***
Под ласковыми лучами нисходящего солнца двое лежат на мягкой кровати, словно окутанные нежным обаянием вечернего света. Покрывало уже давно находится не на своем месте, а простыни, словно свидетельство событий минувшего дня, разворошены в абсолютном беспорядке. Комната окутана особой атмосферой романтики и таинственности благодаря двум юношам, находящимся в ней. Они лежат абсолютно нагие, обрамленные золотым свечением проникающим из окна, и это только добавляет непередаваемой интимности моменту. Несколько лучиков солнца заблудились в кудрях одного из них, придавая им и без того волшебный вид. Другой наблюдает за этой игрой солнца с особой нежностью, переполняющей его сердце. Глупая улыбка растягивается на его губах, а хриплый голос почти поет: — Томми… — И вдруг шатен прикусывает язык, отводя глаза куда-то в сторону. Счастливая улыбка вмиг сошла с его лица. — Да, Уил? — В озере взгляда блондина плещется вопрос, который пытается разгадать в темной пучине напротив, ведь лицо шатена совершенно не соответствовало тому тону, мягкому и воспевающему, которым он произнёс его имя. — Мне нужно идти. Я обещал помочь Ранбу с новой главой. —слова шатена напоминают холодный ветер, из-за которого температура в комнате резко упала. Теперь это место резко перестало быть тем, в котором хочется провести вечность, и стало тем, где не хочется быть ни минутой больше. Как же неприятно врать дорогому человеку. Это заставило Сута поджать губы и быстрее покинуть комнату, где стало так невыносимо находится. Он встаёт с кровати, но его тут же ухватывает за запястье теплая ладонь. — Не ври мне! Это уже пятый раз, Уилбур! Уже пятый раз ты сбегаешь после всего, и даже не можешь придумать нормальную отговорку! Неужели тебе больше не нужна наша традиция? — Блондин с гневом смотрит на старшего, неосознанно впиваясь ногтями в его руку. Однако, это не так больно, как сказанные блондином слова. Мужчина ошарашенно смотрит на возлюбленного, в попытке найти выход из ситуации. Его очень задело сказанное, но это всё для них самих, для их «традиции» трахаться по субботам. — Извини, Томми, но написание главы всегда занимает много времени, и только так я могу черпать вдохновение. Не стоит так беспокоиться. Мне жаль, золотце… — И только когда шатен начинает размышлять о своих словах, он понимает, что сказал в конце. Его сердце замирает на мгновение. Но, поднимая глаза вновь, Уил осознает, что Томми даже не обратил внимания. И тогда в его уме снова мелькает причина, почему он вынужден сохранять эту неискренность в своих словах. Почему ему приходится утаивать свои чувства в такие моменты. Блондин всё ещё с недоверием смотрит на шатена, однако руку убирает, давая кареглазому уйти. И старший даже не знает, чувствует ли он облегчение или горечь. Конечно. Для Томми это просто секс без обязательств. Когда тепло полностью ушло от его руки, он быстро одевается под внимательным взглядом лазурных глаз. Как он хотел бы загладить свою вину перед Томми, но не сейчас. Уил сделает это позже. Обязательно. А пока он торопится. Уилбур выходит из комнаты спешно, поправляя одежду и красный плащ. Его грудь все еще разрывает сильно бьющееся сердце, а дыхание так и не успокоилось, как и покрасневшее лицо. Однако он знает. Шатен знает, что если позволит себе еще немного задержаться в комнате с Томасом, он не выдержит и сгорит. Сгорит от собственной любви. От слов, наполняющих его разум и чувства, как бабочки. Конечно, это уже не первый раз, когда он убегает после их маленькой «традиции» с Томми. Уил уверен, что Том скоро спросит у Ранбу, над чем они «работают», и тогда его ложь полностью раскроют. Но он надеется, что блондин так и не доберется до истины, иначе это поставит крест на всем. Все их дни, недели, месяцы, проведенные в странном литературном клубе, рухнут, как карточный домик. Он видит, что сердце его «ангелочка» не испачкано любовью, в отличие от его собственного. И поэтому он решает оставить это в себе. Но так ли это просто? И сейчас мужчина бежит, не оглядываясь, в сарай, где он уже остывал не раз после подобных дней. Это всегда было местом, где он горел от чувств, где он пылал, тлел, в конечном итоге приходя в себя. Но сегодня впервые он решает сделать нечто большее, чем просто сочинять мелодии в своей голове, посвященные его музе. Это чувство восторга и трепета должно было вылиться из него именно сейчас, и он не намерен больше сдерживать его. Он хватает перо и листок старой бумаги, уже зная, что собирается делать. Слова сами собой выводятся черным по белому, не утрачивая всей той страсти, что расплывается по его телу. «В лесу наш маленький мирок, Дом литературный. Озеро, хранящее секреты, И звёзды на дне лазурном…» В итоге листок оказывается тщательно спрятанным между досками пола. И только маленький уголок бумаги торчит, будто намекая на свое существование. Уилбур видит это, но не перепрятывает листок. О том, что он здесь хранит свои записи о Томми, знает только Ранбу. Однако, он сам сюда никогда не заходит, так что никто не обнаружит это. Это место, где он хранит свои мысли и чувства, символ его личной тайны.***
