Ты нужен мне как сердцу нужен ритм

— Боже, эти квартальные отчёты высосали из меня всю душу! — Хенджин ложится головой на стол, утыкаясь носом в огромную кипу бумаг. — Уволюсь! Ко всем чертям уволюсь! — Ты каждый раз говоришь об этом и каждый раз не увольняешься, — замечает Чанбин, наливая воду из кулера в пластиковый стаканчик. — Это жестоко, хён! Ты разбиваешь мне сердце! Неужели ты так хочешь, чтобы я ушёл? — Нет, не хочу. Мне будет скучно без твоей симпатичной мордашки. Чанбин игриво улыбается. Хенджин, довольный как сытый кот, посылает своему хёну воздушный поцелуй, который Чанбин конечно же ловит и складывает в грудной карман своей белой рубашки. — Ладно, уговорил, я останусь только ради тебя, хён! — улыбается Хенджин. — Особенно если после работы мы сходим куда-нибудь покушать. Как насчёт мясного ресторанчика за углом? — Хорошо, — соглашается Бин. — Я угощаю. — Ты всегда угощаешь. Могу я хоть раз угостить тебя? — Ну если ты настаиваешь… — Настаиваю! — Хорошо, хорошо. Хенджин с довольной улыбкой принимается за работу, отсчитывая минуты до конца рабочего дня. Чанбин нравится ему довольно давно. И нельзя сказать, что и Чанбину Хенджин не нравится. Но есть один нюанс. Нюанс этот зовут Ким Сынмин, и Хенджин не знает, что с этим делать. Когда Хенджин впервые проявил интерес к Чанбину, тот чуть ли не шарахался от него. Привыкший жить в статусе вечного "хорошего друга", Чанбин не мог искренне принять, что может кому-то нравиться в романтическом плане. Списывал поведение Хвана на гормоны, на шутки, да на что угодно, только не на искренность чувств. Феликс, на правах лучшего друга Со, только закатывал глаза, приговаривая, что неразделенные чувства совсем испортили Чанбину то ли зрение, то ли мозг. У Чанбина с Сынмином ситуация сложная, даже несмотря на откровенные разговоры обо всём. Чанбин, как бы он не открещивался, всё равно таил надежду на отклик взаимности, радуясь каждому "я тебя люблю" или "я тоже скучаю, хён" так, словно это уже что-то значило. Сынмин в свою очередь не хотел ничего обещать, но при этом и терять Чанбина ему не хотелось. Как ни крути, но есть связи куда крепче любви и эти связи вырывать из себя потом слишком сложно и больно. Получается что оба находились в одинаково как выгодной для обоих, так и убивающей обоих ситуации: Чанбин тешил себя надеждами на что-то, при этом самого себя обманывая, что это не так, а Сынмин охотно верил, хоть и понимал что это ложь, но настолько сильно боялся потерять любимого хёна, что просто закрывал глаза на неоднозначную ситуацию. Хенджина Сынмин немного раздражает, хоть они и не знакомы и даже видеть друг друга никогда не видели. Для Хенджина Сынмин как та собака из известной поговорки: сам не ам и другим не дам. Даже если это получается неосознанно: Хенджину плевать. Факты на лицо: Чанбин повязан неоднозначным положением вещей. И Хван очень надеется, что сможет спасти корабль своего счастья от айсберга "френдзоны" и ложных надежд. Вот только были ли действительно эти надежды ложными? Кто знает. Хенджин сдаваться не привык. После рабочей смены Хван и Со идут вдвоём в мясной ресторан. Феликс под абсолютно неправдоподобным предлогом сливается, что вызывает усмешку от Чанбина и одобрительный кивок от Хенджина. Хван и насчёт Феликса не был уверен, что у того действительно нет никаких видов на Чанбина, потому что "как можно столько лет дружить с таким шикарным мужчиной и ни разу не захотеть поцеловать его?". Чанбин открывает приложение "Какао" и видит голосовое от Сынмина. Сердце пропускает удар, хочется немедленно послушать, но при Хенджине не очень удобно, да и невежливо. Поэтому он пишет: "Я сейчас с Хенджином в ресторане, чуть позже отвечу❤️", а потом переключает все свое внимание на Хвана и его очередные жалобы на работу. Сынмину не нравится Хенджин, хоть он и видел его только на фото и вообще, по словам Бина, он хороший и милый. Сынмин согласен, что может быть так и есть. Сынмин знает и видит