Сумрак над Невой

      Темно. Вокруг темно. Тихо. Что-то заскрипело вдалеке. За скрипом последовал неприятный звон, как будто кто-то бил по жестяной кастрюле алюминиевой ложкой.       Сон без сна. Существование во тьме.       Это смерть?       Он умер?       Это и есть «ничего»?       Пустота пугала. Сердце дико билось в груди.       Нет, значит, жив!       Тени густыми чернилами стекали с жалкого подобия бетонных стен, служивших рамками восприятия погружённого во тьму сознания.       Кто он? Почему тут? Что это было за место? Хохот, лязг, стук копыт, клацанье зубов. Все смешалось. Звуки загустели и превратились в уродливый зловонный суп, булькающий внутри головы. Вот-вот и потечёт наружу.       Стук. Стук. Стук.       Глаза раскрылись! Всё плыло перед глазами, а контуры объектов растекались и сливались с тенями. Прежде чем оторвать голову от подушки, пришлось хорошенько проморгаться и несколько раз зажмуриться.       Сергей, наконец, очнулся и почти что пришёл в себя, осознав, что находился в неизвестном ему месте. Он лежал на койке, укрытый старым покрывалом, в небольшой тёмной комнатушке с низким, но совсем не давящим деревянным потолком. Посмотрев в сторону, он заметил окно, прикрытое белым тюлем, рядом с которым стоял небольшой столик. Его внимание приковала вязаная светлая скатерть с мудрёным узором: подобные вязала бабушка, кажется, крючком. Вид подобного атрибута домашнего уюта после всего произошедшего своей простотой немного ослаблял накопившуюся нервозность, от которой каждый мускул был натянут как тугая струна.       Что-то скрипнуло: наверно, половицы. Сергей бросил быстрый взгляд в сторону звука, отчего резко заболела голова, но он успел заметить ребёнка лет пяти-шести в дверном проёме. Через какое-то время послышались осторожные шаги, и в комнату вошла светловолосая женщина. У неё за спиной горел тусклый оранжевый свет, очерчивавший её чуть сутулый силуэт.       Сергей в изумлении вскинул брови — он узнал её лицо: смог разглядеть в полумраке. Та самая женщина, которую он встретил ночью в лесу.       Воспоминания расплывались и таяли, только ему стоило попытаться коснуться их, чтобы сложить полную картинку случившегося из множества паззлов, но именно тот самый миг, когда он встретился в лесу с людьми — этой женщиной и, судя по всему, одним из её детей — Сергей запомнил довольно хорошо.       — Вы пришли в себя. Как хорошо, — тихо и как-то неуверенно сказала женщина.       — Сколько я был в отключке? — тут же спросил Сергей, сев на краю койки.       — Несколько часов. Кажется, мы нашли вас в районе двух ночи. Сейчас шесть утра. Мы позвонили в скорую, но они не приехали ещё: дороги у нас ужасные. Наверно, застряли где-то по пути. Нужно ещё подождать. Вас осмотрел наш фельдшер, сосед наш. Он обработал вашу рану. — Она мрачным взглядом и коротким кивком показала на раненое плечо Сергея. Он тоже взглянул: из-под порванной, испачканной кровью рубашки виднелись покрасневшие бинты, но рана, что удивительно, совсем не болела.       — Спасибо вам. Я вам жизнью обязан, без преувеличения.       — Совсем не стоит…       — Как я могу к вам обращаться?       — Марина.       — Спасибо вам, Марина. Вы спасли мне жизнь.       Женщина отвела взгляд.       — Может, вы чего-то хотите? Но я не знаю даже… Вы как будто чем-то отравились ещё… — растерянно говорила Марина, оглядывая комнату, словно не желая лишний раз смотреть на Сергея.       — От чая не отказался бы.       — Хорошо. Я вам принесу. Чёрный подойдёт?       — Спасибо, нормально. Я думаю, смогу дойти до кухни. — Ему действительно не хотелось валяться на кровати: чувствовалась потребность уже хорошенько расходиться и прийти в себя окончательно, а поход на кухню — отличное начало. К его собственному удивлению, он даже смог удержаться на ногах, хотя в моменте казалось, что вот-вот и свалится обратно на скрипучую узкую койку. Марина только и успела охнуть, но Сергей заверил: — Я в порядке. — И последовал за ней. — Лучше расскажите, что вы делали в такое время в лесу.       — Сёма, вскипяти воду для чая, — обратилась женщина к сыну — тому самому подростку, — что как раз сидел на кухне и жевал какую-то невзрачную булку.       — Горячий чайник, ма, — тут же откликнулся чуть смуглый темноволосый парень: точно внешностью в отца.       — Иди тогда отсюда, уши не грей. И Ваню забери с собой. Займи его чем-нибудь. Уже не уснёт, наверно.       Парень без лишних слов, но с видимым недовольством встал из-за небольшого стола, накрытого такой же вязаной скатертью, и, громко шоркая, побрёл в другую комнату. Марина же принялась заваривать чай, заливая кипятком темную листовую стружку. Их горьковатый аромат как-то слишком быстро добрался до носа Сергея. Женщина же, не отвлекаясь от процесса, спокойно рассказывала:       — У нас корова пропала после заката. Точнее сбежала. Как одурманенная, выскочила из хлева, переломав и двери, и забор… Чуть меня с ног во дворе не сшибла, когда к курам ходила. Муж пошёл искать. Стало совсем поздно… И мы решили пойти его искать. Шли по следам.       Марина осторожно поставила перед внимательно слушавшим её Сергеем кружку на блюдце, но он не предал этому значения, будучи увлечённым рассказом женщины: прямо-таки брал показания. Записывать вот только некуда было.       — Шли с Семёном, да след оборвался. Резко у опушки леса. Уже думали домой возвращаться. Волков услышали и испугались. Но по пути обратно мы корову-то нашли…       На мгновение Марина замолчала. Несмотря на уют и покой, царившие на их кухне, деревянные стены и потолки словно стали сжиматься и разбухать, впитывая растущее напряжение. Сергей чувствовал, что в воздухе витало что-то нехорошее. Он внимательно наблюдал за Мариной и видел, как лицо женщины белело. Она продолжила, налив и себе чай, а после осторожно села за стол напротив. Их разделяла небольшая вязанная корзинка, в которой лежала горстка безликого печенья и парочка конфет.       — Корова-то была… Я сначала смотрю: голова лежит в сугробе, рыжая, по рогам разным узнала. У неё один вверх смотрит, другой вниз. Семён тут же подбежал посмотреть поближе, фонариком светить, а там…       Марина снова прервалась. Её глаза остекленели. Подбородок задрожал. Сергею даже стало не по себе. Не нужно было быть гением следствия, чтобы понять, что случившееся с несчастной скотиной потрясло бедную женщину.       — Я в деревне всю жизнь живу. Бывало давно, что волки приходили, скот драли, но так…       Она тяжело задышала.       — Может, вам отдохнуть? Всю ночь на ногах, ещё такое вспоминаете.       — Нет-нет. Всё хорошо. Просто. Корову жалко. Кто же такое мог сотворить. — Остекленевшие глаза Марины уставились прямо на него. Ни одна мышца её лица не дрогнула, но что-то от этого всего содрогнулось внутри Сергея, отчего он сильно вздрогнул.       Он не стал ничего спрашивать, но всем видом демонстрировал свою заинтересованность в рассказе Марины, что даже не притронулся ни разу к чаю. Что-то мимолётом читалось в бликах серых глаз измождённой женщины, о чём говорить она не желала, но о чём хотелось спросить, однако Сергей смиренно слушал и наблюдал.       — Мало того, что голова отдельно. Она вся разодранная лежала в снегу… Её ноги были разбросаны — для волков типично, да, но… Её… кишки… кто-то развесил их по деревьям. Стволы все были в крови. Как и снег. Страшновато было. Волки так не умеют, насколько я знаю.       Рассказ женщины слишком детальной картиной вырисовывался перед глазами Сергея. Чудовищно чёткие кадры разорванного в клочья животного, набухающий от крови снег и пар, исходящий от мяса и органов.       Будто он и сам это видел.       Перед глазами всё поплыло. Сергей опёрся локтями о стол и, подперев потяжелевшую голову ладонями, зарылся пальцами в волосах. Он крепко зажмурился и стиснул зубы, стараясь отогнать всякие мысли о своей причастности к убийству коровы.       Ну что за бред? Как он мог убить корову? Здоровенную рогатую скотину, которая могла размазать его одним ударом копыта или насадить на рога! Не могло такого быть! Не могло!       