Томми растерян и раздражен. Уилбур снова уходит, и снова без внятных объяснений. Да что, блять, происходит? Почему Уилбур из разу в раз убегает от него? Что он сделал не так? Эти вопросы гудели в голове блондина всё громче и громче. Нет, он должен понять в чём дело, и Том намерен узнать правду самостоятельно, раз уж Уилбур не собирается её рассказать сам, ведь это непонимание и недосказанность сводят его с ума. Правда, конечно, может оказаться не самой приятной, но она будет всяко лучше лжи! Если шатен говорил правду, то он в этом просто убедится. А если лгал… Ему придётся несладко. Томас ждет в спальне около минуты, пока шаги в коридоре не затихли, и, натянув одежду, выходит из квартиры следом. Выходя из старого дома, он чуть не упускает из виду кареглазого, но боковое зрение позволяет заметить его силуэт, направляющийся в сторону леса — в том направлении, где находится старый сарайчик. У Томми на лице появляется победная улыбка, словно он уже разгадал загадку, хотя её ещё предстоит разгадать. Он идёт следом. Почти настигнув Уилбура, Том слышит звук хлопка двери сарая, и это заставляет его вздрогнуть. Он останавливается в шестнадцати ярдах, и думает что делать дальше. Его внутренний голос ему подсказывает, что лучше спрятаться и подождать. Чего ждать блондин не знал, но войти следом и устроить скандал ему кажется не лучшей идеей. Он находит куст прямо напротив сарая и прячется за него. Только сев на землю, блондин осознал, насколько его это всё утомило. В его мысли стучит вопрос: чего мужчине не понравилось писать в главном доме? Однако он долго не задумывается над этим. Мало ли что в голове у этого придурка, кстати о придурке… В своих размышлениях Томми потерял счёт времени, и, услышав скрип дверцы сарая, насторожился. В его голове мелькают мысли о том, что могло происходить в то время, пока он был оторван от реальности, но он быстро отгоняет их, чтоб вернуться к настоящему моменту. Он аккуратно высовывает голову и смотрит — Уилбур действительно вышел наружу, озираясь по сторонам. Лицо мужчины не было видно в наступающих сумерках, а потому было сложно сказать, что он чувствует. Убедившись, что вокруг никого, неспеша уходит, расплываясь в тенях деревьев, которые уже почти полностью поглотили лес. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, оставляя луну править ночным миром. Томми стоит поторопиться, если он хочет не идти по темному лесу, поэтому, когда силуэт исчез, он набирается смелости реализовать свой маленький план. Голубоглазый встаёт с земли, отряхиваясь от прилипших листочков и веточек. Окидывая местность взглядом, он делает первые пару шагов в сторону заветной двери. Почему-то именно в этот момент парнишке кажется, что он узнает великую тайну, и это заставляет адреналин захлестнуть его с головой. Он проследил за человеком и скоро узнает что-то важное, не предназначенное для посторонних глаз. А что он подумает об этом после, покажет время. Том стоит напротив дверей весь в предвкушении. Сейчас. Он зайдёт туда сейчас. Он тянется к ручке, и хоть он и был раньше здесь, но впервые ему становится страшно. Хотя страх ли это? Великий Томми Иннит ничего не боится! Немного усилий, и двери распахиваются, пуская тусклый света внутрь пыльного помещения. Это заставляет блондина немного поморщиться. В в полумраке глаза бросается старый стол с кучей бумаг и чернильницей на краю стола. Это в стиле Уилбура, вместо нормальных ручек использовать подобную антикварную хрень. Пройдя к столу Томми заприметил угол с урной, вокруг которой были раскидана куча скомканных бумажек. А также небольшой шкаф у стены и какие-то коробки, что его совершенно не интересовали. Всё, кроме бумаг и чернильницы было как раньше, и Томми с легкостью может сказать, что находится в той или иной коробке. Это вызвало некоторые сомнения у Иннита. Скомканная бумага, беспорядок, чернильница — выглядит так, как будто здесь долго и усердно над чем-то работали. Точнее, писали. Может быть, это и не была ложью, и Уилбур действительно помогает Ранбу в написании новой главы? Возможно, но что-то не даёт ему просто так уйти, поэтому он принял решение всё тщательно осмотреть и обойти. Он знал Уилбура слишком хорошо, чтобы просто взять и поверить ему, не убедившись в правдивости истории окончательно. Но есть одна вещь, которая не давала это сделать прямо сейчас. Темнота. И это раздражало. Томми уже давно не боялся её, однако он едва различает очертания мебели. Это вряд ли пойдет ему на руку, ведь желания покалечиться в этом дряхлом месте у него не было. В голове мелькает мысль прийти сюда позже, когда будет светло, и он не будет таким уставшим. Соглашаясь с мыслями в голове, блондин прикрывает двери и уходит…***
