Сумрак над Невой

      Сергей резко распахнул глаза: заснул прямо в кабинете. Сонно он взглянул на настенные часы, окутанные мраком, и они показывали восемь часов. Он глянул в окно, и оттенок неба едва ли оказался ценным помощником в том, чтобы понять — восемь утра или восемь вечера. Миллер безвылазно уже не один месяц работал практически без выходных, одна смена сменяла другую, что порой он даже не находил целесообразным возвращаться домой — разве что помыться и побриться, и то — тут же обратно. Потянувшись, он почувствовал, как с плеч вниз скользнул тёмный шерстяной плед, как раз в кабинет вошёл Андрей с кружкой чая и бутербродом на тарелке.       — О, капитан, ты проснулся!       — Ага… — буркнул Сергей, потирая ноющий висок. — Как долго я спал?       — Недолго. Часа четыре. Могли бы и подольше: начальства нет. Я вас будить не стал.       — Я вижу. Какая трогательная забота. Ты часом не голубой?       Вместо того, чтобы продемонстрировать оскорблённость, Андрей басисто хохотнул, что ярко контрастировало с его моложавым и чутка смазливым видом. Лейтенант был совсем молод и свеж, а взгляд и расслабленное лицо кричали любому понимавшему суть жизни: никогда не был женат.       — Новый Год скоро, — начал Андрей, поставив тарелку и кружку на стол перед Сергеем, отчего тот, всё ещё не привыкший к такой заботе со стороны напарника, изумленно вскинул брови и покосился на него. — Не планируете навестить семью?       Отхлебнув горячий и очень крепкий чёрный чай, Сергей с ноткой тоски в голосе ответил:       — Да куда мне. Наташа не будет рада меня видеть.       — Так ребёнка повидать.       — Разве что единственный весомый аргумент.       Сергей устало вздохнул: упоминание уехавшей в Выборг к родителям жены, с которой они даже не развелись, хотя всем говорили обратное, заставило ощутить неприятную тянущую тоску, которая отдавала не только по ноющим после сомнительного сна мозгам, но и по сердцу, отчего то неприятно поднывало. Дочь Алёну он и вовсе не видел с осени: Наталия считала, что собственный отец плохо на неё влиял, так как десятилетняя девчонка уже твёрдо всем заявляла о том, что когда вырастет, станет опером — прямо как папа! Жена же искренне ненавидела работу Сергея, потому что считала, что она — его любовница. Спорить с этим было сложно: Миллер жил работой, о чём искренне сожалел, но сделать с этим ничего не мог.       — Дай бог, хотя бы по телефону даст поболтать, — нерадостно заключил Сергей, откусив от бутерброда кусочек. — Подарок я ей уже передал. Лишь бы Наташа его прятать не стала.       — Шустрый ты.       — Ага. Даже открытку написал. Это уже когда ты́ спал.       Раздался телефонный звонок. Его надоедливый трезвон разрушительной волной пронёсся по всему кабинету, отскакивая от каждой стены и уголка, ударяя по ушам двух милиционеров с ещё большей силой. Миллер поёжился. Звук ощущался невероятно болезненно — от него гудела голова. Трубку взял Андрей и важно отчеканил:       — Лейтенант Спиридонов, отделение…       Он не успел договорить, как из трубки послышался чуть ли не крик:       — Ваш белобрысый был замечен у стрелки !       Сергей услышал и всполошился.       — Поняли, — коротко сказал Андрей.       — С ним гражданская. Девчонка. С виду школьница. Очевидно, они двигаются к Невскому.       — Ясно. Капитан?       — Встретимся у Адмиралтейства, — сказал Сергей чётко и громко, чтобы на другом конце трубки его могли расслышать.       — Лучше бы стрельба в Купчино или на Васильевском. Я бы туда поехал с радостью. Честное слово… — тяжело вздохнул Спиридонов, положив трубку.       Сергей даже не собирался осуждать, как с виду могло показаться, явную трусоватость Андрея: просто он видел, на что способно то чудовище, и, хоть и ныл, но всё равно ехал.       Ориентировка помогла. Действительно, ошибиться с таким колоритным юношей было сложно. Даже несмотря на то, что молодежь нынче выглядела довольно экстравагантно и странно, этот экземпляр уделывал их всех своим старомодным потрёпанным видом и такими характерными длинными белыми волосами. Да и сам Сергей без особого труда сразу издалека приметил этого высокого доходягу, что склонялся к перепуганной девчонке: видимо, чтобы получше слышать, что она говорила, ибо рот время от времени, как Сергею казалось, школьница всё же открывала.       «Почему ещё не убил её?» — думал Миллер, почёсывая подбородок и выглядывая из машины. Пока они держались в стороне, внимательно наблюдая за происходящим. С ним был не только Андрей: увязался ещё и молчаливый капитан Солод Антон, которого за глаза Спиридонов шутливо называл "Корень солодки". В отличие от Миллера, за глаза которому дали кличку "Рыжик", Антон яркими внешними признаками не обладал, оттого и цеплялись все к его необычной фамилии. Серые глаза третьего оперативника с регулярно безучастной мимикой что-то без явного интереса высматривали вдали.       Трое других остановились неподалёку от них и тоже без лишнего шума следили за объектом.       — Неужели, этот чепушило нас не заметил? — выдал вполне логичный вопрос Андрей.       — Или прикидывается, — предположил Сергей, глуша машину. — Идёт к Главштабу. Романтик хуев.       — Там ёлка стоит. Хочет новогоднее настроение приподнять? Я слышал, что новогодние ёлки — это языческий символ, и раньше игрушками служили всякие внутр…       — Так, — перебил Миллер, — больно много болтаешь.       — Наверно, он к тому, что хочет кишки бедной девочки раскидать по ели, — сказал Солод.       — Я понял. Не исключено. — Сергею даже думать не хотелось, что этот монстр может сделать с несчастной девушкой, если они совершат ошибку или не подоспеют вовремя. Но и спешить было рискованно. Всё тело гудело от напряжения, а голова шла кругом от мыслей.       Он достал рацию, чтобы связаться с товарищами в другой машине:       — Потихоньку идём за ними. Но так, чтобы нас не было видно, поняли? Пусть чуть вглубь улицы уйдёт и выходим. Поняли?       — Да поняли, поняли, — прошипел в рации голос Крюкова.       — Так точно, — следом из динамиков послышался отклик Петра Суховского.       Людей вокруг становилось всё меньше и меньше, а ветер поднялся такой сильный, что от его порывов сносило буквально всех. Ледяные вихри кружили внутри улиц, грозясь обратиться настоящим снежным ураганом. Лицо Сергея жгло от мороза, а каждый вдох давался с большим трудом. Серебристая метель сковала Большую Морскую улицу, а вполне себе обычный ход по ней растянулся чуть ли не на целую вечность. Больше всего дуло из самой арки, да так неестественно сильно, что казалось — замешено какое-то колдовство. После осознания факта существования ходячих мертвецов и не в такое начинал верить любой из шедших вслед за упырём и его жертвой.       — Я за тобой не успеваю! — кричал сквозь свирепый вой ветра Андрей, хватаясь за Сергея.       — Где остальные?       — Да вон они! — Спиридонов махнул на тёмные размытые силуэты позади них.       — Едва видно их... — мрачно подметил Антон, закрываясь от порывов ветра.       — Что же за херня такая. Мы же не в Сибири… — прорычал злобно себе под нос Сергей, с трудом сопротивляясь порывам льдистого мощного ветра. Но на ураганной мощи зимних вихрей странности не заканчивались: он готов был поклясться, что до его ушей доносились странные звуки, как будто снежинки, подхваченные ветреным потоком, не просто ярко искрились, подобно звёздам на чёрном декабрьском небе, но и мелодично звенели, имитируя странную холодную мелодию. В музыке опер не был силён, однако что-то ему подсказывало, что ничего похожего он прежде не слышал.       Внезапно в белизне непроглядной пурги вспыхнул красный огонёк. Сергей, прикрывая лицо рукой, чтобы снег меньше бил по глазам, уставился прямо в его сторону, попутно окликнув двух своих коллег:       — Видишь это? — тут же он достал рацию, чуть закрывая её от прямого ветра ладонью, и повторил вопрос для остальных: — Видите это?       — Нет, — откликнулся мигом Спиридонов.       — Пока ничего, — мрачно сказал Солод.       — Что там? — Дёрнул за рукав Сергея Андрей.       — Не видишь свет?       — Я вижу снег у себя прямо в глазах…       Остальные сообщили, что тоже ничего не заметили.       Сергей развернулся к Андрею, лицо которого и правда облепило снегом, в особенности ресницы, отчего его вид стал нелепее. Небрежно он попытался сбить налипшие снежинки с лица товарища.       — Спасибо, лучше не стало. — Поморщился и пожмурился Андрей, попытавшись уже самостоятельно убрать белую пелену с глаз.       — Не опасно идти дальше? — решил уточнить капитан Солод, тон его сквозил недоверием и настороженностью. — Как-то неразумно соваться туда без внятного плана. Разве нет?       — Да какой тут может быть план? — возмутился Сергей. — Предлагаешь нам всем поодиночке выбегать с разных сторон? Площадь немаленькая, расстояния тоже. Этот утырок нас всех по одному выкосит. А так спиной к спине встанем да продырявим ублюдка.       Но вопрос Антона всё равно серьёзный. Ситуация из-за погодных странностей поменялась не в лучшую сторону. С одной стороны Сергей не мог рисковать товарищами, но с другой стороны он не мог позволить упырю что-то сделать с несчастной девочкой.       — Мужики, нам надо собраться и заарканить уже эту тварь, — строго отчеканил в рацию Миллер, да так, чтобы и трясшийся у него за спиной от холода Спиридонов услышал. — Не мы, то кто?       — Ура! — вскрикнул Спиридонов, чуть подняв вверх кулак. Жест казался неуверенным, но искренним. Краем глаза Сергей его приметил.       — Напролом, вслед за ним... через арку. Он там поди нас и ждёт. — Предположение Крюкова резким шипением рвалось из динамика.       — Скорее всего. Стреляем на поражение. Делать нечего. Вряд ли мы его убьём.       Солод недоверчиво покосился на Миллера, но ничего не сказал.       Все милиционеры собрались: поняли это, приметив очертания силуэтов друг друга. Ветер выл так свирепо и яростно, что казалось, то была не беснующаяся погода, а огромный монстр из ледяной преисподней, рёв которого пробирал до костей не только из-за холода, но и из-за неестественного громкого стона, гулявшего между стен и уносившегося куда-то в небо вместе со снегом резавшим потоком.       — Ого, чудеса чудесные, что нас всех нахер не сдуло! — язвительно и звонко заявил Олег Крюков, потирая раскрасневшийся нос.       Но вдруг всё стихло. Все шестеро ошарашенно переглянулись, а потом посмотрели вокруг: привычная безлюдная улица погрузилась в какую-то неестественную тишину, свежий снег серел, словно напитывался материальной тьмой, что туманом окутывала всё вокруг. Снежные хлопья неспешно опускались вниз.       Арка показалась из-за растаявшей вьюги, и путь к ней стал значительно легче. Но Сергей недоверчиво уставился на проход: из него тянулось что-то одновременно видимое и нет. Чёрно-серое облако, похожее на дым, текло с площади, погружая уличный проспект в жуткую безжизненную серость — куда большую, чем ту, что привык видеть рядовой житель северной столицы. Всё вокруг казалось нарочито обесцвеченным и похожим на опреснённое немое кино, единственными звуками которого были дыхание людей, их осторожные шаги и шуршание одежды — в остальном мир умолк и погрузился в сизой дым.       — Вы это тоже видите? — шепнул Суховский, но так, что все его слышали.       — Всё как будто… — подхватил Солод.       — Посерело? — заключил Спиридонов.       — А может ну его нахер… — шепнул Крюков. — Магия там какая-то… что мы с этой магией сделаем?       — Хоть что-то. Девчонку надо хотя бы вытащить, — сухо сказал Сергей.       — А что если там ещё кто-то? Дворцовая же! — с трудом подавил свой возглас Андрей, направив всю энергию во взмах руками.       — Вот там и посмотрим.       — Верно говорит. Там посмотрим, — согласился Пётр, натянуто хихикнув. Несмотря на его смугловатое лицо, выглядел он бледно.       Не успели они пересечь половину пути под аркой, как под порыв ветра к ним вылетела та самая девчонка. В последнюю секунду она плашмя рухнула на землю и еле слышно пискнула. К ней подорвался Пётр Суховский. Она сначала молчала, не силясь выдавить из себя хоть слово с перепугу.       Сергей встревоженно взглянул на её лицо и осознал: «Это та девчонка! Та самая! Он снова пришёл за ней!»       В голове роились мысли, догадки, причинно-следственные связи формировались одна за другой. Он всеми силами пытался размотать клубок, угадать замыслы упыря — этот Серафим неспроста увязался во второй за этой школьницей, которая так рьяно дёргала Сергея за руку и пыталась увести за собой, подальше от злополучной Дворцовой площади.       