***
Соколов решил вернуться со всеми тремя подростками обратно в участок: такой вывод сделал Сергей, краем глаза заметив, куда поехало авто. Но всё основное внимание Миллера было сосредоточено на стоявшем в глубине высокого прохода во двор шатающемся упыре — эта тварь точно не человек. Но с виду совсем юнец. Сергей нахмурился, вглядываясь в черты каннибала: он выглядел не старше двадцати лет, бледный — почти белый — с простреленным сердцем, но всё ещё живой. Прежде милиционер не встречал убийц с таким ангельским лицом. Однако всё человеческое и подкупающее в образе парня растаяло, стоило ему улыбнуться своей сатанинской улыбкой, из-за которой рвалось гремящее животное рычание. Глаза его горели кроваво-красным огнём. Всё словно замедлилось. Спиридонов рядом двигался как в замедленной съемке в то время, как рывок вампира казался вполне обычным, хоть и довольно резвым — как кошка тот бросился на Сергея. Но он успел выстрелить — попал прямо в лоб. С отдачи упырь чуть отлетел в сторону. — Да! Так его! — Андрей снова двигался как прежде. Упырь лежал на земле лицом вниз, под ним расползалась густая багряная кровь — почти чёрная, как тень. Но Сергей не расслаблялся: он знал, что тварь ещё жива. — Эй, гражданин. — Он наклонился и ткнул вампира в голову стволом пистолета. У того чуть дёрнулся палец. — И куда мы его? Пакуем? Мы же победили, Серёг? — торопливо спрашивал Андрей, присев на корточки рядом с как будто бы бездыханным телом. — Что-то тут нечисто. Не могли мы его так легко завалить. Сергей тоже опустился, привстав на одно колено. Не без страха, но всё же уверенно он дотронулся до шеи упыря: пульс! Разве у вампиров бывает пульс? Его глаза расшились от удивления. — Б...бо... — Упырь сипло закряхтел, пробулькав буквы в лужу собственной крови. — Больно? Да бедняжка! А людям, которых ты зимой поубивал, не больно было? А? — Опер сдерживал нахлынувшие чувства, но злость проявилась в одном жесте, когда он грубо схватил вампира за волосы, желая поднять тому голову и взглянуть на изуродованное выстрелом лицо твари. Попутно он приговаривал: — Ничего, в отделение поедем, там я тебе компресс приложу. Ты же от такой херни так просто не сдохнешь, да? Сергей всё же ожидал увидеть жидкое месиво из красной плоти, костей и розовых мозгов упыря. Что-то подобное ему уже доводилось видеть на службе, и не раз — он был готов. Тяжёлая голова вампира с хлюпом оторвалась от земли, по кровавой луже застучали капли всё той же жидкости, да так звонко, что звук, жутко напоминавший игру на ксилофоне, разлился по проходу мрачным эхом. Но от увиденного милиционер всё же пошатнулся, чуть не отпустив длинные, лунного цвета волосы вампира: его лицо регенерировало — ни намёка на выстрел — только вся та кровь, в которой плавала его бледная морда. Клыков Сергей тоже не заметил. Мельком взглянув вниз, он увидел, что в луже виднеется пуля. — У тебя, что, башка пули выплёвывает? — Сергей больше размышлял вслух, не ожидая, что преступник ему что-то ответ: выглядел парень скверно и как-то слишком обычно. — В пыточную тебя доставим, там всё мигом изложишь. Андрюх, дай мне браслеты. Лейтенант Спиридонов мгновенно исполнил просьбу товарища. Сергей, предварительно опустив голову упыря на землю, сцепил тому руки за спиной. — Жаль не из серебра, ага? — усмехнулся Андрей, помогая Сергею поднять с земли обмякшее тело парня. — А что? Думаешь, серебро его остановит? Это вроде по оборотням, — скептически бросил Сергей, подхватив вампира. Тот хоть и был долговязый, но совсем нетяжёлый. — Да чёрт знает. Но вдруг сработало бы. А то ещё эти порвёт, я не знаю. А мы его, что, туда поведём? — Андрей явно намекал на отделение, недавно ими покинутое. — Ближе всего. Пойдём, пока он не