Бегущие за жизнью

Крики. Душераздирающие крики доносились за дверью комнаты Джисона. Ладно, если бы это были просто левые звуки, но крики, что имели до боли знакомые нотки голоса, сильно пугали. Крики Минхо. Гортанные рыки, громкие вои, даже какой-то писк присутствовал. Животный страх, во-первых, за старшего, во-вторых, за себя, накатывал со скоростью света. Сжимал все внутренности, перемалывал тело в мясорубке, отбивал молотком виски — не жалел Хана. Однако как бы сильно он не боялся, пустить всю ситуацию на самотек не мог, и никогда бы не смог. Джисон в секунду подрывается с кровати, опрокидывает одеяло и мчится к двери. Не церемонясь распахивает дверь и застывает в ужасе: Ли Минхо наедине борется с Альфой. Хотя борьбой назвать это сложно, скорее — попытки выживания. Но есть главный вопрос — откуда тут взялся блядский Альфа? Минхо лежит на полу, а озверевший навис над ним. Видно, как тот облизывается, а его взгляд устремлен на шею старшего. От укуса останавливает только рука Хо, что впилась в грудь падали, точнее в то, что от нее осталось. Хан долго думать не собирается — вытаскивает нож и с жутко сильного размаха устремляет его в затылок твари. Судорожный и уже посмертный вой заполняет коридор, Альфа падает прямо на Ли, и тот видит торчащий из черепа нож, что помог ему, к сожалению, не сильно. Хан пулей подбегает к Минхо, отшвыривает тело, что лежало не нем, прямо в стену рядом. И снова вторая не менее ужасающая картина — тело старшего. На футболке слишком много крови, на руках — различные, довольно глубокие раны и, что самое страшное, — укусы. Безобразные отпечатки зубов, снова кровь и остатки пены. Осознание прошибает током все тело — хёна не спасти. Джисон оседает на колени и берет руки старшего в свою одну, а второй обнимает сзади за плечи. Неконтролируемый поток слез вываливается, нет смысла сдерживать эмоции, нет сил. Вид измученного, уставшего, страдающего от боли Минхо просто убивал. Джисона будто самого сейчас пытают — душу мучают. — Почему? Почему, Минхо? Зачем? — скулит младший над Ли. — Я люблю тебя, — единственное, что успевает сказать старший перед вечной темнотой. — Сука, — Джисон распахивает глаза, начиная судорожно дышать. Сон. Это был самый ужасный сон в его жизни. Даже после осознания какое-то беспокойство присутствует. Картина была слишком явной, слишком настоящей, безумно похожей на реальность. Он должен удостовериться, что с Минхо все нормально. Хан быстро встает с кровати и, не переодеваясь, выбегает из комнаты. Тревога была такой сильной, что он даже обувь не надел — вышел в одних носках. Расстояние между их комнатами было небольшое, так что прошло секунды две, как Джисон уже оказался у двери с буквой «М». Хан даже думать не стал о возможных последствиях, он тупо начал тарабанить в дверь. Под таким напором она спокойно могла сломаться, а грохот мог даже мёртвого поднять, так что Ли сто процентов проснется. Другой вопрос — убьет ли он Джисона сейчас или оставит это на потом. И что вообще будет дальше? Спустя минуту шума дверь наконец снимается с блокировки и распахивается настежь. Минхо был действительно зол — его разбудили — раз, он не под таблетками — два. Лицо сонное, но готовность убивать присутствует всегда и хорошо просвечивается в мимике. Однако, того, что Хан влетит в него, чуть ли не собьет с ног, да еще и крепко прижмет к себе — точно не ожидал. Джисон-то и сам такого не ожидал, он, походу, вообще сейчас не особо думал. Просто уткнулся носом в плечо Ли, пряча там же свое лицо, и начал тихо всхлипывать. Да блять, почему он постоянно рыдает? Ему самому было от этого противно, но абсолютно ничего сделать он не мог. Защитная реакция на страх всегда оказывалась сильнее разума