***
— Квон, ты реально псих! — А мне кажется, что идея просто отличная, — раздосадовано бормочет Ынтак, парень из клуба танцев, лидером которого и являлся твой ненаглядный мучитель. — Как тебе, Сунëн-а? — Я не в восторге от того, чтобы танцевать это с ней, но концепт танца меня вполне устраивает, — строго говорит тот, Ынтак выдыхает, словно вся его судьба решалась ответом друга-лидера. — Танго?! Концепт тебя устраивает?! Ты что, с дуба рухнул или чачжанмëна объелся? — Не шумите, — орёт с дальнего диванчика ещё один мембер клуба, Хунмин, которого сегодня одолевала головная боль, и в дискуссии он, к твоему счастью, не участвовал. — Танго так танго, чего выделываешься, принцесса недоделанная? — Хунмин, замолчи, — Сунëн запустил в больного парня маленькой оранжевой подушкой, на что Хунмин вяло попытался возмутиться и отвернулся к стене. — Значит так, заниматься будем каждый день после уроков и… — Ты совсем из ума выжил, Квон? — в ужасе завопила ты, руки твои уже долгое время чесались придушить здесь всех и каждого, а в особенности — Сунёна, который из-за своей страсти к танцам давно уже не видел никаких границ. — Каждый день… Да у меня нет столько времени! А мой клуб… Девочки меня порвут, как тузик грелку, если узнают, что я целый месяц буду так отлынивать! — Не горячись, — миролюбиво начал Ынтак, словно это он приставил к твоему горлу нож, угрожая ежедневными танцевальными занятиями с нотками насилия. Честно говоря, ты бы лучше занималась с ним, а не с Квоном, который семь потов с тебя сгонит, пока не получит идеального результата. Ты знала Сунëна давно, с самого малолетства для всех окружающих вы были почти что заклятыми врагами, поэтому ты и опасалась этой черты его характера — он дотошный и упёртый, если решил что-то сделать, то его не остановит никто и ничто в этом мире. Даже несмотря на всю его порой огромную стеснительность, Сунëн — мировой парень, этого ты отрицать никак не могла. Может потому что… — Хорошо, снижу до пяти раз в неделю, — заявил он, а ты уже пожалела о том, что так хорошо подумала про него в своей голове. — Но при условии, что будешь исправно ходить и выполнять все мои приказы. — Слушаюсь и повинуюсь, — закатила ты глаза. Ынтак жалостливо посмотрел на тебя — кто-то, а он знал, до чего иногда доводит целеустремлённость Квона. — Сегодня хоть отпустишь? Голова кругом от таких новостей. — Сегодня отпущу, — Сунëн обернулся и серьёзно посмотрел на тебя — ты ощутила, как по телу прошёлся электрический марш из мурашек от его взгляда — тонкие и внимательные глаза, взгляд как у тигра — выжидающий и спокойный. — Но завтра после уроков жду здесь. И не опаздывай! Ты вылетела из комнаты клуба танцев так быстро, что только пятки засверкали. Опустилась на лестнице, тяжело дыша и пытаясь чётко проанализировать холодной головой, что это за реакция твоего организма сейчас была. Вздохнула, надеясь, что вкусная мамина еда да здоровый сон помогут тебе прийти в чувство после настолько тяжёлого дня. Но как оказалось, дело было вовсе не в тяжести сегодняшнего дня и даже не в отсутствии в школе вкусной еды. Оказалось, что собака зарыта совсем в другом месте, и собаку эту уже ищет огромный и свирепый тигр.***
