Свидание в Варанавате

Сверкающая в лучах Сурьи река Гомати текла на юг, орошая водами бескрайние поля и огибая небольшой лес на границе с Панчалом. Ашваттхама узнал эти места, едва только путники выбрались из мрачного обиталища ракшасов к дневному свету и голубому небу. — Прекрасно! — бодро воскликнул сын Дроны, указывая вперёд. — Мы вышли в Наймишаранью. Значит, пройдя ещё немного, окажемся в Кампилье. Сможем поприветствовать этого… раджу Друпаду и выказать ему э-мм… наше глубочайшее почтение. Судя по интонациям голоса, ни глубокого, ни даже крошечного почтения к царю Друпаде Ашваттхама не испытывал. Арджуна вмиг понял: не будь поблизости махарани Кунти, сын Дроны высказался бы о правителе Панчала куда более изысканно. Или замысловато. — Но нам нужно в Хастинапур, — жалобно пробормотала уставшая от чрезмерно долгой дороги Кунти. — Почему мы вдруг очутились в Кампилье, если Шан-ди уверял, будто мы вернёмся домой, пройдя кружным путём через лес ракшасов? — Выходит, мы проложили полуокружность не в ту сторону! — Ашваттхама, утешившийся накануне ночью в густых зарослях с Сахадэвой, светился от счастья и готов был идти ещё сто йоджан через леса, лишь бы рядом с любимым. — Как говорит мой отец, на всё воля дэвов, махарани! Мы — послушные инструменты в руках Триады. Стало быть, она и привела нас сюда. А с какой целью, неизвестно. Правда, Сахадэва? — Видимо, так, — младший пандав посмотрел на Ашваттхаму большими чёрными глазами, полными вселенской печали, давая понять, что следующей ночью сыну Дроны следует быть менее пылким. Сахадэва, бесспорно, также готов был пройти ещё сто йоджан с Ашваттхамой, но не в том состоянии, в котором находился после любовных утех, продолжавшихся целую ночь напролёт. И Ашваттхама внял его просящему взгляду. Он виновато сложил руки перед грудью, всем своим видом выказывая раскаяние и сожаление. Никто, кроме Арджуны, как обычно, этих секретных обменов знаками и взглядами не заметил. — Итак, если уж мы очутились здесь, я предлагаю зайти в гости к царю Друпаде, узнать, чего там новенького стряслось у старика. Заодно как следует помыться, поесть, отдохнуть, а потом возвращаться в Хастинапур. После пожара и путешествия через ракшасий лес мы это заслужили! — снова заговорил Ашваттхама. — А потом отправимся в Каши, а оттуда в Магадху, а там и до Анги недалеко, — ввернул реплику Карна. — К тому времени, когда вернёмся, все будут считать нас покойниками. Особенно если узнают про пожар в Варанавате. Возможно, уже сейчас нас оплакивают, считая сгоревшими заживо. Представляю, что творится с митром, с махарани Гандхари и с махараджем Дхритараштрой, — со вздохом прибавил он. — Ведь и Духшасана тоже пропал! — Нет-нет! Я не желаю, чтобы из-за нас кто-то переживал, даже если это Дурьодхана! — разволновалась Кунти и собралась уже бежать обратно в мистический лес, из которого все с таким трудом выбрались, но Юдхиштхира вовремя остановил матушку. — Не стоит возвращаться туда, где на брата Бхиму напали, — мягко напомнил он. — Хоть я и не желаю, чтобы нас оплакивали, однако сейчас самое разумное — пойти в Кампилью и оттуда дать знать в Хастинапур о том, что мы живы. Никто не стал ему возражать. Для утомлённой от долгого перехода Кунти Арджуна с близнецами наскоро соорудили паланкин из прочных веток, устлав его дно мягкой травой, а крышу — банановыми и пальмовыми листьями. Юдхиштхира, Арджуна, Накула и Сахадэва несли паланкин, а Бхима шёл рядом, громко бахвалясь, что мог бы поднять матушку и в одиночку. Арджуна подначивал: мол, давай, займи моё место, коль такой могучий! Но Бхима быстро выкручивался из положения, показывая, как сильно наклонится паланкин, если вдруг рослый кшатрий, подобный ему, встанет рядом с Юдхиштхирой или с Сахадэвой, чьи макушки едва достают до его плеч. Никто не обижался. Все смеялись. Карна, Ашваттхама и Духшасана успевали обмениваться ласковыми взглядами со своими возлюбленными. Вскоре, проголодавшись, троица кауравов