Меж звёзд и тьмы

Глава 5 Сейран открыла глаза. За окном было раннее утро. Солнце светило уже почти по-летнему. Она привстала с постели и, потирая рукой глаза, поняла что ладонь её плотно сжата в кулак, да так, что ногти впиваются в нежную кожу до боли. «Записка!» — вспомнились ей последние мгновения сна. Сердце девушки забилось быстрее, она не моргая уставилась на собственную руку, боясь её разжать. — Неужели… — прошептала она. Медленно раскрывая ладошку, Сейран перестала дышать. Увы… никакой записки в руке не оказалось. — Боже… Это доканает меня… — разочарованно выдохнула она. — Что тебя доканает? — спросила Суна, подымаясь с постели. — Этот матрац. — быстро нашлась с ответом девушка. — Рука затекла. — Скоро у тебя будет другой матрац… — подметила сестра, окончательно возвращая Сейран в реальность. — Ты меня добить решила? — Сейран, немного оптимизма тебе не помешает. Сегодня мы идём выбирать тебе платье. Скоро сватовство. — Саван! — поправила её зеленоглазая девушка. — Не каркай! — испуганно взвизгнула Суна и, трижды дёрнув себя за ухо, постучала по дереву, приговаривая «да не будет сглаза». — Ты можешь хоть ухо себе оторвать, это не поможет. Для меня эта свадьба как похороны и ничто не поможет изменить моё мнение о ней. — Да что ты заладила? — подрываясь с постели, возмущалась Суна. — Ты даже не видела его! — Без разницы. Я не хочу выходить замуж за незнакомого человека. — Ну вот и познакомитесь. — Суна, ты не понимаешь… — Ты говоришь так, словно твоё сердце уже кем-то занято. — с подозрением глядя на сестру, проговорила она. — А если бы было занято, ты бы меня поддержала? — Сейран! — вкрадчиво начала девушка. — Если отец узнает, он убьет тебя. — Значит нет… — задумчиво проговорила Сейран. — Кто он?! — Нет никого. — Тогда почему ты задаешь такие вопросы? — Просто так… *** После пробежки длиной в три километра, Ферит обессилено плюхнулся на ещё влажную от росы траву, скрестив по-турецки ноги. Он бежал так быстро, насколько ему позволяла его физическая подготовка, но ни убежать от проблем, ни догнать иллюзию он так и не смог. Юноша сидел на берегу Босфора, вглядываясь в детали окружающего мира. Улитки, привыкнувшие к его присутствию, продолжали свой путь. Божья коровка замерла на кончике травинки, встряхивая крылышками и вот-вот собираясь взлететь и умчаться в неизвестную даль. Пение птиц, шум волн, запах цветов. Он пытался во всём этом уловить ускользающий сон и девушку, черты которой он так старался запомнить этой ночью. Нет ничего хуже, чем цепляться за призраки. Так и останешься с пустыми руками. Он понимал это головой. Понимал, что именно так и нужно относиться к этим снам, но сердце от этой мысли щемило. *** Сейран никогда не осуждала женщин, которые хотят такой жизни. Она лишь не понимала их. Такой была и её родная сестра. Они выросли вместе, но оказались совершенно разными. Но эти женщины отчего-то не принимали мнение таких как она — Сейран. Это вольнодумство осуждалось и словом и взглядом. Косились даже те, кто сам в тайне мечтал жить иначе. Они будто ненавидели таких женщин. И эта ненависть толпы пугала девушку. Заставляла молчать и бездействовать. В те редкие моменты жизни, когда она всё же набиралась смелости для разговора по душам с матерью или сетрой, Сейран натыкалась на стену непонимания, неприятия. Про отца и говорить не приходится. Узнай он истинные чувства и желания младшей дочери, Казым предпочёл бы видеть ее мёртвой. О чём не раз говорил с зловещим блеском в чёрных глазах. Но ещё больше Сейран пугало всё возрастающее чувство