Он качал головой, не отрывая её от ладоней. Марина что-то ему говорила. Он даже услышал и почувствовал, как женщина встала и коснулась его здорового плеча, но ничего из этого Сергей не отразил.       Перед глазами была растерзанная корова, куски горячей плоти которой небрежно разбросали — он разбросал — между тёмными стволами деревьев.       Нет. Нет. Невозможно!       Сергей, сжимая пряди волос пальцами, больно стягивая кожу, издал настолько жалкий убогий стон, что ему самому стало мерзко от себя.       Его красные глаза и дикая волчья улыбка возникли перед Сергеем жутким образом во тьме. Серебристые волосы упыря отражали свет безучастно глядящего на них с чёрного неба лунного серпа. Черти. Кругом черти. Они скакали вокруг них и смеялись. Гогот рогатых тварей разносился по всему лесу вместе с воплем умирающего животного и стенаниями мертвецов, что следовали за своим белым вожаком по пятам.       Измазанное кровью и изуродованное звериной клыкастой улыбкой лицо бледного парня по воспоминаниям было слишком близко — настолько, что можно было увидеть рисунок на радужке его диких безумных глаз. От тёмных пятен на белой коже поднимался лёгкий пар. Сергей тут же вспомнил его леденящее душу мёртвое дыхание, отдававшее металлическим запахом крови и приторно сладкой гнилью.       К горлу подкатил ком. Сергей вскочил со стула и, бросившись к ближайшей к кухне двери, явно ведшей во двор, выскочил наружу и рухнул на колени у крыльца, поддавшись рвотным позывам. Но ничего, кроме горькой желчи, не испачкало белый чистый снег. Сергей бессильно упал, завалившись на бок. Холод, сжиравший тепло его тела, совсем не волновал.       — О боже! С вами всё хорошо? — надевая на ходу валенки, кричала Марина. Она быстро выбежала во двор и попыталась поднять Сергея со снега. — Что же это такое… Где же скорая? Сёма! Сёма! Помоги мне! Живо!       — Всё нормально, — с трудом выдавил из себя Сергей, поднимаясь на ноги. Его качало из стороны в сторону, в глазах то и дело темнело. В голове мелькнула мысль, что, увидь он себя со стороны, то решил бы, что какой-то пьянчуга или нарколыга. — Ну эту скорую. Они сюда до следующего года ехать будут. У вас работает телефон?       — Нет, у нас дома нет. Есть таксофон у остановки.       — Хорошо. Где? Где остановка?       Марина и Семён собрались проводить Сергея до единственного работающего таксофона неподалёку от остановки. Полчаса пути только в одну сторону, но позвонить самому было просто необходимо. Парнишка в старой шапке-ушанке и точно перешедшем по наследству от деда светлом тулупчике шагал рядом с Сергеем, поддерживая его и предотвращая всякое падение в сугроб, а Марина шла чуть впереди. Под их ногами хрустел снег. Отвратительно громко.       — И как часто тут ходят автобусы? — решил поинтересоваться Сергей, уже завидев выложенную кирпичами остановку. Рядом действительно стоял таксофон с проржавевшей нецелой будкой.       — В восемь будет. Потом в двенадцать, — мигом ответил Сёма. — Но иногда не приходит.       — В город?       — А вам куда?       — До Питера.       — Ну доедет. Долго ехать только.       — Ну что делать.       — А кому звонить будете?       — Товарищу. А вы местному участковому сообщили, что меня нашли?       — Нет, ещё не сообщали. Я решила, что на вас-то просто волк напал. Тут врачи нужнее, — тихо и мрачно отозвалась Марина. — Но, видимо, придётся идти в участок. Муж так и не вернулся.       — Трёх дней не прошло. Скажет ждать, — с досадой подметил Сергей. Дурацкая система, учитывая сложившиеся обстоятельства. У него мелькнула страшная мысль, от которой сжалось сердце: отец семейства может быть уже мёртв. Всплывавшие перед глазами образы их растерзанной коровы не давали покоя. Вряд ли те, кто сделал это с бедным животным, пощадили плутавшего по лесу в её поисках мужика.       