по рассказам опять же, что Хван явно заинтересован в Чанбине не как в простом друге. И ему это не нравится, что удивляет его самого. Сынмин одергивает себя, потому что Чанбин тоже ему просто друг. Просто самый близкий и родной, самый лучший друг. Тот, кто многому научил его, помогает и поддерживает. Тот кто всегда рядом и, несмотря на свои чувства, ничего взамен не требует, даже если и хочет. Просто друг, который имеет право влюбиться в кого-то другого, кто полюбит и его в ответ. Друг, который имеет право быть счастливым. Только почему же всё это так раздражает, что хочется приехать, забрать Чанбина к себе и сказать Хвану, что вообще-то это хён Сынмина и не надо тянуть к нему свои загребущие ручонки? Сынмину противно от своего собственничества. Он знает, что у него нет права на это чувство. И что Чанбин не принадлежит ему. Чанбин не обязан всю жизнь любить только его одного. Он всё это прекрасно понимает. Но понимать и чувствовать совершенно разные вещи. По возвращению домой Чанбин слушает голосовое Сынмина, рассказывает как прошёл ужин с Хваном и как они оба возмущались навалившейся работе в последнее время. Сынмин внимательно слушает и старается поддержать, всеми силами игнорируя желание ляпнуть что-то колкое в адрес Хвана. Нельзя так себя вести. Нельзя, но очень хочется. — Хён, когда мы увидимся? — спрашивает Сынмин, поглядывая на календарь. — Я соскучился. — Я тоже очень соскучился, свет мой! Если получится выбраться, то мы могли бы встретиться в следующие выходные. На эти я уже обещал Хенджину сходить с ним в кино. Он так ждал эту премьеру, а один идти не хочет. — Да, конечно, — Сынмин сглатывает неприятный ком то ли обиды, то ли ревности. — Я тоже хотел сходить в кино… — Если захочешь, я и с тобой схожу, это не проблема. Всё что захочешь. — Да не стоит, я с одногруппниками схожу. Да и зачем тебе ходить дважды на одно и тоже, это глупо. — Да, наверное ты прав. Тогда займёмся чем-нибудь другим. Можем сходить на экскурсию в космический центр например, как тебе мысль? — Хён, а тебе нравится Хван? Неожиданный вопрос застает Чанбина в расплох. Сынмину хочется язык себе откусить за такую наглость, но уже поздно. — Ну он милый и симпатичный…. — Я не спрашивал его характеристику. Он тебе нравится как парень? Хоть немного? — Ну наверное да? С ним действительно интересно. Сложись всё иначе, думаю мы могли бы начать встречаться. — Иначе, это если бы не было чувств ко мне? — Да. Сынмин тяжело вздыхает, смахивая наступившие слезы. — Хён, не отказывайся от такого шанса. Он явно любит тебя. Может у вас всё сложится хорошо. — Ты прекрасно знаешь, Минни, как я отношусь к тебе. Зачем ты предлагаешь мне такое? — А ты так и будешь всю жизнь бегать за мной и ждать, что я однажды отвечу взаимностью?! — Сынмин срывается. — А если ничего не выйдет?! Что ты будешь делать? — Уйду. Этот ответ застает в расплох уже Сынмина, тот едва не давится воздухом. — Уйдёшь в каком смысле? — Ну однажды мне придётся это сделать. Хотя конечно очень не хочется. Но нам обоим будет сложнее проститься, если мы и дальше будем в этом шатком положении. Я боюсь что однажды мне станет слишком больно быть просто другом. — Ты обещал всегда быть рядом. Не смотря ни на что обещал. Ты говорил, что тебе не нужна взаимность, ты… Сынмин плачет. Первый всхлип мешает до конца озвучить мысль. Чанбин слышит это и сам перестаёт скрывать дрожащий от слез голос: — Я знаю. Прости, Минни. Не стоило мне сближаться с тобой, нужно было перерубить всё ещё в самом начале. Теперь нам обоим больно. Это я виноват. — Ты не виноват, хён. Почему ты постоянно взваливаешь всё на себя одного? Я тоже виноват. — Ты мне ничего не обещал. Я сам питал иллюзии. Значит и вина только моя. Сынмину хочется натурально выть. Потому что весь этот разговор сейчас похож на прощание. — Не уходи, — шепчет он в трубку дрожащим от слез голосом. — Не уходи пожалуйста, хён. — Я не хочу уходить, честно. Но я не знаю для чего мне