Свидание в Варанавате

Поверить в то, что Великий Бхишма, отказавшийся от женской любви, мог внезапно вовлечься в греховные отношения с мужчиной было так же невозможно, как поверить в целомудрие Арджуны. Об этом Накула беспечно заявил вслух, скаля зубы, за что получил мощные тычки от Арджуны и Карны, весьма болезненно воспринимавшего каждое упоминание прошлых похождений своего возлюбленного. Но когда страсти улеглись, с мнением Накулы согласился даже Юдхиштхира. — Пока дед Бхишма не признается сам, видения Сахадэвы я не начну считать истинными, — заключил старший из пандавов. — Так будем признаваться? — потребовал точного ответа Ашваттхама, сумрачно глядя на Юдхиштхиру. — А, кстати, почему сыну Дхармараджа надо молчать о себе, а мы обязаны подставляться под розги? — возмутился вдруг Духшасана. Ему всё ещё не давало покоя то, что их с Накулой секрет раскрыт, причём по его же вине. Вьяса об этом непременно поведает Великому Бхишме, значит порки не миновать. Правда, есть значительная разница между тем, чтобы валяться с исполосованной спиной в ашраме на траве или во дворце на ложе. Пусть уж выпорют дома! — Юдхиштхира ещё ничего не натворил, в отличие от нас, — отозвался Сахадэва. — А если и натворил, то в воображении. Кроме того, у него есть некоторые шансы обрести взаимность. Если же он расскажет деду о своих чувствах, то ветка событий изменится, и все шансы обрести взаимность закроются. Я вижу обе будущие вероятности, но подробно не стану об этом говорить. Одно моё лишнее слово, и брат Юдхиштхира потерпит неудачу в задуманном. — И что же ты такое задумал? — суровым тоном обратился Духшасана к Юдхиштхире. — Как брат Дурьодханы я обязан знать! Давай! Молчание тоже считается ложью. Юдхиштхира уже открыл рот, чтобы дать по устоявшейся привычке кристально честный ответ, но Карна вовремя перехватил инициативу. — Он собирается выбрать удачное время, когда митр будет в добром расположении духа. Тогда и признается. Это просто возможность, Духшасана. Ты бы сам поступил на его месте так же, если бы речь шла о Накуле, разве нет? — ЧТО?! — Духшасана подскочил на месте и запрыгал, размахивая руками, будто его в зад ужалил скорпион. — Вы все рехнулись?! Мой брат собирается на сваямвару к царевне Калинги! Ему жениться надо! У тебя… — Духшасана наставил трясущийся палец на Юдхиштхиру, — нет шансов! Ступай, аскезничай! Или влюбись… в Юютсу! Всё, Карна, хоть ты и близкий друг Дурьодханы, но я на тебя сильно обижен! Ты поддерживаешь неправедные дела, — и Духшасана снова плюхнулся на ствол дерева, скрестил ноги и руки, отвернул лицо в сторону леса, выражая всем своим видом полнейшее презрение к присутствующим. — Так мы будем признаваться Великому Бхишме или нет? — снова с нажимом переспросил Ашваттхама в повисшей тишине. *** Пока Кунти лила слёзы, а Вьяса утешал, «ужасные адхармики» успели обсудить различные варианты будущих действий, включая бегство в Панчал или тайный исход в Ангу с последующим проживанием на бесплатных харчах ангараджа. Обсудили даже вариант с «превращением» в браминов и осёдлой жизнью на уединённой горе по примеру Парашурамы. Однако, по мнению Юдхиштхиры, ни один из перечисленных вариантов не решал проблем: — Кришна отыщет нас везде, пока мы находимся в Мритью Локе, — произнёс Юдхиштхира. — Если он аватара Вишну, значит, вытащит нас даже из подземной норы нагов и заставит участвовать в своей лиле. — Тогда нас спасёт только открытый вызов, брошенный дэвам, — заметил Карна. — Чтобы у них никаких сомнений насчёт нас не осталось. Надо дать им понять, что мы отказываемся быть фигурками в их чаусаре! — Да, — подтвердил сын Дхармараджа. — Хоть я и не считаю видения Сахадэвы истинными, нам придётся рискнуть, признаться деду Бхишме. Я готов пожертвовать собой и своей призрачной возможностью обрести взаимность, если вы четверо, — он обвёл взглядом Карну, Ашваттхаму, Сахадэва и Арджуну, — откажетесь признаваться без меня. Если считаете, что я не должен молчать, поскольку моя греховность также очевидна, как