отлучилась на поиски фруктовых деревьев, пообещав догнать остальных и принести еды сразу для всех. Прошло не так много времени после их ухода, и посреди узкой тропы, преграждая пандавам путь, бесшумно возник рыжеволосый брамин с лицом, окрашенным в красно-белые тона. Кунти громко вскрикнула, но её испуг быстро прошёл. Она вдруг опознала в неизвестном обитателе зарослей уважаемого мудреца Вьясу, к которому её в детстве часто водил отец. Из тех давних посещений ашрама Вьясы Кунти смутно запомнила две вещи. Во-первых, мудрец, по его собственным словам, был послан в Мритью Локу дэвами, чтобы помочь устроить здесь некую важную лилу, и он не был способен умереть раньше, чем выполнит миссию. Во-вторых, самой Кунти в предстоящей божественной игре отводилась существенная роль. Ей твердили об этом все вокруг с раннего детства, но в тринадцать лет Кунти благополучно обо всём забыла, побывав у Дурвасы, и осознала свою забывчивость только сейчас, заметив не постаревшего ни на год Вьясу. В голове замелькали обрывки фраз, сказанных ей в детстве. О том, что Кунти предстояло стать матерью шестерых сыновей. Первенца она обязана была отдать «водам священной реки» и молчать об этом до начала какой-то «важной битвы», а пятерых, рождённых несколькими годами позже, доставить в Хастинапур, когда старшему исполнится пятнадцать. Задачей Кунти также являлось привести сыновей к Вьясе в определённый срок. Царицу бросило в жар. А справилась ли она? А вовремя ли привела пандавов куда следует? Всё остальное-то вроде сделала правильно, даже пребывая в полном беспамятстве после вынужденного общения с Дурвасой. Попросив сыновей опустить паланкин на землю, Кунти выбралась оттуда и, низко поклонившись, выразила своё почтение мудрецу. Пандавы тоже поклонились Вьясе, недоумевая, с чего бы вдруг матушка пришла в такое сильное замешательство при виде брамина-аскета с рыжими космами до пят. Благословив царицу и пандавов, Вьяса слегка нахмурился, и Кунти мгновенно получила ответ на свой последний вопрос: — Вы должны были привести сыновей ко мне только через год! Отчего же появились настолько раньше срока? — На самом деле сегодня мы шли не к вам, — Кунти ощутила, как от сильного беспокойства её язык начал заплетаться. — Мы направлялись в Кампилью. Дворец в Варанавате сгорел, нам пришлось спасаться от пожара через подземный тоннель. Потом мы долго путешествовали через лес, полный ракшасов. И вот наконец оказались тут! Нам нужна пища, свежая одежда и отдых. Уж простите, если явились не вовремя. — Пища, вода и одеяния есть в моём ашраме, махарани, — произнёс Вьяса, задумчиво разглядывая гостей. — Вы сможете насладиться отдыхом и принять омовение, однако я не понимаю, как могло случиться, что вы очутились здесь раньше, чем прошёл год после пожара в Варанавате? Бхима, — повернулся Вьяса ко второму сыну Кунти, — скажи, разве ты не встречал в мистическом лесу прекрасную девушку по имени Хидимби? — Чего? Кого?! — растерялся Бхима и торопливо добавил. — Я встречал только бесстыжую ракшаси с голой грудью, которая притворялась апсарой, но на самом деле хотела сожрать меня, — лаконично описал свои недавние приключения Бхима. — Я победил ту девицу и её брата. Обездвижил и взял в плен! Хотел убить обоих, но брат Юдхиштхира попросил пощадить этих ракшасов, и я послушался. А потом мы ушли оттуда, слава Вишнудэву, и теперь идём в Кампилью, как и сказала матушка. Вьяса стоял на месте с таким видом, будто его внезапно настигли все божественные громы и молнии. — Что-то не так, Бхагаван? — осторожно поинтересовался у великого аскета Юдхиштхира. — Мы вас расстроили своим поступком? — Мне нужно срочно пообщаться кое с кем, — глухо промолвил Вьяса, утирая лицо накидкой в великом волнении. — В жизни Бхимы всё пошло не по плану! — А был план? — недоумевал Юдхиштхира. — Да, — убито выдавил Вьяса, от горя даже не заметив, как из-за опущенного на землю паланкина осторожно высунулись лица Ашваттхамы, Карны и Духшасаны. Вернувшись