***
Просыпаясь, Джисон заметил, что рядом его ничего не греет — Минхо ушел. Открывать заспанные глаза сложно, но нужно. «8:37» на часах все же заставляют подняться. Холод уже проникает в здание, утром не приятно — пора бы включить отопление. Оно согреет тело, но, к сожалению, уже не согреет душу так, как это было раньше. Хан знал, что старший готовил завтрак, так что по поводу его ухода волновался не сильно. Время и ему советовало уже спускаться вниз. Взгляд привлекло окно, а точнее город, что показывался за ним. Здания все такие же зеленые, как и в сентябре, только сейчас кажутся чуть более темными. Почему листва не уходит, хотя должна была погибнуть от холода, — непонятно. А со всеми этими зелеными красками мешается другой, более яркий цвет — белый. Снег. Сорок минут назад он только начинался, а сейчас уже покрыл добрую часть зелени. Крупицы большие, но явно непрочные. Они падали вниз, а в конце оседали на землю, создавая белый слой, укрывая, будто одеялом. Совершенно не крепким, ведь если провести по нему теплой рукой, то оно растает, и снова покажется промерзшая земля. Снег должен был приносить счастье, теплые воспоминания из детства, когда ребята во дворе собирались, чтоб поиграть в снежки, но создавал лишь красивую картинку, прячущую не очень красивую реальность. Мир сейчас был, как книга в красивой обложке, но с очень жестоким содержанием. Ужасно. Тяжесть на душе никуда не делась, но застывать на месте — нельзя. Нужно продолжать жить, и главное — отомстить. Хан выбирает одну снежинку, за которой следит весь ее полет, пока она не пропадает из поля зрения, и ее вообще невозможно теперь увидеть. Пора спускаться, пора начинать новый день. Несмотря на то, что он может принести, его нужно начать.***
— Давайте проведем сегодня собрание, — сказал Минхо, когда все уже пришли на завтрак и принялись есть. Все молча подняли головы, так как еще жевали, и согласно закивали. — Тогда давайте в десять внизу? — и снова согласное мычание. Не то, чтобы они не хотели говорить, просто рот занят был. Легкий салат, жареная куриная грудка и протеиновый напиток, видимо, были не так уж и плохи, раз все уминали свои порции за обе щеки. Обстановка не самая радостная, но тем не менее — тарелки опустели быстро. — Захвати карту города, Хенджин, — значит, будет план мести. Хван резко поднял голову, проверить, не ослышался ли он. Но по лицу старшего было понятно, что не ослышался. Голова понимала, зачем это нужно. Край губы поднялся на пару миллиметров, создавая некую зло-хитрую усмешку. Всем уже хотелось начать действовать, и вот Минхо косвенно объявил момент старта. Наконец-то.9:57
Парни уже пришли на первый этаж и расселись по своим местам. Три места заметно пустовали, что не могло не напрягать, но в ту сторону парни старались не смотреть. А Чанбин буквально сидел один: два места слева (Сынмин и Чонин) и одно справа (Лидер) — пусты. И больше никогда их владельцы не займут свои места. Некое несоответствие все же ощущалось, напрягало. — Пора бы начинать строить план мести Уджину, — объявил Минхо, как Лидер. Как же ему не нравилась эта роль, как же хотелось все бросить. — Но сначала я хочу задать важный вопрос, — Ли немного выдержал паузу, обводя взглядом всех по очереди, а потом продолжил: — Готовы ли вы потерять жизнь ради мести? — говорить такое неприятно, но надо. Лица практически не поменялись, только у некоторых желваки на скулах напряглись. Парни, услышав вопрос, не ахнули, не испугались — значит, уже думали об этом. Хоть мысли, но подготовили все же. Только готовы ли они на самом деле погибнуть? Все же на такую реакцию Минхо и рассчитывал, а получение ее было неким флажком старта, означающим готовность идти дальше. — Я не говорю, что придется пожертвовать ею, но может произойти так, что с вылазки вы вернутся не сможете, — ему нужно было предупредить, хотя все и так понимали, о чем речь. Но все же — риски велики. — Мы понимаем, — ответил за всех Феликс. И Ли старший согласно кивнул. — Как именно ты хочешь мстить? Нельзя же его просто убить, это слишком просто, — если бы кто-то услышал это в нормальное время, то у него бы в голове не уложилось: как у такого милого и доброго создания, как Феликс, могли вылетать такие слова. Как у солнечного Ликса могли быть такие мысли в