Все оттенки отношений

      Прозрачная вуаль, обуревая легкими порывами свежего ветра, раскачивалась, накрывая шершавые стены белой дымкой. В воздухе стоял запах алкоголя, ночи и сладких роз. Пряное вино щекотало нос, разгонялось по венам, даруя такую простую, но счастливую улыбку. Ласковый шепот нарушал сумрачную тишину.       — А помнишь…       Бастет недовольно насупила брови.       — Тебя Анубис за хвост укусил?       Бог ярости ехидно облизнул губы. В кубке плавным вихрем кружилась алая жидкость.       — Отчего такой вид, Басти?       — После этой фразы обычно следуют всякие глупости.       Брюнетка, не соглашаясь покачала головой, черные волосы россыпью заскользили по хрупким плечам.       — Излишний скептицизм тебя не красит.       Тонкие ладони покрепче обхватили сафьяновую ножку чаши. Хмельной румянец покрывал бархатную кожу. Богиня откинулась на спинку золоченного кресла, будто восседая на троне. Каштановые волосы, запутанные как клубок нитей, хаотичным водопадом спускались к груди. Положив ногу на ногу, девушка компрометирующее демонстрировала голое бедро.       — Как мне тебя звать? Игнорируя хлесткое замечания собеседника, Бастет устало молвила свой вопрос. Ладони плыли, покачиваясь безмолвной мелодии.       — Панья.       Богиня прикусила губу, изумрудные очи сощурились, изучающе огибая стройную фигурку.       — Будешь Евс.       Брюнетка склонила голову в бок, задумавшись, губы её были безмолвны. Правительница Бата и впрямь почувствовала себя госпожой этой бледной, как каменные изваяния, девушки. Взгляд испепелял, вытягивая ответы на вопросы, которые богиня вряд ли бы осмелилась задать сейчас или когда-либо.       — Тебе нравится власть…       Тонкие уста мило улыбнулись, но было в этом что-то ядовитое, сводящее скулы. Баст встрепенулась, ногтями царапая металлические подлокотники.       — Давай поспорим, Сетх. Если твоя история вызовет на моем лице малейший признак радости, то я исполню одно твоё желание.       Девушка покрутила каштановый волос вокруг указательного пальца, продолжив задумчиво.       — Я не стану исполнять твои озабоченные фантазии. И ради Эннеады, убери это невинное личико.       — Так и скажи, что соскучилась по-настоящему мне.       Богиня ощетинилась, у уголков глаз скопились мелкие морщинки, голос хлестанул, как фиолетовые всполохи молнии в мрачном небе.       — Не ерничай.       Бастет измученно опустилась на колени, обнимая длинные ноги. Пышные локоны создавали подобия купола, невесомой эгиды.       —Что ж, раз Хапи тебя не веселит, что насчет нашего обмена жизнями?       Богиня поспешно скрыла улыбку в импровизированном сумраке. Пальцы приятно покалывало, было весьма отрадно вновь слышать вкрадчивый мужской шепот.       — Что ж…       Ласково бросила она, позволяя начать незатейливую историю, и бог ярости незамедлительно приступил к своему увлекательному пассажу. Солнце было особенно ослепительно сегодня, лучи, как языки пламени, яростно пробегали по крышам. Лишь маленькие пушистые комочки благосклонно глядели на золотистое светило, нежась в теплоте его дыхания. Небо окрасилось в цвет драгоценного лазурита, ни одно облачко не смело обогнать воздушную гладь. Белые платья, как призраки пролетали мимо богини. Маленькие ножки служанок перемещались с бешенной скоростью, будто мелкие капельки, шумящего и бившего ключом водопада. Вихрь кубков, подносов и другой сверкающей посуды проносился перед носом. В воздухе витал приторно-сладкий запах, Бастет жадно облизнула сухие губы. Согнувшись в три погибели, девушка критично осматривала свою пестреющую кожу. Тонкие пальцы были измазаны охрой. Богиня периодически пыхтела, как пожилая старушка, пытаясь дотянуться до лопаток. Баст была настолько погружена в процесс рисования, что вряд ли бы заметила очередное мельтешение во внутреннем дворике. Нагромождения из мраморных колонн, каменных стен и вереницы зеленых кустиков создавали чувство защищенности, словно это островок безопасности, как поля Иалу для праведников. Кушетка пискнула, прогнувшись от чужого веса. Мужская рука проделала путь от лодыжки со звенящим браслетом до острого колена.       — В тебе, несомненно, много талантов, но с каких пор ты заделалась в актрисы. Ты играешь Сешат или… просто дикого леопарда?       Серые глаза глядели ласково и насмешливо, первым порывом было кинуться в объятия защитника Ра. Девушка обреченно вздохнула, ответив монотонным голосом.       — Пытаюсь сойти за больную, сестры решили провести вечер без мужей.       Лихорадочно вытирая руки о бирюзовые складки платья, богиня помрачнела. Сет неспешно поднялся и перехватил какую-то тряпицу с узорчатого подноса, напоминающего золотой блин. Потеснив правительницу Бата, мужчина прислонился своим боком к её.       — Солнышко, твое лицо слишком безрадостно для счастливой холостячки.       Он заботливо накрыл её ладони своими, неторопливыми движениями Сет смахивал остатки алой краски. Горячие пальцы невинно касались кожи. Бастет затаив дыхание, наблюдала за каждым нежным прикосновением. Сейчас Сет казался маленьким котенком, которого непременно хочется прижать к груди, зацеловав от макушки до пят. Огрубевшие пальцы из-за охоты ощущались, как вельветовые подушечки. Богиня нисколько бы не удивилась, если бы защитник Ра начал мурчать от удовольствия, подставляя красную «шерстку» под палящие лучи. Подавшись порыву, шатенка уткнулась в плечо бога песчаных бурь. Каштановые пряди упали на грудь, будто покрывая игривыми поцелуями. Губы Сета изогнулись в мягкой улыбке, но он не отнял рук от маленьких ладоней, предоставляя девушке полную свободу. Нос богини щекотнул щеку, малиновые уста плыли по коже, дразнили, оттягивая желанный момент. Теплое дыхание опаляло, заставляя ланиты покрываться непривычным румянцем, который отчего-то защитник Ра не стремился скрыть.       — Почему ты пришёл?       Буднично спросила она, выдыхая редкие слова в самые губы.       — Скучал.       Так просто отвечал он на её беззлобный вопрос.       — Я тоже.       Подтверждая правдивость своих слов, Бастет мягко коснулась горячих губ возлюбленного. Сет почувствовал сладкий привкус винограда на кончике языка. Влажные поцелуи скользили от подбородка к шее, к ключицам и возвращались к щекам, уголкам уст и даже к подрагивающим ресницам. Белые облачка, подгоняемые бесконечным списком поручений, заинтересованно переглядывались, позволяя себе на миг остановиться. Богов вряд ли волновали их округлившиеся от удивления взоры. С губ защитника Ра срывались тихие стоны, напоминающие отчаянную молитву, но девушка безжалостно покрывала белую кожу красными от помады пятнами. Тонкие пальцы с болью сжимали плечи, будто боясь провалиться в иллюзорную пропасть. Баст одним ловким кошачьим прыжком оказалась сверху, наваливаясь всем своим небольшим весом. Шатенка заставила бога ярости откинуться на мягкую спинку кушетки. Сегодня он был необычайно податлив, словно мягкая глина в руках умелого ремесленника. Каждая клеточка тела отзывалась на малейшее движение тонких пальцев. Мужчина нервно сглотнул, заставив богиню положить хрупкие ладони на его бешено колотящееся сердце.       — Притормози, кошечка. Конечно, я сейчас самый счастливый грешник, но я ещё не готов быть нагло обесчещенным на виду стольких глаз.       Хриплый шепот пьянил сознания покрепче любого хмеля.       — Ты такая нежная барышня, ослик. Тебе нужна интимная обстановка?       К удивлению, богини защитник Ра не стал язвить, а лишь серьезно ответил.       — Не вижу в этом ничего постыдного.       Но сложно было бы назвать Сета Сетом, если бы он не стал разбавлять благоразумие нотками насмешливой игривости.       — Твои верные подруги потом только и будут судачить о том, как я хорош. Твой главный страх станет явью.       Девушка шутливо провела рукой по щеке, имитируя пощечину.       — Дурак. Я уж надеялась, ты повзрослел.       —Скучно.       Рвано выдохнул он, проведя теплым дыханием по нижней губе.       — Вставай.       Сет скоро поднялся, выжидающе протягивая руку. Красные волосы небрежно спутались и богине страстно захотелось заплести этот беспорядок. Стоило ей потянуться к мужчине, как он одним хищным движением перекинул шатенку на плечо, будто она его трофей.       — Леопарды нынче доверчивы.       Защитник Ра громко рассмеялся. Бастет и не думала шелохнуться, лишний раз наслаждаясь «полётом». Шершавая ладонь расположилась на внутренней стороне бедра. Шатенка прижалась к щеке бога, нежась в трепетном тепле. Совсем недавно она проклинала этот день, моля о скором заходе красного диска, но стоило правительнице Бата увидеть алые всполохи шелковых волос и насмешливые серые глаза, и влюбленная улыбка не сходила с малиновых губ, словно лицевые мышцы свело.       — Хотел забрать тебя для прогулки. Небо сегодня чистое. Не знал, что у тебя другие планы.       Одним взором мужчина указал на рубиновые пятнышки.       — Не хочу.       Лениво протянула Баст.       — Ты же не хочешь стать отшельницей.       — Может и хочу.       Слова затерялись где-то в области ключиц. Богиня обиженно надула губы, и Сет был уверен, если бы она не парила в невесомости, то по-ребячески бы топнула ножкой.       — Не дуйся. Нельзя обрывать все связи так нелепо. Сехмет— покровительница врачей, милая.       Добрая насмешка коснулась ушей.       — Давай лучше побудем вдвоём.       — Нет, Басти. Я бы был счастлив остаться с тобой, но мне куда больше не нравится ваш разлад.       Девушка покраснела, с губ были готовы сорваться ругательства, но она покорно смолчала. Сет без труда обходил препятствия в виде прислуги и длинных лестничных ступеней.       — Прости их, кошечка, они никогда не желают тебе зла.       Правительница Бата опешила, слышать о всепрощении из уст Сета, было чем-то невероятным сродни дурачеству Осириса.       — Будь уверена этот вечер они устроили лишь для тебя.       Шатенка фыркнула, пробубнив под нос.       — Какая честь!       Чувствовать опору под ногами было до ужаса неприятно, Баст разочарованно вздохнула. Даже собственная комната казалась ледником, морозившим кожу. Хотелось обернуться кошкой и нестись, рассекая скучные пейзажи. Как хорошо чувствовать жаркий песок под лапами. Сет взглянул на девушку свысока, критично изучая перепачканный в охре наряд. Оборачивая вокруг тонкой фигуры круг, он заключил.       — Выглядишь, как оборванка из Та-ура.       Бастет оскорблённо повела головой.       — Так лучше?       Ей ничего не стоило скинуть с себя это «тряпье». От одного взгляда богини радости становилось невыносимо жарко. Сложно было отвести взор от обнаженного тела.       — Природа не обделила тебя красотой, кошечка, но…       Защитник Ра нервно прокашлялся, его голос заметно сел. Казалось, даже руки подрагивали, но мужчина сдерживал себя.       — Для пущей безопасности, я бы советовал тебе одеться.       — Какой ты правильный сегодня…       Шатенка хищно прищурилась. Рука изящно изгибалась, проделывая нехитрый путь, то спускаясь, то поднимаясь. Кончиками пальцев оставляли дорожку из мурашек на плоском животе, пару раз задевая золотую серьгу в пупке. Каштановые волны едва прикрывали рвано вздымающиеся грудь.       — Или дело во мне?       Сет искренне рассмеялся, довольствуясь досадливым выражением лица богини.       — Сложно воспринимать тебя всерьёз, когда твоя кожа похожа на шкурку дикой кошки.       