***
Примерно через пять минут они подошли к торговому центру и направились внутрь. Хотя он был рад, что его подруга спасла его от застревания с Хорикитой, он понятия не имел, почему они сейчас в торговом центре. Да, Хиёри пригласила его потусоваться с ней, но кроме этого она больше ничего не сказала. Ему было искренне любопытно, что они собираются здесь делать. — Я удивлен, что ты вместо этого не захотела потусоваться в библиотеке, — сказал он своей спутнице. — Сначала я хотел пойти туда, но передумала. Мы и так ходим туда по выходным, в том числе и завтра, так что если мы поедем туда сегодня, ничего не изменится. Киётаке захотелось подразнить Хиёри за то, что она «предала свою любовь к библиотеке и ее книгам» после того, что она только что сказала, но пока воздержался от этого желания. Он все еще был благодарен за то, что она спасла его от Хорикиты, и самое меньшее, что он мог для нее сделать, это не испортить этот момент между ними. — Полагаю, ты права. Итак, куда мы направимся теперь, когда мы здесь? — Мы идем в кафе-мороженое. Это заставило Киётаку удивленно моргнуть и с любопытством наклонить голову. Он определенно не ожидал такого ответа. — Кафе-мороженое? Ты имеешь в виду то, что на втором этаже? Хиёри кивнула, прежде чем повернуться к нему с дразнящей ухмылкой. — Ты ж не думал, что я не замечу, как ты смотришь на кафе-мороженое, когда мы ели здесь несколько недель назад, не так ли? — О чем ты говоришь? «Тебе не нужно скрывать это, Аянокоджи-кун. Я знаю, что ты хотел съесть мороженое, когда мы проходили мимо магазина в тот раз. Это было так очевидно по твоему взгляду! Ты же даже знаешь где оно с точностью до этажа. Киётака несколько мгновений смотрел на нее, размышляя, стоит ли ему что-то говорить ей, прежде чем пожать плечами про себя. Не то чтобы он держал это в секрете. — Думаю, ты меня подловила, — вздохнул молодой человек. На этот раз он определенно недооценил интуицию Хиёри и ее логические способности. Он не думал, что она установит эту связь, просто увидев, как он смотрит на магазин мороженого с тоской в глазах. …нет, подожди, он просто идиот. Конечно, Хиёри заметила бы что-то столь же очевидное. Даже он знал, что так явно говорил о своих желаниях, когда пялился на кафе-мороженое в этом торговом центре. Было так очевидно, что он хотел съесть мороженое, да? Впрочем, не то чтобы он мог с этим что-то поделать. Хиёри усмехнулась тому, как легко друг поддался ее обвинению, прежде чем ткнуть в него пальцем в укоризненной манере. — Но, если серьезно, ты должен был сказать мне, что хотел съесть мороженое после того, как мы поужинали. Мы могли бы сделать крюк и купить тебе мороженое, которое ты хотел, — надулась она. — Не беспокойся об этом. Я просто проверял, что там предлагают. — Не надо так говорить! Давай, мы купим тебе то мороженое, которое ты хочешь! Прежде чем он успел что-то сказать, Хиёри схватила его за руку и прижала к своей груди, застигнув его врасплох, когда девушка направилась к кафе-мороженому.***
Они добрались до кафе вскоре после этого, и им обоим повезло, что оно не было забито покупателями, потому что было бы трудно сидеть за столом, если бы это было так. Убедившись, что для него абсолютно нормально выбирать то, что он хочет, и что он не использует в своих интересах ее финансы или что похуже, Киётака, наконец, сдался и смирился со своей судьбой угоститься бесплатным мороженым. Молодой человек не стал терять время и решил заказать небольшую ванночку, в которую можно наполнить до пяти разных вкусов по своему выбору. Хиёри была удивлена его выбором, но, тем не менее, она заплатила за его заказ и даже попросила столько же, сколько и он, потому что не хотела, чтобы он ел в одиночку. Как только их заказы прибыли к их столу, девушка сразу же заметила, как глаза Киётаки расширились при виде его ведерка с мороженым, как будто он видел его впервые. — Аянокодзж-кун… ты что впервые в таком месте? — с любопытством подумала она. Ее любопытство продолжало расти, когда они начинали есть, потому что молодой человек смаковал каждый кусочек мороженого в своей мини-ванне. Он попробовал каждый вкус по одному и подождал около минуты, прежде чем перейти к другому вкусу. Из-за этого он все время были совершенно тихим. Никто вообще не разговаривал, потому что они были сосредоточены только на своей еде. Он также был очень медленным в темпе еды по сравнению со своей спутницей, которая уже покончила с едой примерно через двадцать минут. С другой стороны, Киётака только наполовину закончил свою ванночку с мороженым. — Еще раз спасибо за это, Шиина. Это место и мороженое действительно