из леса с фруктами и заметив рядом с пандавами незнакомого брамина, кауравы решили подкрасться незаметно и послушать, о чём идёт речь. Как выяснилось, это было правильное решение! — Насчёт вас у Триады имеются огромные планы. Но теперь, когда одно событие выпало из цепи других, я опасаюсь, как бы не посыпались и остальные. И чтобы этого не произошло, мне необходимо побеседовать с царём Двараки. — С Васудевой Кришной? — изумилась Кунти. — С ним. — Но зачем? — не поняла царица. — Сама Триада желает видеть вашего старшего сына Юдхиштхиру на троне Хастинапура, однако Юдхиштхира, даже будучи праведником, сейчас не может взойти на престол, так как злокозненный Дурьодхана не позволит ему этого сделать. Услышав, как его любимого брата в очередной раз обозвали «злокозненным», Духшасана открыл рот, намереваясь громко возразить, однако Карна успел быстро предотвратить это, зажав своей ладонью половину лица Духшасаны. Тот не успел издать даже всхлипа. Вьяса продолжал вдохновенно просвещать пандавов: — Предназначение сыновей богов в этом мире — восстановить дхарму и уничтожить неправедность. Я открою вам тайны грядущего! Ради достижения этой великой цели вскоре начнётся война. Отпрыски династии Куру, дети Дхритараштры и Гандхари, поголовно являющиеся злобными асурами, будут повержены… На сей раз вперёд из-за паланкина дёрнулся Ашваттхама, чьи глаза буквально налились кровью, но Карна, из последних сил сохранявший хладнокровие, выразительно посмотрел на сына Дроны, и тот взял себя в руки. — Васудева Кришна пришёл в Мритью Локу проследить, чтобы план Триады осуществился. Он является аватарой Вишнудэва и поможет вам победить. Однако по непонятному недоразумению вы только что упустили важное событие, которое обязательно должно было случиться… Предполагалось, что раджкумар Бхима победит царя ракшасов в мистическом лесу и женится на его сестре Хидимби, после чего проживёт в царстве ракшасов год, став отцом мальчика по имени Гхатоткач. Теперь этого события не случится. И раз всё пошло неправильно, вам шестерым необходимо задержаться в моём ашраме, дождаться прибытия Васудевы и посоветоваться с ним, как вести себя дальше, чтобы восстановить желаемый ход событий. — Желаемый кем? — внезапно уточнил Арджуна, воткнув напряжённый взгляд в мудреца, и этот его короткий вопрос пролился целебным розовым маслом на сердца троицы кауравов, прятавшихся поблизости. — Триадой! — Вьяса воздел руки к небесам и направил в ту же сторону вдохновенный взгляд. — Но почему Триада желает войны между братьями? — не сдавался Арджуна, и Накула с Сахадэвой неожиданно поддержали его, эхом повторив тот же вопрос. Юдхиштхира стоял, сжав губы в линию, и смотрел на Вьясу так, что тому следовало бы испугаться, но Бхагаван пока не замечал его взгляда, как и не слышал сдавленного мычания, издаваемого трепыхающимся в руках Карны и Ашваттхамы Духшасаной. — Вы сейчас видите это событие как войну братьев, но вы ошибаетесь. В мире, где правит майя, всё не то, чем кажется, — торжественным тоном заговорил Вьяса. — Извечная борьба дэвов и асуров, света и тьмы продолжается через вас! — А эту борьбу остановить возможно, чтобы начался, наконец, извечный мир? — неожиданно спросил Юдхиштхира, и Вьяса широко распахнул глаза, не веря тому, что слышит такое от сына Дхармараджа. — Асуры не хотят останавливаться, — терпеливо пояснил Вьяса. — Это не мы нападаем на них. Они никак не оставят нас в покое. Кому как не сыну Ямы лучше всех знать это? — Я не собираюсь восходить на трон, залитый кровью. Даже если, по-вашему, это кровь асуров. Может, для меня тот, кого вы назвали сейчас асуром, таковым не является. И откуда мне знать, кто, в конце концов, правильно видит ситуацию, а кто пребывает в мороке? Я сейчас понял одну важную вещь. Если мы всего лишь инструменты дэвов, если вся наша жизнь распланирована дэвами ради лилы, то и наши глаза не могут видеть истину. Они видят только морок, который вот сюда, — он указал