На следующий день ты, как штык, стояла в комнате танцевального клуба и со страхом ждала, какую же нелепость выдаст на этот раз твой суровый тюремщик. Сунëн скептично оглядел твой скромный наряд — обычные серые штаны да растянутая футболка старшего брата, — и фыркнул. — Для тебя наряжаться не собираюсь, — показала язык. Словно бы не красилась сегодня два часа кряду, пытаясь сделать максимально нюдовый макияж, будто бы и не парилась над ним вовсе. Одежду тоже выбирала сто лет, вытаптывая дорожки перед зеркалом — а хорошо ли тебе в этой футболке, а стройнят ли тебя эти штаны. — Не утруждайся. Подойти сюда… — он вскинул голову, включая что-то на ноутбуке. — Боишься что ли? Я тебя не съем, не волнуйся. Ты хмыкнула. А у самой сердце в пятки ушло, стоило почувствовать запах его лёгкого геля для душа с ментолом. Что же это такое? — на мгновение подумалось тебе и даже озорная дурацкая мысль тайно проникла в голову, но ты ловко раздавила зародыша ещё на полпути к отсеку чувств, не позволив мозгу в который раз проанализировать трепет и странную нежность. «Хищник, настоящий хищник», — и сердце вновь гулко застучало невесть отчего. Но затем всё волнение и трепет как рукой сняло, когда его рука каким-то образом живо оказалась на твоей талии, а твои собственные руки — на его плечах. Лицо Сунëна было так близко, что ты могла во всех подробностях рассмотреть интересный разрез его глаз, длинные ресницы и аккуратные губы. В близи он выглядел совсем по-другому, так странно и по-неземному, словно бы спустился с Луны или прилетел с неведомой планеты, где все поголовно — люди с тонким тигриным взглядом и бешеной страстью к танцам. Вздрогнула — планета, полная Квонов Сунёнов — страх. — Смотри, — указал он на точку на полу, которую сам недавно начертил. — Это — центр. Ориентируйся на него всякий раз, когда собьешься. Даже не «если». «Когда». Поняла? — Я не собьюсь, — уверенно ответила ты, хотя из танцев знала только то, что если есть балетное па, то должно быть и балетное ма. — Конечно не собьешься. Я же рядом, — просто ответил он, а ты тут же залилась краской. Глянула на лицо одноклассника, а ему хоть бы хны — ни один мускул в лице не дрогнул, словно бы каждый день девчонкам такое говорит без стыда и без совести. — Давай поскорее начнём, чтобы поскорее закончить, — нетерпеливо пробурчала ты, чувствуя, как закипают мысли и страшно потеют ладони. Квон кивнул, теснее обнимая тебя за талию — тебе показалось, что можно было бы и не так близко и не так тесно, но у Сунëна были на тебя совсем другие планы. Но всю тревожность как рукой сняло, стоило Сунëну сделать первый уверенный шаг. И вот ты чувствуешь, как шаг за шагом начинаешь ощущать небывалую радость от процесса; когда парень объяснял, ты не чувствовала никакого напряжения и давления — он прекрасно понимал, что ты дуб дубом в его мире танцев и с первой секунды не начнёшь исполнять народную плясовую, как заправский щёголь. Сначала получалось немного странно и однобоко, потому что вёл только один он. Иногда Квон насильно поворачивал деревянную тебя, рукой силой направляя на нужное место. Иногда его интонации становились чуть жёстче и суровее, но голоса он и не думал повышать, за что ты была очень благодарна. Хоть и сомневалась — такой гуру танцев, как Сунëн, который мог прикрикнуть на Ынтака за одну крохотную ошибку, и не выходит из себя, пока учит такое бездарное недоразумение, как ты. Ещё один шаг, поворот, второй шаг — и вот у вас начало получатся что-то более-менее неплохое и похожее на нормальное выступление, которым бы гордился сам учитель Ким. Квон, кажется, был тобой вполне доволен, а ты и не думала сопротивляться — на смену странным полуживым бабочкам в животе пришло лёгкое, почти что невесомое спокойствие и даже какая-то эйфория от того, что наконец-то из бесформенных движений начал получаться пристойный танец. Если, конечно, танго можно было бы назвать пристойным танцем. Вы стабильно занимались обещанные пять раз в неделю, но почему-то повторить успеха первого занятия ты так и не смогла, как ни старалась и не билась. Когда начались движение быстрее и интимнее, твоё тело словно бы сбоило и ни в какую не соглашалось ни на какие уступки. Сунëн только