Помпеи

У Романовой обманчиво спокойный образ: если издалека бежево-черные тона и производят такое впечатление, то при ближайшем рассмотрении рассыпанные по всему верху наряда на полупрозрачной сетке змеи это впечатление беспощадно разрушают. Звучат шипящим молчаливым предупреждением "не влезай - убьёт". Гецати понимает это еще до начала съемок - едва зайдя в их общую гримерку-кафетерий, где, устроившись за столиком в отдалении, она уже болтает о чем-то с Череватым и старшим Шепсом. Провидцу даже не нужно особенно напрягаться в считывании энергетических полей, что всегда в их экстрасенсорном сборище фонят неслабо, пусть и обманчиво из-за скрываемых эмоций и поставленных магических защит. Как и большую часть последних месяцев (и все последние недели, давай уж начистоту, Гецати), подсознательно он сам всё время ищет именно её, оттого с каждым разом становится всё легче выделить среди всего этого энергетического безумия её "волну". И в этот раз её беспокойная напряженная энергетика прошибает его через солнечное сплетение вплоть до позвоночника прямо в дверях. Может быть потому, что шаманка находится в напряжении из-за сегодняшнего голосования, ожидает подвоха-нападения от любого из присутствующих (потоптаться на чужих, отличных от собственных, методах, надо сказать, для их экстрасенсорного котла не редкость). А может, Марьяна ждёт нападения именно от него - в конце-концов, если не на съемках, то за кадром ему определенно есть что сказать, ведь она всё ещё избегает его. На самом деле, Марьяна просто не готова ему что-либо сказать. Как она может, если со своими чувствами не разобралась? Потому и избегает оставаться с ним один на один в помещениях. То, что случилось тем вечером было опьяняюще, остро, горячо. То притяжение между ними (электричество и магия) слишком ошеломляюще. В конце-концов, она едва разошлась с мужем (а Романова вовсе не из того типа женщин, что перепрыгивают по жизни от мужчины к мужчине). Она, едва нащупывающая собственные внутренние опоры после разрыва, до сих пор не может осознать - как её игривые выходки (и отсутствие определенной стратегии) привели к взрыву подобной силы. Марьяна всё ещё ощущает фантомное покалывание его щетины на своей коже. Костя решает, что сегодня конкретная причина для него не особенно важна. Важно то - что женщина в истинно змеином напряжении (для её обычных по-кошачьему игривых настроений это уже явный звоночек), готова в любой момент к нападению и применению ядовитых клыков. От возникшей мысли о гремучих змеях и гадюках у него что-то ворочается в районе диафрагмы - а ведь сам дома держит змею в качестве питомца. Рассматривая напряженные лица остальных женщин-экстрасенсов, он может предположить - с кем случатся основные столкновения при обсуждении оценок. Занятые общением с кем-то или своими делами, все они якобы не специально расположились от Романовой подальше и при этом умудрялись бросать на шаманку нервные взгляды. Ни с одной из них, вопреки первым ожиданиям Гецати, у Марьяны приятельских отношений не сложилось, а ведь он предполагал, что уж с Шевченко или Райдос она могла бы сойтись во взглядах. В первую очередь, из-за предчувствия "женской коллективной драки" перед камерой, он напоминает себе - сегодня все эмоции должны остаться под контролем. Как бы она не норовила его укусить (ты и сам её когда-то об этом просил, давал разрешение, Гецати, помнишь?). Романовой сегодня и без него достанется неслабо. А личное они с ней могут решить и позже. Чего он уж точно не хочет - оказаться частью нападающей на неё толпы, сделать ей больно (та его вспышка ярости у стены особняка теперь видится ему в редких кошмарах посреди снов, что он никогда не запоминал раньше, и там он не останавливается, душит её безжалостно, отчего просыпается в холодном поту). Он, конечно, знает - Марьяна сильная. Настолько, что не даст чужой критике разрушить себя. Но вот чего он не ожидает - так это того, что шаманке удастся почти с пол-оборота отправить в нокаут свою соперницу по испытанию - многоликую ведьму. Та, возможно, и так расстроилась из-за сниженной от наблюдателей оценки, раз слова Марьяны об отсутствующей сущности доводят её до реальных слез. Когда Надежда Эдуардовна признаётся, что чувствует себя рухлядью, и Костя делает пару шагов, чтобы дать ей платок вытереть слезы, он отмечает, что хотя Марьяна и продолжает отстаивать свою точку зрения - на лице её на секунду мелькает сожаление (она никому ни зла, ни слёз не желает, просто хочет, чтобы к ней прислушались). Запах её цветочных-травяных духов, что ему удается вдохнуть, находясь рядом те несколько слишком коротких секунд, он продолжает ощущать до конца съёмок. Перепалка Марьяны с Викторией - не неожиданность (у жрицы культа предков с шаманкой с самого начала возникли определенные химические реакции, и он не раз видел как из их ссор выкристализовывался новый виток взаимного уважения без оглядки на выставленные оценки). Райдос, на самом деле, ставит не очень-то и низкий балл (по сравнению с Матвеевым или Джебисашвили). Зато припоминает Романовой выставленную раньше "шестерку", стоит только шаманке обвинить жрицу в опасении перед равной соперницей, что может съесть ее, если окажется рядом в турнирной таблице. Косте иррационально хочется выкрикнуть во всё горло "съешь меня! укуси меня!", чтобы обратить на себя её внимание. Он никогда не замечал за собой фетиша на укусы, но с появлением Романовой в его жизни изменилось и это (не говоря уже о покинувшем его эмоциональном равновесии). Он какое-то время витает среди своих мыслей, пока вдруг откровенно топить Марьяну не начинает Я-Вижу-Твою-Душу Лина. Косте вспоминаются слова Череватого о её двуличности и, возможно, впервые он задумывается, что это были не просто слова. Ведь "тройка" - оценка для тех, кто почти ничего не сказал, а не честный балл за версию, с которой ты не согласен. За некорректно высказанные обвинения определенного человека так ронять оценку за пройденное испытание - уж точно слишком. Её "Олег-краш", отдающееся фоном в голове на повторе (отчего в груди с новой силой разгораются дремлющие злость и ревность), он силится забыть как можно скорее. Кратко высказываясь о своей стабильной хорошей оценке "семь", с готовностью принимает её выпад "я с тобой хлеб преломляла" (напоминание о, кажущимся уже таким давним, совместном испытании. и ночной заправке, где в три часа ночи они - уставшие и вымотанные почти до предела, вдвоем, сидя на бордюре в отдалении от бензоколонки, пили черный горький кофе в одноразовых стаканчиках в ожидании заправляющейся машины). Гецати пытается осторожно успокоить её взбаламученные предыдущими экстрасенсами мечущиеся молнии. Выходит так себе. Костя жалеет, что не он, а Череватый оказывается тем, кто благодаря приятельским отношениям может действительно открыто её поддержать и подбодрить. И, судя по "я же тебе говорила" Романовой, Влад начал делать это еще до съемок. Бесноватый пытается прикрыть её юмором за совершенную с обвиненным жителем деревни осечку (сам провидец не знает - была ли она права, но форма высказанного обвинения-нападения однозначно была ошибочной), сыпя шутками вроде "она одержима, она просто запуталась, сущь абьюзерная в ней, понимаете, простите её". Сегодня улыбку на её лице вызывает Череватый. Гецати себя больше обманывать не может - понимает, что ревность диким зверем внутри него поднимает голову, хочет всё её внимание и улыбки только для себя. Гецати хочет быть рядом. Подобное собственничество - что-то не здоровое, он знает. Поэтому старательно отводит взгляд, когда Марьяна с чернокнижником затевают шуточную драку.