Мужчина, устремив томный взор на возмущенную собеседницу, сладко облизнул губы. Порывистым движением богиня сорвала простынку с постели, уткнулась в холодный шёлк, ладони пали на упругую грудь.       — Тебя точно подменили. Она кинула на него полный обиды взор.       — Сегодня я не на твоей волне, милая. Прости.       Просто ответил бог ярости, неловко потирая затылок.       — Я чувствую некую причастность, будто самолично развел вас по сторонам. Этот раскол не даёт мне покоя.       «Хочу, чтобы ты была счастлива».       Бастет удивленно улыбнулась.       — Это вина.       «Несвойственна тебе… Странно и мило».       Волоча белую мантию по раскаленному полу, богиня радости без лишних слов привалилась к напряженному торсу красноволосого мужчины. Укрывая спутнике в дымчатом мороке, шатенка крепко обвила его стан.       — Давай никуда не пойдём.       Елейно протянула Баст.       — Ты ведь не можешь вечно избегать их. Стоит сделать шаг навстречу.       Она обреченно выдохнула, горячим дыханием царапая оголенную кожу.       — Мне не нравится слушать поучения…       Было непонятно имела в виду правительница Бата наставления возлюбленного или старших сестёр. Бог благосклонно тряхнул головой, грубые ладони гладили спину, скрытую под шелком.       — Я же не могу обернуться тобой, и как ни в чём не бывало обсуждать насущные девичьи проблемы за бокалом неджема.       Она подняла ласковый взгляд, в очах плескались шаловливые искры.       — Не можешь?       Защитник Ра расхохотался, в очередной раз поражаясь фантазией своей богини.       — Ты жестока, солнышко. Я буду напоминать злющего волка в стаде невинных овечек.       — Уверена, ты убедишься в том, что они не невинны.       Смягчившись, он, соглашаясь кивнул.       — Раз госпожа велела…       На губах появилась слабая ухмылка. Бастет задумчиво отвела взор, сосредоточившись на голубом небе.       — Мне тоже придётся притвориться тобой.       Девушка прикусила внутреннюю сторону щеки.       — Для пущей правдоподобности, было бы странно, если бы была одна Баст в Бате, и другая Баст в Икере.       — Резонно. Ты можешь себя развлечь моими жрицами, давно томятся.       Вспыхнув, богиня покраснела и проговорила грозно.       — Всегда знала, что ты ужасный бездельник.       На щеках выступили ямочки.       — Да и жрецы меня поболее привлекают.       Малиновые уста изогнулись в широкой улыбке, обнажая жемчужный ряд зубов.       — Они менее изобретательны, не советую.       С напускной серьезностью отвечал бог песчаных бурь, вызывая тем самым у спутницы громкий и искренний хохот.       — Я надеюсь на твоё благоразумие, Сет.       — Ничего не обещаю, Басти.       Мужчина небрежно наклонился для поцелуя, как за некой данностью. Ногти предостерегающе оцарапнули спину.       — И ещё с тебя ночная прогулка.       Шатенка восторженно взметнула руками, заставив белеющее полотно осесть на яркий мрамор.       — И звезды!       Защитник Ра очаровательно улыбнулся, лишний раз любуясь её непосредственностью. Мужчина провел большим пальцем по верхней губе, очерчивая её несложные изгибы.       — Хорошо.       После желанной фразы последовал нескончаемый поток горячих и благодарных поцелуев. Позже Сет и на себе почувствует слабое покалывание на истерзанных устах, но, кажется, это лишь мотивировало его поскорее вернуться к богине радости и под покровом ночи вернуть Бастет заслуженный должок.