и ваша, то я не буду. Для меня важнее предотвратить бойню, чем обрести взаимность. Я не переживу, если стану причиной гибели Дурьодханы! Тем более, как верно заметил Духшасана, кто я такой, чтобы мешать его брату жениться? Никогда со своими неправедными желаниями я не встану на пути у благочестивой дэви Бханумати, которая желает создать семью. Духшасана очень медленно повернулся обратно. На лице его читалось невероятное изумление. — Разрази меня Индра! Ну ты и сказал, — пробормотал он, почёсывая затылок. — Ладно. Вот пятерня на удачу, — и он протянул Юдхиштхире руку ладонью вверх. — Расскажи Дурьодхане всё, что накипело. Хоть душу облегчишь. А когда дед явится, то молчи. С располосованной спиной признаваться в любви не слишком удобно. — Я тоже считаю, что Юдхиштхире надо промолчать, — поддержал Духшасану Карна. — Зачем получать наказание от Великого Бхишмы за то, чего нет и, возможно, не случится? — Ну и я считаю, что излишне брать на себя несовершённые грехи, — высказался Арджуна. — Брат, не беспокойся, — он ободряюще похлопал Юдхиштхиру по плечу. — Мы признаемся все, а ты пока храни своё при себе. Юдхиштхира едва приметно улыбнулся и кивнул, складывая руки возле сердца. — Благодарю! Пусть моя безупречность потеряна и больше не защищает вас, но как кшатрий я постараюсь защитить с помощью оружия всех, кто мне дорог. Всех своих братьев, родных и двоюродных! *** Как и предвидел Сахадэва, утром, едва рассвело, в ашрам Вьясы прибыл Великий Бхишма. Деваврату сопровождал молодой мужчина с рыжими волосами, необычно белой кожей и пронзительными синими глазами. Они оба приехали верхом на одном коне. Не узнать спутника Бхишмы было невозможно, и Бхимасена опознал гостя первым. — Так это же Шан-ди!!!— радостно возопил сын Вайю, указывая пальцем на рыжеволосого, когда прибывшие спешились. — Он нас вывел из горящего дворца. Я его помню! — И я тебя помню, о благородный воин, — стараясь как можно дольше сохранить инкогнито, поприветствовал Бхимасену Шакуни. — Всех благ! — и низко поклонился. Лицо Бхишмы, наблюдавшего за обменом любезностями, болезненно скривилось. Он обернулся на гандхараджа с таким видом, словно мечтал собственноручно придушить его, но никак не мог решиться. — Великий Бхишма! Какая неожиданность! — Вьяса вышел из своей хижины, приблизился к Гангее и приветствовал Деваврату поклоном как дорогого гостя. — Что привело вас сюда? Что за счастливый поворот судьбы случился, чтобы я имел возможность видеть вас? Окинув мимолётным взглядом учеников, пандавов и троицу кауравов, сгрудившихся чуть поодаль, Бхишма заговорил: — В Варанавате произошёл пожар. Махарани Кунти с сыновьями чудом спаслись из огня. — Я всё знаю, — улыбаясь, отозвался Вьяса. — Достойнейшая махарани Кунти поделилась со мной вчера своей бедой. Я дал приют тем, кто в нём нуждался. Гости получили еду, воду и одеяния. — Вы поступили наилучшим образом, Бхагаван, — Бхишма ответил Вьясе улыбкой. — Моя благодарность не знает границ! Несомненно, за оказанное гостеприимство тем, кто в нём нуждался, ваш ашрам благословят дэвы, а Хастинапур вышлет достойное вознаграждение. — О, что вы! Не стоит, — смутился Вьяса и тут же поспешно добавил, понизив голос: — Больше всего мы нуждаемся в коровах и некоторой сумме для поддержания жилищ. — Семь тысяч монет? — голос Бхишмы тоже стих до едва слышного шёпота. — Десять, — так же тихо ответил Вьяса. — По тысяче за каждого. — По тысяче за каждого — это девять, — справедливо заметил Бхишма. — С вами приехал ещё один, — Вьяса указал глазами на Шакуни. — Его можно не кормить и одеяния не давать. — Неужели даже сомы не выпьет? — вполголоса ахнул Вьяса. — Он в жесточайшей аскезе. Много нагрешил в прошлом, да и новую жизнь начал с греха. — О ну тогда… Девять! И Вьяса от души пожал руку Бхишме. — Итак, я приехал, чтобы забрать ваших гостей в Хастинапур, — снова громко заговорил Бхишма. — Если у вас имеются кони, мы будем благодарны. Но если их нет, а есть слоны или рабы, несущие паланкины, то и за это отблагодарим