неприязни к самой себе. За трусость что-то изменить. За покорность, с которой она сейчас стоит в этом магазине и позволяет надеть на себя это платье. — Как ангелочек! — приговаривала Эсме, поправляя на младшей дочери кремовое кружевное платье. Продавщица довольно кивала головой, совершенно не обращая внимание на лицо юной невесты. В глазах уже мелькали деньги, которые она выручит за самый дорогой наряд из её магазина. Чуть в стороне у одной из витрин завистливо переглядывались две женщины, шепотом что-то обсуждая между собой. Сейран смотрела в зеркало сквозь себя. Мысли её были далеко. — Нравится? — Мне всё равно. — словно под гипнозом ответила она. — Дочка, ну так нельзя. — запричитала женщина. — Согласна. Так нельзя, мама. Нельзя делать то, что вы творите. Словно я товар. — Прикуси язык! — тихо цикнула на неё мать, оглядываясь по сторонам. — Здесь не время и не место такое говорить. — Тогда не спрашивай. — безжизненно ответила Сейран. — Господи! — взмолилась шепотом Эсме, поднимая глаза к потолку. — Вразуми мою дочь ради её же блага. *** Девушка сидела на небольшом мостике, свесив ноги прямо к воде. В гладкой, словно зеркало, поверхности озера отражались луна и звезды. Она набрала в руку горсть мелких камушков и стала по одному кидать их в воду. Большие круги начали расходиться по всей поверхности озера, заставляя звезды и луну дрожать. Через какое-то время девушка услышала за спиной шаги. Юноша подошел и опустился рядом с ней на мостик. — Глупая была затея с записками. — с улыбкой, проговорил Ферит. — Да и как бы это получилось? — поддержала Сейран. — Мы же во сне. Лист бумаги не может материализоваться. — Не все мои идеи супер. — ответил он, широко улыбаясь. — Можно попробовать рассказать друг другу о себе. — Думаешь получится? — Не знаю. — пожав плечами, ответил Ферит. — Не попробуешь — не узнаешь. Говорят, на этой земле от нас зависит усилие, а не результат. Я бы хотел встретить тебя там, фисташка. — лаская её взглядом карих глаз, говорил юноша. — Кажется я начинаю… — Я знаю. — Перебила его Сейран, боясь услышать это признание. — Я тоже. — покраснев, ответила она. Они оба замолчали и стали наблюдать за кругами на озере. — Я не хочу грустить здесь. — вдруг нарушил это неловкое молчание Ферит. Девушка посмотрела на него и ответила ему улыбкой. — Я не верю что мы с тобой просто сон друг для друга. Я сердцем чувствую, мы оба настоящие. — искренне и уверенно произнёс он. — Если бы я только смог к тебе прикоснуться, ты бы тоже почувствовала это. — А кто тебе сказал, что я не чувствую? Когда я здесь, у меня нет сомнений в том, что ты настоящий, но приходит утро, я возвращаюсь к своей обычной жизни и ты таешь словно мираж. И я уже не знаю где правда… — Знаешь что укрепляет меня в мысли о том, что это не мираж? — Что же? — То, что мы чувствуем. Чувства не могут быть миражом, даже если всё остальное мираж. Самое надёжное на свете может оказаться миражом. Даже самое-самое знакомое и дорогое… — вспомнив всю свою семью, проговорил юноша. — А то, что кажется нереальным, может быть и есть самое настоящее? — Мне страшно. — Призналась девушка. — Ты так уверенно говоришь об этом. Ты заставляешь меня верить, а я боюсь верить в чудо. — Боишься, но кажется веришь, иначе бы не оказалась здесь. — А ты? Веришь? — Я не боюсь поверить в чудо, просто на какое-то время я забыл что умею это делать. Ты напомнила мне… — пристально разглядывая её хорошенькое личико, с благодарностью проговорил Ферит. Девушка наконец перестала отводить глаза от его лица и тоже с интересом