парня. А старший просто застыл. Он не знал, что вообще происходит и как реагировать на такое. Они стояли сейчас на входе в комнату, тупо в коридоре, и Минхо бы не хотел, чтобы ребята видели Хана в таком состоянии. Он медленно кладет руку младшему на спину и делает шаг назад в комнату, немного ведя Джисона за собой. Тот, в свою очередь, беспрекословно идет за старшим, как слепой котенок следует. Одной рукой Хо прикрывает за ними дверь, находясь все в том же положении, и только после этого тихо произносит: — Джисон, что случилось? Хан ни слова не произносит, все также стоит и уже тише, но все же всхлипывает. — Эй, — немного стучит по спине младшего ладошкой. — Все в порядке. Ничего не случилось. Спокойно. Что тебя так напугало? — старался хоть как-то успокаивать. И наконец Джисон начал немного двигаться: он плавно отстраняется от Хо, но руки не убирает и тихо отвечает: — Я видел тебя… во сне. — И что я там делал? — чуть более серьезно спрашивает. — У… умер, — слово дается тяжело, и слезы снова начинают наполнять глаза Джисона. — Чш-ш, Хан, — Минхо берет ладошки Джисона в свои. — Все в порядке. Видишь, я целый и невредимый. Живой стою тут и обнимаюсь с тобой, — Хо слегка улыбается, ему немного абсурдно с этой ситуации. Он понимал, что Джисон чувствительный, но не настолько же. А также он сам удивлялся, как он не под таблетками и еще ведет себя так… нормально, что ли. Раньше уже бы убил кого-нибудь. — Но… что, если такое… произойдет, — с запинками хлюпает Хан. — Не произойдет, — отрезает, но не резко, старший. — Пообещай, что спасешь меня, если я буду в такой ситуации, — он протягивает Джисону руку с вытянутым мизинцем. Хан секунд пять думает, сможет ли выполнить обещание, а вообще, даже думать страшно, что обещание пригодится. Пусть лучше никогда такой ситуации не будет. Однако руку протягивает, скрещивает их мизинцы и соединяет большие пальцы, произнося тихое «обещаю». Все, печать поставлена. Клятва выгравирована и должна быть, если что, исполнена. Беспрекословно, он может отдать свою жизнь, но защитить Минхо. — Пойдешь со мной на девятый? — когда Минхо будят, то уснуть он больше не может, так что пойдет покурит хоть. — Да. Хо берет со столика блистер таблеток, закидывается сразу двумя и направляется к выходу, жестом руки подгоняет Джисона идти за ним.

***

— Прости за вчерашнее, да и за сегодняшнее тоже, — держа сигарету в зубах, начинает Джисон первым. Минхо вздыхает на это и направляет взгляд в глаза Хана, говоря: — Я-то прощу, но ты слишком сентиментален, Джисон. Тебе не выжить в этом мире с такой восприимчивостью, — это было чистой правдой, Хан и сам понимал это, местами даже ненавидел себя по этой причине. Он резко реагирует на все и в данное время такой аспект вряд ли чем-либо поможет. — Я знаю, хён, знаю. Но как ты сдерживаешься? Почему не реагируешь на подобные вещи? — Джисон опустил голову к полу, устремляя взгляд туда же. — Таблетки? — добавляет свою догадку в конце, сейчас он считает ее единственным логичным объяснением. — Не совсем, но частично да. Я не чувствую практически ничего, присутствует только поток неконтролируемой агрессии. У меня вроде апатия, плюс, на нее накладываются таблетки, и, естественно, никакой реакции я не выдаю. — Почему апатия? — странный и очень глупый вопрос, Джисон это знал и на ответ даже не надеялся, но Хо его прилично удивил, когда начал: — Я рос в, мягко говоря, не очень хорошей семье. Отец был тираном — бил меня и мать, он наказывал за любое проявление эмоций. Сначала я пытался их подавлять, а потом и вовсе перестал что-либо ощущать. А тренер по борьбе учил добивать до конца, поэтому я не контролирую свои действия зачастую. Все вместе дало такой результат. К мозгоправу