Мы с тобой подходим друг другу, как крючок к глазу. Рыболовный крючок. К открытому глазу...
Виктор занимал все мои мысли и вечером, собираясь в ресторан с Марко, я задумалась о том, что в его отсутствие я, как будто бы, становлюсь нормальной. Трезво мыслю и знаю, что делаю. Но присутствие психопата сразу дает не хилый сдвиг в психике. И я превращаюсь в хрупкую принцессу. Так ведь он любит меня называть. Наверное, не зря. Или, тем самым он подчеркивает мою слабость. Кидаю последний взгляд в зеркало, по привычке поправляю темно-зеленое шелковое платье в складках, волосы и, прихватив сумку, выхожу. Тяжелая черная, словно сотканная из темноты, машина мэрии, с гербом города на капоте, ожидает меня у входа. Ощущаю смутный укол тревоги, но на улице дождь, грозящий перейти в ливень, поэтому, быстрым шагом преодолеваю расстояние и ныряю в нутро авто. Водитель безмолвной тенью маячил за рулем. Сегодня попался неразговорчивый. Оно и к лучшему. Город проплывал за окном, дома тонули в пелене дождя. Я привыкла к этому городу. Возможно, от безнадежности. Я пока прочно вплетена в его историю. И, если мой план потерпит фиаско, возможно, я останусь тут навсегда. От мрачных мыслей отвлекает визг шин. Машина резко останавливается так, что меня едва не выталкивает вперёд инерцией. — Приехали, мэм. — Где мы? — в окне — мрачный жилой квартал. Ничего общего с огнями пафосного ресторана, который мне успел надоесть до тошноты. — У меня в гостях, — дверь открывается, и я вижу Виктора, улыбающегося так, словно за день убил десять человек.***
— Для справки: твои выходки по перемещению меня в пространстве уже порядком достали! Спасибо, что в этот раз обошлось без седативного. В третий раз я уже могу и не проснуться. Хотя, это было бы просто чудесно! — я в гневе меряю шагами спальню с широкой кроватью, застеленной черным покрывалом. Но на Виктора, невозмутимо стоявшего в углу, облокотившись о стену, моя речь, похоже, не произвела ровным счетом никакого впечатления. — Что ты делала в церкви? — О, а ты ещё не понял? — отшвыриваю клатч в сторону и подхожу к нему, сокращая расстояние до минимума, — Я выхожу замуж! В грядущее воскресенье. Ты не приглашен, извини, папа не одобрит! Зато это наверняка прекрасно вписывается в план твоего хозяина, для которого ты меня надрессировал, ведь так? С каким-то садистским удовольствием наблюдаю, как меняется его взгляд.***
Днём ранее. Отец приехал домой неожиданно рано. Я в своей комнате мирно читала книгу, чтоб хоть как-то отвлечься. На этот раз, взяла из библиотеки отца тяжелый талмут какого-то исторического романа. — Аврора, нам нужно серьёзно поговорить, — он указывает в кресло напротив. — Я слушаю, отец, — я ожидала какого угодно разговора: от свадьбы до смерти брата, но только не того, что услышала потом. — Я понимаю, что ты уже молодая, очень красивая девушка, и у тебя есть…кхм…определенные эмоциональные потребности и переживания. И я не хочу, чтобы они помешали твоей свадьбе. Тот, из-за кого ты попала в психиатрическую лечебницу…мы с трудом выправили твою голову. Но есть то, что должно окончательно развеять твои сомнения. Возьми, — он протягивает мне пухлый конверт, — всё необходимое для просмотра и изучения есть здесь. Не буду мешать. Быстрыми шагами он покидает кабинет, оставив меня в легком недоумении. Открываю конверт. На колени посыпались фото, несколько исписанных бумаг и аудиозапись. Спустя час, откладываю все материалы в сторону. В груди что-то словно окаменело. Всё сложилось в одну четкую картину. Пазлы сошлись. Как рыболовный крючок к открытому глазу. Последний лист — выводы отца, основанные на выводах информатора. Но я прочла уже тогда, когда мне самой стало всё ясно. Когда попытка отправить нового мэра назад, с помощью стандартного метода — похищение близкого человека с последующими угрозами присылать его по частям, не удалась, мафия решила действовать нестандартными, я бы даже сказала, творческими методами. Роман Сионис — так зовут этого таинственного хозяина, очень умен, и он заметил, что Виктор — самый цинничный киллер города, а то и Штатов, пальцем меня не тронул. Что свидетельствовало о подобии симпатии к жертве. На этом моменте я сжала ладонь так, чтобы ногти впились в неё. Боль отогнала подступающие слёзы. И тогда он дал ему четкое задание — втереться ко мне в доверие, вызвать у наивной, испуганной девушки теплые чувства, чтобы потом его хозяин мог это использовать и, с помощью меня вытолкнуть моего отца из города. Желательно, в могилу. Чтоб другим приезжать неповадно было. И Виктор, привыкший исполнять приказы, исполнил и этот. Убийство моего брата и вся шумиха вокруг — тоже дело рук Романа. Моё спасение — в том числе. Тут была двойная задумка — провести четкую связь между мной и отцом, без посторонних, и плюсом дать Виктору дополнительных очков в моих глазах. Правда, информатор честно указал, что тот мог и не знать о конечном плане убийства ключевого наследника. У