оклемался. Может, получится допросить. Или хотя бы запереть. Но в глубине души Сергей сомневался, что аквариум удержит это чудовище взаперти. Вдруг упырь дёрнулся. Свободной рукой Миллер выхватил пистолет и приставил к виску вампира, готовясь в любой момент выпустить хоть всю обойму в него. Ему начало казаться, что не сердце, а именно голова — слабое место упыря. — Ещё раз шелохнёшься, тварь, — он с щелчком снял оружие с предохранителя, — я тебе все мозги выбью. По всей улице собирать будешь до утра! — Что мне ваши пули… Сколько я их собрал за всю свою жизнь, за всю свою смерть, — внезапно юнец подал голос. Опера округлили глаза. Голос паренька был мягким, но подавленным, чуть сиплым от боли и усталости — совсем как у живого, а не мёртвого. Если так вообще можно было сказать... Сергей и Андрей остановились, ожидая, что этот тип скажет что-то ещё, но вместо слов из-за плотно сжатых синюшных губ доносились глухие нервные смешки. Андрей побледнел, а Сергей от злости свёл брови к переносице и по-звериному оскалился, уже и не зная, чего ожидать. — Ведите меня к вам, ведите-с, господа, я жду вашего гостеприимства, — упырь говорил сквозь едкие смешки, не поднимая головы. Белое гладкое лицо, запятнанное тёмной кровью, скрывалось за такими же перепачканными, склеившимися прядями почти белых волос, но Сергей мог видеть ядовитую паскудную ухмылку парня.***
Продрогшие от холодного, влажного и вечернего воздуха ранней весны подростки пили горячий чёрный чай, так любезно предложенный им сотрудниками местного отделения милиции. Олег Крюков смотрел на этих бледных — чуть ли не седых — детей и качал головой, но выдал он с усмешкой: — Вы как будто мертвеца увидели! — Его, дяденька милиционер, — слова мрачными нотами как будто сами вырвались изо рта цыганёнка Ромы, который даже практически не пошевелил пересохшими губами. Петя и Кристина ничего не добавили. — И по стенкам ходит? — старший лейтенант Крюков с трудом сдерживал насмешливый тон, опершись плечом на косяк дверного проёма. — Да! — голос резко подал Петя. — Мы не врём! И там нужна ваша помощь! А вы тут сидите… — Слышь, пацан, нам без тебя виднее, как и что надо делать, — грубо осадил его уже другой милиционер: крепкий, смуглый, со звериным прищуром и скривлённым от недовольства широким ртом. «Идиоты. Мусора…» — думала, но не решалась сказать Кристина, перебирая пальцами лямки своего портфеля, накручивая себя ещё и тем, что бабушка поди вся извелась, ожидая её. Оставалось только сгорбиться, сидя на неудобном стуле и пить чёрный чай, горькость которого не смогли перебить даже две ложки белого сахара. Те милиционеры уже мертвы — так казалось Крис. Пугающе красивое лицо юноши и его нечеловеческая улыбка из острых плотоядных зубов всплывала перед глазами, стоило ей хоть на секунду опустить тяжёлые дрожащие веки. В сон не клонило, но и смотреть на унылое помещение отделения не особо-то хотелось. Но вот опять Крис увидела перед собой его — его холодные бирюзовые, светящиеся от жажды смерти, глаза. Ни один голодный зверь не обладал таким взглядом — ни один волк не смотрел с такой яростью и жаждой убийства, что ручьём пробивалась сквозь хрусталь неживого, не моргающего взгляда. Руки затряслись, а вместе с ними и тёмная жидкость в стакане. Ноги вдруг обдало холодом. Сквозняк промчался по всему отделению, в том числе забравшись и в кабинет, где сидела троица. Крюков взглянул из-за плеча, чуть отклонившись, и сказал: — А вот и ваш вампир! Подростки в ужасе подпрыгнули на местах. Ромка затрясся, Петя вжался в стул, а Кристина чуть таки не выронила кружку. — Вы сюда-то его зачем привели? — с трудом справляясь с заиканием промямлил Рома. — Вы зачем ему разрешили войти? Кристина и Петя вопросительно