I opened my mouth to scream and shout
i waved my arms and flapped around
But I couldn't scream and I couldn't shout
The song was coming from my mouth
Florence + The Machine "Bird Song"
Этим вечером Гаврошу удалось достать билеты в театр через знакомых актёров для себя и для своей сестры. Перед полнолунием у него чаще обычного появлялась жажда разных развлечений. Они с Эпониной прошли через чёрных ход, посмотрели комедию, но смеялись больше от перешёптываний друг с другом, чем от происходящего на сцене. Ночи полнолуния Гаврош проводил точно так же, как и обычные: слонялся по всему городу или спал в слоне. Он был ещё волчонком, так что горожане видели в нём не больше, чем бродячего щенка, тем более что шерсть у него была светлого, песочного оттенка, что ещё больше делало его похожим на собаку, а не на волка. Его такое положение вещей его более чем устраивало. Поймать крысу было намного удобнее в зверином обличии, а ещё он мог подраться с бродячими собаками за объедки. В общем, ничто не гнало его из города, своей естественной среды обитания. Эпонина была не такой. Она, как и все рождённые оборотни, могла владеть собой после обращения, но несмотря на это она редко оставалась в городе. Её тянуло на природу, в лес, ей нравилось выть на луну среди дубов и елей, бегать по змеиным тропам, чувствовать, как ветер треплет бурую шерсть. У Эпонины были любимые, особенно живописные места, где она часто бродила во время полнолуний. Ей нравились поляны, ручьи, деревья, цветочные луга, излучающие в лунном свете потустороннее сияние. Обычно она была там, охотилась за лесными зверушками, подолгу сидела и любовалась природой, думая о чём-то своём и отдыхая от постоянного шума дома. Ей нравилось находить передышку в лесу, где никто не дёргал её и не смотрел с презрением. Но в эту летнюю ясную ночь ей больше чем обычно хотелось вырваться из города, подальше от всей людской злобы, несправедливости и проблем. Гаврош последовал за ней. За несколько часов они отошли от границ города и углубились в леса, спрятали одежду в тайник Эпонины под корнями ивы и, как только луна взошла на небо, обратились. Будучи оборотнями с рождения, они не могли себе представить другую жизнь. Они регулярно обращались в волков, имели более острые чувства и более выносливый организм чем обычные люди, но принимали это, как принимают то, у них десять пальцев. Однако в последнее время Эпонина много думала о том, какой была бы её жизнь, если бы проклятье не перешло от матери к ней. Может быть, она бы была менее уверенной в себе, не чувствовав внутреннюю силу, которую давала ей её волчья часть, может, она бы избавилась от животных повадок и больше нравилась людям, потому что они подсознательно не видели бы в ней зверя. Может, тогда бы она понравилась Мариусу… Обратившись, Эпонина пошла на охоту. Она выбрала направление наугад и вскоре учуяла свежий след зайца. Она пошла за ним, стараясь издавать как можно меньше шума. Гаврош засеменил за ней. Через некоторое время она наконец увидела его. Заяц пытался выкопать что-то в земле. Эпонина уже была готова к прыжку, когда заяц заметил их и пустился в бегство. Они побежали за ним. Эпонина была полностью сконцентрирована на добыче и вопреки утомлённости от недоедания погналась так быстро как только могла. В висках бешено билось сердце, она гналась, поднимая пыль, и была настолько увлечена погоней, что не сразу почувствовала запах другого оборотня. Эпонина уже была готова наброситься на зайца, когда он будто исчез у неё из-под носа. Она остановилась так резко, что едва удержалась на лапах. Гаврош догнал её и вместе с ней уставился на причину их внезапной остановки. Из темноты на них смотрел огромный чёрный оборотень, сжимающий в зубах их неудавшуюся добычу. Заяц конвульсивно дёргался в зубах гигантского волка. Густая чёрная шерсть разлохматилась от погони, а яркие жёлтые глаза казались стеклянными, ледяными. Эпонина опешила. Она не знала других оборотней, кроме своего брата. У неё были смутные воспоминания из детства, когда