Открываю глаза в белизну потолка с красивой лепниной, отчетливо белеющего во тьме комнаты. За окном — вечер. Часы на тумбочке показывают полчаса до ужина. А телефон — что я проспала, почти не просыпаясь, сутки. Дома, под крики и слёзы мамы, меня осмотрели врачи, потом помыли и переодели. Помню, хотели отнять блокнот, но я вцепилась в него и подняла такой крик, что вот он, на тумбочке, рядом с часами. Как только отпала необходимость выжить в стрессовой ситуации, мой организм дал слабину, а нервная система выплеснула всё, что могла. Я плакала, кричала, кидалась то на маму в объятия, то на стены, то проклинала отца и его принципиальность. Как только меня отпустило, я отключилась.
Протягиваю руку и включаю настольный светильник. Беру блокнот. Словно предмет, который сохранил связь между прошлым и настоящим. Перелистываю рисунки и записи. Да, я однозначно была храброй. После последней записи замечаю, что на следующем листе есть что-то ещё, чего я явно туда не вносила. Дверь открывается, запуская полоску света. Закидываю блокнот под подушку.
— Ужин. Мэр велел помочь, — Катерина, как мини-танк, вдвигается в комнату.
— Ладно. Помоги. Скажи Мэру, что я к ужину быть.
Поморгав, она уходит. Кажется, я начинаю привыкать к здешним нравам.
Снимаю ночную рубашку и, из вороха платьев выбираю темно-зеленое, длинное, в стиле моей мамы. Мы похожи, и внешне в том числе.
— Милая, — мама обнимает меня и усаживает рядом.
— Мы все за тебя очень волновались, — отец откладывает вилку.
— Правда? Вот спасибо. А то в новостях говорят обратное.
— Аврора, тебе не стоит вникать в мои дела. Никогда. Ты здесь, ты в порядке. Значит, я сделал всё возможное для этого.
— Действительно. А меня всего лишь похитили головорезы.
— Мы освободили тебя на своих условиях, — только сейчас замечаю Марко, по правую руку от отца. Он одет в черный свитер, с небрежно закатанными рукавами и стильные брюки, — и больше никто из вас не пострадает.
— Плевать они хотели на ваши условия. Такой здесь город, если вы ещё не поняли.
— Я здесь родился, — Марко мягко улыбается, — и вырос, пока не уехал в Кембридж. Я умею договариваться с этим городом.
— Аврора, милая, хватит, — мама умоляюще смотрит на меня.
Только ради неё я замолкаю и не выплескиваю на его отца всё негодование за случившееся и его поведение.
— Ладно. Я могу узнать, на каких условиях меня отпустили?
— Мы возвращаем прежние права полиции. Никакого насилия, всё только в рамках закона.
— И всё? А как же, перемирие с главой мафии?
— Его нет и не будет. Попавшиеся полиции ответят по закону. Мы закончили разговор. Катерина, подай уже мясо, наконец! — отец раздраженно встряхивает салфетку.
После ужина запираюсь у себя в комнате и, даже не сняв платье, беру блокнот. Вот она — запись, но не моя. Сделанная уже после моей.
«— Хотелось бы доказательств твоей любви, — сказала принцесса.
— Я решил тебя не есть, — нежно ответил дракон.»
Насколько парадоксально бы это не было, с учетом произошедшего, но я расхохоталась. А киллер с чувством юмора. Как будто у него был выбор — есть или не есть. Он существо в данной ситуации, подневольное.
Но ответ в такой своеобразной переписке, всё же, написала. На следующем листе.
***
Потекли скучные дни. Из дома меня больше не выдергивали. Может, бояться, а может, просто нет надобности. Я спала, ела, читала, играла на рояле, вышивала с мамой. В один из таких вечеров мы сидели в её комнате, возле камина. Мама вяжет кофту бабуле, а я просто вышиваю рисунок, пришедший мне в голову.
— Мам, как идут папины дела?
— Пока всё спокойно. Надеюсь, так и будет.
— Знаешь, там, в плену, у меня возник вопрос. Зачем нашему папе семья? Если цель его жизни — искоренить всю преступность в Штатах?
— Аврора, — мама осуждающе смотрит на меня из-под очков, — не говори так. Мы и дело всей для него — совсем не одно и то же. Не нужно сравнивать.
— Знаешь, — подцепляю непослушную нитку, — иногда мне кажется, что вы держите меня за неразумного ребёнка.
***
Пожелав маме доброй ночи, иду спать. Зайдя в комнату, чувствую, что что-то не так. Осторожно включаю тусклый светильник и едва не вскрикиваю, но вовремя зажимаю рот руками, и отшатываюсь. В углу, в моём любимом кресле, очень расслаблено расположился мой новый знакомый.
— Боже, — выдыхаю в темноту, — что тебе здесь нужно? Снова пришел меня похитить?
— Это было бы глупо. Хотел бы — ты бы даже пискнуть не успела, — он приподнимает бесцветную бровь.
— Ладно. Тогда зачем ты…подожди, а как же наша охрана?
— Живы, — он кивает на кобуру на себе, — даже скучно. Сам себя не узнаю.
— Уходи, — я не делаю и шага вперед. Глупо. Надо бы бежать, звать на помощь. Только толку в этом? Да и хочу ли?
— Поболтать пришёл. А тут у вас миленько, — рукой в черной перчатке от обводит пространство комнаты.
— Уходи. Или я позову на помощь.
Вместо ответа он ловко встаёт и бесшумно подходит ко мне. Он выше на голову и ещё пару сантиметров, нависает надо мной, насмешливо глядя прямо в глаза. Только сейчас, даже при плохом освещении, вижу — они у него темные, практически черные.
— Уверена, принцесса? Ну, давай, зови.
— Что тебе нужно от меня? — я сейчас, как белый кролик, гипнотизируемый удавом.
— Я так и думал, — он криво усмехается.
В этот момент за дверью послышались шаги. Вздрогнув, оборачиваюсь. Но патруль проходит мимо. А когда поворачиваю голову обратно — Виктора в комнате уже нет.
Потрясенная, сажусь на кровать. Ноги дрожат.
Прячу шкатулку с набором для вышивания в ящик тумбочки и достаю оттуда блокнот.
«Отлично. У нас есть дракон, не умеющий летать.»
«И непрекрасная принцесса».
Аркхем, 09.00»