вздыхал, каждый раз глубоко задумываясь о чём-то, вслушиваясь в такт музыки на фоне. — Давай отдохнём, — просила ты каждый раз, когда чувствовала, что щеки уже настолько красные и горячие, что хоть прикуривай от них, а кончики пальцев дрожат от одних лишь скромных прикосновений. — Квон, десять минут! — Держи, — протягивал он тебе бутылочку с водой из школьного автомата. — Всё очень неплохо. — Если это ты называешь неплохо, то я не представляю, как же сильно со мной упали твои стандарты, — вяло отпила ты. — Нет, правда. Просто ты слишком зажата. Танго — танец страсти и огня, а ты… — Ну извини, что со мной у тебя не разжигается огня! Может, тогда попробуешь другую спичку? — огрызнулась. — Мне кажется, что со спичкой всё в порядке, это я прикладываю не так много усилий, чтобы она разгорелась. Ты на секунду закрыла рот, пытаясь прийти в себя и переварить сказанное Сунëном. Но парень быстро встал, хлопнул себя по коленям и странно широко улыбнулся, протягивая тебе руку, вновь не давая возможности даже осознать и понять свои амбивалентные чувства по отношению к нему. — Ну что, спичка, отдохнули и снова в бой. — Ага, — протянула ты, понимая, что в глубине души ты делала это уже далеко не из-под палки учителя Кима. И, кажется, уже сердцем точно понимала, что к чему; вот только мозг это принимать начисто отказывался. Пока что.***
Когда до запланированного школьного мероприятия оставалась неделя, ты серьезно запаниковала. Сунëн же был спокоен, как тибетский монах перед молитвой, что уверенности тебе никак не придавало. Тебе казалось, что твои движения всё ещё смотрятся кособокими и неаккуратными; в зеркале ты видела, что Квон двигается плавно, будто бы костей у него не было совсем; ты же выглядела, как его очень сомнительный балласт, своими рваными движениями напоминая среднестатистического пьяного пусанского деда из метро. Когда до выступления осталось три дня, паника потихоньку улеглась, уступив место зудящей неуверенности в себе и своих действиях — другие ребята, которые будут представлять себя на фестивале, точно выступят на высшем уровне из-за своей первоклассной подготовки. Особенно, класс учителя Чон! Каждое утро ты скептично рассматривала себя и своё тело, примеряя платье на выступление, и только вздыхала — то тут, то там торчали бока, ноги выглядели слишком несуразно, а волосы ложились так, словно бы тебя ударили током раз десять, не меньше. Когда до выступления остался день, ты зажглась жгучим желанием победить и разорвать на кусочки всех ваших конкурентов и соперников. Подумаешь, какое-то дурацкое танго! Что ты, под музыку ноги передвигать не умеешь? Еще как! Да и актерского мастерства у тебя с детства хоть отбавляй, не зря выпрашивала каждую субботу у мамы с папой дополнительную порцию мороженого. Весь вечер подряд ты упорно и живо двигалась под музыку, включая ее раз за разом и представляя рядом с собой Квона — улыбчивого и очень красивого. Мотала головой, пытаясь отогнать наваждение и приступала к серьезной работе снова. И поэтому… — Квон, давай всё отменим. Когда до выступления оставался час и вы сидели в гримерке, тебя начало страшно лихорадить, била мелкая дрожь, которая не унималась добрые десять минут. Внутри не было уже ни какой уверенности, ни даже боевого настроя — хотелось поскорее отстреляться и со спокойно-неспокойной душой уйти домой. — Есть же время? В самом деле, что нам сделает учитель Ким? А, Квон? — Всё будет хорошо, — небывало мягко для него сказал Сунён, положа свою руку на твою; твоя утонула в его теплой руке мгновенно. Ты подняла свой неловкий взгляд на лицо Квона и стоило только увидеть его взгляд в ответ, мозг обработал все пережитые чувства моментально, выдавая