обращаться не стал, так как отсутствие чувств меня полностью устраивало — лишний раз тупо не парился. Но к психиатру, что и выписал таблетки, залетел из-за очередной бойни, которую, естественно, не осознавал, — чуть подождал и задал чисто риторический вопрос. — Надеюсь, такой ответ тебя устроит? — Вполне, — глухо ответил Джисон. Сейчас он был в состоянии легкого ахуя, и сопоставлял сказанную информацию с поступками, постепенно оправдывая их. Минутная тишина длилась, словно вечность, и время от времени ее перебивали выдохи никотина, что отдавал приятным чувством. — Вчера, когда я увидел озверевшего, я вспомнил своего старшего брата — Мин У. Я помню, что он, уже превратившись, с ужасающими звуками тянулся к моей глотке. Если б не моя мать, я был бы мертв уже, — поведал отвратительный кусок своей жизни Хан. — Она убила его? — Да. — Что с ней сейчас? — понимал, что вопрос скорее всего некорректный, но не спросить не мог. Может, если Джисон кому-то выговорится, ему станет легче, кто знает. — Ее укусили, а потом я добил. Мне тогда было так страшно, я остался буквально один. И… — говорить становилось сложнее. — И когда ты приснился мне умирающим, я вспомнил все те чувства, что ощущал, и никогда бы не хотел почувствовать их снова. Это ужасно больно. Я так боюсь, хён, — истерика снова начинала подступать, но он держался, как только мог. — Что мне делать? Как избавиться от этого? — Ты верующий? — неожиданный вопрос. — Нет. — Как думаешь, что будет после смерти? — Не знаю. Пустота? Вечная тьма? — Джисон думал, что какой-либо жизни после смерти не существует, просто наступит вечный темный сон. — В перерождение веришь? — Хотел бы верить, — и вправду хотел бы, но что-то подсказывало, что вряд ли. — Тогда верь. Свято верь, что следующая жизнь будет в разы лучше этой. Верь, что там мы встретимся при других обстоятельствах. Отвлекай себя от жестокой реальности, относись ко всему чуть проще. Смерть в любом случае неизбежна, и мы никак не бессмертны. Так что просто старайся выжить сейчас, может, будет еще что-то хорошее, — и только сейчас Хан понял к чему был вопрос, во что он верит. Если задуматься, то так действительно проще. Просто не задумываться слишком серьезно над всем. Проходить вскользь. — В чем смысл жизни? — раз уж на то пошло, то не спросить такой банальный вопрос Джисон просто не мог. — Не знаю, но думаю, как такового смысла нет. У каждого человека свои убеждения, на которых строятся и ценности. Но в конечном итоге нас ждет только одно — смерть, так что любой смысл когда-нибудь перестанет им быть. — То есть наше существование бессмысленно? — Я такого не говорил, но, возможно, так и есть. Все, что мы можем делать, — это либо наслаждаться жизнью, либо проклинать ее, а если верить в перерождение, то надеяться, что в следующий раз тебе повезет больше, — немного пожал плечами старший и выдал еще одну вещь, надеясь, что Джисон примет это правильно. — Жизнь — это лишь явление, а смерть — лишь процесс, и мы просто бессильны против такого. Мы все равно ничего не изменим. Зачем над этим еще заморачиваться? Фактически, ты бессилен всегда, но само осознание данного факта вгоняет в ужас. Если обдумывать, то все, что сказал Минхо являлось правдой. И что бы ты не думал, как бы ты не хотел себя переубедить, факт — правдив. — Верно, зачем бояться неизбежных вещей? Пустая трата времени и нервных клеток, — пятисекундная пауза. — Но как удалить этот страх? Когда мы просто говорим, то все вроде бы не страшно, но только оказаться в шаге от смерти — страх окутывает полностью. — Найти в жизни то, что, потеряв, — будет страшнее смерти. Только заменив одно другим, сможешь избавиться от страха смерти. Ответ немного поразил. Сегодня во сне