голове. Однако если бы они жили в нормальное время, то может быть и не было бы таких мыслей о чьей-то более тяжкой смерти. А Ликс, как и все вместе взятые, были бы обычными студентами, коим интересны только девочки, приставки и алкоголь. Жаль, что такими они уже не смогут стать никогда. — Он не заслужил легкой смерти, — дополнил его Чанбин. Звучало жутко. Достаточно жутко для жертвы и недостаточно для охотника. Главное — уследить, чтобы они случайно не поменялись местами. — Верно, какое самое легко достигаемое чувство человека? — спросил Ли. На него посмотрели, словно вообще не понимали, о чем речь, но варианты стали подкидывать: вина, жалость, интерес, но не назвали одного. — Страх, — подсказал. — Если владеешь страхом человека, владеешь самим человеком. Чувство страха составляет, по всей вероятности, самое мучительное из всех психических ощущений, доступных человеческой природе. — Ты хочешь стать его главным страхом? — догадывался Хенджин. — Да. Какой страх хуже всего? Медленно настигающий, — ответил сам и был уверен в этом. — Мы должны растянуть момент наступления этого страха для Уджина. — Как? — Если его люди начнут подыхать по очереди, и их количество начнет уменьшаться, — тут уже Джисон вклинился в разговор, это ведь они вчера вдвоем все обдумывали. — Будут умирать самые толковые люди их общины, которых даже невозможно достать, Уджин задумается, что ему такое тоже скоро будет грозить. А дальше им начнет повелевать страх. Заставит думать, что при каждой смерти его солдата следующим станет он сам. Страх ожидания смерти намного больший, чем при наступлении этого момента. Страх смерти очень велик и будет нарастать с каждым днем в геометрической прогрессии. Это действенно, особенно, когда видишь ее каждый день. — Ну и? Он начнет нас бояться, и на этом все, — немного не понял Феликс. Либо не вникал в суть слов, либо мозг еще не проснулся. — Нет, — быстро выпалил Минхо, намереваясь объяснить подробней. — В страхе он будет более рассеянным. Все будет валиться из рук, выходить из-под контроля. Он начнет принимать необдуманные и глупые решения, что непременно начнет вести в могилу и его, и всех его людей. А позже он выйдет с нами на контакт, ну или же мы его сами выследим. — Ты хочешь убить его сначала морально, а только потом физически? — наконец дошло до Ликса. — Да. Нет хуже мук, нежели свои мысли. Его мысли, его чувства его же и погубят, а мы сыграем на этом. Главной целью Уджина будет — остаться в живых. Паника, что будет вызвана неконтролируемым страхом смерти, затуманит мысли. Ответом на нее будут бессознательные решения, которые явно не будут дельными. Парни достаточны умны, чтобы воспользоваться этим, а Уджин — недостаточно, чтобы понять. Страх делает умных глупцами, и Уджин станет следующим. — Как ты будешь находить людей Левантера? Они же распределены по зонам. — Их нужно будет искать. Очондэ делится на пять зон, которые в свою очередь можно разделить на подзоны. Допустим, выбираем здание, с которого Феликс или Чанбин будут видеть периметр, а группа выходит просто ходить по улицам выбранной территории. Мы будем их просто расстреливать, даже не скрывая факта. Это по-зверски, но с ними по-другому нельзя. Либо мы их так, либо они нас в три раза хуже. — Как ты отличишь людей Левантера от простых заблудших выживших? — все интересовался Чанбин. — Вчера Джисон проявил одну деталь. Помните, что все люди Левантера — бывшие агенты спецназа? — кивки головами подтверждали. Минхо посмотрел на Джисона, заглянул в самую глубину глаз, спрашивая, можно ли рассказать это всем. И где-то там, в глубине увидел слово «Да». — Мать Джисона тоже служила в спецназе и когда-то рассказала, как отличать именно группировку Левантера. Мать Хана служила раньше в спецназе, но в группе Левантера никогда не состояла. Сам Левантер еще образовался до начала апокалипсиса, но действовал, к сожалению, по сей день. Однако раньше группировка была тихой и мирной, сидела где-то тихонько и не высовывалась. Всем бывшим сослуживцам они предлагали присоединиться, кто был глуп и умел выполнять лишь приказы сверху — шли, кто все же имел свою голову на плечах — не присоединялся. Хан Даен, мать Джисона, глупой не была и заранее знала, чем начнет заниматься Левантер, так что желания присоединиться изъявлять