Гаврош ещё не родился и отец ещё не передал проклятье своему сыну, когда он ходил вместе с ней в лес. До этого момента, она не встречала оборотней вне своей семьи и не знала, как ей стоит реагировать. Попытаться отобрать добычу? Даже если они с Гаврошем нападут вдвоём, у них было слишком мало шансов: она всё ещё была подростками, а чёрный волк был оргромным. Стоит ли им с Гаврошем ожидать нападения? Нет, у неё было подсознательное понимание того, что оборотень не стал бы атаковать своих собратьев, тем более детей. Хотя она уже едва ли была ребёнком, она ещё сохраняла подростковую несуразность, а Гаврош вообще был ещё щенком. У чёрного волка не было причин убивать их. Волк уставился на них с точно таким же удивлением, какое чувствовали они. Он разжал пасть. Заяц упал на землю у его лап. После этого Эпонина и Гаврош убежали, опасаясь, что это было знаком опасности.***
На следующее полнолуние они вернулись в тот же самый лес. Эпонина не собиралась покидать свои любимые места только потому, что объявился ещё один оборотень. Они с Гаврошем имеют столько же права на эти места, сколько и другие, даже больше, потому что они раньше здесь появились. Эпонина подошла на мягких лапах к берегу озерца, возле которого росла ива, и легла, хотя так и не находила покоя. На поверхности озера танцевала полная луна. Гаврош попытался прикусить свою сестру за шерсть на шее, призывая к игре, но Эпонина была слишком вымотана событиями последних дней и, рыкнув, отогнала его. Гаврош повился вокруг неё, фыркнул, чихнул в попытке привлечь к себе внимание и решил, что он и сам может развлечь себя. С такими мыслями он направился к озерцу и нырнул в него. В городе особо не покупаешься, а здесь можно окунуться в прохладную воду. Он поплавал, погрыз водяные растения, безуспешно понырял за карасями и уже собрался выходить на сушу, когда увидел, что Эпонина вскочила на лапы и устремила взгляд на противоположный берег. Гаврош посмотрел туда. На берегу стоял большой чёрный волк и с интересом их рассматривал. Эпонина испугалась. Ей уже случалось встречать в лесу стаи диких волков, и они никогда не были рады чужакам, они были в ужасе от оборотней и поэтому могли напасть. Но это было страшнее любого дикого волка. Чёрный оборотень был крупнее Эпонины, но если они с Гаврошем защищались бы вдвоём, то они смогли бы отбиться. Но чёрный волк пока не собирался нападать. Он постоял и, решив, что волчата не представляют опасности, медленным шагом начал обходить озеро. Эпонина зарычала. Волк остановился и немного наклонил голову в немом вопросе, приняв самое безобидное выражение, на которое только способна волчья морда. У Эпонины немного отлегло от сердца. Он не собирался на них нападать, по крайней мере не сейчас. Волк подошёл к Эпонине, остановился в нескольких метрах от неё и осторожно принюхался. Пока он подходил, Гаврош успел выскочить из озера. Он подбежал к чёрному волку и, когда он обратил на него внимание, резко остановился, припал передними лапами к земле, отпрыгнул в другую сторону, и так несколько раз. Чёрный волк недоумённо смотрел на попытки Гавроша его раздразнить и при очередной его попытке попытался схватить зубами скачущее недоразумение. Гаврош отскочил, фыркнул и попытался снова. Волк, так и не поняв, чего от него хотят, ушёл куда-то вглубь леса. Он вернулся к ним через двадцать минут, таща по земле тушу молодого кабана. «Если ты такой большой и страшный и можешь завалить кабана, то хвастаться этим не обязательно», - подумала Эпонина, раздражённо смотря на него. Сама она могла поймать разве что зайца, и то в хорошие дни, если она как минимум за день до этого пообедает и нормально поспит, иначе она была слишком медленной и у неё темнело в глазах от долгой погони. Ей казалось очень несправедливым, что для того, чтобы утолить голод, нужно уже не быть голодной. О том, чтобы охотиться на кабана или оленя, она даже могла не думать, и в основном в полнолуния перебивалась грызунами. Подойдя к ним, он оставил кабана, сел и выжидательно уставился на