Новелла, что стала частью моей жизни.

Стихотворные строки гласят: «Стоит на Небесах из белой яшмы стольный град, пятью стенами дюжина дворцов окружена. Святой коснулся там моей макушки дланью и волосы собрал, бессмертие даровав». Тот самый стольный град из белой яшмы, о котором в них сказано, и есть столица бессмертных. В праздничный день Середины осени в столице бессмертных витала атмосфера абсолютной новизны. Я естественно явилась на праздник, взяв с собой Молнию и Скарамуччу. Су Аи же отказалась идти, оправдывая это тем, что «Мне нужно работать, а не отдыхать. Отдых нужен только тебе». Возможно она и права, но без неё всё равно будет не так весело. Обидно, что она не пошла, но ничего нельзя тут поделать. Кроме того, на главной улице, возле крытых галерей и беседок, я увидела множество стражников. Должно быть, после недавнего вторжения Хуа Чэна усилили меры предосторожности. Столы для пиршества, окружённые ароматом лучших вин, облаками-вестниками счастья и лепестками цветов, парящими подобно снежинкам, установили прямо под открытым небом, с видом на луну, чтобы небожители могли одновременно веселиться на пиру и любоваться картиной прекрасной лунной ночи. Отыскать кого-то знакомого, оказалось труднее, чем я думала… М-да уж, ну я и докатилась. Молния была недовольна этим, поэтому рычала. Кстати о ней… она знатно выросла. И это ещё мягко сказано. Мой питомец стал полноценным белым тигром! Любуясь луной из мира смертных, каждый мог сложить кольцо из указательного и большого пальцев, и луна, даже самая крупная, помещалась бы ровно-ровно в этот круг. Но во время любования луной в столице бессмертных сверкающий белизной диск походил на огромный нефритовый занавес, висящий совсем близко: казалось, пройдёшь несколько шагов — и сможешь коснуться его. Поистине прекрасная картина, которой не увидишь в мире смертных. Хотя даже будучи смертной, луна для меня всё равно была красива. Порой ночь казалась для меня спасительницей. Особенно в моём мире… Когда она наступала, то родители не ссорились, сестра не донимала, одноклассники не оскорбляли, одним словом — радость. Но вспоминать прошлое не самая хорошая идея, поэтому я продолжила поиски знакомых лиц. Во главе пиршества, разумеется, восседал Цзинь У, об этом и говорить не стоит. Но в том, как расположились остальные небожители, скрывался огромный подтекст — имело значение и само место, и порядок рассадки — занять место выше предназначенного, разумеется, строго запрещалось, но также никто из небожителей не желал сидеть на месте, принижающем его статус. Я же по началу не обращала на это внимания. Единственное, что вызывало беспокойство — на пиршество в честь Середины осени полагалось явиться в официальных одеяниях. Иными словами, лучшим нарядом для пира считался тот, в котором небожителя изображали смертные. Одежда в которой меня изображали смертные на удивление была адекватной, но тут нужно сказать отдельное спасибо наставнику за его прекрасное мастерство в плане рисования. Мой наряд был крайне необычен, как впрочем и вся внешность. Если подробней разбирать моё изображение, которое было в храме, то на нём меня Хуа Чэн изобразил с неизменной внешностью. Ханьфу было выполнено в нежно-фиолетовом цвете. На поясе красовался мой клинок — Зангецу. Имя клинка означает «убивающая луна». Вполне ожидаемое от меня имя, хах. Рядом со мной справа расположена Молния. Грозный и прекрасный зверь. Слева же расположен Скарамучча. Позади нас как раз располагается луна. Довольно красивая картина. Долго зацикливаться на этом не будем. Я решила пойти на своё