также. — Всё бы это, конечно, хорошо, — замялся Вьяса, — и я бы даже немедленно отпустил этих достойных гостей в Хастинапур… Но видите ли, Великий, пока я беседовал с махарани и её сыновьями, всплыла одна неприятная подробность. — Какая? — напрягся Бхишма. Вьяса склонился и что-то прошептал ему на ухо. Лицо Бхишмы стало серым. Глаза помертвели. Шакуни, склонив голову набок, внимательно следил за каждым движением Вьясы. Что касается «адхармиков», их атмы давно переползли из чакры анахата в стопы и там съёжились в комок. — Вы понимаете, почему я не могу их отпустить? Я обязан дождаться прибытия Васудевы Кришны, чтобы спасти души этих несчастных. Нельзя игнорировать такое. Им нужны мантры, пуджа, ягья… Может, притирания, прижигания, целебные яды. — А вы, — голос Бхишмы дрогнул, — разве не умеете… лечить подобное? — Нет, — развёл руками Вьяса. — Дэвы не одарили меня такой удивительной способностью. — И мои способности все закрыты, — упал духом Бхишма. — Вот беда… — Говорю, давайте дождёмся царя Двараки. Он прибудет через три дня. Сегодня я видел его во сне. Кришна получил моё послание. Он уже в пути. Бхишма не заметил, что пока он беседовал с Вьясой, четверо тайных адхармиков, пользуясь тем, что Кунти ещё спит, усилием воли вернули свои атмы из пяток в сердца и, воодушевившись, двинулись навстречу неизбежному. — Вот рассудите, как можно? — сокрушался Вьяса, сделав своим ученикам знак отойти подальше от них с Бхишмой. — Два крепких кшатрия вместо того, чтобы искать для свадебного ритуала достойных дэви, утешаются в объятиях друг друга! Это немыслимо. Это обязательно надо исправить! Что?! — резко обернулся Вьяса, заметив, как кто-то подошёл сзади. — Ах, это вы, достойнейшие гости? — его интонации мигом изменились. — Желаете побеседовать с Великим Бхишмой? — Да! — решительно выпалил Карна, взяв на себя роль самого старшего и смелого. — Желаем, — и более не откладывая важного дела, громко заявил: — Мы отказываемся участвовать в божественной лиле, которая заканчивается войной. — Почему он знает?! — поражённо воскликнул Бхишма, игнорируя Карну и обращаясь к Вьясе. — Кто ему сказал? — Он знает, потому что всё пошло не так! — мигом утратил своё напускное хладнокровие Вьяса. — Начать с того, что Бхимасена не женился на Хидимби и не убил Хидимбу… — Я видел эту парочку в лесу, — кивнул Бхишма. — Они рыдали, сидя под деревом, потому что хотели есть. Мне это показалось странным. Оба выглядели помятыми. Девица ещё ничего, а брат совсем печально смотрелся. Половину зубов потерял, глаз распух, рука вывихнута. Хоть они и не питаются фруктами, я оставил им немного. Жаль стало… Тоже ведь живые создания! — Их Бхима побил, — пояснил Арджуна. — Но потом отпустил, так как Юдхиштхира не хотел крови. — А чего не женился? Хидимби — красивая ракшаси. Даром её создавали для брата вашего? — враждебно поинтересовался Вьяса, косясь одним глазом на бунтаря Карну. — Бхимасена интересуется только едой, — поделился семейной проблемой Арджуна. — Ему не нужны ни ракшаси, ни апсары. Пища нужна. Вон он опять полез в чан из-под риса. Хоть там и пусто со вчерашнего вечера. Сам всё съел и языком стенки вылизал! Ребятам даже мыть не пришлось, — и Арджуна указал рукой в том направлении, куда было необходимо смотреть. Вьяса и Бхишма молча переглянулись. Божественная лила оказалась под угрозой срыва. — Если что, я отказываюсь убивать Карну! — воспользовавшись замешательством деда и мудреца, смело объявил Арджуна. — А это он откуда знает?! — Бхишма в упор уставился на Вьясу. Таким взглядом можно было смело поджигать костры. — Но я не говорил! — испугался Вьяса, бледнея. — Ни в одном из повторяющихся циклов таких подробностей я не выдавал. — Я… действительно должен в будущем убить Карну? — теперь побледнел как смерть и Арджуна, поняв, что совершенно случайно угадал то, чего не имел права знать. — Вы… хотели заставить меня сделать такое? — он собрался было ухватить Вьясу за грудки, но вовремя передумал, решив не усугублять ситуацию. Сахадэва, Ашваттхама