Когда он в следующий раз вспоминает о сарае, наступает новая суббота. Полдень. И в панике он бежит со всех ног в лес, оставляя Чарли в недоумении. Стволы деревьев проносятся перед глазами, а лучи солнца ослепляют его, однако он ловко уворачивается от них и бежит дальше. Вдали уже видно сам сарай, и он не понимает, чувствует ли он облегчение или страх. И вот Томми снова стоит у двери, пытаясь восстановить дыхание после бега. Только сейчас он осознает, что адреналин растекается по всему его телу, заставляя дрожать. Он очень волнуется. Рука тянется к двери, и с небольшим усилием он открывает её. Картина, которую он видел ранее, никак не изменилась, разве что пыли стало больше. Но все же, есть одно отличие, которое он так ждал. В этот раз комнату едва освещают золотые солнечные лучи. Освещение внутри было довольно тусклым, создавая атмосферу таинственности и уюта. Блондин мог спокойно, почти без усилий разглядеть все, что находилось в комнате. Давая волю любопытству, Томми входит в сарайчик. Так как на столе ничего интересного не было видно, он посмотрел на урну. Она его заинтересовала намного больше. Ведь можно узнать, о чем ребята пишут! Блондин наклоняется к одной из рядом лежащих бумажек, с предвкушением разворачивая её. Однако его радость быстро сменилась раздражением, ведь заместо текста он увидел лишь замазанные чернильные строки. Закалечено и вычеркнуто, лишь бы не было видно текста. И зачем этот идиот вообще столько чернил на это потратил! Неужели настолько не понравилось? В надежде найти более менее читабельный текст, он хватался за каждый рядом лежащий комок бумаги, однако картина не менялась, расстраивая Томаса все больше. Огорченный, блондин резко встает, оставляя в покое бумаги на полу. Он уже хотел уйти, но взгляд цепляется за другой маленький кусочек бумаги, торчащий между досок в полу. Бинго? Бинго! Голубоглазый падает на колени, не обращая внимания ни на что, ведь все его мысли занимает спрятанная бумага в полу. Пальцы цепляются за уголок и дергают на себя, доставая бумажку из щели. Он радуется, как маленький ребенок, когда, открывая опрятно сложенный сверток, видит ничем не запятнаный текст, выведенный аккуратным почерком. Глаза начинают блуждать по нему, читая написанное, однако каждая последующая строка сбивала с толку уже и без того обескураженного юношу. « …И кудри как поля пшеничные! Мой мир тобою окружён.»***
Уилбур заходит в комнату неспешным шагом, в сторону кровати, обрамленной золотым сиянием из окна. Он не сразу замечает фигуру человека, сидящего в углу комнаты, однако увидев его он вздрогнул. Когда же в его силуэте он узнает Томаса, он удивляется. Обычно Томми опаздывал, и его приходилось ждать. Что же случилось, раз он его уже ждал здесь. Также его смутила его растерянность, с которой он на него смотрел. Иногда он мог быть в таком настроении, но довольно редко. А блондин был абсолютно потерян. Он не заметил, как за его размышлениями пролетело время. Он все думал, как завести разговор на тему того стиха, что он нашёл. Голубоглазый хотел сказать всё напрямую, однако, когда кареглазый вошел в комнату, вся его уверенность испарилась. Он не хотел портить этот «золотой час». Не хотел портить их «традицию». Не сейчас, может позже. После этих всех часов, проведенных тут, размышляя о словах Уила в стихе, ему было страшно посмотреть тому в глаза. А уж тем более он не хотел дать ему понять, что что-то изменилось. Сейчас им двигали другие эмоции, совершенно другого рода. И они вытесняли все сомнения. — Томми, что-то случилось? Сегодня ты ведёшь себя особенно странно. — Уилбур не знал как лучше спросить у блондина что случилось, кроме как напрямую. — Ой, все в порядке, придурок, давай просто начнем! — своё волнение он всегда выражал через шуточные оскорбления. Он резко вышел из тени, давая лучам из окна осветить себя, оказываясь почти в плотную к мужчине. Пальцами цепляясь за красные шнурки на его мантии, он развязывает их давая упасть ей на пол. Томми смотрит в карие омуты, не смея отвести взгляда и не понимая, как раньше он не мог разглядеть их глубины. Дыхание немного сбивается, когда его обнимают. Уилбур чувствовал, что что-то не так, как было обычно. Он не был уверен хорошо это или плохо, но ему это нравилось. Он снова был околдован, и не смел перечить младшему. Если он захочет — то расскажет, Уил не будет давить на своего ангелочка. Шатен немного подцепляет красный узелок ниток, распуская его и освобождая Томми от его собственной красной мантии. Их руки плетутся словно лозы, прижимая свои тела еще ближе друг к другу. Им постоянно не хватает друг друга, и вновь и вновь эти двое льнут один к другому. Это и есть причина, по которой существовала эта «традиция». Томас немного отстраняется и смотрит на Уила. Он видит еле выглядывающие из-под толстовки фиолетовые следы почти сошедших укусов и засосов чуть выше ключицы и, в какой-то степени, он гордится ими. Сделав мысленную пометку поставить их снова, блондин утыкается в шею старшего, вдыхая его запах. От него веяло легким ароматом травяного шампуня, и боги, как же он любит его. Младший чувствует глубокое, горячее дыхание на макушке, которое посылает мурашки от шеи по всему телу. Шатен сильнее утыкается в золотые кудряшки и полностью расслабляется. Ему кажется, что