место. Ну точнее оно должны быть где-то подле Владыке, а вот где именно мне неизвестно. Впрочем я как обычно в непонятках. Затем я заметила, как мне машет рукой Ши Цинсюань в женском обличии. Тогда то я направилась к нему. Рядом с ним уже сидел Се Лянь. Он явно не хотел быть на столь видном месте, однако спорить с Повелителем Ветров было бесполезно. Да уж, безвыходная ситуация. Не так далеко сидел Мин И, который сосредоточенно поигрывал нефритовой чаркой. При этом рука, держащая чарку, казалась даже белее нефрита. Выглядел Повелитель Земли довольно сносно, судя по всему, раны, полученные им в Призрачном городе, уже затянулись. Ну мы то это знаем, он ещё как здоров… Чуть не грохнул меня. Сесть я решила именно рядом с ним. Взади меня легла Молния, а Скарамучча уже как обычно был у меня на коленях. Се Лянь поприветствовала Мин И: — Ваше Превосходительство Повелитель Земли, рад видеть вас в добром здравии. Хэ Сюань лишь кивнул, видимо, не был настроен на разговоры. Ши Цинсюань же, в отличие от него, знал всех и каждого и заговаривал со всеми, сидящими вокруг него и даже за сто восемь тысяч ли. Я приклоняюсь перед его способностью запоминать имена стольких небожителей высших и низших рангов. Я вот из всех помню только его, Ши Уду, Лин Вэнь, Се Ляня, Цзинь У и Пей Мина. Список моих познаний на этом обрывается… Как вообще можно запомнить столько личностей? — Мин И, тебе завтра принести что-нибудь или не стоит? — Как захочешь. Однако благодарю за заботу. — Да мне не сложно. К тому же Скарамучче тоже нравится готовить. — Вместе с этими словами я погладила своё творение по голове. — Похоже ты очень им дорожишь. — Ну естественно. Он для меня, как родной. На этом мы закончили диалог. Хотя чуть позже мы снова начали общение. Я огляделась по сторонам и увидела Фэн Синя и Му Цина, которые выбрали себе места так далеко друг от друга, как это было возможно, а также троих небожителей, сидящих ровно напротив, которые как раз беседовали, подобно близким друзьям. Слева расположился мужчина в чёрных одеяниях учёного, облик его отличался строгостью, манеры — непринуждённостью, в процессе разговора он отстукивал пятью пальцами по поверхности стола определённый ритм, всем своим видом выражая собранность и спокойствие, кажущееся смутно знакомым; по середине я увидела Пэй Мина, с которым в последнее время я не виделась; а справа — молодого господина в белых одеждах, который легко помахивал веером с иероглифом «Вода» на лицевой стороне и тремя плавными линиями водного потока на оборотной. Внешне незнакомец на две трети был схож с Ши Цинсюанем, только в пренебрежительном взгляде так и сквозили заносчивость и самодурство. Он мог показаться вежливым и утончённым, в глазах, однако, так и читалось, что он смотрит на всех свысока. Кто же это ещё мог быть, если не «Водяной самодур»? Однако я была другого мнения о Ши Уду… Особенно после того дня, который никак не могу забыть. Тем Богом Литературы в чёрном наверняка являлась Лин Вэнь в своём мужском обличии, когда её магические силы достигали наивысшей точки — вид и впрямь благородный и представительный. Все трое обменивались всевозможными любезностями, осыпая друг друга витиеватыми комплиментами и похвалами. Слушая их, Ши Цинсюань то и дело шептал: — Лицемерие. Крайнее лицемерие. Возможно, Повелитель Ветров был прав, однако его шептания мне надоели. Молния это явно заметила и начала рычать на Ши Цинсюаня. Он явно не понял, почему мой питомец так среагировал, однако шептать стал меньше. Се Ляню и мне, однако, казалось довольно интересным слушать их разговоры. Как