и Карна стояли ни живы ни мертвы, не в силах переварить услышанное. — Дед, — Арджуна повернулся к Бхишме, — ты правда всё знал? И готов был участвовать в этом?! — Сынок, — застонал Бхишма, — у меня, как и у дэвов, нет выбора. Этот мир зависит от периодических жертвоприношений. Он так работает. Он не может работать по-другому, иначе просто развалится! Эта ошибка тянется с самого начала. Когда Триада собирает миры из хаотических энергий, привнесённых из глубин Парабрахмана, у неё есть выбор: собрать механизм движения мира по принципу гармонии или по принципу противостояния. Образно выражаясь, это выбор между квадратным и круглым колесом. В основном, Триады других миров предпочитают собирать круглое колесо. В таких мирах не бывает войн. А в этом мире собрали квадратное. И разбирать его, и перестраивать заново так муторно, что проще продолжать толкать вперёд квадрат. Да, это больно, неудобно, тяжело… Но едет же! Люди и асуры об этом не знают, и их используют вслепую, чтобы молча толкали. А дэвы знают. И вы должны были узнать после битвы. Вы, пятеро пандавов, имею я в виду. Это и есть дхарма богов. Всё остальное для людей придумано. Прошу прощения, Бхагаван, не сдержался. Накипело! — и Бхишма поклонился, повернувшись к ошарашенному Вьясе. Брамин молчал, поджав губы, в то время как сын Радхи, наблюдая за происходящим, сдерживался из последних сил. — Дед, — Арджуна приблизился вплотную к Бхишме, заглядывая тому в лицо, — а ты сам готов был бы принести в жертву самого дорогого тебе человека? Ради спасения такого мира? — Я уже принёс жертву, — Деваврата осёкся, потом с трудом продолжил. — Если тебе любопытно, знаю ли я, каково это — убивать своими руками того, кто дороже всех, то да. Я это знаю. — Но тогда вы не должны допустить, чтобы и ваш любимый внук познал такую же боль! — выкрикнул Карна, утратив самообладание. — Я не себя хочу спасти, не поймите неверно. Но пока там наверху дэвы играют, здесь погибают люди. И самое подлое — вы заставляете нас убивать любимых! Это недопустимо. — Любимых? — неожиданно встрепенулся Вьяса. — Что это значит?! — А то, что не только Накула любит Духшасану. Я люблю Карну, а он — меня! Сахадэва любит Ашваттхаму, а сын Дроны — Сахадэву! — проорал Арджуна, переполнившись до краёв болью и возмущением. — А вы собирались нас всех натравить друг на друга? Да пусть этот мир рассыплется!!! Такой совсем не жалко! В рассветное небо взметнулись потревоженные птицы. Вьяса покачнулся, с трудом удерживаясь на ногах. — Трое грешников. Трое из пяти, — прошептал он, хватаясь за голову. — Где махарани их упустила?! — Тихо, — Бхишма, ничуть не удивлённый «страшным» признанием, подошёл к Арджуне и порывисто прижал к себе, крепко обнимая и похлопывая по спине. — Тихо. Мы сейчас все соберёмся и, не торопясь, пойдём в Хастинапур. Буди матушку. Вынимай Бхиму из чана. Собирай вещи. — Да у меня нет вещей. Только занавеска. И та от масла не отстиралась, — пробормотал Арджуна, немного успокаиваясь и всё ещё пытаясь осознать, что пороть их, похоже, не будут. Да и осуждать не собираются. — Но погодите, Великий! — заволновался Вьяса. — А как же визит Кришны? Мы договорились ждать. — Нет, не договорились, — решительно отрезал Гангея. — С меня тоже довольно. Четыре дня назад я отправил к Отцу единственного, ради кого всё это время терпел ваши лилы. Теперь этот мир может распадаться на любое количество частей, я пальцем не шевельну ради его спасения. — Но что же нам делать? — растерялся Вьяса. — Передайте Триаде, чтобы поднапряглись и сложили наконец те первичные энергии, который я им когда-то накидал во вселенское яйцо, в правильном порядке. Это им вполне по силам. А то крутят-крутят головоломку, но, видимо, вслепую. Или мозгов не хватает? Идёмте! — обратился Бхишма одновременно к Карне, Арджуне, Ашваттхаме, Сахадэву. — Вы правы, в этом месте нам больше незачем задерживаться. Едва веря в происходящее, Карна переглянулся с Арджуной и остальными. А затем все они последовали за Великим Бхишмой.