Семён подвёл Сергея к будке, а Марина протянула жетон. Вспомнить нужный номер, который Сергей знал наизусть, именно в этот момент оказалось сложнее, чем дурацкие формулы с уроков алгебры, но всё же ему удалось это сделать. Один гудок. Второй. Третий. Ему уже начало казаться, что трубку никто не возьмёт. От паники свело живот. Чувствовалось, что желудок вот-вот и снова предпримет своевольную попытку вывернуться наизнанку, но голос на том конце провода зазвучал как самая прекрасная и исцеляющая все недуги музыка:       — Отделение…       Но Сергей не дал говорить. Он сразу узнал голос Солода.       — Где Андрей?       — Миллер, это ты?!       — Да!       — Ты где?!       «И правда? Где?»       Он бегло взглянул на название остановки, буквы на которой хоть и стёрлись, но читались.       — Чертог. Деревня чуть южнее Сидпрудка.       — Занесло тебя… Чудо, что в этой дыре вообще связь есть.       Сергей и сам только теперь осознал, как далеко очутился от вымершего посёлка: около двадцати километров. Насколько вообще для человека реально преодолеть такое расстояние зимой? По сугробам? Через лес, а не по просёлочной дороге! В холод! С кровопотерей! У Сергея от мыслей голова закружилась ещё сильнее. Он оперся на одну из уцелевших стенок будки и сказал:       — С этим потом. Андрей где?       — Поехал в Сидпрудок тебя искать. На автобусе.       — Один?!       — Почти. Собаку отжал у кинологов.       — А остальные?       — У них на своих районах завал. Не жравшие, не спавшие уже по своим отделениям поехали.       — Понял.       С Солода даже спрашивать нечего было: не его дело, хотя он проявлял к нему подозрительный интерес. Сергей это давно заметил, но было не до того.       — Тебя забрать? Может и Андрея захватим. Если он не превратился там в снежную бабу. Но тебе придётся подождать. Ты по какому адресу-то там?       — Хоть так. — Сергей убрал трубку и уточнил: — Какой у вас адрес? Улица, дом.       — Цветочная девять, — ответила Марина.       — Цветочная девять. Давай. До связи.       Повесив чёрную трубку на место, Сергей тяжело вздохнул, задумавшись о бедолаге Спиридонове, который в гордом одиночестве (разве что с собакой) скитался по заброшенному посёлку. Поди весь промёрз, бедняга. Но мысли его посетили не только о товарище.       Уколом в сердце стал размытый, но такой понятный и узнаваемый образ, всплывший перед глазами на короткое мгновение: жена, с которой Сергей так и не развёлся, и дочь, которую он обещал проведать на Новый Год.       Этой ночью Сергей ходил по самому краю — по краю жизни и смерти, что могло привести его туда, откуда выхода нет.       Если только не стать упырём. Сергей отмахнулся от страшной мысли. Нет, нормальные люди умирают раз и навсегда, и он — нормальный.       Вдруг у него возникло глупое желание набрать тот самый выборгский номер. Он уже было снова потянулся к трубке, но одёрнул себя, дав мысленно жёсткое обещание, что позвонит им, когда вернётся домой. Целый и невредимый. Живой.       Впервые за долгое время Сергей осознано ощутил потребность в отдыхе. Хроническая усталость надломила не только тело, но и дух. Работа съела его. Она уже была не ненавидимой женой любовницей, а нахальным чужеядом, что мерзким грибом расползся по всему его телу и высосал все жизненные соки.       Поняв, что у таксофона ему ловить всё же больше нечего, Сергей побрел вместе с Семёном и Мариной обратно по той же самой дороге. Парень то и дело со скуки пинал всякую попадавшуюся под ноги льдинку, видимо, представляя, что так играет в футбол. Пару раз Сергей, собирая последние силы, отбивал удары, приходившиеся на его сторону.       — А вы неплохо бьёте.       — В школе футболом занимался.       — Правда? Круто! У нас в школе секций нет. Можно только с ребятами поиграть иногда на поляне. Но это не то.       — Это всё равно весело и полезно для здоровья.       — Да это да… — печально протянул Сёма, со всей силы ударив по льдине, что она не укатилась, а улетела на несколько метров вперёд. — Но черти мячи воровать повадились.       — Сёма! — вскрикнула не сколько строго, сколько истерично его мать.       