недоумевающих волчат. Когда они не двинулись с места, он подтолкнул тушу в их сторону. Гаврош, будучи или более безбашенным, или более голодным, решил не задаваться лишними вопросами, особенно когда предлагают еду. Эпонина ещё вглядывалась в морду этого волка и пыталась понять, откуда этот неожиданный родительский инстинкт. Выражение морды было совершенно нечитаемым, а глаза более звериными, чем можно ожидать от оборотня. Не найдя ответ ни на один из своих вопросов, она решила плыть по течению и вгрызлась в кабаний бок. О, Эпонина поняла, почему волки охотятся в стаях! Вместе они могут убить такую крупную, такую вкусную дичь! Это не белки, где шерсти и костей больше, чем мяса, кабан был замечательным. Впервые за долгое время она почувствовала себя абсолютно полностью сытой. Ради этого можно было и выдержать жёлтый взгляд волка, неотрывно смотрящий на них.***
Эпонина, Гаврош и чёрный волк стали будто бы случайно находить друг друга в последующие полнолуния. Волк с деланным раздражением начал брать их с собой на охоту, и Эпонина с Гаврошем раз в месяц пировали. Охотиться в стае действительно помогало, и однажды у них даже получилось убить лося. Эпонина никогда не пробовала мяса лучше, а чёрный волк будто бы и не был заинтересован в еде. В охоте ему больше нравился сам процесс преследования, чем последующее поедание добычи. В глазах чёрного волка было что-то, что беспокоило Эпонину. Они не были похожи на глаза её брата, которые и в волчьем обличии оставались человеческими. Глаза волка же были намного более звериными, и во всём его поведении было намного меньше человеческой воли. Эпонина мало понимала о том, как ликантропия работает, но могла предположить, что некоторые люди становятся животными в большей степени, чем другие. Она и Гарош могут осознавать себя во время полнолуния, но это не значит, что другие могут. Эпонина думала, что они образовали взаимовыгодные отношения, в которые волк привносил совместную охоту, а они… она не могла ответить, что привносили они. Казалось, что они как будто бы и бесполезны ему, но волк, какой бы раздражённый вид он не делал, всё равно каждый раз находил их и помогал. Это было в особенности приятно именно от необязательности, и несмотря на эту бесполезность, это превратилось в рутину. Они не только охотились. Иногда они просто проводили время друг с другом, молча находились рядом. Эпонина выла на луну (очень помогает справляться со стрессом), но теперь она не делала это в одиночестве. Зловещий вой разносился по лесу, но им было всё равно, насколько страшно они могут звучать. В этом общем крике можно найти столько же поддержки, сколько и в человеческой песне. Чего чёрный волк не воспринимал, так это игр. Он будто не мог понять самого концепта игры как занятия. Гаврош очень часто пытался прикусить его за лапы, да и Эпонина после ужина могла попытаться раздразнить его, но тщетно: он лишь огрызался на них. Только через несколько полнолуний таких попыток завлечь в игру он начал понимать. Он пытался имитировать то, что делают они с Гаврошем, не особо понимая, что именно он делает, но вскоре он вошёл во вкус. Гаврош, будучи мельче и моложе, был быстрее, чем огромный чёрный волк, но в интересах игры бежал медленнее, чем мог бы. Эпонина не могла сказать, что смешнее: то, как Гаврош поддаётся, или то, как волк злится от этого. Эпонина, смотря на эту картину, тоже развеселилась. Она оббежала волка, и пока он следил за ней, Гаврош подскочил к нему с другой стороны и попытался укусить за переднюю лапу. Волк сразу же повернулся к нему и щёлкнул зубами, но Гаврош был уже с другой стороны. Эпонина издала лающий звук, чем опять отвлекла волка, и Гаврош повторил свою шутку. Волк искрутился на месте, стараясь уследить сразу за обоими волчатами, совершенно не сознавая, что с ним играют. Осознав же, он недовольно фыркнул и сердито посмотрел на волчат. Они радостно подвывали. Гаврош отбежал и оглянулся, ожидая, что волк попробует его догнать. Эпонина сделала то же самое. Через секунду замешательства, принимая