Джисон потерял Минхо, и осознание, что человек уходит, слишком больное, просто убивает. В такие моменты чувства обострены, и еле держатся, чтоб не выплеснуть все наружу, а катализатором являются — мысли. Именно они доводят человека, убивают, не касаясь, — душат изнутри, забирая сердце под себя. — Эй, прием, — громко выдал Минхо, щелкая рукой перед глазами Хана. Тот уже минут пять сидит молча, почти не шевелится, только глазами лупает, смотря в одну точку. Подвис немного. — Джисон, вернись. Ты еще тут нужен. — Ой, прости, — Хан резко приходит в себя, раза четыре подряд моргает и переводит взгляд на старшего. — Я немного задумался. — Я это понял, и не забывай мои слова, относиться ко всему проще. А то эту часть моего почти монолога ты, походу, не сильно слушал, — подымаясь с кресла, сказал Хо. Хан угукнул и поднялся следом, сам не понимая зачем. — Пошли, надо поесть хоть, — пояснил задуманное. А Джисон-то и возражать не стал. Ели они вчера вечером, а сейчас день следующего дня, может, он бы и не пошел, только живот заурчал в самый неподходящий момент. Хо явно это услышал, так что отговорок бы не принял. — Кстати, забыл сказать. Вылазка второй группы на те склады будет завтра. Чан перенес, — выдал Ли, только двери лифта закрылись. — Зачем? — Ну, типа мы устали, плюс, плана досконального нет еще, а без него как-то стремно выходить, — слегка скривился одной стороной лица. — Завтра утром будет собрание, там все полностью решим. — Ладно, так даже лучше, — немного подумал и добавил: — Может тогда вечером снова тренировку устроим? Старший слегка удивился такому предложению, но все же сказал: — В девять? — Почему бы и нет? — пожал плечами. — Ладно, раз уж хочешь. — Ты будешь под таблетками? — все-таки решил спросить Джисон. — А что? Боишься? — Минхо немного прищурил глаза и резко приблизился. Джисон от неожиданности вздрогнул, замялся, но назад не отстранился: — Да, вообще-то, кто тебя знает, что ты можешь учудить? — Не бойся, под таблетками. Все норм будет, — уже выходя в столовой, кинул ему старший. Старший приготовил два рамена быстрого приготовления, и парни сели обедать. Да уж, о такой «заботу» со стороны Ли Джисон явно не ожидал. Ладно, пока упустит этот момент. — Ты пытался слезть с них? — накручивая лапшу на палочки и смотря в тарелку, спросил Джисон. Он не знал, больна ли эта тема, поэтому взгляд решил не поднимать. Чтоб не так стыдно было что ли. — С таблеток? — получил утвердительный кивок и такой же не поднятый взгляд. — Пытался, но заканчивалось это всегда ужасно для окружающих, и лечебницей для меня. Я, блять, столько там дней пробыл, что даже вспоминать страшно. — Ты один пытался? — А можно группой? — не понял сути вопроса и начал язвить. — Ну, типа сам? Тебе никто не помогал? — перефразировал младший. — Один. — Хочешь, я помогу тебе? Ты ж мне уже три раза помог, и я хочу, — сразу объяснил, чтоб вопросов не было. — Когда это три? — вопрос все же нашелся, а Минхо вскинул бровь, явно не понимая, когда он успел благодетелем стать. — Ну, тренировка, потом вчера и сегодня утром. — Аа-а, — протянул старший, явно не понимая, что за доброта из него вылезла. — Ты, что ли, доктором решил стать? Сынмин номер два, а на мне учиться будешь? — усмехнулся Ли. — Блять, просто да или нет? — скоро лопнет все терпение с этим кошакообразным. — Да, — странно, но он согласился. Таблетки явно заебали его, зависимость, ломка — вообще пиздец. Как наркоман был, хотя, может, и был, и не переставал им быть. Сидеть шесть лет на антидепрессантах — мощно, конечно. Как тут наркошей не стать? — Ого, сам Ли Минхо позволил ему помочь. Что за счастье-то такое? — демонстративно вытянул руки вверх и поднял голову, как к Богу обращался, честное