В груди кольнуло. В другой ситуации Сергей бы махнул рукой и может посмеялся бы про себя над наивностью деревенского мальчишки и вдруг всколыхнувшейся женщиной, но сейчас, услышав что-то про чертей, Миллер тут же оживился, уставившись сначала на парня, а потом и на женщину. В голове пробежала мысль о том, насколько же он жутко выглядел и каким безумным мог показаться двум деревенским жителям — обезумевший городской мент!       — Ой, да-да. Вы городские в такое не верите, — со смешком отмахнулся Сёма.       — Семён! — уже строго прикрикнула Марина. Стой она ближе, то точно бы ударила паренька.       — О каком таком? — тут же спросил Сергей.       — Не скажу.       — А кто может сказать? — Сергей решил пойти другим путём, и этот вопрос вызывал у подростка совершенно другую реакцию.       Взгляд Марины испуганно метался из стороны в сторону. Её серые глаза то строго глядели на замявшегося и растерявшегося сына, на смуглых щеках которого едва заметно проступал румянец; то с лёгким испугом на бледного Сергея. На милиционера она всеми силами старалась долго не смотреть. Что-то в его образе явно отталкивало её. Но что? Он не знал. Наверно, выглядел совсем отвратительно и побито.       Семён остановился, чуть насупился и заозирался по сторонам, опасливо поглядывая на взвинченную мать. С особой тщательностью паренёк вглядывался в тени под частоколами, торчащими из белых пушистых сугробов, и в густые сплетения голых ветвей уснувших ещё осенью берёзок, что росли вдоль заснеженной дороги.       Но только подросток захотел раскрыть рот, как всё же получил по затылку от матери, вслед за чем последовали строгие причитания:       — Нечего тут всякую чепуху нести при милиции. Я тебе что говорила? А?       Казалось, какой толк цепляться за какие-то выдумки подростка, но Миллер был готов и на такие глупости — всё что угодно, лишь бы приблизиться к разгадке этой мистической тайны.       Сергей решил быстро подхватить тему, надеясь, что ему удастся узнать хоть что-то. Как глупо — хвататься за игры разума какого-то деревенского мальчишки, но иного выбора не было: нужно узнать хоть что-то, хоть крупицу информации.       — Ну почему чепуха? — осторожно бросил Сергей, ему хотелось закурить, да вот пачки не оказалось в кармане — только зажигалка. — Мне вот очень интересно, правда.       Сёма бросил недоверчивый взгляд на милиционера, чуть ощетинившись, отчего стал похожим на потревоженного в лесу ёжика. Но ещё более недоверчивый взгляд подросток бросил на свою мать, которая казалась уж больно бледной — даже серой, — несмотря на алеющий румянец на чуть пухлых щеках.       — Да это всё ерунда. Местные байки! — резко вклинилась Марина, явно желая прервать этот разговор. — Все чепуха. Не берите в голову.       Сергей понял, что продолжать разговор бессмысленно, по крайней мере в присутствии Марины.       Они вернулись обратно в дом. На улице стало совсем светло. Небо голубело, а вместе с ним и сугробы начинали отливать нежной лазурью и поблескивать в ранних лучах солнца. Одноэтажное здание будто пряталось в пушистом снегу и за потемневшим забором. Чёрно-белая небольшая собака с висячими мохнатыми ушами, уж больно похожая на русского спаниеля, встретила хозяев робко высунув мордочку из будки. Сергей посмотрел на неё, хотел было подозвать животное — уж больно любил собак, — как та оскалила белые клыки, не высовываясь наружу. В темноте её скромного убежища поблескивали тёмные глаза и два ряда острых зубов, которые она бы охотно всадила кому-нибудь в плоть — Сергею так точно, но уж больно боялась его — он это чувствовал всем нутром.       — Странно он себя ведёт сегодня, — кинул Сёма. — Эй, Арчи, ну ты чего? Он хреновый сторож, обычно лает не потому, что прогоняет, а потому что рад видеть любого, кто к калитке припрётся. Пьяных только не любит, — оживлённо рассказывал Сёма, заглядывая в будку. — Батю даже как-то за руку цапнул, когда тот подвыпивший погладить захотел.       — Ясно, — сухо ответил Сергей, направившись к входу в дом. Только тогда, когда он переступил порог, собака высунула голову из будки: он заметил это, бросив осторожный взгляд из-за плеча, но пёс Арчи снова нырнул в глубь своего убежища. Миллер привык, что собаки обычно идут ему навстречу, проявляют дружелюбие и даже симпатию, но что-то пошло не так.       