великолепны», — поблагодарил он своего друга, заметив, что она закончила со своим мороженым. — Пожалуйста, — улыбнулась она, прежде чем решить раз и навсегда удовлетворить свое любопытство, — Тем не менее, я не могу не задаться вопросом. Почему мне кажется, что ты впервые ешь мороженое? Прости меня за мои слова, но такое впечатление, будто я впервые вижу ребенка, который ест мороженое… Ты ешь так медленно, и не торопишься с каждой ложкой… — Ну… потому что так оно и есть, — небрежно сказал он, продолжая смаковать мороженое. Глаза Хиёри расширились, когда она услышала эти три слова. Ее первоначальное подозрение было правильным. Она даже ждала, не скажет ли он потом что-нибудь еще… Что он, скорее всего, просто шутит и валяет дурака, но он ничего подобного не сделал. Он ел это замороженное лакомство в первый раз, как она и думала, что, по иронии судьбы, поначалу было скорее шуткой. — Ты не шутишь, не так ли? — спросила она, подняв бровь. — Зачем мне шутить об этом? — В это… несколько трудно поверить. Каждый ребенок хотя бы раз ел мороженое. Трудно поверить, что ты не ел даже простого рожка, когда был еще маленьким. Киётака на мгновение уставился на нее, думая о том, что он должен ей на это сказать, потому что это касается территории личной информации… — Скажем так, я не смог испытать ничего, через что прошел бы нормальный ребенок, становясь старше, — объяснил он ей, — Я был на домашнем обучении с тех пор, как начал свое образование, и мне никогда не разрешали выходить из дома, пока не пришло время посещать эту школу. — Но тогда это значит… — Я многое испытал впервые. Когда я сделал свой первый шаг в эту школу, это был первый раз, когда я ступил в новое место. Впервые я был где-то еще, что не является моим домом… Изо рта девушки вырвался сдавленный вздох. — О, мой… я… мне очень жаль, Аянокоджи-кун. Я не знала, что тебе приходится жить в таких ужасных обстоятельствах… — сказала она, искренне беспокоясь о его благополучии после этого откровения. — Тебе не нужно извиняться. Ты не знала, и я не говорил тебе об этом раньше. — Я… это нормально, что я знаю об этом? У меня почему-то такое ощущение, что это большой секрет, который ты не хочешь, чтобы кто-то еще знал… — спросила она, опасаясь, что она может вторгнуться в его личную жизнь, что было последним, чего она хотела. — Я не против, если ты знаешь. Ты мой друг, Шиина. Только никому об этом не рассказывай, — он кивнул ей, что было знаком его доверия. — Я бы никогда… — Хорошо. Все еще потрясенная тем, что она узнала, Хиёри больше ничего не сказала и просто промолчала после этого. На ее лице запечатлелось противоречивое выражение, и оттуда она полностью погрузилась в свои мысли. Киётака заметил это выражение на ее лице, но пока ничего не сказал по этому поводу. Он уже ожидал от нее такой реакции, когда решил рассказать кое-что о своем прошлом, поэтому пока просто оставил ее в покое. Возможно, Шиине нужно время, чтобы как следует обработать эту информацию… Однако, когда девушка сохранила то же выражение лица, даже когда он закончил есть мороженое, что заняло еще двадцать минут, вот тогда он забеспокоился. Она не сказала ни слова и не сдвинулась со своего места ни разу за все время. — У тебя уже какое-то время такое мрачное выражение лица… Что-то не так? К счастью, его голоса было достаточно, чтобы вернуть девушку к реальности и заставить ее посмотреть на него. Обеспокоенное выражение на ее лице не исчезло до тех пор, пока несколько минут спустя она тяжело не вздохнула. — Просто… это нечестно, — покачала она головой и нахмурилась, — Это несправедливо, что у всех остальных детей, включая меня, у всех нас было приятное детство, а у тебя нет! Что у тебя за родители, что они не позволили бы своему ребенку наслаждаться его ранними годами в этом мире? — Родители что заботятся лишь о том, чтобы создать для них идеальный инструмент, — мысленно ответил он. Быть ребенком означает наслаждаться своей юностью? Белая комната не позволяла такого. Там нет никакого «наслаждения» или чего-либо в этом духе. — Быть на домашнем обучении это одно, но лишить тебя свободы и, по сути, держать тебя в плену в собственном доме? Почему ты не сбежал, Аянокоджи-кун? Киётака был немного впечатлен тем, что его спутница пришла к такому выводу. Для человека, который ничего не знал о Белой комнате и обо всем, что с ней связано, она была точна в своих мыслях относительно его ситуации. — Иногда я и сам задаю себе этот вопрос, Шиина. Но это не имеет значения. Что сделано, то сделано, и моя ситуация никак не может измениться, потому что это уже прошлое… Глаза Хиёри