одновременно и страшный, и желанный ответ для тебя: ты по уши влюблена в него. А его странный взгляд вместе с твоей интуицией твердили, что он также влюблен в тебя в ответ. — Тебе же не будет стыдно за меня? — ляпнула, не подумав, и сама испугалась его дальнейшей реакции, ожидая всего чего угодно, но только не таких его слов: — Мне никогда не было стыдно за тебя. И не будет. Как думаешь, я бы согласился танцевать танго с кем-то другим? Думаешь, я не поспорил бы с учителем Кимом, если бы не хотел танцевать? Думаешь, мною двигало желание угодить ему и утереть нос учителю Чон? Ты молчала, не зная, что ответить, а он тем временем продолжил, словно ты открыла какой-то потайной уголок, который Сунён уже давно очень хотел тебе раскрыть, но что-то неведомое удерживало его от этого необдуманного действия. — Думаешь, я был бы так снисходителен к тебе? Думаешь, учил бы каждому шагу? Думаешь, бежал бы как проклятый, с дурацкой улыбкой до ушей, на каждое наше занятие? Думаешь, не спал бы ночами, каждый раз вспоминая то, как наши руки касались друг друга? Думаешь… — Перестань! — заткнула ему рот ладошкой, когда твои щеки уже были до предела красными. Как и во время занятий танцами с ним. — Квон, ты… — Ты мне нравишься. — Квон!.. — Очень нравишься. Давно. Я был на седьмом небе от счастья, когда учитель Ким заставил нас танцевать вместе. Я специально подговорил Ынтака выбрать танго, потому что не хотел танцевать ничего другого и ни с кем другим. Так что давай сейчас выйдем вместе и станцуем с таким огнем, что все ученики нашей школы попадают со своих мест от того, какую настоящую страсть мы им покажем. Сунён уверенно встал и подал тебе руку. А ты улыбнулась, немного стесняясь и тушуясь, и с готовностью приняла ее, как принимала миллион раз до этого и будешь принимать еще много-много раз. Просто закрыла глаза на сцене, полностью доверяя ему и позволяя вести тебя вперед, шаг за шагом, под светом ярких софитов, светивших почти в самое лицо. Его горячая ладонь на талии, кожа словно бы плавилась, а температура раскалилась до нескольких тысяч градусов Цельсия. Вокруг вас словно бы был огонь, всё было в огне, будто бы вы сами стали огнем — настолько все было окутано сладковатым ярким красным туманом, которому не было видно конца и края; даже лица жюри смешались в один большой комок из эмоций и чувств, которые силком вытащили наружу и оставили плавиться в воздухе. — Не волнуйся, — шепнул он и горячий шепот обжег тебе кожу шеи и уха. — Ты всегда можешь положиться на меня. Еще один шаг, затем еще один, затем ловкий поворот и вот ты почти что навесу, почти что висишь в воздухе, чуть ли не доставая носками балетных туфель носы членов жюри; те лишь удивленно вздыхают в ответ на вашу очередную проделку. Еще поворот, Сунён тянет тебя на себя, и ты изящно впечатываешься ему в грудь, сталкиваясь с ним почти что нос к носу. По его губам проскальзывает легкая, нахальная улыбка, и вот он снова шагает вправо, утягивая тебя за собой, крепко держа и не позволяя упасть и оступиться. Парень совершает точное болео чуть влево, и ты слышишь, как одна из судей удивленно охает — Квон выполнял каждое действие четко и ровно, словно родился, танцуя. Следующее движение — незамысловатая карусель; то ты, то Сунён попеременно кружитесь вокруг друг друга; ты легко вскидываешь руку, взметая полы пышного красного платья, и судьи вновь возбужденно вздрагивают. — Тогда и ты положись на меня, — возвращаешь ему улыбку и решаешь, что ты осмелела и обнаглела достаточно, чтобы хотя бы минутку-другую взять бразды правления в свои руки. Крепче прижимаешься к нему, почти что нежно проводя рукой по спине, и замечаешь, как мимолетно краснеет Квон, и как широко