Томми пахнет морским бризом, столь родным и столь любимым. Он слегка отстраняется, чтобы увидеть лицо своего ангелка. Уловить каждую незначительную деталь. Он замечает легкий румянец, проступивший на его щеках, и эта картина заставляет его сердце таять. Немного наклонившись, он оставляет поцелуй на лбу блондина и наблюдает, как тот отводит глаза в смущении. Однако почти сразу тот снова смотрит нахмуренно на откровенно довольное лицо шатена. — Придурок, только детей и покойников в лобик целуют… — тихое, недовольное бормотание Томми вызывает смешок у Уильяма, и он тянет его ближе к кровати сбоку от него. Кареглазый присаживается на кровать и дает далее блондину нависнуть сверху, немного прижимая собой старшего. В голове всплывает вопрос, который многое сегодня определит. —Сегодня сверху ты, Томас? — Немного дразнящий вопрос, однако Уил еле скрывает своё предвкушение. Не очень часто, но блондин был активом, и кареглазый никогда не был против. Даже наоборот, он всегда аж задыхался от восторга в такие дни. Ответом ему послужил настойчивый поцелуй в губы, и Уилбур приоткрывает рот, давая Томми возможность взять верх. Блондин проходит языком по ряду зубов, затем цепляет нёбо, и только после сплетается с языком самого шатена. Мокрый и влажный поцелуй сводит их обоих с ума, заставляя нуждаться их друг в друге ещё больше. Томас немного неуверенно цепляет одной рукой край толстовки, давая понять о своих намерениях. И Уил, понимая, чего тот хочет, немного приподнимается, даёт стянуть и кинуть её в другой конец комнаты. Томми эта толстовка совершенно не нравилась, и ему приносило удовольствие избавляться от нее таким способом. В том числе, потому что это открывало вид на прекрасное, бледное, немного подтянутое тело старшего. Ему не терпелось увидеть его под ним. Возбужденным и нуждающимся. Это будет прекрасная картина, о которой веками можно было бы писать любовные сонеты. Пока их языки сплетаются в чувственном танце, Сут понимает, насколько же он обожает этого юношу. Он ощущает, что это чувство двигается по наростающей всё быстрее, прям как и ритм биения его сердца. Он смотрит на Томми влюбленно, внимательно рассматривая небеса над собой. Его руки тянутся к лицу блондина, его большие пальцы нежно поглаживают красные щеки, после чего он притягивает его ближе, снова страстно целуя своего возлюбленного. Он бы с радостью отдал бы свое сердце и душу ангелу перед ним, но тогда он разрушит всё, и себя в том числе. Ох, он наверняка попадет в преисподнюю. Но все его переживания быстро стихали, уступая место моменту настоящему. И не только его. Блондин отстраняется, разрывая поцелуй и усаживаясь на бедрах старшего. Тот с легким непониманием смотрит на него до того момента, пока руки блондина не начинают снимать собственный алый худи и вещь летит на пол туда же, где лежали и их мантии. Вид на его сахарно-белое тело, со старыми следами синяков, заставляют руки старшего подняться для того, чтоб огладить его. Голубоглазый немного наклоняется, давая такую возможность, и они начинают скользить по уже давно знакомым изгибам его тела. На младшего накатывают мурашки от такого контраста горячих рук и прохлады комнаты. Страсть заполонила его разум, или как по другому объяснить то, что он тянется к ширинке мешковатых джинс Уилбура? Озорной огонёк в его глазах вспыхивает, и он, как дьявол искуситель, смотрит из-под густых ресниц в бездну его глаз, наполненных не меньшей страстью. Его пальцы немного тряслись, однако это не помешало ему быстро расправиться сначала с ремнем, а потом и с ширинкой джинс. Уилбур завороженно наблюдал за этим и, когда натиск штанов спал, он поспешил стянуть их полностью, открывая вид на боксеры со слегка выпирающим бугорком. Он и сам не уверен когда успел возбудиться, он не обращал на это внимания, так как совсем не хотел отвлекаться от Томми. Блондин снова немного отстраняется, решив посмотреть на Уилбура. Щёки мужчины под ним были алыми, а глупая улыбка не сползала с его лица, но все же то, что само за себя говорило про чувства Уила в этот момент был его полувставший член. С лисьей улыбкой блондин тянется к тумбочке у кровати и открывает. Его рука нащупывает глянцевый тюбик и он возвращается к шатену уже с ним. В этот раз он устраивается на коленях мужчины. Однако, перед тем как сесть, он тянет руку к резинке боксеров и внимательно смотрит на лицо шатена, ожидая знака согласия. А Уилбур вряд ли когда ни будь смог бы отказать Томми. Когда Том ласкает его, трахает или просто становиться внимательным к его чувствам, брюнету становится тяжело сказать «нет». Но и причин для этого никогда не возникает, и потому он с улыбкой, полной предвкушения кивает голубоглазому, давая стянуть боксеры и откинуть их в сторону, раскрывая его возбужденный член. Мужчина думает, что он краснеет как чертова школьница в свой первый раз, но кто его смеет винить его, когда Томми настолько горяч. Томми тянется к губам Уила, снова затягивая того в долгий поцелуй. Тот тянет руки к его щекам, и ощущает, что сам блондин тоже