Все оттенки отношений

***

      — Чувство такта… Ты спустя столько столетий не сумел понять, что это такое.       Мягкий голос утонул в горячих от стыда ладонях.       — Ты слишком зависима от чужого мнения.       — Ты слишком беспечен.       Ласковый смех пробежал плавной волной по холодной комнате.       — Готов подставиться под острие хопеша, но ни разу не видел твоего смущения во время оргий. Не уж то эти вещи так приелись, кошечка?       Пропуская зеленый взор через тонкие пальцы, богиня ехидно заметила.       — Я хотя бы в них ни разу не учувствовала.       Красноволосый мужчина усмехнулся, равнодушно пожимая крепкими плечами.       — Интерес, не более. И ты ни разу не смотрела за действием?       Губы растянулись в ядовитой улыбке.       — Во имя Эннеады, замолчи!       Девушка возмущенно фыркнула, как нахохливавшаяся кошка. Предатель явно вошёл в раж, поэтому Бастет вряд ли могла бы остановить тот вихрь озорства, что несся на неё с бешенной силой.       — Знаешь… — Серый взгляд взметнулся к полоске света, падавшей на голую стену. — Даже солнце сегодня не такое…       Дразнящее слово слетело с губ.       — Разгорячённое.       — Сет! Замолчи, если не хочешь провести ночевку в саду.       Богиня капризно топнула ногой, тонкие пальцы нехотя скатились по щекам.       — А помнишь злой поток Хапи, что унесла тряпки несчастного сынишки Осириса.       — Сет!       — В одних сандалиях!       Бывший защитник причитающее качал головой.       — Не смей!       Кудри, как озлобленный змеи скатились по плечам.       — Эта «смешнейшая» история вряд ли показывает тебя с хорошей стороны.       — Зато кое-кого вполне…       Комната будто озарилась от громкого смеха бога, Бастет смущенно заправила непослушную прядь, лезущую на покрасневший лоб.       — Замолчи сейчас же!       Белое платье всполошилось в такт грозному шагу.       — Был теплый полдень, солнце беспощадно слепило глаза, рогоз щекотал щёки…       Сет, игнорируя яростные бега вокруг беспорядочной постели, будничным тоном начал сказ о прошлом, который он обычно именовал «Гневливость Хапи».       — Зачем мы здесь… — Девушка легко тряхнула головой, пытаясь согнать назойливое насекомое, которому по духу пришёлся тянущейся шлейф из нежных роз. — Скажи честно, как давно в тебе умер романтик?       Красноволосый мужчина серьезно посмотрел на собеседницу, одним взглядом пресекая любые последующие слова. Бастет почувствовала себя такой маленькой в тот миг. Серые глаза неприятно обожгли холодом. Казалось, перед ней не Сет вечно озорливый, как щенок, а Осирис, склонившийся над грешной душой в зале Судилища. Стало неуютно, и шатенка поспешила отвернуться в противоположную от бледного лица сторону.       — Давно, наверное.       Тон был извиняющим и необычайно мягким, будто улегшейся после бури море. Едва касаясь горячей кожи, защитник Ра поправил предательски упавшую лямку. Струящая черная ткань, словно Хапи в ночи обвивала тонкие и изящные изгиб и открывала вид на спину, усыпанную созвездиями родинок. Пояс с золотыми кошками плотно смыкал талию, наверняка болезненно давя на ребра. Бастет нетерпеливо заерзала на месте.       — Долго ещё?       — Кошечка, умерь свой пыл.       Рогоз шуршал от малейшего дуновения ветра, длинные листья создавали надежное укрытие, две пары глаз периодически с ребяческим интересом взирали на другой берег. Островок пустовал, даже самые маленькие обитатели фауны покинули его. Богиня громко зевнула, интерес с каждой секундой улетучивался. Девушка периодически и не осознанно показывала своему спутнику высшую степень её незаинтересованности, точнее её тело, которое красноречиво об этом ведало. Губы, безжалостно искусанные до крови, волосы, которые взмывали вслед за хозяйкой, которая беспокойно поглядывала по сторонам.       — Тихо.       Бастет раздраженно закатила глаза, собираясь покинуть рогозовые заросли.       «Хоть бы раз сказал что-то вроде комплимента… Грубиян».       Малиновые губы оскорбленно скривились. Копна каштановых волос нетерпеливо выглянула из-за зеленой изгороди. Сет без слов притянул девушку к себе.       — Мне тебя привязать к себе? «Подожди», что непонятного в этой фразе.       Мужчина нервно выдохнул в затылок шатенки, руки обвивали талию, как плющ обхватывает каменные стены, заброшенных зданий.       — Если ты будешь так обращаться со мной, то я привяжу тебя и подвешу над амтовой Хапи, чтобы аллигаторы потрепали твои ослиные уши.       Богиня обернулась, недовольно покосившись на своего визави. Насупленные брови и сверкающий ярким Сотисом взор не обещали ничего путного.       — Если тебя это так сильно возбуждает.       Защитник Ра равнодушно пожал плечами.       — Почему бы и нет.       Пальцы заскользили по плоскому животу, заставив девушку от неожиданности охнуть.       — Ты выглядишь, как звезда на черном небе, но ты одинока, вокруг сплошная тьма, но сложно не заметить жадные взгляды людей, которые с твоего расстояния кажутся жалкими пылинками. Кажется, они просыпаются, чтобы увидеть твой ясный лик и засыпают, чтобы поскорее проснуться. Ты их ориентир, их незыблемая мечта, их идеал.       Горячие губы касались мочки уха, шепот сливался с шелестом мягкого ветра, руки неспешно очерчивали бедра, дразнящее и чересчур правильно для бога ярости.       — Я прощен? Могу ещё что-нибудь придумать, если ты так страстно желаешь комплиментов.       «Ты такой же грубиян… Очень некрасиво читать чужие мысли».       Сет усмехнулся. Длинные ресницы бога безмятежно трепетали. Вид его был невинен, и Баст усомнилась в том, что мир вокруг является явью. Красные волосы ослепительно мерцали, купаясь в лучах палящего солнца. Песок скреб кожу, стирая коленки, но это последнее, что занимало голову богини.       — Рогоз так на тебя действует?       Кончик губ дрогнул, наслаждаясь иронией сказанной правительницей Бата.       — Боюсь, мой ответ будет до ужаса банален.       Сет наклонил голову, переведя прищуренный взор куда-то в сторону.       — Анубис.       — Что?!       Бастет изумленно изогнула темные брови. Бог ярости непонимающе глядел в ответ.       — Анубис на том берегу.       Девушка скоро отвернулась, всматриваясь в очертания фигуры, внезапно появившейся на горизонте.       — Ты объяснишь зачем мы за ним следим? Меня пугает твоя заинтересованность племянником.       Бок неприятно кольнуло из-за слабого щипка, который увенчался после предположения богини радости.       — Какие глупости иногда гуляют в твоей голове, солнышко.       Теплый ветер потрепал каштановые волосы, разбрасывая темные пряди по светлому лицу, золотые серьги позвякивали в такт. Баст с раздражением смахивала кудри, прилипавшие к влажным губам. Нет, сомнения, что это были шалости Сета. Горячие потоки воздуха отчаянно обдували тонкую фигуру, будто оставляя эфемерные царапины или даже поцелуи, которые скорее походили на укусы. Изумрудные глаза изумлено расширились, стоило им переметнуться на другой далекий берег. Карающая длань Осириса нетерпеливо избавлялся от остатков одежды, только сейчас девушка заметила пестрые пятна, красующиеся на пышном меху. Губы изумлено приоткрылись. Богиня частенько подшучивала над сыном царя богов, беззлобно называя юнцом или с искрящимся смехом рассматривая его юношеские усы. Девушка не редко играючи флиртовала со стражем весов, но единственное, что волновало её в те моменты, это перекошенное от негодования лицо Сета. Больше ей, наверное, только нравилось, как бог ярости впоследствии отчаянно отмахивался от своих вспышек ревности.       — Как он возмужал…       Непривычное амплуа шокировало, кажется, Бастет впервые смотрела на товарища не как на «маленького сынка Осириса». Щеки внезапно вспыхнули, будто их коснулись яркие крылья ибиса. Загорелая кожа блестела от пота и потемневшей крови. Богиня взбрело в голову, что Анубис сотворен из камня, как те прекрасные статуи, что возводят люди в честь них, богов, с их идеальными фигурами и лицами. Длинные волосы прилипли к широкой спине, короткие пряди ниспадали ко лбу. Сложно было не отметить хорошо сложенное тело, смертные наверняка с ума сходят лишь, завидев его силуэт вдалеке. Крепкие плечи были способны сносить любые удары, на них можно было возложить весь Та-Кемет с Та-Дешрет в придачу, и вряд ли мир бы покачнулся, ни на миг. Взметнув к стройному телу зеленый взор, очи пробежались вдоль голого торса, не скоро заканчивая свой путь у пояса, который так не кстати всё ещё опоясывал бедра бога.       — Этого с тебя вполне достаточно на сегодня, моя кошечка.       Жесткая ладонь ослепила, погружая глаза в туманную темноту. Бастет машинально одернула руку, прикрывающую пылающую кожу.       — У меня к тебе много вопросов?       Прохрипела богиня.       — Ты его чуть взглядом не съела. Не уж то он в твоём вкусе? Мне казалось, ты лишний раз радуешься, что злишь меня. — Девушка чувствовала жгущую улыбку даже с закрытыми глазами. Слух обострился, голос Сета был подобен бархату белых песков, он растекался ласковой волной, покрывая кожу сотней мурашек. — Но это не так. Меня по-настоящему злит, когда мой любимый племянник зовёт охотится не меня, а Сехмет. Даже для приличия не соизволил сообщить, я бы отказался — надоело побеждать нерасторопных богов с черепашьим шагом.       — И зачем ты привёл меня сюда? Я многое количество раз жаловалась на холодный сумрак в твоей обители, но это не повод тащить меня на представления подобного типа. Не скажу, что мне совсем не нравится, но…       — Представление будет, когда племянничек ни увидит своей одежды на берегу.       — Ты, право, как малый ребенок.       В воздухе повис всплеск, Анубис, верно, смывал с себя прилипшую к коже кровь. Сильный ветер свистел, лихорадочно качая из стороны в сторону заросли рогоза. Сет непременно стал осуществлять свой «коварный» план или обыкновенную детскую шалость. Воздушные каскады яростно поднимали столбы пыли.       — Позволь…       — Потом сгоришь от стыда, я буду вечность об этом напоминать.       Женские пальцы пробежались по костяшкам белой ладони, казалось, они вот-вот оплетут руку, как виноградная лоза.       — Посмотрим.       Девушка резким порывом оборвала, ослепляющие оковы. Вычерчивался четкий силуэт. Плечи, спина, бедра… Полная нагота. Водяные капли щедро стекали по бронзовой коже. Бастет покраснела до корней волос и тут же перевела взгляд, она чувствовала себя в высшей степени неправильно. Эта картина не была предназначена для неё или кого-либо. Карающая длань Осириса не выглядел нисколько удивленным, когда заметил пропажу. Ловко выловив мокрые ткани из бешеного потока реки, мужчина бойко накинул сверху тяжелую от влаги одежу на нижнюю часть тела. Богиня заметила разочарование на лице защитника Ра, тот слегка поджал губы, хотя отчаянно скрывал, что ожидал совсем другой реакции племянника. Сет хитро прищурился, когда они с правительницей Бата пересеклись взглядами.       — Уже горишь?       — Нет!       Грубо отчеканила она.       — Быть может позвать его в нашу компанию?       Губы хищно изогнулись, демонстрируя опасный оскал.       — Нет!       