(00:17, где-то в июне, дом у озера, Алтай)
- Кость...
Марьяна в широкой футболке, неаккуратно сползшей с одного плеча, сидит на стуле напротив него за круглым деревянным столом, обхватив подтянутые к себе голые колени руками. После сегодняшнего дневного заплыва её теперь уже высушенные жарким летним солнцем тёмные волосы обрамляют лицо свободной буйной копной. Чашка с травяным настоем стоит перед ней нетронутой. Интонации в её голосе (осторожность и нервозность) заставляют Костю забыть о собственной кружке горячего чёрного чая, оттого он случайно слишком резко и громко опускает её на стол, хотя и умудряется при этом ничего не расплескать. Он поднимает на неё вопросительный взгляд, чуть склонив голову к левому плечу - всем видом показывая, что слушает внимательно. Для него с некоторых пор по другому быть не может - иного отношения к своей женщине (а Марьяна - его женщина, о чем он не устает ей напоминать, когда та пытается скрыть от него свои проблемы, избегая помощи) быть не может. Он ничего не говорит, пока она продолжает молчать - даёт ей время собраться с мыслями. Романова, вздохнув, нервно заправляет за ухо выбившийся смоляной локон.- Я, наверно, не вернусь на проект осенью.
Костя таких её слов совсем не ожидает, на мгновение ему даже кажется, что он вдруг провалился в вязкую болотную трясину - звуки и картинка перед глазами мутнеют, будто он и правда тонет. Она уходит с проекта? Пока провидец обрабатывает услышанное, Романова закусив губу, наблюдает за выражением его лица. Горячие напитки теперь брошены на произвол судьбы (и безнадёжное остывание) ими обоими. Понемногу приходя в себя, Гецати выдыхает (ты же моя бедовая девочка). И встает со своего места. Говорить о таком с Марьяной через стол - всё равно, что пытаться докричаться до неё через пропасть. Он выучил её достаточно, чтобы понять - к большей части слов, сказанных на расстоянии без подкрепления чем-либо, эта женщина прислушаться не способна, если уж сама что-то вбила в свою прекрасную голову. Да и с удачными объяснениями у него с ней отчего-то часто не ладится (сколько уж примеров со съёмок можно привести - со счёта можно сбиться). Сейчас ляпнуть что-то неподходящее ему совсем не хочется, поэтому он выбирает другой путь - перемещается ближе, сокращая расстояние между ними до минимума, присаживается перед ней, заставляя расцепить замок ладошек и опустить ноги со стула. Целует её обнаженную острую коленку, покалывая нежную кожу щетиной (давая ей почувствовать своё участие физически - я здесь, я рядом, я с тобой и тебя поддержу). Костя снизу вверх всматривается в её серо-голубые глаза, полные невысказанных сомнений и так несвойственной ей нерешительности. А потом слова верные сами произносятся: он задаёт ей вопрос, на который Марьяне нужно ответить честно самой себе, если уж не ему.- Ты хочешь уйти, потому что показала всё, на что способна, и не будешь жалеть, если не продолжишь? Или ты хочешь уйти, потому что поддаешься желанию сдаться, а потом сама себе этого не простишь?
И в этих его словах нет ни капли осуждения - лишь поддержка и голос её собственного разума одновременно. Марьяна слишком упряма, чтобы сдаться из-за хейта и низких баллов. В конце-концов, последнее место в промежуточном итоге - вовсе не приговор, что уже доказал Череватый. А Романова ничуть не слабее, да и бороться умеет - а значит, всё поправимо. Марьяна всё еще задумчиво молчит, когда он встает и, взяв её за руку, заставляет подняться со своего места. Костя тянет её ближе к себе - в безопасность объятий, нежно целует в висок. Приглаживая её растрепанные волосы, шепчет на ухо призыв пойти в постель - пора спать, оттого в эту прекрасную головку лезут беспокойные мысли. Марьяна ничего не отвечает - лишь котёнком жмётся ближе, обхватывая его крепкий торс обеими руками. Гецати знает - никуда она не уйдет, сегодняшнее - лишь временное сомнение. Слишком уж эта женщина (его женщина) упряма, чтобы так просто сдаться.