весь покрыт алым румянцем. Пальцы шатена проходятся по скуле, и зарываются в блондинистые кучери, которые так красиво отливают золотым. Он не хочет прерывать поцелуй, а потому прижимает Тома ближе к себе, однако предвкушение предстоящего заставляет выпустить парнишку из поцелуя, но не убирая руку из волос. Он смотрит в глубокий океан и вряд ли сможет когда-то полностью им насытиться. Эти прекрасные глаза потопляют его в собственных глубинах похоти. Его губы сами тянутся и оставляют легкий поцелуй на кончике носа младшего, и снова он видит сначала непонимающий, а потом и напускной, недовольный взгляд. Тихий смешок вырывается из уст Уила, и больше они оба ничего не говорят по этому поводу, ведь на самом деле никто не против таких милых моментов. Вместо слов, голубоглазый в ответ прижимается губами сначала к подбородку мужчины, а после спускается вниз по шее, оставляя влажную дорожку из поцелуев. Пальцы шатена лишь сильнее вцепились в волосы блондина, прижимая того к своему телу. Очередная пытка от Томми. Вроде такая несерьёзная, а он без ума от этого. Когда голубоглазый доходит до ключиц, то вспоминает, что хотел вернуть на эту нежную кожу алую красоту тех засосов, что здесь были. И, не медля, он вбирает губами небольшой участок кожи, немного его посасывает, а после с тихим причмокиванием отстраняется. Именно в этот момент из-зо рта Уилбура вырвался тихий скулеж. Шатен совершенно не хотел чтоб Томми останавливался, ведь, блять, это было просто божественно. И, будто прочитав мысли того, блондин оставил еще один засос недалеко от прошлого. Голубоглазый начал спускаться поцелуями все ниже и ниже. Блондин чувствовал как Уилбур содрогался каждый раз, чувствовал как пятерня в его волосах сжимается сильнее и видел как румянец с лица полз вниз за поцелуями. Все это заставляло его губы расползаться в улыбке и с ещё большим энтузиазмом продолжать до того момента, пока он спустился до паха. Руки, что были до этого в золотых кудрях, спустились на белые простыни сжимая их от удовольствия. Дальше ему нужно было подготовить Уила, а потому он открыл тюбик смазки и выдавил немного себе на ладонь, хорошо размазывая. После же он отправилось обратно на тумбочку. Уилбур с трепетом наблюдал за происходящим, и не мог дождаться когда блондин начнет. В этот раз голубоглазый решил не медлить, а потому его рука скользнула по члену Уила и немного сжала его, сразу выдавливая из того тихий скулеж. Шатен чувствовал, как был возбужден по тому, как глубоко и прерывисто он дышал, румянцу полностью покрывшем его и то насколько твёрдым был собственный член. Легкая дрожь прошлась по телу из-за контраста разгоряченного тела и холодной руки. Однако, именно сейчас он чувствовал себя как никогда поднесённо. Блондин делает ещё пару движений, размазывая лубрикант по крайней плоти, под одобрительные стоны шатена. Это была музыка для его ушей, но ему хотелось большего. И он был уверен, что не только ему. Томми двигал рукой неспеша, а его вторая рука, что до этого спокойно лежала на простынях, проскользнула между бедер кареглазого. Том снова кидает взгляд на Уилбура, чьи глаза сейчас были сосредоточены только на руке, что ловко скользила по его члену. — Уил, ты готов? — в голосе блондина скользит нетерпение, но ему важно согласие шатена. Кареглазый смотрит на него сначала в замешательстве, а потом понимает, где находиться его вторая рука. Он будто покраснел еще больше, хотя сейчас это сложно сказать. Тем не менее, немного собравшись, он ободряюще улыбается и тихо, почти шепотом произносит: — Золотце, всё в порядке, можешь продолжать… Первый палец входит почти без проблем или дискомфорта, и Томми снова начал надрачивать в такт движений внутри. Блондин старался не обращать внимания на болезненно стоящий член в собственных джинсах. Он был больше заинтересованный в том, чтоб хорошо растянуть мужчину. Уилбур тем временем наслаждался каждым его движением, а вид Томми, что ласкал его, посылал по телу мурашки. Однако Том не желал задерживаться на одном пальце слишком долго. Пока шатен отвлекся, его второй палец ловко скользнул к первому. На этот раз Уилбур почувствовал легкий прилив дискомфорта и непроизвольно двинул тазом, давая понять, что что-то было не так. Том перевел взгляд на лицо шатена и почти мгновенно осознал, в чем дело. «Извини, Уил, придется потерпеть.» Но он не собирался оставлять кареглазого в таком состоянии. Томас не мог оторвать взгляд от черных глаз, которые, казалось, поглощали его. Он приблизился к губам мужчины и страстно поцеловал его, не прерывая зрительного контакта. Однако внутри парня пробудились дьявольские искорки, и ему захотелось немного помучать Уилбура. В то время как они целовались, голубоглазый начал страстнее ласкать старшего, вызывая у него стоны. Блондин заметил страсть в глазах своего партнера и целый спектр других эмоций, которые заставили и его самого волноваться. Томми немного отступил от Уилбура, вернув свое внимание к их рукам и действиям. Внезапно, ладонь, что ласкала член остановилась, и немного