Все оттенки отношений

      Нос ладьи Ра едва коснулся неба над Та-Кемет, а новобранцы, которым ещё только предстояло стать меджаями, уже упражнялись возле казарм. Под громкие окрики командира Бадру, свист кнутов и звуки собственного хриплого дыхания, юные воины бились друг с другом.        Тупые кинжалы должны были защитить их от увечий, но на самом деле, делали удары только ещё более болезненными.       — Нгози, тебе писцом гарема надо стать! Там твои ужимки оценят по достоинству, — Бадру замахнулся, опуская кнут на вспотевшую спину смуглого юноши. — Бей или умрёшь!        Новобранец, рухнул на колени, завопив от боли.        Командир довольно улыбнулся и кивнул одному из меджаев, наблюдавших за тренировкой:        — Смотри-ка, упал. Оттащи его в яму на денёк.       — Командир, прошу, не надо! Я клянусь, что больше не упаду! — юноша, которого назвали Нгози, подполз к своему наставнику.       — Какая мерзость. Посидишь в яме два дня.        Бадру пнул новобранца под рёбра, и тот упёрся лбом в пыльную землю, тихо скуля.        «Сетов выродок!» — думал Нгози, мечтая однажды вырезать с лица командира его гнусную ухмылку.        Ему бы хотелось сделать это тем самым тупым и ржавым кинжалом, с которыми заставляли тренироваться будущих меджаев.        Но этим мечтам было не суждено сбыться. По крайней мере, не в ближайшие годы. 

***

      Ямой меджаи называли неглубокий каменный колодец, сверху закрытый решёткой. Он находился в пустыне, на границе Города Столбов, и был сделан так, чтобы солнце как можно дольше освещало его дно.        Попавших в яму лишали еды и воды, оставляя беззащитными перед беспощадными лучами. Перед иссушающей жарой. Избавление приходило лишь с появлением первой звезды. Но и это продолжалось недолго — в ночи пробирающий до костей холод приходил на смену жару.        Мало кто выдерживал в яме больше двух дней. А Нгози был самым слабым из группы новобранцев, которые в тот год боролись за звание меджая.        В первый день ему удавалось цепляться за рассудок, терзаемый страхом и болью. Ночью он даже смог задремать. Ему помогала брань.        Нгози бранился именем отвергнутого грешного бога. Бранил командира, яму, собственную слабость. Наверное, он слишком много раз повторил это имя. Потому что перед вторым рассветом в яме, сам Сет вторгся в его сновидение.        — Ты умираешь, — с тёплой улыбкой поведал ему бог.        — Нет, — замотал головой Нгози.       — Твоё тело истерзано. Мертво. Твоя душа попадёт в Дуат.        — Нет! Я выживу! — юноша вспомнил сказку, которую рассказывали почти всем детям в Та-Кемет. — Я, как лотос! Умру в ночи, но оживу с рассветом!        Сет усмехнулся.        Нгози отчётливо видел во сне его лицо. Тонкие черты, шрам, пересекающий глаз, чётко очерченные губы…       — Ты красив, — с юношеской прямотой поведал он богу.        — Я знаю, — благосклонно кивнул Сет.        — Помоги мне.        Мольба была тихой.        Юноша понимал, что просит собственную фантазию, сновидение, не имеющее власти в реальном мире. Но счастье захлестнуло его, когда бог коротко кивнул.        — Помогу.        В остатках сна происходило многое.        Имя, которое прежде срывалось с губ Нгози, как брань, теперь звучало иначе. То были хриплые стоны наслаждения.        Прикосновения выдуманного бога прогоняли холод и ограждали от жары. Юноша извивался под ними, зная, что наслаждения, подобного этому, он не испытает никогда.        — Хороший командир, — шептал Сет, скользя губами про худым плечам Нгози.        — Я не командир…        — Пока что — нет. 

***

      Когда Бадру отправил меджаев забрать новобранца из ямы, они ожидали увидеть его мёртвое тело.       Только оно было вовсе не мертво.        Нгози спал, уютно свернувшись на дне каменной клети. Его губы изгибались в мечтательной улыбке.        С тех пор он стал браниться чаще. Лишь бы снова призвать сновидение. Снова увидеть своего спасителя.        Но Сет больше не удостаивал своим присутствием мечты юного меджая.        Это было и не нужно. Ведь Нгози уже запомнил его слова:       «Пока что — нет.»        «Пока что».        Пока что — не командир.        Но станет им однажды.