Все оттенки отношений

Праздник в сепате Бастет не отличался ни от одного другого, так изначально казалось богине, пока каменные колонны не покачнулись, а люди не взревели от страха и ужаса. Страшные твари заполнили зал, пропахнувший вином и отголосками «радости». Жалящие клешни разрывали невинную плоть, кровь окропляла холодный пол подобно ритуальному напитку. Тени двигались зловеще, будто наиграно медленно и нерасторопно, в разрез с ними другие фигуры были стремительны, их страх был столь кричащим, что отражался в каждом шорохе складок белоснежных одежд. Крики сливались в одну сплошную мелодию хаоса. Пыль плотным слоем оседала на мраморные плиты, будто выпавший снег, который жители Та-Кемет вряд ли когда-то видели. Звенящий хруст неприятно прорывался с глубин каменного завала. Девушка тяжело закашляла, она попыталась пошевелиться — безуспешно. Колонна плотно прилегала к бедру, отчего то невыносимо ныло. Богиня впилась руками в изваяние, то оставалось недвижимым, не подавшись даже на жалкий сантиметр в сторону. Бастет никогда не чувствовала себя столь незначительной и жалкой, словно песчинка в бесконечном и блеснувшемся океане. Разве никогда? Сравнение её изрядно позабавило, бог песчаных бурь уж точно никогда не испытывал таких низменных чувств, ведь он их попросту не имел. Мысли о Сете, как грубая циновка царапали ноющее сердце. Щеки покрылись красными пятнами, не то от стыда, не то от вспышки ярости. «Предатель в моем сепате, что за дерзость! Его персона только и способна, что приносить беды. Никакое время не способно залечить раны, наносимые его грубыми руками». Маленькая ладонь сжалась в грозный кулак, каменная колонна слегка сдвинулась с места, но столько незначительно, что девушка отчаянно ударила по ней, в последствии жалея об этом порыве. Ребро руки жгло, как от горячего пламени. — Басти! Богиня вздрогнула от неожиданного выкрика столь непривычной формы своего имени, изумрудные глаза стали искать обладателя бархатистого голоса. Бездыханные тела не проявляли признаки жизни, одежда их была щедро залита багрянцем. Отвращение накатывало бешенной волной. Металлический вкус тошнотворно проникал в легкие. Глаза испуганно метались от мертвеца к мертвецу. «Это верно сон… Ничего не понимаю». — Если бы это был сон, дорогая. Девушка вся сжалась от голоса, который проникал в сознание. — Кто ты? Прохрипела богиня, она безусловно знала ответ наперед, было сложно спутать обладателя мягкого баритона с кем-либо угодно. — Не уж то забыла? Собеседник беззлобно рассмеялся, отчего по коже пробежал табун мелких мурашек. — Как же я могу позабыть подлого предателя всех богов. Обиженно прошипела Бастет. Разговор их напоминал спор двух детей, разлученных родителями по разные комнаты в наказание за непослушание. — Плевать тебе на всех богов. Тебя не предавал защитник Ра… Тебя предал я, не так ли? Слышать нотки сожаления в голосе Сета было с родни искренней улыбки Анубиса. Девушка озадаченно проморгалась, лишний раз убеждаясь, что не находится в «сладкой» дреме. — Сет? — Сет. Лепетал в ответ мужчина, ребячески передразнивая до крайности удивленную богиню. Кажется, даже чудища, снующие туда-сюда, не пугали так сильно, как бог, которому она так опрометчиво доверилась. — Не смей играть со мной, я не твоя праведница, с которой ты так безвкусно танцуешь. Грозно проговорила Бастет, отчего Сет наверняка умилился, так как голос её был нежнее любого шёлка на всем белом свете. — Предатель. Напоследок выплюнула она, чувствуя, что своей речью не вызвала должной реакции. — Давай пропустим такую прелестную сцену ревности и перейдем к делу? Девушка вспыхнула, кажется, весь кислород выбился из легких от высшего возмущения, щеки пылали заревом, как скромные огни, выглядывающие из окон в непроглядной ночи. Уста напротив сомкнулись в плотную ниточку