не собиралась. С началом апокалипсиса Левантер начал набирать обороты, а когда почувствовал некую свою мощь, начал перебивать людей налево и направо. Хан Мин У, брат Джисона, также попал под их руку, просто из-за своей матери, что однажды не вступила в ряды заядлых убийц — Левантер. После смерти сына она настойчиво пыталась найти о них как можно больше новой информации, были даже свои люди в их рядах — несказанно повезло. Так и вычислила их отличительную черту во внешности. — На указательном пальце правой руки есть хорошо видный шрам, что огибает палец и складывается в кольцо. Рельеф шрама хорошо видно, так что с этим проблем не должно быть. — Им как на собак ошейники надели, — скривился Феликс. — Да, приручили, взяли на короткий поводок и сказали ни влево, ни вправо не отходить. А у них головы нет на плечах, раз подчиняются так. Как думаете, начнут ли шевелиться извилины в их тупом мозгу, когда их «коллеги» трупами на земле будут валяться навсегда? — До них это еще хер дойдет, но нам плевать. Пусть хоть все сразу сдохнут, — отчеканил Ликс. Жаль, что с такой доброй душой так поступили, жаль. — Подожди, ты думаешь, что люди Левантера пойдут против их лидера, увидев, что одни за другим гинут? — Хенджин начал думать в ту же сторону, что и Минхо. Вообще, это не основной их план — устроить бунт, но на этом можно также неплохо сыграть. — Возможно и такое, что будет действительно нам на руку, — легкая ухмылка озарила лицо. — Если их доверие к Уджину начнет шататься, то они будут разрушать себя сами изнутри, а мы только масло в огонь будем подливать новыми смертями. — Неплохо, но теперь вернемся к вопросу безопасности, — перешел на другую, но не менее важную тему Джисон. — Вначале Минхо сказал, что нужно быть готовым ко всему, даже к смерти. И сейчас основными нашими проблемами являются: — Джисон поднял руку немного вверх, подготавливаясь загибать пальцы, — у нас нет вакцины — раз, нет доктора, который мог бы подлатать, — два. Если кто-то получит укус — он труп, — бесцеремонно. — Если у кого-то будет серьезное ранение — тот же исход. Допустим, легкую царапину мы в состоянии обработать, но осколочное или пулевое — нет. Давайте смотреть правде в глаза — мы будем ходить по краю. — Но у нас нет иного выбора. Только так мы можем отомстить, — констатировал Хенджин. — И мы все к этому готовы, — ответил Чанбин. Они и правда были готовы. В этой борьбе потерять можно только жизнь. Но даже если ее сохранить, смогут ли они прожить долго? Какова гарантия, что ближе к весне они просто не умрут с голоду? Верно, никакой. Они не уверены, что проживут долго, но хотя бы должны попытаться отомстить за тех, кто позволил им дожить до сегодняшнего дня, пожертвовав своей жизнью. Теперь им нужно выстоять, не сломаться, не побояться убить людей, хоть те живые, но в них нет ничего живого, человеческого, только гнилая душа. Возможно, после этого и у самих парней не останется ничего от человечества. Им нельзя будет подчиниться страху, ведь тот возглавляет слабость. Если их система, чувства и разум дадут хоть одну трещинку, все пойдет прахом. Напрасны будут усилия, будут бессмысленные смерти. Они не верующие, но если б существовал рай и ад, то в рай они не попадут никогда. Терять нечего — нужно рисковать. — Хорошо, тогда давайте выберем локацию, — начало составления уже более подробного плана. Минхо пододвинул карту поближе к себе и взял красный маркер, что лежал возле. Карт города у них было достаточно и для каждого плана, для каждой новой вылазки бралась отдельная. — Мы будем начинать с пятой зоны? — поинтересовался Хенджин, пододвигаясь ближе к столу. — Да. Эта зона не такая уж и большая, я думаю, мы сможем прочистить территорию всего за три вылазки. Люди Левантера ночью обычно выходят на улицы: либо ищут что-то, либо убивают тварей. В данном случае они станут на их место, а мы будем их убивать, — раньше они бы удивились, если бы кто-то говорил об убийствах так спокойно, сейчас же они даже не обращают на это внимание, проходят вскользь, словно лишить жизни человека — обыденность. Пятая зона Очондэ была вытянута горизонтально, поэтому поделить ее на три зоны было просто. Красный маркер, что Минхо использовал, отделил четкие границы досягаемого винтовкой радиуса. Делать его больше было