сжала тот у основания, вырывая этим вскрик из уст Уила. — Черт побери, Томми, ты просто дьявол! — шатен произносит это с некоторой долей недовольства, но не столько злобно, сколько раздраженно. Его раздражало, как Томми бесцеремонно улыбается, словно ничего не происходит. — Ха-ха, Уил, действительно, во мне что-то от дьявола есть! Ты абсолютно прав! — голубоглазый смотрит на него, прищурив глаза, с огромной, хитрой улыбкой на губах. В его взгляде читается победа. В уме шатена начинают крутиться шестерёнки, и он понимает, что, несмотря на ангельскую внешность Томми, его характер точно такой же дьявольский, как его собственный. Но это ничуть не умаляет его ценности. Для Уила Томми всегда будет божественным во всех смыслах. Однако кареглазый не намерен так просто уступать блондину: — Ох, правда? А в последнее время ты вёл себя почти как ангелочек! Так что, может, Томми, пришло время показать свою чертовщину? — и в этот момент голубоглазый вздрогнул, готовый был клясться, что голос и слова Уила были одними из самых страстных, что он слышал за последнее время. — Тогда держись крепче, Волчонок! — резко и без предупреждения блондин начинает действовать обеими руками. Уилбур хотел было сказать ещё что-то, но все его слова застряли в горле, и в ответ прозвучали лишь стоны. Шатен и вправду крепко схватился за простыни, будто прислушавшись к словам блондина, хоть и не специально. Голубоглазый ощутил прилив энергии после их маленькой, шуточной перепалки, и теперь был готов продолжить дальше. Его рука с грубой хваткой скользила по половому органу мужчины, а пальцы уже с лёгкостью проскальзывали внутрь Уилбура. И, через некоторое время, Томми добавляет третий палец, в этот раз почти полностью останавливая движение рукой по члену. Он переводит взгляд на старшего и внимательно смотрит на него, пока сам неспешно двигает пальцами внутри. На лице шатена появляется чистое удовольствие, которое охватывает его с головы до пят. От действий блондина сладкая тяжесть внизу живота растеклась по всему телу, опьяняя не хуже крепкого алкоголя. Его дыхание спирало, особенно тогда, когда их глаза встречались, и в такие моменты можно было с легкостью разглядеть в них огонек страсти. — Томми, пожалуйста… Хватит тянуть, трахни меня уже! — Мужчина почти хнычет, и возможно не будь он так возбужден, он постыдился бы своих слов. Но это последнее, что его сейчас волнует. Томми очень удивился, услышав это, но не посмел ослушаться, ибо только сейчас понял, что сам очень возбужден. Джинсы, от которых Томми так и не избавился, болезненно сдерживали его эрекцию, а потому блондину пришлось нехотя отсраниться и снять штаны. Кареглазый, только сейчас замечая, что младший не сделал того же, понимает, что тот хоть и вырос, но его невнимательность никуда не делась. Эта мысль вызывает улыбку на его лице. Возможно, это должно раздражать его, но это же Томми! Он, несмотря ни на что, всегда останется его золотцем! Руки, обмазанные смазкой, не сильно помогали расправиться с элементом одежды, а потому Уилбур, немного привстав, потянулся помочь блондину. Длинные пальцы с легкостью расправились с джинсами, и старший ловит благодарный взгляд голубых глаз. Немного улыбаясь, шатен откидывается обратно на подушки, с трепетом ожидая продолжения. Когда блондин наконец снял с себя всё полностью, открылся вид на аккуратный, средних размеров стоящий член. Младший проводит рукой, что все ещё была в смазке, пару раз по всей длине, размазывая лубрикант и предэякуля́т, и чувствует, как становится чуточку легче. Томми подбирается ближе к Уилбуру, и у обоих весь мир кружится перед глазами. Шатен расставляет ноги, давая голубоглазому оказаться почти вплотную, и сам немного приподнимается на руках. Блондин аккуратно кладёт собственную руку на талию мужчины, придерживая и прижимая того к себе. Вторая рука, тем временем, направляет член ближе к заднице Уилбура. Младший делает легкий толчок, входя внутрь, но не до конца. Тихий стон вырывается из старшего, когда он ощущает его в себе. В голове становится пусто, но одновременно с этим так легко, и он чувствует, как его захватывает обожание. Ему становится немного больно, и Томми тоже это понимает, и поэтому не двигается какое-то время, давая привыкнуть. Младший закусил губу в ожидании. Он так хотел продолжить, но ему было важнее чтобы не только он наслаждался процессом, но и Уил. Потому он подождёт столько, сколько нужно. Шатен снова смотрит на парня перед ним, и застывает в изумлении. Последние лучи солнца так красиво освещали человека перед ним, придавая его виду какой-то божественности. Кудри на голове переливались в лучах солнца словно золото, а глаза, как аквамарины блестели на свету. В голове сами всплывают строки из стиха, и он почти не дышит, боясь нарушить картину перед ним. — Томми, солнце, пожалуйста, продолжай. — слова шепотом прозвучали в тихой комнате, и они посмотрели в глаза друг другу. Сложно отказать всхлипывающему Уилбуру. Ещё один толчок, и член блондина на половину входит внутрь, вырывая очередной