***

      Вечерело, солнце давно застенчиво скрылось за горизонтом. Сет с особым вниманием подошёл к подбору наряда. Тонкий стан сверкал в отблесках золотых перьев, которые опоясывали талию. Ветер обдувал кожу, которая была прикрыта лишь полупрозрачной темной тканью.       Девушка каждый раз ежилась из-за морозного дыхания.       Сепат Хатхор было до безобразия приторно сладким, даже самые затхлые и неблагополучные районы пропитались мальвой и гранатом.       Лица людей казались неестественно счастливыми, будто радость эта была и вовсе вымучена следствием страшных пыток. Стоило чьей-то хмельной улыбке сползти с побелевшего лица, как противное бряцанье наполняло Икер. Менат был и инструментом, и игрушкой для вечно веселой богини. Своих жителей она воспринимала не иначе, как малых детей, а заливистый лязг мената напоминал погремушку. Голубоглазая Хатхор имела кукольные черты лица, её длинные волосы орехового цвета с медными отливами плавным ручьём доставали до хрупких колен. Движения богини любви сопровождалось плясом всевозможных бус, браслетов и колец, украшения были невероятно красивы, но также и тяжелы. Несмотря на это стан девушки не смел пошатнуться, будто стянутый острыми прутьями тростника. Алые, как вино губы всегда извивались, как коварные змеи, в упоительной улыбке, смех «владычицы Запада» напоминал свист рассекающей воздух стрелы, а сладкие речи её пьянили, кружа голову. Богиня находилась в так называемом «активном поиске», поэтому Сет всегда избегал их даже самые скорые и случайные встречи, сведя их к минимуму.       Сет вздрогнул, когда его плечо стали настойчиво трясти, а над ухом прозвучал певучий голос. Хатхор была облачена в красное платье, которое кровавой рекой спускалось к щиколоткам, плотно облепив бедра, на длинных ушах, которые богиня любви страстно желала скрыть под извилистыми прядями, висели круглые плоские серьги, как солнечные диски. Взгромождённые коровьи рога глядели угрожающе, ослепляя своей блеском. Наверняка слуги не один час натирали роскошное украшение хозяйки.       — Сестрица, улыбнись, напоминаешь скисшее молоко.       Ненастоящая Бастет опешила от настойчивости светловолосой богини, та с удалью обвила талию.       — Я знаю, что это твоя слабость, дорогуша. Сейчас ты растаешь.       Не найдя иного выходя, правительница Бата вынужденно прильнула к оливковому плечу. Сдерживая брезгливость, Сет вымученно улыбнулся и робко опустился на жесткую скамью, натянутая циновка тихо просверчала в ответ. Бог песчаных бурь видел в Хатхор двойственную личину, за маской детской наивности скрывалась хитрая и довольная жестокая натура. От «владычицы Запада» можно было ждать чего угодно, она была совершенно непредсказуема и хаотична.       — Ледышка.       Хатхор закатила аквамариновые глаза, разочарованно махнув исхудалой рукой, как будто малышка Бастет жучок, покрывающий мелкими укусами её телячью кожу.       — Одними лобызаниями ты прощения не заслужишь, Хатхор. Баст имеет право на тебя злится, её доброта небезгранична.       Голос Хекат резко контрастировал с её призрачной красотой. Слова срывались с уст, как нагайка со спин рабов. Говорила богиня всегда резко и быстро, словно второпях отдавала грозные приказы непутевым прислужникам. Супругу Хнума была редкой гостьей шумных мероприятий и находила умиротворение лишь средь лотосов и бурной реки Хапи. Руки Хекат всегда холодные, позеленевшие на кончиках пальцев, влажные, как кувшинки, золотые выцветшие волосы спускались к пояснице, закручиваясь на концах в скромные полукольца. Нередко в тускло-серых прядях прятались лотосы, ветки бланиты и гроздья желтеющей мимозы. От богини влаги веяло солью и морозным дождем. Её одеяния болотного цвета украшали многочисленные рисунки змей, лягушек и крокодилов, будто выгравированных детской рукой. Платья тянулось вплоть до пят, не слишком изящно волочась по полу. Через полупрозрачную ткань выглядывали полностью зеленые ноги, для полного образа будто не хватало лягушачьих лапок, но их то Хекат носила на костлявых запястьях.       — Вы слишком много времени проводите с людьми, перенимаете их черты.       Хатхор придирчиво провела по красному шёлку, с ужасом отыскав маленькую складочку. Уголок губ противно скривился. Богиня влаги бросила на сестру полный пренебрежения взор серых очь и устало закрыла веки, не желая говорить ещё что-либо за этот вечер.       — Если тебе так не нравится всё человеческое, почему бы тебе не обернуться коровой. Какая разница? Когда ревёшь, все только и думаю, что рогатая горемыка потеряла телёнка.       Бастет удивленно взметнула взор к ехидной Сехмет, которая уже умирала со смеху, без стыда осев на пол. Острое лицо скрывала белокурая грива, когтистые ладони провели по мрамору, нарочно царапая. Бронзовое тело было украшено глубокими шрамами и всевозможными рубцами, будто богиня только вернулась с кровопролитной войны. Оголенную кожу лишь скрывало бюстье из грубого металла и блестящая золотая юбка, окроплённая неаккуратными красными пятнами. С округлённой талии намеревался сорваться тяжелый пояс с изображением львицы в неистовстве. Руки обвивали змеи, которых Сехмет очень любила оживлять, тем самым пугая до смерти собеседника. Из всех девушек Сет знал «грозное Око Ра» более всех, ведь они когда-то были приятелями-любовниками. Бог ярости знал не понаслышке каково чувствовать на себе ярость «могучей» блондинки, во воспоминаниях ещё был жив образ наливающихся кровью оливковых глаз и безжалостных когтистых лап.       — Замолчи, сестрица, если не хочешь, чтобы твой секрет не был так подло обнажен перед такой публикой.       Сехмет распласталась на мраморной простыне, волнообразная прядь спала с тонкой щеки, оголяя безобразный шрам, тянущийся от уголка огненно-красных губ до острой скулы. Рубец напоминал кривую ухмылку.       — Не сдерживай себя.       Хриплый низкий голос саднил уши, как заржавевшая бритва. Бурный спор прервал хруст папируса. Маат облизнув указательный палец, скатала роскошный свиток. Девушка выглядела старше всех сестер, хотя то же можно было и сказать о её поведении. Богиня истины всегда сглаживала острые углы, вечно отыскивая компромисс в, казалось бы, не решимом споре. Бесконечно спокойные васильковые глаза были способны усмирить гнев младших сестриц одним своим взором. Порой даже приходилось разнимать страшные драки, несомненно, инициатором которых всегда была Сехмет. Короткие иссиня-чёрные волосы с белым страусовым пером были аккуратно уложены и с трудом касались плеч. В глаза бросалась одна единственная платиновая прядка.       — Пускай, ты и богиня, но ты и мать, хватит кататься по полу.       Прикрывая бледной ладонью усталый зевок, Маат недовольно покачала головой.       — Я бы отдала всё на свете, чтобы оказаться в библиотеке мужа, и сию же секунду поведать о своих впечатлениях от прочитанного папируса, который он щедро мне вручил. Мы не так часто собираемся вместе, по понятным причинам.       Девушка равнодушно пожала плечами. Темно-синяя шаль неслась прямиком к золотой ножке кресла.       — Но нас, к счастью или сожалению, слишком многое связывает, глупо обрывать эти нити, которые, по вашему мнению, связывают крылья, не дают свободу, но это не так. Меня огорчают ваши ссоры. Мир неспокоен, и вы лишний раз тревожите сердца людей.       Супруга Тота с нежностью положила хрустящий свиток на золоченный столик. Походкой она напоминала изящного лебедя, который неспешно рассекает водную гладь. Маат помогла блондинке подняться, заботливо придерживая её за спину. Как ни странно, но Сехмет послушно следовала, былая игривость бесследно канула в лету. Львица удобно расположилась на скамейке, откинув голову назад, золотые локоны заскользили по металлическим очертаниям лотосов. Хекат сокрушенно вздохнула, садясь между Бастет и Сехмет. Хатхор очень скоро скинула с себя недовольную позу, изящно падая в кресло.       