изучала его. Тёплые карие глаза, которые смотрели на неё с нежностью, смуглая кожа, губы, которые так часто улыбались ей. Притяжение между ними росло, но оба знали, что прикосновение всё разрушит. Забыв о времени они беззаботно болтали обо всём на свете, но ночь подходила к концу, горизонт снова светлел. Воодушевленные тем, что на этот раз всё получится, потому что старательно запоминали оставшуюся часть времени адреса, телефоны, аккаунты друг друга, они отвели взгляд от светлеющего над озером неба и стали смотреть друг другу в глаза пристально, не отрываясь. Приблизившись на расстояние, когда можно было ощутить дыхание друг друга, молодые люди замерли. Её глаза были подобно вечернему небу, в котором искрились звезды. — До встречи, фисташка. — прошептал юноша. — До встречи, Ферит… — Не переставая смотреть на него и улыбаться, она исчезла. Когда Ферит проснулся за окном было ещё темно, стекло усеивали дождевые капли, а на улице виднелась изогнутая другой линия фонарей, которые начинали гаснуть с рассветом. Он выпрямил ноги и сел, пытаясь вспомнить свой сон. Рядом с постелью был блокнот и ручка. Он помнил то волшебство, которое пронизывало эти сны. Знал, что во сне было что-то ещё важное, но не мог вспомнить ничего. Как они не старались, но не могли вынести из этих снов ничего, что помогло бы им найти друг друга в реальности. Его переполняло одно чувство — любовь. «Она не была сном. Я не могу чувствовать это к тому, кого не существует, значит она есть. Это живая девушка, а я не могу найти её. Где ты?» — Думал он. Чувство безысходности нахлынуло на Ферита, он швырнул блокнот в окно. Тот отскочил от стекла, рассыпая исписанные листки, и упал на пол. — Сейчас, черт подери! Где ты СЕЙЧАС? *** Сейран беспокойно постукивала ногой по ножке стула, на котором сидела как вкопанная. Нижняя губа была искусана до крови. Полная страстной надежды на то, что случится какое-то чудо и они не явятся, она смотрела на входную дверь. Увы, вскоре в неё постучали. Послышалось лязганье дверного молотка, как похоронный звон, отнявший у приговорённой последнюю надежду, и на пороге их дома появились люди. Семья жениха, в максимально полном составе, явилась сватать невесту с букетами алых роз, коробками шоколадных конфет на серебряном подносе. Все с довольными лицами и горящими глазами. Девушка забыла как дышать, когда пришлось подносить гостям кофе. Дойдя до потенциального жениха, она чуть не перевернула поднос от волнения. Это был высокий, хорошо сложенный юноша с тёмными кудрявыми волосами и красивыми зелёными глазами. Его звали Юсуф. Увидев свою будущую жену, он широко улыбнулся, обнажив идеальные зубы. Глаза его сияли. Но Сейран было всё равно. Она поняла, что надежды не понравиться жениху и избежать брака не оправдались. Он выпил залпом соленый кофе и глазом не моргнул, показывая свою решимость. Мать и сестра весь вечер не сводили с неё глаз, надеясь увидеть в ней симпатию к парню, ведь им самим он очень понравился, но девушка сидела с опущенными в пол глазами. Зато Казым, как гордый орёл, самозабвенно любовался происходившим. Скоро обе дочери будут помолвлены, что может быть лучше для отца. Шумные разговоры мужчин о том, кто будет платить за проведение помолвки и свадьбы, где будут жить молодые, какое приданое дает за собой невеста слились для Сейран в невнятный звук. Она мечтала заснуть прямо тут посреди переполненной гостиной, чтобы оказаться подальше от всех и всего в своём мире грёз, но разве это возможно… Когда дом опустел, исчезла и ложная радость матери, которую