с семьёй зачем забрели сюда? — Мы… тоже совершали паломничество, — всхлипнула девица. — Отмаливали мои ужасные грехи. — Какие же грехи могут быть у столь прекрасной дэви? — искренне изумился Бхима. — Я слишком люблю кшатриев. Особенно тех, которые из Хастинапура, — нежным, как флейта, голоском призналась лесная апсара. — Никак не могу перед ними устоять! Глаза красавицы неожиданно вспыхнули янтарно-жёлтым светом. Зрачки ненадолго стали вертикальными, но Бхима этого преображения вовсе не заметил. Он неотрывно пялился на грудь незнакомки. На обнажённую грудь с аппетитно торчащими сосками! Всё это время девушка довольно ловко прикрывалась руками и волосами, и Бхима решил, будто она, как и положено благородной дэви, облачена в сари. Но теперь он увидел, что на ней надеты только алые шаровары, а сверху до пояса ровным счётом ничего нет, кроме жемчужных бус, которые почти не спасали ситуацию. Утратив в мгновение ока стыд и совесть, потерявшая семью жертва забыла о своём горе и развязно смотрела на него, поглаживая и пощипывая соски. А ещё она как-то подозрительно улыбалась… Бхима ощутил, что дышать стало тяжело. Даже когда манговая косточка застряла в горле, ему не было так трудно! В паху стало горячо, будто кто-то всыпал в его дхоти пылающие угли. Перед внутренним взором замельтешили картины, из-за которых недавно погорел варанаватский дворец. Бхима вспомнил кошмарное непотребство, свидетелем которого стал позапрошлой ночью. Будто наяву, он снова услышал громкие стоны Духшасаны и Накулы, увидел частые, ритмичные движения лингама… «Шан-ди проклял меня, наведя майю», — догадался Бхима. Он быстро встряхнулся и попытался переключиться на что-то иное. Однако вопреки своему желанию думать о другом, теперь ему вспомнились Арджуна и служанка, совершавшие всё те же ритмичные движения на кухонном столе во дворце Хастинапура. «Боги наказывают меня, — понял Бхима. — Или предупреждают. Но о чём? Будь здесь матушка или старший брат, я бы спросил. Но я один, а значит должен догадаться сам! Голая грудь — это знак. Или символ? Но чего?» Потеряв терпение, девица яростно посмотрела на Бхиму и начала снимать шаровары в надежде добиться, наконец, от странного кшатрия хоть какой-то реакции. И тогда Бхиму осенило. «Если есть голая грудь, где-то поблизости должен находиться голый лингам! Мы не одни!» — Бхима внимательно огляделся по сторонам. На поляне под саловым деревом никого не наблюдалось, но сын Ваюдэва не сдавался. Он поднял голову вверх и взглянул на мощную крону дерева, под которым удобно устроилась незнакомка. — Вот!!! — торжествующе завопил Бхима, разглядев среди ветвей застывшего в ступоре косматого мужика с кривыми клыками, одетого в шкуру льва. — Я нашёл ракшаса, который съел твою семью!!! Сейчас он за всё поплатится!!! — и невзирая на испуганные возгласы девицы, которая ни с того ни с сего встала на четвереньки и зачем-то попыталась схватить своего спасителя за ноги, Бхимасена с ловкостью молодого ванара начал взбираться по стволу. *** — Куда он запропал? — Арджуна остановился посреди лесной тропы, оглядываясь по сторонам. — Не знаю. Я даже не заметил, когда он успел покинуть нас, — Юдхиштхира был растерян не меньше среднего брата. — Улетел как ветер, поди ж ты, — покачал головой Ашваттхама. — Позвать? — предложил Накула. — Давай, — кивнул Юдхиштхира. — А лучше давайте сделаем это вместе! Все наперебой начали звать Бхиму по имени, но тот не отзывался. Даже когда на весь лес заорал Ашваттхама своим зычным голосом, ответа всё равно не последовало. — Вот беда, — разволновался не на шутку Юдхиштхира. — Что я скажу матушке? Я успокоил её и Сахадэву, оставив их отдыхать под баньяном. Сказал, будто Бхима отправился за фруктами, и мы его вернём. А что говорить теперь? — Может, Волчебрюхого ракшасы сожрали? — грубовато поинтересовался Духшасана и добавил. — Он же мясистый. Его надолго хватит. Карна шикнул на Духшасану, знаками показывая, что в присутствии Юдхиштхиры надо бы о Бхиме отзываться поделикатнее. — М-мм… то есть, — осознал свой прокол Духшасана, — я имел в виду… Я буду помогать искать брата Бхиму! Я очень беспокоюсь за него. — Не надо меня искать, — раздался из-за ближайших кустов сдавленный голос. — И орать на весь лес моё имя нечего. Иду я уже, иду! Заросли затрещали, будто сквозь кусты продирался бешеный бык, и в следующий миг из чащи вывалился Бхимасена. Его лицо было сильно изодрано чьими-то когтями. С левой стороны головы не хватало преизрядного клока волос, но Врикодара выглядел счастливым. Под мышкой он удерживал сомлевшую полуголую девицу в приспущенных алых шароварах, а за ноги тянул бесчувственного ракшаса, одетого в потёртую львиную шкуру и крепко обмотанного лианами. — Уф! — выдохнул Бхимасена, кладя на землю и девицу, и ракшаса. — Славно поохотился! Вот, — он указал братьям на свою добычу. — Что будем делать дальше? Ракшасы едят людей, но люди ведь не едят ракшасов? Или едят? С детства путаю, что съедобно, а что нет! Никак не запомню. У Арджуны от ужаса дёрнулся правый глаз. Юдхиштхира ощутил, что