Шедший позади Семён удивленно пробормотал:       — Ну даёт. Трусливый Арчи! Фу!       Собака жалобно заскулила, даже не показав кончика чёрного носа.       Семён забежал в дом следом за уже разувавшимся Сергеем и чуть потеснил его в небольшой холодной прихожей-предбаннике, где домочадцы оставляли обувь, верхнюю одежду и какие-то инструменты: в глаза бросились самая обычная жёлтая метёлка, чуть заржавевшая лопата и грязные грабли, стоявшие по углам.       — Как ваше плечо? — вдруг спросил Сёма.       — Ах… — Сергей поначалу растерялся. Он осторожно коснулся места, за которое его укусил чёртов волчий труп, предполагал, что рана начнёт саднить, а кости под прокушенной плотью заноют, но ничего не произошло. — Вроде нормально.       — Я видел краем глаза! Здорово же вас кто-то цапнул. Это был волк?       Они прошли в кухню и сели за стол. Парнишка демонстрировал заинтересованность. Марина с чем-то суетливо и немного встревоженно хлопотала у небольших шкафов, совершенно, казалось бы, не обращая внимания на их разговор. Только один раз сказала, даже не посмотрев на них:       — Сём, отстань от человека.       — Всё хорошо, — отозвался Сергей, кивнув Сёме. — Да, это был волк. — И он даже не соврал.       — Обалдеть! А как вы убежали? От волка хрен убежишь! Вы наверно стреляли, да? Но у вас не было с собой оружия, вроде как.       — Да, я выстрелил. В лесу пистолет потерял. Вот же влетит мне за это… Пойду потом в снегу искать.       — До весны не найдете! — хохотнул Сёма. — Снега нынче навалило море!       Сергей устало вздохнул. Хоть он и помнил место, где потерял оружие, но всё же предполагал, что найти его будет ох как непросто. Придётся хорошенько порыться в снегу, иначе ему несдобровать.       — А вообще давно волков не было. Ну как. Они ту зиму шатались по лесу. Мы с батей как-то целую стаю на опушке видели! Представляете? Батя насчитал двадцать волчар! — с горящими глазами рассказывал Сёма.       — Ничего себе. А сейчас как?       — А вот не слышали, не видели до этой ночи. Вот завыл какой-то один, когда корову искали. Странно выл.       — Обычно он выл, Сём, — перебил его Марина, шумно поставив какую-то банку на старенький кухонный гарнитур.       — Да ты же слышала!       Сергей смотрел то на оживлённого подростка, который всё-таки хотел чем-то поделиться, то на женщину, закипающую как чайник на плите, стоило её сыну ляпнуть что-то, о чём городскому легавому знать как будто бы не стоило.       — А почему странно? — Сергей надеялся услышать ответ.       — Так выл так, странно. Как будто скрипело что-то. Ну мне, наверно, показалось!       Марина только покачала головой, взяла банку и вышла из кухни. Сергей тут же спохватился, пододвинувшись к Семёну поближе:       — Что ты хотел рассказать про чертей?       Сёма тут же сжался, огонёк в его глазах погас и сменился на что-то блёклое и холодное.       — Да говори ты. Я поверю тебе, честное слово.       — Мама запрещает. Услышит ещё.       — Так быстрее! Пока не вернулась.       Сёма глянул в дверной проём, за которым скрылась его мать, а потом, наклонившись ближе к Сергею, начал шептать:       — Гадости творят всякие, рогатые эти.       — Ты их видел?       — Я — нет. Но я слышал. Много раз! Особенно луне стоит показаться. Все в деревне слышат, как эти гады по крышам бегают и хохочут.       — Ты нет, а кто видел? — Сергей подметил его формулировку «Я — нет», словно парнишка имел в виду, что кто-то всё-таки их видел, хотя в правдивости информации резонно было сомневаться. Но чем чёрт не шутит.       Вдруг послышался шум из дальней комнаты. Они оба подпрыгнули. Сёма снова бросил взгляд на дверной проём, но убедившись, что Марина не идёт обратно, продолжил говорить:       — Мама видела.       — Что?! — Сергей чуть не вскрикнул.       — И тётя Нюра. Мама не любит говорить об этом. Но я как-то слышал, что она об этом разговаривала с тётей Нюрой. Якобы, что моего дядю, дядю Вову, маминого брата, чертиха соблазнила, и она сама это видела! Видела, как он, знаете, ну всякое такое вытворял с ней в сарае нашем там... — Мальчишка тут же смутился. Сергей понял, о каком всяком таком говорил Семён.       Снова шум. Резкие быстрые шаги. Марина что-то суетливо делала в дальней комнате. Сергею даже стало интересно, что именно. Но наглости встать и пойти за женщиной у него не хватило. Сёма тоже таращился в сторону звуков, его лицо отражало лёгкое недоумение.       — У нас там вход во второй подвал, — неуверенно добавил Сёма, продолжая глядеть вперёд. — Зачем ей туда понадобилось… Там всегда закрыто.       Шум усилился. Что-то разбилось. Теперь уже Сергей и Семён сорвались со стульев и рванули за Мариной.       — Мам! Ты в порядке? — крикнул Сёма.       Снаружи дом казался таким крошечным и приземистым, но внутри ощущался огромным и наполненным лабиринтом из коридоров, хотя они всего-то прошли две комнаты, лесенку на чердак и встали напротив приоткрытой двери.       — Странно.       — Что такое? — спросив это, Сергей осторожно приоткрыл скрипучую дверь. Внутри царила густая непроглядная тьма, но в которой он отчётливо разглядел прикрытый люк в деревянном полу.       — Мама всегда закрывает за собой эту дверь изнутри, если идёт в подвал. Она редко сюда ходит. Очень редко. Ну я пару раз только видел... Там ни черта нет.       Всё тело напружинилось от напряжения. В животе от нервозности защекотало кишки и желудок. Сергей чувствовал, что происходило что-то странное. Воздух наполнился странным тягучим смрадом.       Он уже хотел присесть на корточки и открыть люк, за которым уже воцарилась тишина, как из него выскочила Марина.       — Что вы тут делаете? — Её голос дрожал, глаза бегали, а лицо стало совсем серым. Её растрёпанный напуганный вид изумил даже Семёна.       — Ма, что такое?       Глядя на выпученные глаза Марины, Сергей быстро смекнул, в чём дело: что-то такое есть в этом подвале, что напугало женщину, и что она не хочет показывать.       — Что там? — строго спросил он.       — Мыши! Ничего там нет. Дайте я выйду.       Сергей поднялся и сделал шаг назад, позволяя женщине подняться наверх. Но стоило ему увидеть, как она собралась закрыть дверь за замок, он тут же с какой-то непривычной для себя ловкостью и лёгкостью отобрал у неё ключи и стремительно нырнул в подвал, совершенно не переживая о его глубине и непроглядной черноте.       — Стойте! — кричала ему вслед Марина.       Ударившись ногой об лесенку, какую-то балку и неудачно торчавший угол, Сергей осмотрелся. Темно. Ужасно темно. И тихо. Оглушающе тихо. Но ощущение чьего-то присутствия навалилось на него осязаемым грузом и пробрало своей тяжестью до самых костей. Он стал щупать немного влажные холодные стены пальцами, наверняка зная, что тут должен быть выключатель: не в темноте же Марина тут сидела — разве что у неё был с собой фонарь.       Всё же Сергей нащупал старый круглый выключатель с кнопкой, но не успел нажать на неё и включить свет. Его остановил звук хриплого дыхания, от которого кровь стыла в жилах. Он только сейчас осознал, что густой животный смрад тут усилился, но смешался с запахом сырости и плесени.       Снова хрип. Стук. Лязг металла — цепи!       Сергей нажал на кнопку и увидел…       Черта. Высокого сутулого черта с козлиными ногами, длинным хвостом, чёрно-серым мехом на руках, спине и шее и с длинными серповидными рогами как у горного козла. На сухом, вытянутом, получеловечьем лице красовался приплюснутый, точно у овцы, нос, широкий рот, полный тупых клыков и глаза — тупо глядящие на ошеломлённого милиционера. Сергей слишком отчётливо мог видеть своё собственное отражение в прямоугольных, лежащих горизонтально глазах. Из ноздрей твари исходил пар, с тонких губ стекали слюни. Раздвоенные копыта царапали залитый бетоном пол. Оно было приковано цепями к стенам и не могло вырваться. — Дядя Вова?.. — За спиной Сергея стоял только что спустившийся следом Сёма.