тихий стон. Том прикусывает собственную губу до крови от того наслаждения, что почти сносит голову. Он делает неуверенное движение вперед, загоняя плоть еще глубже, и вздрагивает от неожиданности, когда слышит уже громкий скулеж у себя под ухом. — Ангелочек, а ты знал что твои глаза похожи на небеса? Внезапный вопрос заставляет блондина с недоумением посмотреть на кареглазого. Он почувствовал себя смущенным. А ещё он подумал о том, что знает. — Очень мило с твоей стороны, но сейчас я бы предпочел слушать твои стоны вместо комплиментов. — С легким придыханием, он делает ещё один, неспешный толчок вырывая томные выдохи из груди шатена. Ему было сложно держать мужчину за талию, а потому он аккуратно положил того на подушки, нависая сверху. Его руки расположились по обе стороны от головы старшего, немного цепляя волосы. Он не мог оторвать взгляда от Уилбура. Он потянулся к красным от предыдущих поцелуев губам. Сейчас это больше напоминало мягкое сминание, чем поцелуй. Уил немного виляет тазом, в попытке хоть немного ослабить возбуждение. Томми больше не медлит, начиная неспешно двигаться внутри. Они оба продолжали целовать друг друга, не задерживаясь лишь на губах, а гуляя поцелуями по всему лицу. Их дыхание сбилось, из легких вырывались только стоны. Руки Уилбура гуляли по телу младшего, оглаживая его. Мурашки покрывали всё его тело, когда его касались лишь кончиками пальцев. Иногда ладони ложились на спину, притягивая тела ближе друг к другу, и их накрывало наслаждением. Это было тягучее удовольствие. Пытка, что текла чертовски медленно, но никто не хотел это останавливать. Когда член проходил по простате Уилбура, он задыхался от удовольствия, прогибаясь в спине. Томми то ускорялся, то замедлялся буквально на чуть чуть, ощущая полную власть над телом под ним. Однако слова, сказанные шатеном чуть ранее, не давали блондину покоя, отдавая в груди чем-то знакомым, что, казалось, было почти перед носом. Он вновь и вновь прокручивал их в голове, стараясь вспомнить. И тогда к нему приходит понимание. Листок бумаги, о котором он забыл во время всего процесса, валялся где-то в карманах штанов. На лице Томми вырисовывается неуверенность, которую почти сразу замечает мужчина, когда блондин становиться зажатым без видимой на то причины. Однако, строки снова поют в его голове голосом шатена. И на этот раз не обычным, немного горделивым баритоном, а осипшим от удовольствия и прерывающимся от стонов голосом. О, черт, даже просто представлять это чертовски возбуждающе. И теперь блондин желал услышать это на яву. В душе Уила поселилось странное предчувствие, и он не понимал — хорошее оно, или плохое. Голубоглазый сумел уже дважды позабыть об этом, и он не хотел допускать, чтобы это повторилось вновь. — Уилби… Я недавно ходил в сарай, и нашёл там твои записи… Шатен вздрагивает, и со страхом смотрит в глаза напротив, ожидая продолжения. Слова Тома же становятся более уверенными, хотя небольшая тревога все ещё присутствует. — И я нашёл твой стих, в котором ты пишешь про нас. Я хочу услышать обьяснения. — младший останавливается, смотря на лицо Уилбура, на котором играла паника. Если Томми все видел и читал, то вряд-ли получится его обмануть. Он уже давно не так глуп. Уила всего потряхивало от тревоги. В голове металось множество мыслей — что делать, чего ожидает от него Томми, и как объясниться. Шатен не хотел врать блондину как в прошлый раз. Он обещал загладить вину и ему не хотелось все усугублять, ведь в этот раз ложь будет очевидна. Неужели он не был достаточно аккуратен? Неужели их традиции суждено разбиться, как и его сердцу? Блондин видит страх и панику в глазах напротив. На него и его самого начинают угнетать собственные слова, но он не собирается так просто отпускать это. Он просто продолжает ждать ответа, стараясь сильно не давить на Уилбура. Все же это не совсем то чего он добивается. — Томми, солнце, послушай меня сейчас внимательно… Знаешь это ведь чистая правда — все то, что ты читал. — Уил немного отстраняется, приподнимаясь, а его ладонь ложится на щеку блондина, что с распахнутыми глазами внимательно его слушал. — И я не отвернусь от своих слов, пусть это и вскрылось так не аккуратно. Знаешь, я ведь и раньше задумывался над тем, что ты можешь сказать, узнав это. И мне правда интересно, что же будет. Его пальцы переместились с щеки на затылок, наклоняя Томми ближе к себе и почти шепча последние слова ему в ухо. Да, Уилбуру было страшно, но, видимо, из-за адреналина он чувствовал себя так уверенно. Он прикрывает глаза представляя лицо блондина в этот момент, и его ладони немного трясутся. — А ведь я… Только найдя этот стих задумался над чувствами. Твоими и моими. Я не мастер слова, в отличии от тебя, и ситуация немного не подходящяя. Ведь мое желание тебя трахнуть растет. Но я уверен, что после часов, проведенных здесь, я хотел бы иметь такого придурка рядом всегда… Я тоже люблю тебя, Уилби. Младший увидел, как шатен буквально расцвел на его глазах после его слов. Глаза светились, смотря