нельзя, иначе сами могут попасть в свои ловушки. Будет очень глупо, если они наступят на свои же грабли. — Начнем с левой подзоны, — объявил. Левая подзона отличалась сельским хозяйством. Большую часть этой площади занимали поля, но также присутствовали различные небольшие сооружения. В самой середине стояло главное здание и ангары. Планировка подзоны была неким кругом: центральное здание, затем его окружали ангары и только потом поля. Ближе к каналу был еще ряд ангаров, и парни будут заходить именно с той стороны. На открытом поле незамеченным остаться нельзя, но посреди различных сооружений машина могла затеряться. — На крышу основного здания мы выйти не сможем в любом случае, так что начнем отсюда, — назначенное место обвел в кружок. — Радиус винтовки позволяет пройти практически до конца. Отсюда снайперу будет не видно только последние метров двести, так что туда мы уже не заходим, а иначе все понимают, что может быть, — черточка отделила непросматриваемую зону. — Ангары представляют собой некий склад, но сейчас они уже пусты. Ничего полезного из них мы не вынесем, однако люди или же сторожи, что, естественно, являются людьми Левантера, там быть могут, — продолжил говорить Хан вместо Минхо. — Сам ряд состоит из двадцати одинаковых ангаров, они стоят плотно друг к другу, так что снайпер, если что, сможет перемещаться. Однако его основной позицией будет одиннадцатая слева крыша. Она практически центральная, там самая лучшая видимость. Видимость и правда была неплохой, вся зона была словно на ладони. Издалека заметить человека с винтовкой на крыше — невозможно, но он в прицел винтовки может увидеть каждый движущийся объект, как орел, коему нужно мышь среди поля поймать. Сравнение идеально подходит под ситуацию. Только Левантер не мыши, а скорее крысы с гнилой душой, что жизнями как мелкими монетами размениваются. Пусть почувствуют себя на месте тех людей, которых они погубили. Крысы с тонущего корабля бегут первыми, а парням интересно, как скоро они поймут, что их корабль тонет, и как быстро Уджина навестит страх смерти. А там и сама смерть будет не далеко для него. — До назначенного места ехать пятнадцать-двадцать минут. Нам придется выехать чуть раньше, чем у озверевших начнется тихий час, — важный момент сказал Ли. Падаль и правда, как дети. Спят по часам, кидаются постоянно на кого-то, если дети кричат и плачут, то эти воют и рычат. Только дети еще не знают значения слов «убить» и «смерть», а этим только шею покажи, как глаза кровью нальются, руки к тебе потянутся, жажда увеличится. И если ты вовремя не среагируешь, то озверевший будет наслаждаться кровью прямиком из твоей сонной артерии. Так себе зрелище — детям бы не понравилось. — Даже если нам кто-то встретится, и они начнут нападать на машину, то ни с ней, ни с нами ничего не будет. Либо мы их переедем, либо их откинет бампером. Главное — закрыть двери и просто ехать, не останавливаясь, — должно пронести. Теория вероятности построена на случайности. А случайность может подвести в любой момент. Один неверный шаг, одно неверное решение — неминуемая смерть. Шанс, что люди Левантера все же заметят, — пятьдесят на пятьдесят. А если уж заметят, то сразу пулю в лоб пустят. И только потом начнут разбираться, кто ты и откуда. — А кто пойдет? — вдруг сменил тему Феликс. Хотя, на самом деле, всем было интересно, кто останется в защите, а кто станет нападением. Руки марать не хотелось, но убить — хотелось, странное чувство. Двоякое. — Я бы хотел, чтобы Хенджин остался в роли снайпера, так как к ближнему бою он еще не готов, — Минхо перевел взгляд сначала на упомянутого, а потом прошел по всем. Никто против не был, действительно, это решение было разумным. — Тогда можно я тоже останусь в защите? — просил Феликс. — Хорошо, — Минхо согласился. Ему все равно надо идти, так что почему бы Феликсу не остаться в защите? — Тогда выйду я, Джисон и Чанбин. — Хорошо, — практически в один голос. На такие позиции все были готовы, а Минхо и Джисону вообще не привыкать. Оставить Феликса с Хенджином в защите — разумно. Хенджин не может сейчас биться в ближнем бою, он просто умрет, если кто-то начнет с ним его, а Феликс как раз в этом неплох, так что составить такую комбинацию позиций группы — довольно неплохое решение. Чанбин, Минхо