Но тишину разорвал не то звериный, не то человечий вой — а может и всё воедино, — за которым последовала вспышка яркого алого света. Она в одно мгновение приковала к себе внимание Сергея, и его взгляд застыл на пёстром огоньке в глубине растекавшегося, но не становившегося прозрачнее сизого дыма, за которым слышался чей-то зловеще истерический хохот.       Рык. Смех. Бубенчики. Вой. Свист ветра. Треск чего-то горевшего. До сего момента отсутствовавшие звуки обрели форму ужасной и давившей на мозг какофонии, которую дополняла вонь трупной гнили и закоптившейся крови. Всё это смешивалось со смрадом мокрой шерсти копытной, отнюдь не чистой, скотины. От такого амбре подступил ком к горлу, но Сергей будто бы и не замечал его — он всё ещё глядел в сердце красного огня, спрятавшегося от него в дыму на площади.       Он звал его. Звал своим пульсировавшим светом. Манил и искушал.       — Очнитесь же! Очнитесь! — До Сергея донёсся крик школьницы, которая уже изо всех сил стучала ему по груди кулаками, а её буйные порывы привести милиционера в чувства принялся останавливать лейтенант Спиридонов.       — Угомонись! А! А? А!!! — закричал Андрей, хватая девчушку, а после уставившись ошарашенно на Сергея, заметившего испуганное лицо товарища краем глаза.       — Да не ори! — Миллер быстро повернулся к нему.       Андрей же, подобно рыбе, открывал и закрывал рот, пялясь на напарника выпученными, полными страха глазами.       — Как тут не орать! Ты себя бы видел! Что это за херня? — К испуганным возгласам Андрея подключились остальные, уставившиеся на Сергея. Он же искренне не понимал, что с ним не так.       — У меня, что, рога на лбу выросли?       Суховский спокойно покачал головой.       — Хуже. У тебя зеньки сияют как два красных фонаря. Обычное дело, правда?       — Чего?! — Сергей выставил перед лицом ладонь и с ужасом обнаружил на них отблеск красного свечения. — Зеркало! У кого-нибудь есть зеркало?       Все переглянулись и пожали плечами, но Андрей быстро выудил из внутреннего кармана самое простое маленькое зеркальце. Три милиционера как-то косо на него поглазели, но лейтенант не растерялся:       — Что? Это чтобы проверять дыхание у бессознательных потерпевших.       Мужики понятливо и сдержанно покивали. Действительно, в такое особо не наглядишься, что пытался сделать встревоженный Миллер, но самое важное разглядеть ему удалось: красные глаза! Они горели как две красные новогодние звезды, которыми обычно украшали верхушки ёлок!       — Что за! — вскрикнул он, чуть не выронив зеркальце.       — Нам нужно уходить! — повторяла школьница, теребя Сергея за рукав и с мольбой глядя то на Спиридонова, то на Солода с Суховским. Из всех троих явное беспокойство выказывал лишь Андрей, с какой-то наивной искренней жалостью глядя на школьницу.       — Андрей, увези девушку к нам.       — Что? — отозвались одновременно Андрей и школьница.       — Что слышал.       — Ну уж нет. Пускай кто-то из них! Я с тобой останусь!       Сергей оглядел всех присутствующих и спросил:       — Кто поедет?       Долго не робея, вызвался Антон Солод.       — Я потом сразу вернусь.       Сергей коротко кивнул, а Солод подхватил школьницу под руки и буквально силой поволок прочь, пока та что-то сипло выкрикивала и жалко сопротивлялась.       В конце арочного прохода, откуда уже должны были виднеться Александровская колонна и Зимний дворец, скопился густой не то туман, не то дым, а может и всё вместе. Подобно стене материя зрительно перекрывала путь. Но лишь зрительно.       Сергей первым переступил невидимую границу. Глаза защипало как от самого обычного дыма, в нос ударил горький запах жжёного пороха и серы, казалось, что вокруг него что-то горело и тлело. Это что-то то и дело с треском обваливалось то совсем рядом, то где-то далеко. Он окликнул товарищей и обернулся: никого. Пропали. Достал фонарь, приготовил оружие и нацелился буквально в никуда, продолжая осторожно шагать вперёд, шаг за шагом.       