посмотрели на друга, но тот ничего не ответил. — Ты чего несёшь, малец? — опер явно насмехался над страхом школьников. — Сейчас допросят в пыточной вашего приколиста. Крюков попялился на происходящее в коридоре, откуда доносились звуки шагов и какое-то шарканье, будто кого-то тащили под руки, и озвучил увиденное: — Мальчик познакомиться, видать, хотел с вашей подружкой, а вы напугались. Волосы, конечно, как у бабы. Что за молодёжь пошла? Тьфу… Так и быть, родителям звонить не будем. Эй, Шаров, развези ребятню. Нечего им по улице ночью одним шататься. — Я тут в нескольких минутах живу. — Кристина резко поднялась со стула, худощавые ноги еле держали такое же тонкое лёгкое тело, отчего колени подло подкашивались. Она ухватила двух своих друзей за руки, пытаясь хотя бы взглядом донести до парней, что надо срочно уходить, пока вампира отвлекли. — Вот тебя первую и довезут. Так, не брыкайтесь. Вперёд, шпана!***
Сергей усадил душегуба на стул и за стол, и сам уселся напротив, не сводя внимательного тяжелого взгляда с мальчишки, который с виду вряд ли мог стать причиной больше сотни нераскрытых исчезновений и убийств в вымершем посёлке. Однако милиционеры не сомневались — это он. Но все мышцы Сергея сводило в тревоге, их болезненно пружинило, а внутренности крутило и щекотало от притока крови, насыщенной пресловутым адреналином. Неужели, его тело так боялось этого пацана? Он внимательно вглядывался в бледное, вымазанное кровью, лицо убийцы-каннибала, прокусившего тогда в посёлке ему руку. Но Миллер видел перед собой лишь подростка — болезненно бледного мальчишку с почти белыми патлами, как у девчонки, и в странной одежде, которая была в моде разве что век назад. Глаза, окаймлённые белыми ресницами, не горели красным огнём, но странно подрагивали, словно дрожали . Грудь парня тяжело вздымалась, рот приоткрылся, будто носом вдыхать затхлый воздух помещения для допросов было совсем невыносимо. Несмотря на то, что руки упыря были сцеплены за спиной наручниками, Сергей старался не терять бдительность и был готов стрелять — прямо в голову. — Ну что, скажешь, как тебя звать? — Сергей решил зайти издалека, для начала разузнав, что из себя представляет это существо. Юноша, опустив голову, которую ему будто было тяжело держать прямо, издал мерзкий смешок, но всё же ответил: — Что же тебе, уважаемый, даст моё имя? — Отвечай, сволочь. Он чуть поднял голову, взглянув исподлобья на милиционера своими дикими, горящими от ярости и голода глазами, отчего у Сергея неприятно заспазмило где-то за мышцами живота. Его аж покоробило от предательской трусости собственного тела: ни один маньяк или другой преступник не был в состоянии заставить самого капитана Миллера испытать что-то подобное — это он заставлял их всех бояться и трястись в ужасе. А тут уже опытный оперативный следователь ощутил себя зайчиком, оказавшимся слишком близко к волку, лапы которого хоть и застряли в капкане, но зубы всё ещё грозились дотянуться до бренной плоти косого. Шрам на предплечье жгуче засаднил. Непроизвольно ладонь сжалась в кулак. Юноша бросил внимательный взгляд на задрожавшую левую руку опера. Он с хрипом, явно удержав при себе очередной язвительный хохоток или даже рык, выдохнул, а затем внимательно уставился на Сергея. Теперь уже упырь-душегуб с неприкрытым пошлым любопытством рассматривал милиционера, облизнув кончиком тёмного языка синюшные губы. — А на мои вопросы соизволите ответить, сударь? Сергей озлобленно нахмурился. Хотелось схватить наглеца за загривок и смачно приложить его мордой об стол. Андрей лишь удивленно поглядывал то на одного, то на другого. — Может, пусть спросит? — растерянно предложил Спиридонов. Вампир расплылся в нахальной улыбке — такая лишала его ангельский лик всякой красоты, пороча и искажая черты колкой и леденящей душу мерзостью. Но Сергей ему нехотя кивнул. — Почему ты выжил? — вкрадчиво спросив это, упырь немигающим взглядом уставился на Сергея, буравя его и пронзая, пытаясь одним лишь зрительным контактом разорвать на клочки если не его плоть, так хотя бы душу и нутро. Тело снова предавало Сергея, отдаваясь животному страху, но он боролся здравым умом с нежелательными реакциями организма, крепко сжимая кулаки и продолжая смотреть в стеклянные глаза зверя. Он не жертва — сегодня он охотится на волков. — В смысле «почему я выжил»? О чём ты? Упырь кивнул, указывая на покусанную руку Сергея. — Это. Я не сразу узнал тебя, сударь, изволь простить за это. Но это я покусал тебя тогда в лесу. И я пытался призвать твоё тело… — Заткнись, — злобно осадил его Сергей, стукнул по столу, но подскочил от резкого громкого звука только Андрей. — Чё за херню ты тут поришь? С хуя я должен был умереть от твоего собачьего укуса, щенок?! — Нахальный тон, полный спокойствия, Сергей терпеть уже не смог и он схватил уж больно смелого перед лицом правосудия мальчишку за грудки и поднял над столом, притягивая к себе. — Не боишься, что лицо откушу? — вампир в ухмылке показал ряд клыков, за что получил кулаком в лицо. Тело шумно упало на пол. Костяшки Сергея пронзила неприятная боль. Кого-то другого такой удар мог вырубить, но упырь лежал у ног Андрея и тихо, но мерзко хихикал. — Чем больше я теряю крови, тем больше… хочу есть! — Руки упыря по-прежнему были сцеплены наручниками у него за спиной, поэтому он не без труда попытался подняться. Из носа текла густая тёмно-красная кровь. — Я голоден… голоден… — Спокойный ровный тон мягкого голоса начинал сменяться хрипящей и рычащей одержимостью. — Спиридонов, отойди от него! Быстрее! Андрей отскочил в другой угол. Успел в последний миг, иначе вампир бы уже вцепился ему зубами в ногу. Но всё же промахнулся. — Я голоден… сожрать… всех… ВСЕХ СОЖРАТЬ! Последний вскрик юноши превратился в демонический рык, а его лицо извратилось в чудовищном оскале. Глаза снова вспыхнули тем красным огнём — пламенем жажды человеческой плоти. Что-то с лязгом треснуло — вампир одним движением разорвал стальные наручники. Ногти на руках превратились в острые когти. — БЕГИ! — только успел закричать Сергей, выпустив во взбешённого упыря заранее перезаряженную обойму: несколько в корпус, а что-то мимо. Время снова безжалостно тянулось. Товарищ как будто застыл — едва ли шевелился, а вот вампир оставался резвым, он двигался стремительно и рывками, желая приблизиться к лёгкой добыче — к Спиридонову. Ещё мгновение. Он слишком близко. Кровь в жилах Сергея забурлила — он тоже двигался быстро, как никогда прежде. Патронов в магазине не осталось, но под рукой оказался табурет, которым он со всей силы зарядил по голове упыря, сбив того с ног, отчего тварь впечаталась в стену, а орудие разлетелось в щепки. — Что за хуйня? — к ним заглянул кто-то из сотрудников этого отдела. Как не вовремя. Именно на этого несчастного юного паренька в окулярах переключился упырь, мгновенно оклемавшийся от удара. Сергей глазом моргнуть не успел — не смог ничего сделать, — как упырь, попутно хорошенько вмазав и самому Сергею, влетел в юного сержанта и вцепился тому в горло. — ТВОЮ МАТЬ!!! — кричал кто-то из коридора. В голове звенело. Откуда в этом мальчишке столько дури? Кто-то заорал уже по ту сторону прохода. Запах свежей горячей крови резко ударил Сергею в нос. Стрельба. Снова вопль. Звуки рвущейся плоти, треска костей и последних глухих всхлипов. Сергей не успел оклематься до конца, но он смог увидеть, как за дверным проёмом лежал окровавленный труп молодого милиционера с