вдруг мы приметили перед столами пирующих небольшой разукрашенный павильон, с четырёх сторон занавешенный красным пологом, и тогда мы спросили: — А что там такое? Ши Цирсюань улыбнулся: — Ох, вы ведь не знаете, это тоже игра, которая весьма популярна в чертогах Верхних небес. Давайте, давайте посмотрим, вот-вот начнётся! Да уж… Я совсем забыла об этой игре. Я начала немного нервно дышать… Почему? Потому что не знаю, что обо мне могли сочинить смертные! Едва прозвучали слова Повелителя Ветров, и с небес раздались приглушённые раскаты грома… Между прочем я их не вызывала. Оно само. Цзюнь У посмотрел на небо, наполнил чарку вином и передал её со своего высокого места сидящим подле небожителям. Так, пока звучали раскаты, все присутствующие принялись со смехом и весельем передавать друг другу чарку вина, при этом раздавались возгласы: — Не передавай мне, не передавай! — Передавайте вон туда, в его сторону! Ух… Весело сейчас будет. Однако я надеюсь, что до меня не дойдёт не каким боком это игра. Но с другой стороны было интересно, что про меня сочиняют. Небожители передавали друг другу чарку вина, что наполнил Цзюнь У, при этом не разрешалось проливать вино или же возвращать обратно, но в качестве следующего участника можно было выбрать кого угодно. Когда раскаты грома прекращались, тот, у кого в руках оказывалась чарка, становился предметом «веселья». Только вот мне это «веселье» было не по нраву. Жаль, что отказаться нельзя. Я молча наблюдала за всеми. Чарка оказалась, как все на то и рассчитывали, в руках Пэй Мина, и, судя по всему, небожитель уже привык к подобному — под громогласные поощрительные крики он осушил её до дна, а остальные принялись хлопать в ладоши и подначивать: — Поднимайте! Поднимайте! Ох, ну что будет дальше, я уже знаю. Под радостный шум занавес вокруг разукрашенного павильона медленно поднялся, и перед небожителями на сцене предстал высокий генерал, вышагивающий с гордо поднятой головой, всем своим видом излучая величие. Кажется, он совершенно не замечал собравшихся внизу зрителей, не видел и необыкновенно прекрасного пейзажа в небесах за пределами павильона. Пройдя немного вперёд, он звучно и воодушевлённо запел. Небожители с неподдельным интересом уставились на сцену, ожидая появления героини. Чаяния их сбылись — вскоре на сцене показалась девушка в тёмных одеждах, с голосом, подобным пению иволги. Персонажи обменялись парой куплетов, текст в которых походил на довольно смелые заигрывания, но чем дольше зрители на них смотрели, тем сильнее чувствовали подвох. Послышались разговоры: — Как называется эта пьеса? — Что за даму на сей раз соблазняет Генерал Пэй? Как вдруг «Генерал Пэй» на сцене произнёс: — Дражайшая Цзе… Я на этом моменте хотела перекреститься, но потом вспомнила, что я бог. Тогда я закрыла глаза Скарамучче своими руками. Молния вовсе уснула. Хотела бы и я закрыть на это глаза… Да вот тогда зачем вовсе мне было приходить? Пришлось наблюдать за этим цирком. Пэй Мин и Лин Вэнь на своих местах одновременно поперхнулись, забрызгав стол вином. Кто же ещё мог подразумеваться под «дражайшей Цзе», если настоящее имя Лин Вэнь — Наньгун Цзе? Небожители пребывали в искреннем потрясении: неужели и между этими двоими что-то было?! Лин Вэнь, промокнув салфеткой губы, бесстрастно заявила: — Нечего тут гадать. Всё выдумки. Оба непосредственных первообраза героев пьесы явно помрачнели, однако, на их счастье, оказались достаточно толстокожими, чтобы, пока со сцены слышатся охи и ахи, делать вид, что они ничего не замечают. Впрочем, Ши Уду не собирался