правила игры и выбирая, кого из них догонять, волк побежал за Гаврошем. Гаврош бежал, как заяц, петляя между деревьев, запутывая большого волка, но в итоге тот догнал его и, повалив на землю, прижал тяжёлой лапой. Недолго насладившись своей маленькой победой, волк отпустил копошащегося волчонка, который тотчас вскочил на лапы. В этот момент на волка налетела Эпонина, и два вихря чёрной и бурой шерсти полетели в овраг, рыча и гавкая так, что со стороны могло показаться, что происходит смертельный поединок, но на деле два волка были просто увлечены игрой. Они разошлись незадолго до рассвета. Осознание того, что они не одни во всём мире носили проклятье странно придавало сил. Эпонина, Гаврош и чёрный волк стали встречаться каждое полнолуние. Сначала они продолжали это знакомство от любопытства, потом от скуки и желания отвлечься игрой, а потом они искренне подружились. В какой-то момент они перестали задумываться о том, стоит ли им искать встречи друг с другом, потому что это было само собой разумеющимся. Возможно, каждому из них было хорошо рядом с теми, кто их понимает, кто несёт такое же проклятие, кто будет рядом несмотря ни на что. В конце концов, все люди стараются найти свою стаю.***
После того, как Эпонину с Азельмой выпустили из тюрьмы после неудачи в Горбо, она не знала куда себя деть. Они слонялись то тут, то там, спали, где придётся, то в чужих комнатах, то на улице. Зима ещё не закончилась, стоял холодный февраль. Эпонина, конечно, была рада, что хотя бы с Азельмой её не разлучили, но это значило, что беспокоиться нужно не только за себя, но и за младшую сестру. Она никогда не могла понять её полностью. Проклятье передаётся от матери старшей дочери, от отца старшему сыну, и Эпонина оказалась единственная в семье женщина-оборотень. Ей казалось, что мать поэтому любит Азельму чуть больше. Может, ей только кажется. Когда у них был трактир, она очень ревновала её к своей сестре. Сейчас, когда у них не осталось ничего, все эти глупые чувства кажутся такой мелочью. Какая разница, если её сестру-человека любят больше, если голодают они одинаково. Они с Азельмой, несмотря на это, всегда стояли друг за друга горой. Алельма никогда не смогла бы её полностью понять. Оборотни и люди обладают одной сущностью, но с одним фундаментальным различием. Быть оборотнем – значит быть знакомым со своей душой. Звучит абсурдно, но на самом деле мало кто может заглянуть внутрь себя и понять, что он видит. Кто говорит, что оборотни – безмозглые звери, совершенно не знают, о чём говорят. Волчья сущность, хоть она и более первобытная и дикая, является ни чем иным, как человеческой душой, вывернутой наизнанку. Все страхи, тайные желания, сомнения и пороки выходят наружу и выстраиваются перед внутренним взором как есть. Быть в сознании во время обращения – значит постоянно заглядывать внутрь себя, чувствовать свои порывы сильнее, чем обычный человек. Так, по крайней мере, чувствовала Эпонина. Она никому раньше не пыталась это объяснить. Единственный, кто мог бы понять её – это Гаврош, но она не знала, задаётся ли он такими вопросами и ощущает ли он обращение так же. После встречи с чёрным волком, который показывал поразительное отсутствие человеческого сознания, она начала сомневаться, что хоть кто-нибудь чувствует это так же, как она. Может, ликантропия – это именно личный опыт? Через несколько недель их жалких скитаний через знакомых пришла новость о смерти матери. Азельма плакала, не переставая два дня, Эпонина же будто ничего не чувствовала. Пустота разверзлась внутри неё. Она несколько дней ходила, как в тумане, и только через неделю пришли слёзы. Воспоминания о их счастливой жизни в Монфермейле приходили к ней одно за одним, каждое следующее пронзительнее, чем предыдущее. Их жизнь там нельзя было назвать идеальной, но это было ближе всего к счастью, чем когда бы то ни было. И какая злая ирония была в том, что мать, которая передала ей проклятье, была единственным человеком, который мог понять её так, как никто другой.