выгрызенной наполовину шеей, откуда торчали раскусанные сосуды, трахея и пищевод. Его глаза помутнели. Лужа крови под ним стремительно росла. Взглядом Миллер поспешил отыскать товарища, севшего и прилипшего спиной к стене, и поджавшего к себе колени. В руках он крепко сжимал своё оружие, но по выпученным блёклым глазам и серому лицу Сергей понял, насколько напарнику страшно. К такому их не готовили. Нигде. Никогда. — Сиди тут! — Сергей бросился в коридор, перепрыгивая труп у прохода. Запах подожжённого пороха от выстрелов смешался со смрадом от свежей крови и тёплого мяса. Так пахло на скотобойнях или на местах особо жестоких убийств. С ужасом опер увидел, что всё отделение превратилось в кровавую баню. По стенам стекала вязкая красная жидкость, весь пол был залит кровью. По углам виднелись обгрызанные трупы людей и раненые, но ещё живые. За доли секунд это чудовище вывело из строя целое отделение. Решётки не спасли даже тех, кто отсиживал в отделении за мелкие хулиганства или пьянство. Стальные прутья погнули, как алюминиевую проволоку, двери в кабинеты были вынесены с петель. Кто-то смог отстреляться от голодной твари, а кому-то — Сергей с трудом сдержал рвотный позыв — вспороли живот, сожрали печень; выломали грудную клетку и вырвали сердце. Но тут Сергей опомнился. Андрей! Он бросился обратно к нему: нельзя сейчас его оставлять одного — тварь может вернуться, чтобы завершить своё дело. Спиридонов всё также сидел, уставившись в никуда. Его лихорадочно трясло. И это он ещё не видел то, что творилось в остальных помещениях. Такое уже милиции замять не получится. Сергею хотелось в это верить. Выжившие и раненые обыскали каждый уголок внутри отдела, улицы в округе — вся ночь ушла на то, чтобы найти хоть какие-то следы кровожадного упыря — это не человек, не преступник, не маньяк — это демон из ада.***
Он скрывался в тенях крыш, сливался с лепнинами и статуями на фасадах барочных зданий центра по-прежнему, даже спустя столько лет, прекрасного Санкт-Петербурга. Уже другого, изменившегося за все те годы, что он был заперт в каменном гробу, но всё такого же его драгоценного Петербурга… Никогда прежде при его человеческой жизни столица не сияла так ярко, не источала столько света, заставляя ночи столь праздно мерцать. Особенно теперь, когда на место его греха съехались машины с яркими мигалками, издававшие омерзительные громкие звуки. Неполную луну скрывали густые влажные тучи. Они принесли за собой холодный ливень, каждая тяжёлая капля которого резко, как нож, ударяла по едва ли живой белой коже вампира, смывая с него кровь, но не смывая греха убийства. Он не сводил глаз с Сергея. Он следил за ним, за его огнём. Другие люди — лишь тени, лишь пыль, их не видно — они расплывались, тонули в окружавшей их пресной серости. «Ну что, скажешь, как тебя звать?» — вопрос стражи порядка не выходил из головы упыря, особенно громко он звучал, когда ему удавалось заметить лицо Сергея в этой суматохе. Сердце кольнуло, прямо как у живого. Он невольно схватился за него, сжав холодными пальцами промокшую от крови и дождя рубашку. — А как меня… звать? Страх. Неведение. Испуг. Но всё это мгновенно смыла пенная волна злости в цвет всей той крови, что он проливал до этого момента. Сильнее боли его злил только запах пороха, которого он вдоволь нанюхался там. Этот железный горький смрад что-то пробуждал, что-то вытаскивал из недр так долго спавшего мозга. Теребил старые раны, которые никогда не заживут даже на этом бессмертном теле. Что осталось от него самого? «Кто я?» Но так ли был важен этот вопрос? Важнее было совсем другое. Ярость и гнев распирали изнутри — заставляли сердце биться, как у живого. Голод был гораздо сильнее всего. Волчий голод.