него была другая цель — я. Но, чего не ожидал никто — так это то, что я закрою собой киллера. Далее отчет заканчивался. Разумеется, информатор, по какой-то причине, не знал о моём похищении, о предложении Сиониса, о нашей сделке. Этого я боялась больше всего. Но нет. А значит, моему плану ничего не должно помешать. Спустившись вниз, застаю отца за ужином. Он отчитывал Катерину за пересоленную закуску, грозясь вышвырнуть вон всю соль и специи на кухне, отправив вдогонку и саму незадачливую кухарку. Завидев меня, он досадливо отмахнулся от прислуги, отправив её за горячим. — Хочу тебя утешить — мясо она не солит из принципа. Она его натирает каким-то соусом, который даёт мерзкую сладость, — сажусь на своё место. — Что скажешь по поводу увиденного. — Отец, — собираю остатки самообладания, — после лечения я — чистый лист. И, не собираюсь больше быть марионеткой в чьих-то руках. А теперь извини, я пойду к себе. Завтра последняя примерка, а ещё нужно осмотреть церковь.***
— Я всё знаю. И у меня нет больше ни сил, ни эмоций, чтоб описать, насколько это всё мерзко и цинично. Я доведу сделку до конца только для того, чтобы уехать и больше никогда, — толкаю его ладонью в грудь, — никого, — ещё тычок. — не видеть и не знать. И забыть это всё, как страшный сон. А вы продолжайте играть между собой в своей песочнице и делить лопатки и игрушки. — Принцесса, — произносит он невозмутимо, перехватывая мою руку и, сжимая и переплетая наши пальцы, — ты права. Сначала, ты была моим заданием, но ты закрыла меня собой. Я не забываю такого. — О, будем считать, что благодарность принята, — вырываю руку, — исчезни из моей жизни, прошу. И мы в расчёте. — Не могу, — он кладёт руки мне на плечи, — ты стала моим спасением от ночных кошмаров. И вошла в мою жизнь без возврата. — Звучит, как угроза. Но, знаешь, как любила говорить моя бабуля в детстве: «Единожды солгавший, кто тебе поверит?». Но, в любом случае, ты опоздал. Я выхожу замуж. За человека, который меня любит. И если и видит во мне выгоду, то хотя бы этого не скрывает. Вот так. — А ты? — А я не люблю ни его, ни тебя.***
— Повтори-ка, — он так неожиданно, как прыжок зверя, делает шаг из темноты, что я едва не отшатываюсь. — Я не люблю тебя. Я тебя ненавижу, — это всё как сцена из плохого романа. Хочу уйти, разворачиваюсь и, меня настигают крепкие объятия сзади. Он покрывает мою шею поцелуями, которые обжигают, но я не хочу, чтоб они прекращались. Его руки мягко скользят по моему телу, и тонкая ткань платья им совершенно не помеха. — Ты обманываешь сама себя, принцесса, — горячий шёпот обжигает ухо и щёку. Почти бесшумно зашуршала молния платья, а потом и само платье соскальзывает вниз. На мне нет верха белья и, интуитивно, я резко разворачиваюсь и почти прижимаюсь к его груди нежной кожей. — Так не честно, — быстро расстегиваю его жилетку, а затем и рубашку, — на мне было куда меньше одежды. Вместо ответа он прижимает меня к стене. Сильно и надежно. На мне только тонкие трусики и промежность упирается в грубоватую ткань его брюк. Он сам — каменный и холодный, как глыба льда. Теплота — только в прикосновениях. Я не знаю, понимает ли он сейчас, что всё происходящее для меня — первый опыт, но действует очень осторожно, и явно знает, что делает. Для удобства, обхватываю его ногами, но и это не изменило моего положения — я надежно прижата к стене. Мне очень страшно, но очень интересно. Я пострадала от него и его хозяина. Почему бы не извлечь из этого пользу? Терять невинность с Марко? Увольте. Удовольствие ниже среднего. Так многое зависит от первого мужчины. Тем временем, он покрывает поцелуями шею и груди. Это напоминает какой-то своеобразный ритуал поклонения божеству, и заставляет меня периодически вскрикивать от острых ощущений. Настал момент, когда всё это настолько невыносимо приятно, что нужна развязка, тянущие ощущения внизу живота становятся сильнее, требуя удовлетворения. И он это понимает. Момент, когда внутри засаднило, а потом переросло в приятную боль и ушло, ни оставив и следа наступил быстро. А после…после я не хотела, чтобы это прекращалось. Эти уверенные, жесткие движения внутри меня, это переплетение тел и, наконец то, что в прошлый раз было лишь тонким намеком сквозь одно прикосновение. Разрядка, которая накрыла меня такими волнами ощущений, что я повисла на Викторе, вцепившись руками в его шею и плечи.***
Проснулась я через пару часов. Часы же на тумбочке показывали одиннадцать вечера. Ещё полчаса — и отец начнёт меня искать. Виктора в комнате нет. Подозреваю, что и в квартире тоже. Ночь — его время. Но не моё. Поэтому, нацепив белье и платье, разгладив волосы и одежду, вызываю такси. К счастью, дверь заперта на замки, которые можно открыть и изнутри тоже. Ключи валялись на виду. Он дал мне выбор. По крайней мере, сейчас. И я им воспользуюсь. Блокнот нашелся сразу — в тумбочке. Пару строк и выхожу за дверь. Ключи оставляю в почтовом ящике у двери.