ноги его не держат, и уселся на землю в позу лотоса. Духшасана начал было неприлично ржать, но быстро умолк, получив болезненный тычок в бок от Накулы и дружеский щелбан от Ашваттхамы. Карна с изумлением разглядывал Бхимасену, будто впервые видел. — Брат Бхима, — придя в себя, нарочито ласково заговорил Юдхиштхира, но в голосе старшего пандава звучала скрытая угроза, — отпусти несчастную девушку и её соплеменника. Пусть они уходят. — Да?! — возмущённо заговорил Бхима. — Между прочим, девица сидела под деревом с голой грудью. Это уже адхарма — сидеть в лесу голой! Перед странствующими браминами должно быть стыдно! Но ей не было. Наврала мне, будто её семью съели ракшасы, а она заблудилась. А сама оказалась ракшаси, которая заманивает путников, чтобы сожрать! Её брат сидел на дереве и ждал удобного момента, чтобы спрыгнуть сверху и раскроить мне череп! Я только потом всё понял, когда залез на дерево и начал с ним бороться. У него каменный топор из-за пояса выпал! А эта, — Бхима обиженным жестом указал на девицу, — стала нападать снизу, бросая в меня камни, палки и защищая того, кто называл её «сестрой». И после такого я должен обоих отпустить?! — Бхима, — спокойно повторил Юдхиштхира, стараясь не сердиться, — отпусти. Мы вошли в их лес. Вполне нормально, что они охотятся на своей территории. Всё, что от нас требуется — поскорее выбраться отсюда и вернуться в Хастинапур! Думаю, нас уже там потеряли или считают погибшими, если сбежавшие слуги Шакуни сообщили о пожаре. — Нет, ну полное безобразие! — продолжал недовольно пыхтеть Бхима. — Меня чуть не съели, а я должен всё простить?! Карна приблизился к Бхиме и положил руку ему на плечо. — Если мы начнём войну с ракшасами, не исключено, что всё их племя придёт сюда либо ради мести, либо для того, чтобы сделать тебя своим вожаком. Ты же не хочешь стать царём ракшасов и мужем их царевны? Бхима испуганно вытаращил глаза. — Мужем? — сипло переспросил он. — Да, — кивнул Карна. — Вон взгляни, — он указал на девицу и косматого мужика. — Судя по их одеяниям, они не так уж просты. Скорее всего, он — глава племени. А она — его сестра, ты сам сказал. Значит, царевна. — Помнишь, отец рассказывал? — подхватил тут и Ашваттхама. — У ракшасов есть обычай: тот, кто убьёт их царя, сам становится царём и обязан жениться на царской сестре или дочери. — Не-не-не, — замахал руками Бхима, будто отгоняя от себя нечисть. — Не надо мне такого «счастья»! — Так оставь их и пошли отсюда! — воскликнул Юдхиштхира. — Зачем ты вообще ушёл от нас и углубился в чащу?! — Я объелся. Идти не мог, — наконец, получил возможность высказать свою претензию Бхимасена. — Меня перекормили. — Ты… объелся?! — не веря ушам, переспросил Юдхиштхира. — Даже, можно сказать, обожрался, — буркнул Бхима. — Больше не швыряйте в мой рот ничего! Я не голоден, — и он враждебно поглядел на всех присутствующих. — А ты прекращай выспрашивать у матушки про голых мужчин, уединившихся ночью! — не менее сурово прикрикнул на него Накула. — А вот не прекращу! — взбунтовался Бхима. — Ты не старший брат, чтобы мне приказывать! — Как старший брат я также прошу тебя не выспрашивать ни у кого о голых мужчинах, особенно у матушки, — Юдхиштхира продолжал проявлять чудеса долготерпения. — А почему нельзя-то? — надулся Бхимасена. — Да, ты старший брат, но мне же интересно узнать, что на самом деле произошло в Варанавате! — Произошло то, — зловеще пояснил Юдхиштхира, — что дед Бхишма будет нас всех пороть плетью, пока мясо с костей не слезет, если узнает про мужчин, которые уединяются по ночам. Пугающий прогноз Юдхиштхиры произвёл огромное впечатление на всех. Покосившись на своего возлюбленного, Духшасана шумно сглотнул и хотел что-то спросить у Накулы, но передумал. — Значит, надо молчать? — растерянно уточнил Бхима. — Да, — серьёзно ответил ему Юдхиштхира. — Ты должен забыть обо всём, что видел в Варанавате. И до самой смерти больше не вспоминать об этом. Ясно? — А если дед или министр Видура спросят, кто поджёг дворец? Что мне отвечать? — не понимал Бхима. — Ведь это я виноват! — Когда случился пожар, ты спал, а потому ничего не знаешь, — быстро подсказал ему выход Карна. — И мы все будем говорить то же самое. Проснулись от запаха дыма, побежали спасать махарани Кунти. Долго бродили по коридорам дворца, пока не нашли тоннель, ведущий в сторону ракшасьего леса. Это всё. И давайте закроем тему! — Карна дело говорит. Слушайте его, — устало промолвил Юдхиштхира, мысленно возблагодарив сына Радхи за то, что тот взял на себя труд придумать столь удобную ложь. Затем сын Дхармараджа приблизился к лежащему на земле ракшасу, брезгливо посмотрел на торчащие из полуоткрытого рта жёлтые клыки, достал из-за пояса нож и перерезал лианы, которыми людоед был связан. — Уходим! — решительно скомандовал Юдхиштхира. — И поскорее. Я не хочу никого убивать в этом лесу, а нам придётся это сделать, если нападёт толпа вот таких. Никто не стал возражать. Все спешно покинули место, где остались лежать ракшасы, которым крупно не повезло во время охоты.