на область своего межбровья, — поместили нам дэвы ради своей игры! Все, включая Кунти, оторопели. Арджуна заволновался. Провал был близок! Братским чутьём сын Индры уловил, как сильно бурлит кровь внутри обычно безмятежного Юдхиштхиры. Карна уже успел рассказать о том, что Юдхиштхира той ночью, когда они дежурили возле костра, признался в чувствах к Дурьодхане. А ну как и теперь молчать не станет этот приверженец дхармы? Тогда всему конец! — Как странно, — Вьяса начал нервно поглаживать свою длинную серебристо-рыжую бороду, — ты прежде никогда со мной не спорил в предыдущих манвантарах, Юдхиштхира… — И не будет больше! — Арджуна выскочил вперёд, загораживая собой старшего брата и мысленно умоляя его не произносить больше ни слова. — Мы все внимаем вашей мудрости и хотим дождаться Васудеву, чтобы узнать о его планах! — Вот это хорошо и очень даже правильно, — закивал головой Вьяса, немного успокаиваясь. — Как приятно иметь дело со здравомыслящим юношей! Я сейчас же отправлю своего самого быстрого почтового голубя в Двараку, а потом мы вместе дождёмся прибытия Кришны, и великая аватара Господа нашего укажет нам верный путь. Кришна придумает, как спасти ситуацию. Только вам придётся с того дня, как царь Двараки явится сюда, слушаться его во всём. Буквально на каждом шагу следовать его наставлениям, чтобы больше не случилось ни малейшей ошибки. Война — печальная необходимость, но добро ради победы обязано закалиться, став крепче алмаза! — А всё-таки можно узнать подробнее, — вкрадчиво заговорил Арджуна, к великому ужасу Кунти, продолжая проявлять чудовищную бестактность, на глазах у всех затыкая рот старшему брату и ведя беседу вместо него, — как же выйдет, что начнётся война? Мы нападём на сыновей Дхритараштры или они нападут на нас? — Эти дети греха своими ужасающими поступками вынудят вас начать войну. Исчадия Паталы сделают всё, чтобы ваша нынешняя вражда превратилась в кровопролитие. Каждый из них будет ненавидеть каждого из вас, желая вам смерти! — Неправда!!! — разнеслось вдруг по всему лесу, и Вьяса остолбенел, узрев прямо перед собой одно запыхавшееся «исчадие Паталы» — раджкумара Духшасану. Последнему с огромным трудом удалось вырваться из цепких рук Карны и Ашваттхамы и явить себя во всей красе. — Накула, не слушай этого старого глупца!!! — прокричал Духшасана, обращаясь к своему возлюбленному. — Я никогда не стану желать твоей смерти, ненавидеть или сражаться с тобой! Мы вместе навсегда, как лингам с йони, как Вишну и Шива, как Ганеша с модаками! Наша любовь крепче горы Меру! Наши объятия способны породить второго Сурьядэва либо пробить дыру до Океана Гарбходака! Ты сам так говорил, помнишь?! — Лю… лю… Любовь? Объ… ятия? — Кунти хлопала ресницами, переводя недоумённый взгляд с разбушевавшегося гневного Духшасаны на зардевшегося от удовольствия Накулу, и её глаза неожиданно стали расширяться. Внезапно ещё один утраченный фрагмент девичьей памяти открылся. Кунти вспомнила, как однажды, когда ей уже исполнилось шестнадцать, отец отвёз её в поселение так называемых отщепенцев, расположенное за пределами Кунтибоджи. Это поселение, по словам отца, отличалось от привычных обжитых мест тем, что на его территории мужчинам разрешалось заключать браки с мужчинами, а женщинам — с женщинами. Царь Кунтибоджи, бесспорно, такое безумство не поощрял, но и не боролся с жителями поселения, предоставляя им право создавать свои семьи, но вдали от территории царства, дабы «эти», как он их называл, не подавали дурного примера и не возбуждали ни в ком противоестественных желаний. Кунти неожиданно всё поняла. И сего печального понимания никто у царицы теперь отнять бы уже не смог! — Мальчики, а вы случайно не из этих? — растерянно спросила Кунти, сделав неопределённый взмах рукой. — Кого мой батюшка отселял подальше, чтобы их грехи видели только олени и птицы? — Не тому рот едой затыкали, — пробормотал Арджуна, осознавая, как всё стремительно покатилось в пропасть.