и Джисон драться умеют хорошо и знают много всего. Если вдруг на пути им встретится кто-то довольно умный, и просто застрелить себя не даст, то они смогут уложить его по-другому. — В центр мы должны вернуться не позже восьми утра. Если выехать раньше мы можем, так как озверевшие под конец дня уставшие, то опоздать утром — нет, — пояснил Минхо. — Соответственно, вылазку закончить мы должны к семи? — спросил Хан. — Да, к семи мы должны уже быть вместе с Хенджином и Феликсом. Возвращаться будем тем же путем. — Будет какой-то четкий маршрут или на ходу уже разберемся? — спросил Чанбин. Все улицы, что были там, не беря во внимание поля, были параллельны друг другу. Хоть их было и немного, но если смотреть сверху, то это отчетливо видно. Им нужно будет ходить по параллелям и просто держать ствол наготове. Тут можно было обойтись и без детального плана, запомнить просто, как два пальца об асфальт, но все должно быть спланировано, иначе могут быть ужасающие последствия. — Нет, лишний раз рисковать не будем и продумаем заранее, — настоял все же старший. — Я не думаю, что нам стоит просматривать поля, — решил сказать все же Чанбин. По сути, проверять их бессмысленно. Чтоб скрыться среди невысоких растений, нужно либо лечь на землю, либо хоть присесть. Ночью, когда в округе могут ходить Альфа- или же Дельта-озверевшие, находиться там равносильно смерти. Озверевший просто не сможет не заметить высокого человека, что стоит посреди поля. — Мы и не будем. Прям досконально их осматривать не имеет смысла, но тем не менее через них нам нужно аккуратно пройти, — ну хоть это смотреть не надо. — Основной нашей целью будет осмотреть главные улицы, — навел их маркером, — и ангары в двух частях, — тоже обвел в кружочек. — Когда мы приедем, то Хенджин и Феликс пойдут на крышу подготавливаться, а мы в это время будем ждать в машине, — начал рассказывать Джисон. — Потом, когда они закончат, Феликс спустится обратно в машину, а мы пойдем искать. Машина остается в защите, мы же идем пешком. Если нужна помощь, Феликс молниеносно выезжает, — Джисон перевел взгляд на Феликса, и тот согласно кивнул. — Теперь по маршруту, — начал снова Минхо, приготавливая маркер, — сначала нужно проверить ангары, что находятся рядом с местом остановки. А потом начинаем с Хэсэк и до упора, потом на Кендан и тоже до упора, затем на Дэнбан, — на карте появлялись новые и новые пунктиры, прокладывающие маршрут. Улицы будут обходиться в форме змейки. За шесть часов нужно исследовать каждый переулок, подъем, здание, каждый ангар и каждую улицу. Задача не самая простая, но они должны успеть. — Пройдемся по оружию. Его у нас достаточно после прошлой масштабной вылазки на склад, так что мы не в дефиците, — Хан был прав, оружия у них с головой, закончиться после этой поездки оно попросту не сможет, даже если они будут стрелять непрерывно. — У каждого, независимо от позиции, будет глок с запасным магазином и два ножа. У Хенджина снайперская винтовка. У тех, кто идет в нападение, еще будет по одной гранате, — парни переглянулись между собой, явно не ожидая, что Минхо действительно задействует гранаты, которые изначально были припасены на крайний случай. — Шумовые? — решил поинтересоваться Чанбин. — Наступательные. — все же он хотел настоящие. — И, наверное, нужно дать одну Феликсу, как раз таки ему шумовую. Если будет опасность, он взорвет ее. Тем самым он оповестит Хенджина, даже без наушника, а если мы будем недалеко, то и мы услышим. Там поле, звук разойдётся быстро и довольно далеко. — Если у нас будет непредвиденная ситуация, то гранату нужно бросить, даже если это наделает много шума, — риски велики — давал понять Джисон. Все знали, на что идут, и от этого было немного не по себе. В самом начале апокалипсиса, когда центр еще кишел людьми, Бан Чан начал отбирать тех, кто действительно толковый и не предаст в трудный момент. Так их оказалось девять, но единственный человек, с которым Крис просчитался, был Уджин. Тогда он их просто предал, по-идиотски подставил и себя, и парней, и только перед своей смертью Чан узнал, что Уджин был не просто засланным казачком, а главой их главной враждебной общины — Левантера. — В пожаре, что был пару месяцев назад, значительное количество людей Левантера умерли. Их ряды