на блондина с любовью, которую ничто не остановит. — Томми, ангелочек мой! Ты бы знал, как же я рад это слышать, я не могу поверить своим ушам! Позволь мне загладить вину за всю ту ложь, что была до. Явно смущенный подобной прямолинейностью от Уилбура, он уже начал терять всю свою уверенность. Конечно, было обидно, что шатен врал ему, он был таким трусишкой. Однако сейчас, похоже, когда он так властно двигается, аккуратно меняя их местами, и уверенно говорит пошлости, он таким не был. Он хотел бы услышать, как кареглазый шепчет строки из стиха ему в ухо, или шепчет их прямо в губы. — Уил, пожалуйста, прочитай мне его снова! — Томми просит его, моля, и он не может отказать. Аквамариновые глаза смотрят на лицо шатена снизу вверх, пока пальцы без особых проблем растягивают блондина. Младший не успел осознать, когда и как они поменялись местами. Хотя для них это не оказалось проблемой, а потому оба продолжили упиваться друг другом. — Ох, солнце, когда ты так просишь, тебе не возможно отказать… Как и ожидалось, много времени не понадобилось, и через некоторое время блондин был полностью растянут. Брюнет в очередной раз оглядел голубоглазого снизу, и строки стиха всплыли в его голове одна за одной, будто напоминая, кто является их музой. — «В лесу наш маленький мирок, Дом литературный. Озеро, хранящее секреты, И звёзды на дне лазурном…» — Его голос тихий, однако в нем без проблем слышно все те эмоции, который он вложил в текст. Голубоглазый скулит и краснеет от этих слов. Он знал что это будет горячо но не знал на сколько. Палцы с тихим хлюпаньем выходят из младшего, и кареглазый вытирает их о белые простыни. Старший меняет свое положение, подставляя член к заднице Тома. Он внимательно смотрит, и, когда убеждается, что все в полном порядке, легким движением входит на половину, вытягивая тихий стон из горла парня. Предвкушение пьянит двоих, а потому их голоса дрожат, когда Уил продолжает петь выученный текст, и двигаться. — «Да пусть скроет листва листы мои, От глаз твоих глубоких, пленных. Секрет останется секретом, Ведь сердце твое любовью непорочно. Хоть руки по локоть в крови людской, Я все ещё твой преданный служитель. Бог мой совершенный Или дьявол в ангельском обличии?» — Ритмичные движения, неспешные толчки, и сбитое дыхание. Старший и сам уже начал входить во вкус, и с большим энтузиазмом говорил строки куда-то в губы Томми, будто дразня его. Одной рукой он придерживал блондина за талию, а другой поднял голубоглазого за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Они видели, как сильно хотят друг друга, и как тягуче сладко это было. Рука, придерживающая подбородок, начала опускаться вниз, проходя по груди и немного щекоча живот, в итоге оказываясь у члена блондина. Плоть ложиться в ладонь, и Уилбур, с озорными искорками в глазах, начинает движение рукой, что ритмичны движению его собственного таза. От подобного у Томми вырвался всхлип, а после комнату быстро наполнили стоны младшего. — «Твои глаза как небеса, И кудри как пшеничные поля! Мой мир тобою окружён А остальные мне безразличны.» — Движения становятся быстрее, и слова шепчутся на ухо голубоглазому, что сводит его с ума. Песня, которую он желает слушать вечно. И мужчина, которого он готов любить вечность, и это единственное, что теперь его волновало. Стоны и скулеж двоих заполонили комнату, и, пока одни были тихие, перебивающиеся словами стиха, другие были громкими и гортанными, наполненные возбуждением. Голова блондина шла кругом от изобилия звуков, прикосновений, и мыслей, а потому он не сразу понимает когда кончает в руку старшего и все становиться как будто в тумане. И лишь голос продолжает вести его. — «Пока мы дышим воздухом одним, Во время нашей близости секретной… Голоса наши поют мелодию одну, Из молитв и просьб, стонов и откровений.» — Уил видит, что младший лежал уставший, а потому замедляется, прижимая ослабшее тело к себе. Он оставляет детские поцелуи на лице блондина, и чувствует, как сам подходит к концу. Последние пару движений, и они вместе падают на подушки, почти полностью обессиленые. Последние строки выходят вместе с уставшими вздохами, когда Уилбур заканчивает двигаться внутри Томми. Он с улыбкой и с обожанием в глазах смотрит на лицо блондина, покрытое румянцем и лучами солнца, что вот-вот сядет. Голубые глаза искрятся счастьем, и смотрят в ответ с той же теплотой, что и лучи солнца, ожидая последних слов. — «Пока цветы на полотне цветут Ярко красным и бордовым по сладкому телу… Мы ждём нашей следующей субботы, А до тех пор они будут цвести, Пока ты прячешь все под красными плащами, Чтобы после пополнить сад цветами!» — Слова слетают с языка, и комната погружается в успокаивающую тишину. Они прижимаются друг к другу, и большего им не надо. И этот момент запомнится им на оставшуюся для них вечность. Теперь оба не скрывали ничего друг от друга. Солнце село окончательно, оставляя комнату на попечение луны, однако сказанные ранее слова грели души двоих до наступления следующих лучей восходящего солнца.