и, болезненно побелев. — Где ты, Басти? — Беспокоишься? Ехидно бросила богиня, зеленые глаза опасно засветились, обещаю спалить дотла своими искрами ненавистного собеседника. — Да, иначе б не искал. — Я в порядке. На одном дыхании выпалила девушка. Пальцы, сжатые в кулак, захрустели от натиска владелицы. «Задохнусь, но не приму помощь от этого наглеца». Бог тяжело вздохнул, голос его прозвучал устало. — Такая большая, а ведешь себя, как дитя малое. Давай я тебя спасу, а ты потом продолжишь ненавидеть меня все последующие века? — Я в порядке. Вторила Бастет, уперто глядя на колонну, тягостно сдавливающую тело. — Ты всегда плохо пряталась. Мягкий смех, как сказочная мелодия убаюкивала, унося в приятную негу. Богиня встрепенулась, яростно смахивая остатки минувшего обожания. — Я плохо искал, но всегда находил. Пальцы лихорадочно вцепились в каменный столб. Из последних сил пытаясь сдвинуть колонну, смахнуть с себя, как опавший листик. Щеки пылали, как при ужасной болезни, окрасившись в ярко-красный подобный полу в храме. От мысли о руках, надежно обхватывающих тонкий стан, тело трепетало не то от страха, не от жгущего желания. Происходящая вокруг какофония быстро отошла на задний план, как что-то незначительное и неважное. Богиня радости чувствовала себя донельзя пристыженной, ведь ей следовало бы горевать и переживать о своём народе, но она эгоистично надеялась увидеть бога, который беспощадно разбил ей сердце когда-то. Мышцы слабели и уже не сопротивлялись, отдаваясь во власть смерти. Дыхание было не частым, едва ощутимым. Длинные ресницы беспомощно подрагивали, слипаясь от соленной влаги. Рука все также сжатая в кулак обречённо опустилась, сдаваясь перед мощью каменой глыбы. «Не уж то глупая гордость сгубила меня так скоро и беспощадно?». Немой вопрос застыл на посиневших губах. *** Шелковая простынь приятно обнимала тело. Лучи утреннего светила грели щеку, заставляя невольно поморщится от удовольствия. Небрежные кудри спускались к нагим плечам. Бастет потянулась, но тут же согнулась от боли. — Не сон… Задумчиво промолвила она. Откинув лоснящееся от золотого солнца покрывало, взгляд богини заприметил ярко-фиолетовый синяк, который протекал от бедра к худой лодыжке. Девушка сморщилась от неприятного зрелища. — Сет. Изумрудные глаза по-девичьи беззаботно засияли. Имя грело ноющее сердце. — Спас. Она удивленно приподняла брови, длинными пальцами касаясь мраморного лба, который отчего-то горел. — Не лихорадка. Богиня отрицательно покачала головой. Обычно холодная кожа сейчас жглась, как крапива. Так ощущались его поцелуи. Беспощадные языки пламени, выбивающие из легких весь воздух. — Или все же она… Бастет обречённо спрятала лицо в хрупких руках, до последнего, не веря в происходящее. Впрочем, служанка, которая скоро нагрянет в покои правительницы Бата скоро разочарует её в обратном, красочно описав красивого мужчину с красными волосами, который отважно спас богиню из лап страшных чудовищ. Позже миловидна девушка кокетливо передаст скромный клочок папируса, которую назовет любовным посланием, и с многозначительным взглядом будет переглядываться со своейгоспожой. Небрежные строчки гласили: «Наши с тобой танцы не с чем не сравнятся, Басти. Хотя, мне кажется, ты давно потеряла сноровку без практики. Кстати, всегда пожалуйста. Надеюсь, в Бате скоро начнут слагать легенды о спасении красавицы богини другим красавцем. Поправляйся, рад, что ты продолжишь ненавидеть меня и впредь, Твой слуга Сет». Небрежная точка в конце, которая скорее была просто пятном, напоминала некое подобие сердца. Послание пахло свежестью, мягким бризом и костром. Бастет хотелось в сердцах сжать желтоватый лист, услышать приятный хруст, но вместо этого она лишь плотно прислонила папирус к вздымающей груди. Глупая улыбка непрошено появилась на мягких губах.