оставаться? Мои чувства к тебе не изменятся. Просто дружить? Может для тебя это и легко, но я…. Мне сложно и тяжело. — А если я скажу что тоже люблю тебя? — Что? Чанбин совершенно отказывается верить своим ушам. Нет, это не то. Это просто любовь дорогих друг другу людей, привязанность. Не то. — Я люблю тебя, — чуть увереннее говорит Сынмин. — Я долго сомневался в своём отношении к тебе. Ты знаешь: у меня полно проблем с учёбой, да и с семьёй тоже. Я никогда не был в отношениях, я не знаю что это, мне не с чем сравнивать. О любви я знаю только из книжек и фильмов, а там все слишком гипертрофированно. И тут ты. Со своей искренней заботой. Такой понимающий, добрый, ласковый. Чуть ли не весь мир к моим ногам. Конечно я испугался, хён. Любовь и отношения — это большая ответственность. А я даже не знаю как и что, и получится ли. А склеивать потом разбитое сердце совсем не хочется. Звучит глупо, я знаю. Но я всегда старался идти по жизни наименьшим путем сопротивления. А теперь видимо не хочу. Потому что я действительно люблю тебя. И не хочу тебя ни с кем делить. Не хочу чтоб какой-то там Хван смел прикасаться к тебе и питать надежд. Я знаю, это свинство с моей стороны. Столько времени я не подпускал тебя ближе к себе, а теперь качаю права. Прости, хён. — Давай я приеду сейчас и мы поговорим. Нормально, не по телефону. — Но ведь уже поздно. Тебе завтра на работу, мне на учёбу. — Тебе не кажется что это сейчас самое незначительное? — Согласен. Я жду тебя. — Скоро буду. Чанбин приезжает уже совсем поздно, когда стрелки часов переваливают за полночь. Но ни Чанбину ни Сынмину нет до этого сейчас никакого дела. Едва переступив порог квартиры младшего, Со оказывается в крепких объятиях. Таких любимых и родных. Таких желанных. Обнимая не менее крепко в ответ, Бин прикрывает глаза, поглаживая Кима по волосам. Едва касаясь, он целует Сынмина в висок и немного отстраняется, чтобы заглянуть в такие родные и любимые глаза. Которые сейчас были красными и сверкали от наступивших слез. — Прости меня, — шепчет Сынмин, шмыгая носом. — Прости пожалуйста, я ужасно поступаю…. Прости. Только не уходи, пожалуйста, никуда не уходи. Я всё для тебя сделаю, только не уходи! Сынмина накрывает дикой истерикой. Чанбин осторожно берет того на руки, относит в спальню, опускает на кровать и ложится рядом, прижимая к себе. — Тише, тише, Минни. Все хорошо. Я никуда не уйду, если ты не захочешь этого. Я постараюсь справится со своими чувствами, я обещаю что больше не стану питать никаких иллюзий ни на что, только не плачь, пожалуйста. — Не надо ни с чем справляться, — хрипит Мин. — Я люблю тебя. И я хочу чтобы ты любил меня. Я хочу быть с тобой, хён. Я хочу быть твоим. Во всех смыслах хочу. Не дожидаясь никаких слов от старшего, Сынмин касается своими губами губ Чанбина и аккуратно целует, так нежно и неумело. В этот неловкий поцелуй он старается вложить все свои чувства и страхи, всю любовь что наконец расцвела в его сердце. И Чанбин, выйдя из ступора, отвечает не менее нежно. Он сцеловывает слезы Сынмина, затем переключается на лоб, нос и снова возвращается к губам. Они прижимаются друг к другу как можно крепче и молчат. — Это можно расценивать, как начало наших отношений? — Чанбин первый нарушает тишину. — Можно, — улыбается Сынмин. — Теперь ты мой во всех смыслах этого слова. — Я всегда был твоим. Но в кино с Хваном я все равно пойду. — Это ещё почему? — Ну потому что я уже обещал, а нарушать обещания некрасиво. А во вторых я хочу поговорить с ним и сообщить, что я теперь сто процентов занят. — Двести процентов, — бурчит Сынмин. — А то этот Хван уж больно наглый. — А вы оказывается тот ещё ревнивец, Ким Сынмин, — смеется Бин. — Да, и что? Люби меня таким какой я есть. Лучше уже не стану. — И на что я подписался когда полюбил такую вредину? — На самого лучшего парня в мире, хён. — Это правда. Чанбин улыбается, вновь целуя Мина осторожно и нежно. Теперь всё точно будет хорошо. Обязательно.