расширились еще больше, и его беспокойство за подругу тоже возросло. Она понятия не имела, почему Киётака вел себя так, словно все было в порядке, хотя на самом деле это было не так. На самом деле, она не знала, почему он не проявлял никакой реакции по отношению ко всему этому. Как всегда, у него было бесстрастное выражение лица, как будто ему было все равно… Она ахнула, когда ее осенило. — Погоди минуту… К этому времени подошел официант, чтобы забрать использованную посуду, но он не сделал ни малейшего шага, чтобы попросить двух подростков уйти, потому что они уже закончили. Вместо этого он оставил двоих наедине, чтобы дать им немного уединения. — Это… Это вот поэтому ты большую часть времени не проявляешь никаких эмоций? — с любопытством спросила Хиёри. — Откуда такие резкие выводы? Киётака в замешательстве наклонил голову, а Хиёри посмотрела вниз и покраснела. Она понятия не имела, имеет ли смысл идея, которую она только что сформулировала в своем уме, и был ли это вообще правильный ответ. — Ну… тот факт, что ты не выражаешь никаких эмоций, должен иметь объяснение, почему, верно? Я не верю, что кто-то может родиться с неспособностью улыбаться, хмуриться или проявлять какие-либо эмоции снаружи. Такие вещи попросту невозможны без внешнего влияния… — Вот как? Она нервно кивнула, прежде чем произнести следующие слова. — Ты такой… из-за своих родителей, Аянокоджи-кун? В очередной раз молодой человек взвесил свои возможности на данный момент и подумал о том, что ему делать. С одной стороны, он мог закончить этот разговор сейчас, потому что теперь он становился слишком личным, а он не хотел ничего упоминать о Белой комнате по понятным причинам. С другой стороны, он мог дать Хиёри тот ответ, который она хотела, даже если это не тот, который она искала. — Сложно… …У Киётаки было чувство, что он пожалеет об этом решении, но пока отодвинул это на задний план, чтобы ответить на вопрос своего друга. — Моей матери никогда не было рядом большую часть моей жизни, поэтому она не может взять на себя всю вину. Мой отец был тем, кто дергал за ниточки большую часть моей жизни. Хиёри внимательно слушала эти слова и глубоко думала о них, чтобы понять его. — Если ты учился дома почти всю свою жизнь, то почему твой отец передумал? Возможно, ты все же действительно сбежал? …хорошо, это определенно шаг на опасную территорию. Каким-то образом Хиёри стала на шаг ближе к тому, чтобы узнать значительную часть его прошлого, а ведь она даже не знала о Белой комнате. Все, что у нее было, это подсказки, исходящие из его уст, и даже тогда это были в лучшем случае расплывчатые ответы. Эта девушка… ее интуиция и рассуждения были чем-то, чему он мог только искренне поаплодировать. Из-за этих вещей он знал, что не может больше продолжать этот разговор. — Кто знает? Я действительно не знаю, что у этого человека на уме. И я не сбежал. Мне просто помог кое-кто другой, — сказал он, возвращаясь к своему обычному ответу в большинстве ситуаций. Хиёри вздохнула, разочарованная отсутствием ответов, на которые она могла бы положиться, чтобы составить собственное мнение о ситуации своей подруги. Ну, не то чтобы он врал. Технически он не сбегал из Белой комнаты. Ему помог кто-то, кто вытащил его оттуда. Он не сделал этого самостоятельно. — Ты все еще веришь, что можешь измениться? Как ты думаешь, ты все еще можешь проявлять эмоции? — спросила она, изменив свой подход к чему-то, что не связано со вторжением в чью-то личную жизнь. — Не знаю, — честно ответил он. — Почему? Ты действительно настолько отстранен от своих эмоций, Аянокоджи-кун? — Прошло много времени с тех пор, как я показывал искренние эмоции на своем лице, и мне кажется, что я уже попросту забыл, как это делать, — пожал он плечами, — Не пойми неправильно. Я не говорю, что совершенно ничего не чувствую. Мне нравится быть рядом с тобой каждый раз, и я не лгал об этом, Шиина. Я просто не могу показать это, когда я того хочу, либо потому, что забыл, либо просто не могу. Когда он закончил, Киётака перевел взгляд вниз. По какой-то причине он был разочарован тем, что не может дать Хиёри точный ответ, который она искала, но отбросил эту мысль. Даже если бы он хотел, он не мог бы рассказать девушке о том, что на самом деле произошло с ним. Эта девушка при всем, все еще была совершенно невинна по большому счету. Его бы искренне покоробило, если бы она влезла в его проблемы из-за его собственных решений. Затем он был застигнут врасплох, когда Хиёри ударила кулаками по столу и встала со своего места, на ее лице отразилась чистая решимость. — Тогда я помогу тебе, Аянокоджи-кун!