слово. — Так, не пизди мне тут. И вообще, как ты собрался делать это? — Не знаю, — пожал плечами Джисон. Ответ был честным и слишком легко сказанным. Он решил помогать, а метод не придумал. — Да ты гений, слушай. — Ой, все, придумаю что-нибудь. — Только так, чтоб я не подох, — сразу предупредил. — Ну уж это я и сам решу. Ты меня начал опять бесить, так что летальный исход возможен, — немного покрутил головой, набирая лапшу и сделав неплохую ухмылку, прям профессионал. — Та иди ты, — махнул рукой в сторону Джисона. Минхо доел все, что насыпал себе, быстро встал и направился на лестницу, оставив Хана в непонятке. — И посуду помой. Джисон только закатил глаза, громко вздохнул и продолжил поедать свою порцию. Сейчас у него появилась новая проблема — зависимость Минхо, которую он должен вылечить. — Сука, и как это делать-то? — проговорил сам себе, но в голос. Не мог найти, что ли, другого места, где Хо нужна помощь, что ж так сложно-то? Ломать голову, вытаскивать из нее информацию — бесполезно, он об этом вообще ничего не знал. Да, имел бессонницу и пил от нее таблетки, но как таковой зависимости у него не было. А единственным человеком, кто мог хоть что-то сказать, — был Сынмин, он был единственным помощником тут.

***

— Сынмин, — Хан просто врывается в лазарет. Он весь запыхавшийся, так как бежал по лестнице, согнулся пополам, опершись на колени, чтоб отдышаться. Такой вид, приход, да и то, как именно вошел Джисон, напугало доктора. — Твою мать, Джисон! — он аж подскочил на стуле. — Чего так пугать-то? Что-то случилось? — И да, и нет, — мутный ответ, конечно. — А поподробней? — он что, ясновидящий, чтоб гадать, что стряслось. Можно как-то нормально выражаться? — Щас, погоди, — а старший все отдышаться не мог. Таких забегов по лестнице он давно не устраивал, и организм давал об этом знать. Хан, успокоив дыхание, присел на ближнюю кушетку, чтоб не стоять столбом, еще и в проходе. И начал разговор: — Я хочу снять Минхо с таблеток. — Ого, рискованно, — да уж, такая себе реакция. — Ну, удачи. Я при чем? — Я пообещал, что помогу, но абсолютно ничего не знаю. Что мне делать? Сынмин вздохнул, снял очки и потер глаза: — Во-первых, не давать обещаний на пустом месте. — Та знаю я, но так случилось. Помоги, пожалуйста, — уже начинал выпрашивать Хан. Ситуация патовая, надо ее решать. — Ла-адно, — протянул и потом продолжил: — Сначала уменьшай дозу. То есть, если он пьет две таблетки в день за два раза, пусть попробует одну за два раза. Данная методика дает возможность мозгу приспособиться к химическим изменениям и может предотвратить симптомы отмены препарата. А вообще можно попробовать заменить чем-то препарат. — Чем? — Ну типа не другим видом, а именно какими-то действиями, что могут быть успокаивающими и снижать агрессию. Как-то отвлечь его. — И все? — Ну пока да. Если все будет плохо, то придешь еще — скажу, что нужно делать. — Спасибо, ты правда очень помог. — Это все хорошо, но ты понимаешь, что почти смертный приговор себе подписал? — Сынмин, видимо, волновался не только за Ли. — Это очень сложно — снимать человека с препаратов, что употребляются на протяжение долгого времени. Ты можешь столько раз стать инструментом для снятия стресса от ломки. — Я понимаю. — И ты готов? — Да, — а он-то честно готов. — Тогда удачи, и будь осторожней, — прямо наставления дает. — Если что, приходи. — Хорошо, и спасибо еще раз, — Джисон вышел из лазарета и направился к себе. Теперь он хоть малую долю знал, что делать. Хоть не ноль, аж волосинка есть. Уменьшить дозу проще, чем найти успокоительное действие, что повлияет именно на старшего. Хан надеется, что все пройдет гладко, и Минхо его не убьет за это время и сильно не покалечит.