Смягчившись, ответила шепотом Баст. Бог ярости несдержанно расхохотался, довольствуясь её умилительным выражением лица— смесь смущения и покорности. Изумрудные очи испуганно бегали по зеленым кучкам: кустарникам, пальмам и полосам ненавистного рогоза. Хотелось с треском провалиться в Дуат, по пути знатно переломав напряженное тело, чтобы это воспоминание исчезло навсегда. Мышцы в панике приготовились в ту же секунду либо бежать сломя голову, либо прыгать дикой кошкой в воды Хапи.       «Теперь мои сестрицы замучают меня бранью за нелепую связь с самым несерьёзным богом…».       К огромному счастью Бастет, глубоко погруженный в свои мысли Анубис вряд ли слышал дядюшкин смех, а не слишком приятный случай приписал особой гневливости Хапи.       — Побледнела. Не вижу повода для беспокойства, Басти, увидев тебя, он бы больше не посмел взглянуть на тебя вновь.       Девушка торопливо поднялась, стряхивая поток горячих крупиц с шикарного платья, она была готова задохнуться от возмущения, слова неприятно прилипли к гортани, хотя это скорее был вихрь громких ругательств.       «Они были правы, когда говорили о нём все те ужасные слова. Отвратительный».       В голове пронеслась вереница звенящих женских голосов.       — Басти?       Ноги сорвались на бег, и, к удивлению, шатенки никто не пытался остановить её, не хватал за руки, позволив лететь в свободном направление. В груди защемило.       «Сколь много я ожидаю от него. Просить прощения? Не станет, ему проще найти очередную дурочку, с которой…». — Она запнулась, отмахиваясь от мыслей, тяжелым грузом давящих на разум. — «Слава Эннеаде, он не стал гнаться за мной, иначе я бы никогда не выбралась из этого плена».       — Герой остался одинок прекрасная женщина покинула его, разбив сердце бога на миллион осколков. Всё, что он мог… Жадно смотреть ей вслед, но сумрачное платье, будто уносимое ветром таяло на глазах.       Бастет фыркнула, в раздражении закатив глаза.       — Прекрасная женщина бежала от отвратительного мужчины, и, вернувшись в свой сепат, пыталась наставить всех прекрасных женщин бежать от всех отвратительных мужчин.       Кисейные шторы залились стеклянным хохотом. Богиня выглянула за порог своей спальни, заприметив в золотой поднос у самого порога.       «Предприимчивая служанка у меня, благословение это или проклятие».       Кувшин с длинным горлышком, в котором плескалось бордовое пряное вино и зеленый виноград, который похоже только познал молодость. Гордо усевшись в кресло с кошачьими головами по краям, девушка припала к холодному ободку фаянсового кубка.       — Придётся в эту ночь сотворить из отвратительного мужчины прекрасную женщину.       Бастет вальяжно вскинула кисть тонкой руки, злорадно поглядывая на удивительно притихшего собеседника. Уголок губ бога ярости едва заметно дрогнул в полуулыбке.       — Для меня это будет честью, госпожа.       Опустив голову к полу, он скромно отвечал в ответ. Стройную фигуру озарил яркий алый свет. Правительница Бата нахмурилась.       — Блондинка? Где твоя фантазия, Сет? «Терпеть их не могу».       Хрупкая девушка, которая оказалась на месте предателя, просто взмахнула ладонью, меняя длинную золотистую копну волос на кучерявую вороную. Сет предстал миловидной, миниатюрною очаровательницей, с невинными васильковыми глазами и тонкими бровями. Богиня обрадовалась тому, что наконец-то она будет дышать бывшему возлюбленному в самую макушку, а не наоборот.       — Хороша?       Скорее утвердительно молвил Сет, с удовольствием касаясь тонких запястий молочного цвета.       — Неплохо.       Баст равнодушно махнула головой, продолжая довольствоваться пряным напитком. Она молча подвинула вторую чашу, одним взором указывая на бирюзовый фаянс.       — Да ты само милосердие, Басти.       Предатель фамильярно поклонился, не церемонясь одним глотком осушая кубок.       «Меня ждут тяжелые дни… и ночи. Сет свалился на голову, как злополучная колонна в злополучный день».