Запах гари только усиливался, попутно смешиваясь со зловонным смрадом дикого зверя, гнилого мяса и стухшей крови. От такой композиции хотелось блевать, желудок чуть не вывернуло наизнанку, но Сергей, не без усилия, подавил нежелательный рефлекс.       — Жри сколько в бездну лезет! Да столько в живот не влезет! — За словами, явно сказанными не человеческими устами, последовал жуткий звонкий хохот, мешавшийся с колокольным звоном.       — Бога на пиру нет! Бога на пиру нет! — Снова зловещий хохот.       — Помолись снова! Помолись, как при жизни! — Смех усиливался и искажался.       — ВОЗМОЛИ К БОГУ СВОЕМУ, ПРОСИ ПОЩАДЫ, ЖАЛКАЯ ТВАРЬ! — Истеричный гогот выливался в ужасающее рычание, от которого содрогнулся воздух. — Я СОЖРУ ТВОЮ ЖАЛКУЮ БРЕННУЮ ПЛОТЬ И НАЙДУ ТВОЮ БЛЯДСКУЮ ДУШУ!       Истошный демонический рык, такой громкий и пугающий — чудилось, что он был везде — рвался из недр земли и обрушивался на голову Сергея тяжёлым дрожавшим потоком, от которого его ноги подкосились.       Дым чуть рассеялся. Сергей попытался распрямиться и приглядеться внимательнее к окружению, но глаза всё ещё слезились от едкого тумана вокруг, и из-за этого картинка оставалась нечёткой. Проступил неприятный кашель. Опер убрал фонарь: толку от него никакого, но стоило погасить свет, как он сначала почувствовал всем телом, а потом и услышал жуткий топот.       Напряжение в теле росло. Сергей понимал: должно случиться что-то ужасное.       Стук. Стук. Стук.       Десятки ног. Копыта? Звучало так, словно целое стадо коров или табун лошадей нёсся сквозь дым прямо на него! Шум и дрожь усиливались с каждой секундой. Сергей уже приготовился уворачиваться от неизвестно откуда взявшейся в центре Санкт-Петербурга скотины.       Чёрные силуэты со свистом полетели мимо! Один за другим! Копыта бились об землю! Мохнатые плечи задевали Сергея, отчего он едва не валился на землю — один раз всё же свалился, увидев, как в нескольких сантиметрах от него нечто чёрным раздвоенным копытом ударило по земле и в один прыжок удалилось прочь.       Резко встав, Миллер выстрелил, не выбирая цель из сотни пятен, стремглав бежавших туда, откуда он только что пришёл.       Попал! С воплем неведомого зверя что-то свалилось на землю. Сергей хотел броситься искать подбитое существо, но понял, что не мог двинуться с места — он оцепенел. Но оказалось, чёрная шерстяная тварь свалилась к его ногам.       — Двум волкам не ужиться в лесу! Разорвут друг друга — один другого — как сидорову козу! — Скрипучий голос подстреленного перелился в хриплый хохот.       Сергей в ужасе уставился на говорящего мохнатого зверя с поросячьим рылом, хищными клыками, козлиными рогами и раздвоенными копытами на ногах. Тварь рычала и хрюкала, барахтаясь в луже собственной почти чёрной крови и размахивая длинных хвостом с треугольной острой кисточкой.       Чёрт! Во истину чёрт! Сергей захотел было перекреститься, да вот тело не слушалось — окаменело.       — Богу молись не молись — сколько угодно крестись! — эхом разносился крик, очевидно, другого черта, промчавшего в один звонкий прыжок мимо.       — Сатану не прокормить! Остаётся изводить! — черти не унимаясь кричали, стуча копытами в бешеном адском танце и волоча за своими хвостами плотный дым.       Сергей понял: твари водили адский хоровод.       Хоровод вокруг кого?       Неужели…       Сквозь густое полотно тумана и дыма прорывался яркий багрово-алый свет двух демонических глаз, внимательно уставившихся на Сергея. От тяжести и остроты пугавшего до мурашек взгляда чудовища Сергей встрепенулся. Тело против его воли отступило под натиском дьявольской мощи, источаемой тёмным силуэтом странно сгорбившегося человека. Человека ли?       Сергей ясно слышал его хрипение, смешивающееся с глубоким сиплым рычанием.       — Как я рад тебя видеть снова, Сергей... Как я рад, мой дорогой Сергей! — едва ли голос мальчишки звучал по-человечески. — Я так скучал...       Преисполненное первобытным ужасом, всё тело, туго напружинив каждый мускул и выбросив в кровь ударные дозы адреналина, отчаянно взывало к сознанию хозяина — беги, беги, убегай!       Но Сергей стоял как вкопанный, глядя своими горящими красными огнями глазами в две алые бездушные бездны твари из самой преисподней...