она демонстрировала весь вечер. Лопнула, подобно проколотому мыльному пузырю. Эсме снова стала тем, чем была на самом деле — слабой женщиной, которая дала жизнь этой девочке, выкормила её, отдала всю любовь, но так и не смогла сделать счастливой. Не смогла защитить. Слеза медленно поползла по её щеке. — Ах, Сейран… — вымолвила она дрожащим голосом. — Я старалась бодриться ради тебя. Я надеялась, что парень понравится тебе, что ты выйдешь из этого дома, в котором я не смогла сделать тебя счастливой и будешь счастлива в новой семье. — глядя в отрешённые глаза дочери, продолжала она. — Прости, дочка, что не могу больше ничего тебе дать. — И ты прости, мама. — глядя сквозь неё куда-то вдаль, ответила девушка. — Прости что из-за меня тебе достается. Прости, что я хочу для себя другой жизни… — Сейран, хотя бы попытайся узнать его. — взмолилась мать. — Теперь уже дело зашло слишком далеко, твой отец всё время этого хотел, раз он велит, надо слушаться. Другого выхода нет. — Да, мама. — покорно ответила она безжизненным голосом. — Возможно то, что кажется тебе сейчас несчастьем, обернётся счастливой семейной жизнью. — Ты тоже так думала, когда выходила замуж за Казыма? — нервно усмехнувшись, спросила девушка, по-прежнему глядя в стену. — Ах, Сейран, не говори так. В каждой семье есть свои трудности. — Да, мама. — снова покорно ответила девушка, понимая, что спорить бессмысленно. — Дочка, — присев на колени рядом с ней, прошептала Эсме. — Это твой единственный выход. Он убьет нас обеих, и если ты откажешься. Не думай, что я ничего не понимаю, — гладя её по волосам, говорила женщина. — но я не знаю как могу помочь тебе. — Никто не может помочь мне, я это давно поняла. — обречённо, заключила девушка. — Красивый молодой парень из порядочной семьи и ты ему понравилась. Я буду молиться, чтобы Бог дал тебе счастье. Если бы я только могла, забрать всё плохое из твоей судьбы, я бы это непременно сделала. — Не надо, мама, твоя жизнь и так беспросветна. Это мы должны с сестрой думать, как дать тебе счастье и покой. Ты старалась как могла, не думай что я этого не ценю. — ласково коснувшись её щеки, девушка утёрла слёзы матери. — Я очень устала и хочу спать. — вставая со стула на ватных ногах, проговорила Сейран. — Я вижу сказочные сны, мама. — горько улыбнувшись, проговорил она. Это ужасно, просыпаться и понимать, что это был всего лишь сон. Ночные кошмары заканчиваются, когда мы открываем глаза, а у меня всё наоборот. Когда я их открываю, мой кошмар только начинается… *** Ночь. На хмуром небе не видно ни звёзд, ни луны. Млечный путь скрылся за непроглядными тучами. Темень, холод, безмолвие и одиночество пронизывали всё вокруг. Знакомая поляна изменилась почти до неузнаваемости. Вдалеке за озером виднелся мрачный сосновый лес. — Ферит! — крикнула в пустоту она. — Где ты?! Ферит! Ответом ей была тишина. Сейран пошла дальше, приближаясь к лесу, за которым вырастали величественного вида горы. В следующее мгновение с бурной стремительностью с высоты заснеженных гор длинными облаками стал спускаться густой туман. Он окутывал лес, надвигаясь на девушку вместе с глухим, глубоким и нелюдимым гулом сосен. Повеяло зимней свежестью. Повалил снег. Девушка начала дрогнуть. — Ферит! — снова позвала она из последних сил, но никто не ответил. — Ферит!!! Сейран проснулась, дрожа всем телом от холода. Одеяло оказалось сброшенным на пол. Девушка схватила лежащий рядом с кроватью тёплый халат, надела его поверх пижамы и накрылась одеялом с головой в надежде согреться. «Он не пришёл…»