давать им спуска. Помахивая веером, он усмехнулся: — Пьеса весьма занятная. Не поделитесь впечатлениями? Да тебе не долго смеяться осталось Ши Уду, ты ведь следующий. Хотя об этом знаю только я..... Но не суть. Лин Вэнь ответила: — Какие могут быть впечатления. Сюжет давно устарел. Тогда мои божественные статуи выглядели иначе, чем сейчас. Всего лишь народные легенды, не более. Посуди сам, разве в народном фольклоре хоть одна женщина избежала того, чтобы за ней приударил старина Пэй? Остальные полностью согласились с этим. Пэй Мин заметил: — Эй, не стоит делать подобных заявлений, пусть я и впрямь ухлёстывал почти за всеми, о ком гласят народные предания, но это — чистейшая выдумка. Не возводи напраслину на порядочного человека. Лин Вэнь заметила: — Если судить по твоим же словам, я вообще должна сидеть как на иголках, поскольку ещё больше легенд повествуют о соблазнённых мной мужчинах, тогда как я не соблазнила ни одного. Мда… Скукота. Ничего занятного. Хотя на пьесе про Ши Уду и Ши Цинсюаня можно будет посмеяться. Размышления на эту тему прервал следующий тур игры. Только что Ши Уду смеялся, но теперь очередь дошла до него. Две «опухоли» рядом с ним в едином порыве выставили руки в поздравительном жесте: — Воздаяние не заставило себя ждать, прими его с достоинством. Ши Уду нахмурился, выпил вино в чаше, и занавес снова начал медленно подниматься. Однако ещё не успел открыться до конца, как со сцены послышались протяжные вздохи на два голоса: — Жёнушка… — Муженёк… Я открыла глаза Скарамучче и уже закрыла себе рот. Пускай они меня не простят, но блин… Я не смогу сдержать смех. Скарамучча же с интересом наблюдал за происходящим на «сцене», пока я чуть ли не разрывалась от смеха. Исполненный страсти, наигранные, переливчатые, будто во время крайне интимной сцены. Тогда-то я своими глазами увидела, как и Ши Уду, и Ши Цинсюань живьём покрылись гусиной кожей на пол-тела. — Брат!.. Скорее обрежь верёвки! — вскочил Ши Цинсюань. — Опустить занавес! Сейчас же опустить! — немедля выкрикнул Ши Уду. Не требовалось даже смотреть, чтобы понять, какой сюжет попался на этот раз. Наверняка из тех легенд, что повествуют о Его Превосходительстве Повелителе Вод и Богине Ветров как о «супругах». Любовная страсть и ненависть вечно остаются излюбленными сюжетами, которые люди кладут в основу сказочных историй. Прекрасно, если такие истории случались на самом деле. Но ещё прекраснее, если их никогда не происходило, ведь тогда можно выдумать всё, что душе угодно. Строго говоря, именно деяния небесных чиновников следовало бы считать истинными мифами. Однако иногда, глядя на сюжеты, что приписывают им смертные, оставалось лишь преклониться перед способностью людей сочинять настоящие мифы. Тем временем, стоило Ши Уду повелеть, занавес и впрямь немедля опустился, а зрителям пришлось старательно сдерживать смех, ведь если кто и хотел посмеяться, то уж точно не посмел бы этого сделать. Однако я наверное стала исключением, которая ели как сдерживала свой смех. Тогда то на помощь мне пришёл Мин И, которы закрыл мне рот своей рукой. Огромное ему спасибо, а то я бы точно не выдержала уже и засмеялась в полную меру. Се Лянь с улыбкой поинтересовался у Повелителя Ветров: — Ваше Превосходительство, выходит, что же, можно заставить занавес опуститься? Ши Цинсюань, всё ещё не оправившись от испуга, ответил: — Можно. Ерунда — обойдётся всего-то в сто тысяч добродетелей! — … Ценник конечно заоблачный..... Но в нашем случае — космический. Следующий тур был немало интересным, однако не для меня. Я смотрела за этим