Помпеи

Марьяна просыпается от резкого толчка в темноте салона микроавтобуса, угодившего колесом в очередную выбоину на дороге, понятия не имея, как оказалась лежащей на плече своего аланского провидца. Она по первости вообще не понимает, как умудрилась заснуть - путь до гостиницы обещал быть недолгим. А ямки и ухабы неровно уложенного, местами побитого асфальта ближайшего пригорода Ярославля и вовсе отбивали желание спать - слишком уж мотало туда-сюда при движении. Потому, ещё забираясь в машину у сельской дороги, ведущей к местному кладбищу, Марьяна была полна решимости дотерпеть со сном до нормальной кровати в номере отеля. Вот только, видимо, слишком уставшая (а честнее будет признаться - вымотанная до предела) после испытания и ритуала, она отключилась мгновенно, стоило лишь на сидении собственном рядом с окном более-менее удобно устроиться. И уже во сне интуитивно сползла поближе к занявшему свободное соседнее место Гецати (как и привыкла засыпать в последнее время, периодически оставаясь у него на ночь). Немного придя в себя, она обращает внимание на то, как Костя рядом глубоко дышит и крепко спит, развернувшись к ней лицом в пол-оборота (с этой его серьезной складочкой между нахмуренных бровей, которую ей хочется разгладить легким прикосновением). Провидец, кажется, совсем не возражает против свалившегося на него (вернее, сползшего ему в руки) счастья. По крайней мере, спит себе, теплом своим ей спину греет. И даже не думает просыпаться. Ёрзающая совсем рядом шаманка ничуть не колеблет его сон. А ведь с самого начала решение держать всю информацию об их отношениях как можно дальше от проекта было обоюдным - Костя в принципе свою жизнь ни фанатам, ни другим любопытствующим не демонстрировал, а для Марьяны всегда существовали чётко очерченные границы личного и публичного, несмотря на активное использование ею социальных сетей. За лето ни один из них по этому поводу мнение не изменил. И вот, если кто-то в этой позе их застать успел уже - они провалились на такой глупости в первую же неделю съёмок нового сезона.

Хреновые же из нас конспираторы, доктор, да?

Вообще, не даром же говорят, привычка - вторая натура. И, как не отрицай, Марьяна, конечно, знает - что-то подобное, совершённое бессознательно или сделанное по привычке, их обязательно в итоге и выдаст. Рано или поздно. Сколь не скрывайся и не прячься, изображая на камеру и для соперников игривый флирт без продолжения. Усталость и сонливость даже не думают покидать тело, как и навязчивые мысли не торопятся покинуть её рыжеволосую голову. Поэтому разморённо-утомлённая (борющаяся с так и норовящими опуститься тяжёлыми веками) Марьяна упрямо ведёт неторопливое исследование окружающей обстановки. Большие сильные руки Гецати обвивают её талию и предплечья - обеспечивая надежность выше любого ремня безопасности. Она этим его объятием зафиксирована так крепко и прочно, что выпутаться кажется невозможным. Женщина слегка улыбается, когда ей на ум приходит сравнение провидца с мальчишкой, обнимающим во сне любимую плюшевую игрушку. И ведь действительно - когда-то этот суровый аланец был всего лишь маленьким мальчиком с очень добрыми глазами (и пусть он вырос, и спит он теперь вовсе не с мягкой игрушкой, но тот мальчишка по-прежнему живёт в нём - защищённый фасадом сдержанного сильного мужчины). Салон изредка освещается мелькающими за окном придорожными фонарями. Романова, чуть повернувшись в мужских руках, насколько позволяет небольшое пространство, осторожно оглядывается вокруг. Но в периметре доступного обзора никого, за исключением сосредоточенного на дороге водителя. Она смутно припоминает, как вся съемочная команда в другую машину садилась. А Надя, по-видимому, пересела в конец микроавтобуса на более комфортные места и там в одиночестве благополучно расположилась. Что ж. Раз уж выбраться из "капкана" не представляется возможным... Не то, чтобы она этого хотела на самом деле - в объятиях Гецати всегда тепло и уютно (чувствуешь себя приручённой дикой кошкой, греющейся у горячего домашнего очага). Романова сложившемуся моменту уступает: расслабившись и чуть поерзав на месте, устраивается поудобнее, вновь погружаясь в сон. И, может быть, тот самый греческий бог сновидений, обожающий маки, к ней сегодня по-настоящему благосклонен, потому что вместо привычной цепочки повторных переживаний эмоций прошедшего испытания, Марьяна видит истинно девичий сон, в котором где-то посреди устеленных зелёной травой и освящённых солнцем гор темноволосый мальчишка с добрыми глазами протягивает букет полевых цветов голубоглазой девочке в белом летнем платье.