Сет заинтересованно наблюдал за богинями, красочные рассказы возлюбленной виделись ему до безобразия надуманными, но, казалось, правительница Бата, наоборот, умалчивала о многих громких сценах. Сестры были полярными противоположностями, но разве это делало их злейшими врагами? Бог ярости задумчиво прикусил губу. Вероятно, делает. Хатхор с горячими глазами разносила самые нелепые сплетни, а Маат напротив воплощала в себе честность и справедливость, её сердце было соткано из истины и будто бы не позволяло солгать. Бастет была нежнейшим созданием, которое требовало ласки и заботы— Сехмет была высечена из самой грубой породы камней, лишь жестокость радовала её незатейливую душу. Хекат любила тишину и покой и по этой простой причине её единственной союзницей из всех дочерей Ра была Маат.       — Люблю вас…       Хныкала богиня любви, в уголках глаз выступили слезы, которые щедро омывали розовые щеки. Грозное Око Ра слабо, но беззлобно усмехнулась.       — Ещё бы, если бы не наша родство, я б, с превеликим удовольствием, полакомилась вами.       Острый язык очертил огненные губы. Эта фраза не иначе, как значила «я вас тоже люблю», форма повествования лишь отличалась невероятной оригинальностью.       — Когда вы молчит е— вы очень приятные собеседницы.       Отрывисто бросила богиня-лягушка.       — Бастет?       Маат выжидающе перевела взгляд на самую младшую сестру.       — Или не Бастет?       «Улыбаюсь что ли не так?»       — Только простое касание платья уже выдает в тебе чужачку.       Проницательность супруги Тота не знала границ.       — Я вас прощаю, но прошу относится ко мне и моему выбору уважительно.       — С каких пор Сет твой выбор, Баст?       Блондинка ехидно оскалилась.       — Будь добра убери эту отвратительную улыбку со своего лица, если он однажды бросил тебя, это не значит, что это повторится со мной.       Сехмет разразилась хохотом, хватаясь за большой живот.       — Наивно. В твоём стиле сестренка. Ты, верно, надеешься он привяжется или ты его привяжешь. Окотишься…       Бастет также громко смеялась в ответ.       — Дети это уже слишком.       Спутница Птаха схватила тонкое запястье правительницы Бата и насильно припечатала к округленному животу. Сет чувствовал слабую душу и тусклый свет, исходящий от неё. Пальцы покалывало от приятного тепла, непроизвольная улыбка мелькнула на устах.       — Неужели?       Смешанные чувства плескались в груди, почему это скорое прикосновение, ощущалось, как пламя на заледеневших руках, которое плыло по венам, унося свой маленький огонёк прямиком в сердце.       — Какие они милашки!       Невпопад пролепетала Хатхор, злясь на то, что всё внимание обращено на младшую сестру. Сет благодарно выдохнул, весь вечер он потирал ладони, но былой свет более не чувствовался на кончиках пальцах, мысли плавились, унося в далекие зыбучие пески. Он покинул Икер с превеликим удовольствием. Всё тело трепетало от страстного желания поскорее увидеть Бастет. Хотелось покрепче обнять хрупкую девушку и попросить прощение за все глумливые фразы, что он беззаботно бросал, когда речь заходила о её сестрах. Бог песчаных бурь стал понимать её лучше, и он осознал, что на самом деле их многое связывает.       Баст шумно потянулась, кубок задребезжал, оставляя шрамы на бедном столике.       — Я же говорила, что они не выносимы, а это лишь малая часть их недостатков.       Предатель всё ещё пребывал в воспоминаниях, поэтому ответил не сразу.       — Мне жаль Маат.       — А мне нет… Вот какой у неё муж.       Она разразилась бархатным смехом.       — Тебя это смешит?       — Не сильно. По правде сказать, я никогда тебе не рассказывала, как я провела тот день.       Сет повел бровью и задумчиво повернул голову в бок, как обычно делают собаки при глубоком раздумье.       — Я решила прогуляться, погода была не лучшая, но я понадеялась, что по этой причине никого не встречу. Пахло пивом, да так, что, кажется, я сама захмелела.       Громкий окрик бил по ушам, как грозовая туча.       — Брат!       Зелёные глаза радостно сверкнули, богине же захотелось сквозь пески просочится.       — Ну, здравствуй.       — Здравствуй. Чего-то ты бледный.       Бастет хитро сощурилась, она была уверена, что Сет в эту секунду веселит сестер своим экстравагантным поведением, заставляя богинь думать, что правительница Бата, верно, сошла с ума.       — Любовь, великая любовь градом свалилась на голову…       Шатенка лихорадочно принялась рвать на себе волосы.       — Любовь?       Пораженный ответом Анубис не веря покачал головой.       — Врешь.       — Нет. Только и думаю о своей блистательной половинке. Сон потерял.       Скрыв лицо в ладонях, ненастоящий Сет всхлипнул.       — Что делать, братец? Умереть только и остается!       Каратель испуганно затряс дядю, пытаясь вывести из прострации.       — Не слишком ли много драмы? Просто скажи ей о том, что чувствуешь. Богиням за столько веков надоели эти глупые игры.       Защитник Ра протестующе тряхнул алой копной волос.       — Это не богиня.       — Смертные тем более не станут ждать твоих признаний, их жизнь слишком коротка.       Сет повторил недавний жест.       — Это не смертная.       Анубис озадаченно потер затылок. Бастет была готова умереть со смеху, но она ответила совершенно серьезно, да с такой горечью, что было невозможно не сочувствовать горе-любовнику.       — Это бог.       — Ладно, что с ним не так?       Это заявление нисколько не поразило внимательного слушателя.       — Он так праведен, что никогда не решится на измену… Любовь наша невозможна.       Анубис постеснялся спросить имя бога, чьё сердце было занято, поэтому Бастет незамедлительно пояснила, назвав первое пришедшее на ум имя.       — Тот! Какой у него прекрасный клюв, он так страшен и красив в образе ибиса, я взгляд не могу оторвать.       Сын Осириса прыснул со смеху, но когда серые глаза обреченно встретили его зеленые и полные веселья, то Анубис серьёзно отвечал.       — Если это не шутка, брат, то я и не знаю, что делать. Никогда в такие ситуации не попадал.       Правительница Бата отвернулась, пряча смех в жестких ладонях.       — Лучше вам не видеться ближайшее время…       Рассказ Бастет периодически прерывался заливистым смехом, она говорила надломленным голосом, у уголков глаз скопились слезы, она застенчиво прятала улыбку в нежной ладони.       — Ну, ради справедливости сейчас-то сложно устоять перед красотой Тота.       Сет мечтательно вздохнул, кокетливо хлопая ресницами. Девушка согнулась, не переставая судорожно хихикать.       — Анубис очень заботливо оберегал меня от встреч с Тотом, а я-то думал какая кошка его куснула…       Бог возмущенно приподнял бровь. Захмелевшая шатенка отмахнулась от «тяжелого» взора.       — Проси своё желание.       Невнятно промямлила она.       — Не хочу ютиться на кушетке с пятнистым чудовищем.       — Ещё чего.       Поняв куда клонит Сет, Бастет возмущенно поднялась со своего кресло-трона.       — Что ж этом такого неприличного? Хочу согреться.       Предатель нахально ухмыльнулся, но улыбка быстро спала с губ, когда девушка согласно кивнула.       — Ладно.       Плечи безразлично шевельнулись в знак одобрения.       — Я слишком устала и пьяна, чтобы спорить. Язык заплетается.       Она рухнула на кровать, как будто тело её налилось свинцом.       — Без объятий.       Сет с трудом разобрал слова, которые затерялись в шелковой простыне. Бог не стал оспаривать жестокие условия бывшей возлюбленной, только по той причине, что знал, как она любит спать в обнимку, так как вечно мерзнет. И он нисколько не удивился, когда хрупкие ладони крепко обвили торс.       — Холодно.       Сонно бормотала шатенка, и каким ужасным подлецом был бы Сет, если бы радушно не распахнул объятия для маленькой продрогшей кошки в ответ.