всем представлением равнодушно. Скарамучча начала распрашивать меня о том, что же происходит на сцене. Я ему ответила: — Ничего весёлого, Скарамучча. Не стоит запоминать подобное. Порой люди сами не знают, что создают. Кукла кивнула. Внимание моего творения перешло к Молнии. Тем временем принц не понимал, что именно происходит на сцене, но примерно догадался, что кого-то выставляют посмешищем. И даже не зная, кого именно изображает пьеса, Се Лянь решил, что от созерцания подобного сюжета приятного крайне мало — юноша выглядел так, будто вот-вот кинется в драку. Поэтому принц взял со стола палочку для еды и запустил ею в верёвку, на которой держался поднятый занавес. Нисколько не заострённый прибор пролетел вскользь, но верёвка к всеобщей неожиданности оказалась срезана. Занавес с шелестом опал, а небожители удивлённо зашумели: — Как же так? Что же это такое?! Затем один за другим стали оборачиваться на Се Ляня, кто-то даже поднялся с мест. Принц хотел было что-то сказать, но в следующий миг над его ухом прозвучал громкий треск — это юноша раздавил чарку из белого нефрита прямо в руке. Звук был не из приятных, поэтому Молния зарычала на юношу. Кажется, представление повергло юношу в ярость — бросив на пол горсть нефритовых осколков, он одним прыжком поднялся в воздух, запрыгнул на стол, оттолкнулся ударом ноги и подобно выпущенной стреле полетел к павильону, прямо за занавес. Несколько небожителей бросились следом и раздвинули красный полог, но за ним уже никого не оказалось. Послышались удивлённые возгласы: — Скверно, скверно. Его Высочество Циин снова спустился кого-то избить! Се Лянь спросил Ши Цинсюаня: — Ваше Превосходительство, что всё это значит? И что значит — Его Высочество Циин снова спустился кого-то избить? Ши Цинсюань, придя в себя, ответил: — Избить, значит… избить. Кхм. Возможно, вам будет трудно поверить, но Циин частенько избивает собственных последователей. — … С разных сторон донеслись недовольные речи небожителей на нижних рядах: — Кое-кто по фамилии Цюань поистине ничего не смыслит. Это ведь просто шутка, ради веселья, а он не желает хоть немного подыграть. Кого здесь ещё не осмеяли? Генерала Пэя, Совершенного Владыку Лин Вэнь, разве их не выставили посмешищем? К тому же, смеялись ведь не над ним, и зачем он так вспылил? — Вот именно, он поистине мнит о себе слишком многое. Раз его мучает столь сильный гнев, почему он решил выплеснуть его именно сейчас? Такое замечательное празднество, ну кому какое дело до его личных переживаний? Вот ведь… — Ну полно вам, хватит. Незрелый юнец он юнец и есть. К тому же, он уже ушёл. Без него веселье станет ещё приятнее. Послушав их разговоры, Се Лянь погрузился в свои думы. На пиру лишь ненадолго воцарился беспорядок, Лин Вэнь, кажется, тут же отправила кого-то уладить конфликт с Цюань Ичжэнем, некоторые небожители успокоили недовольных, и праздник, а с ним и игра, продолжились. Вновь зазвучали раскаты грома, начался четвёртый тур «Цветка под бой барабана». Я не собиралась участвовать в этом беспорядке, а точнее цирке. Поэтому разговор вела с Повелителем Земли. Это было намного лучше, чем так называемое «веселье» проходящий в этот момент. Неожиданно кто-то протянул руку с чакрой мне, хотя по идее должны были Его Высочество. Я знатно проматерилась тогда про себя. Я взяла чакру и сказала: — Прошу прощения, Владыка. Но я не пью вино. И я сказала правду. Мне оно не очень нравилось, как и впринцепе весь алкоголь. Для меня подобные напитки были отвратительны. Однако, когда со мной происходили странные ситуации, я могла выпить.