открываются глаза и рот учителя Чон. — Значит, это «да»? — и вновь кожу опаляет жар. Еще один шаг, песня уже подходит к своему завершению, и тут ты понимаешь, что Сунён ведет тебя совсем не так и не туда, вы не репетировали этот момент и ты совершенно не знала, что делать. Но твое тело, твои чувства знали все прекрасно. И ты последовала за ним, позволяя в этот раз себе отдохнуть, положиться на него и просто вести ему самому. Квон подталкивает тебя еще немного, прижимаясь настолько тесно, насколько это только было возможно физически, еще пара шагов, и его рука мягко скользнув по талии, опрокидывает тебя навзничь, а его тело ныряет вслед за тобой, совсем невесомо прижимая к полу. Мозги отмечают то, какой же Сунён сильный, а сердце кричит о том, что для финала не хватает совсем одной детали, совсем маленькой… Но опомниться не успеваешь, как зал разражается аплодисментами, стоит вам только-только отдышаться и заглянуть друг другу в глаза. Учитель Ким смотрит на вас с неописуемым восторгом на лице и, не переставая громко хлопать в ладоши, задорно подмигивает раздраженной Чон. Весь зал в совершенном ауте, даже профессиональные танцоры, которые надеялись на первые места на этом фестивале, лишь смущенно потирали сухие от стресса ручонки. Ты глубоко дышишь полной грудью, не отрывая взгляда от тигриных глаз Сунëна. Он смотрит только на тебя, словно бы никого другого никогда и не существовало. На мгновение смущаешься — ни один парень не смотрел на тебя так; но приходишь в себя быстро. — Ты мне тоже нравишься. Видишь, как тигриный взгляд, подернутый дымкой влюбленности и нежности, становится мягче и теплее в миллион раз. На душе будто бы все замирает, и чувства на секунду-другую притупляются; сил хватает только на то, чтобы сдавленно улыбнуться и увидеть краем глаза протянутую парнем руку. Ты обхватываешь его ладонь в ответ, и в одно короткое мгновение ничтожно стираются все годы вашей никому непонятной ненависти, которая на самом деле была вовсе и не ненавистью даже. Он держит твою руку на протяжении вашего конечного поклона, во время оглушительных аплодисментов, во время награждения и во время вручения первого места. А ты не можешь нарадоваться, чувствуешь себя такой глупой и счастливой одновременно, словно маленькая девочка, которая приехала к любимой бабушке на каникулы и уселась за стол, уставленный вкуснейшими кимчи со свежей говядиной. После выступления чувствуешь себя немного смущенно и быстренько ретируешься к девочкам из своего собственного клуба фотографий. Ёнха, красная от духоты зала, но очень счастливая, гордо вручает тебе фотоаппарат, показывая несколько особенно удачных снимков. Вот кадр, где Сунён протягивает тебе руку для очередного поворота, вот момент где вы оба усмехаетесь, словно натворили очередную интересную шалость. А вот еще один отличный снимок — здесь ты отлично выполнила обманное движение, поманив Сунёна за собой, но в итоге убежав вбок, вызвав у него гордую улыбку — он понял, что ты смотрела все дополнительные материалы, которые он присылал, а также искала что-то сама, чтобы не оплошать на фестивале. — И всё-таки учитель Ким был прав, — раздался над ухом знакомый голос. Краем глаза замечаешь, что Ынтак предложил Ёнхе по-быстрому сгонять за ттокпокки в ларек неподалеку, и улыбаешься. — На счёт? — смеёшься, ощущая его теплую руку на талии. Квон открывает было рот, чтобы ответить, но Хунмин резко хватает вас двоих за руки, утягивая в центр ваших, теперь уже общих друзей, для того, чтобы сделать отличную фотографию, которую будет интересно пересматривать через несколько лет. Хоть он и не договорил, ты прекрасно поняла, о чем говорит Сунён. Вы действительно хорошо смотритесь вместе.