поредели, значит, они стали чуть более уязвимы, но это не значит, что нам будет легко. — Самой сложной задачей будет не доехать туда, и даже не остаться незамеченными, самое сложное — быть готовым морально. В нормальное время за массовое убийство вас бы посадили, но сейчас — нет. Вас не накажет никто, кроме как собственная совесть, — Минхо знал, что убить человека тяжело морально, знал, что с этим могут быть проблемы. — Во время вылазки вы заберете жизни многих, но их нельзя назвать людьми. Они хуже озверевших, они убьют вас, не успеете даже глазом моргнуть. Левантер никогда не останавливался, даже перед безоружным. Даже если человек никак не может им противостоять, они его убьют. Даже если он молит о пощаде и по сути не виновен — убьют. Неважно, кто ты, откуда, что знаешь, а что нет, тебя убьют, попадись им только на глаза. Людей от животных отличает человечность, людей Левантера не отличает ничего. Сейчас пойдет война за жизнь не с озверевшими, а с тварями-людьми. И она будет более жесткой. Нельзя становиться монстром только ради того, чтобы убить другого монстра. Жаль, что у них нет выбора. Жаль, что им все же придется стать монстрами. Парни возьмут их стратегию: не будут размышлять, что делать с человеком, щадить или нет — просто убьют, ведь он может быть только из одной общины. Рамки человечности размыты, а им придется стереть их до конца. С каждым новым убийством будет все сложней нажимать на курок, сложней доставать нож, особенно на безоружного. Но мозг должен упрямо твердить, что так нужно, другого выхода нет, только так месть может быть исполнена. Мозг должен держать все на себе, должен отодвинуть чувства в сторону и стать за главного. Чувства делают человека слабым — нужно убить чувства, чтобы в этой войне за жизнь и в жестокой мести ничего не смогло помешать. Им нужно дойти до конца, и чувства здесь не соратники. — Запомните, не убьете их — убьют вас. Даже если перед вами безоружный, даже если он умоляет, стреляйте, — Минхо нужно было, чтобы в подобный момент парни не струсили, не остановились. Он их к этому надеялся подготовить максимально. — Когда мы выезжаем? — этот момент они вчера не обсудили, так что Хан решил спросить. — Сегодня ночью. — Если мы выезжаем раньше, то во сколько соберемся внизу? — они всегда проверяют связь прям перед выходом, а оружие и все остальное — чуть раньше, так что Феликс все же поинтересовался, ко скольки быть готовыми. — Выехать мы должны без двадцати час, значит, внизу собираемся в двадцать пять минут, — время рассчитано. — Хорошо. — И, пожалуйста, подготовьте свою психику к этому. Будет очень сложно, но мы должны справиться, — предупреждает Минхо. Все единогласно кивают — всё понимают. Им нужно будет переступить через себя, через все принципы, что выстраивались годами, им нужно подготовиться к смертям, подготовиться стать убийцами.***
12:37
Связь проверена, оружие и все необходимое взято. Так как вакцину они так и не получили, то у каждого в карманах снова лежало по две ампулы Бензилпенициллина. Не вылечит, не поможет, но это лучше, чем ничего. Сегодня они выходят из центра все вместе, раньше такого не было. Группа защиты находилась всегда в центре, теперь же даже она едет на место. Машина заводится с диким ревом, и они выезжают за пределы своего укрытия. Страшно волнуются. Фары включены только ближним светом, чтобы лишнюю падаль не привлечь, пока те еще не спят. Улицы пусты, а гул мотора единственной машины, что едет по мокрому от утреннего снега асфальту, отдается эхом. Кажется, что их передвижение можно услышать за три квартала отсюда. Не очень хорошо. Были бы они верующие, то молились бы, чтоб на пути им никто не показался. А так сидят молча и про себя надеются, что лишних приключений не найдут. Обстановка максимально напряженная, будущие несколько часов пугают. Рев мотора рассекает тишину, пропитывая ее волнением насквозь. В салоне холодно, как и на улице, а включать печку не выгодно — лучше пусть померзнут немного сейчас, чем потом не будут знать, откуда брать бензин. Грудь немного сдавливает, а дыхание — тяжелое. Не по себе, волнуются. Немного страшно, но они едут. Едут и надеются, что удача сегодня будет на их стороне, чувства не влезут в дело. Они убьют, скорее всего, многих. От этого осознания и страшно…