19.12.2023
День финала многим не приносит ни чувства чистого счастья, ни хотя бы облегчения из-за окончания пути - пусть даже вокруг полно людей, цветов, ярких праздничных нарядов, поздравлений и новогоднего декора.***
Марьяна этот день проживает, стараясь не позволять себе вываливаться из состояния мягкого участия и позиции наблюдателя в активное погружение в эмоции - всего в ней накопилось слишком много (в душе творится полный бедлам), и прорабатывать всю эту гору хтонических чувств она обязательно будет, но позже, уж точно не сейчас. Сегодня её главная задача - для себя поставить окончательную точку в этой телевизионной истории. Так что она в последний раз присматривается к тем, с кем провела бок о бок половину года. Наблюдает, препарируя женской чуйкой и, может быть, немного используя ту самую ясность сознания, когда, приложив усилие, разгоняешь туман собственной пристрастности и открываешься незамутненной реальности. Олег, например, на взводе: и из-за ожидания результатов и потому, что сейчас, в конце пути, он ответственность и за себя, и за брата несёт, обязанный достойно династическую фамилию представлять за них обоих. Влад, всегда славившийся способностью сказать ужасную гадость, не думая, оказывается в центре безумно некрасивого скандала - вспыхнувшего лишь потому, что редакция Битвы в погоне за максимальными рейтингами, подготовившись и не побрезговав, использует главный козырь и главное оружие. Словно в судебном деле демострируются видео- и аудио-доказательства обвинения в нарушении норм морали и нечистоте работы. Пусть Череватый, поддавшийся то ли обиде, то ли влиянию тёмных сил, был безусловно не прав, бросаясь отвратительными проклятиями в сторону матери и её совсем маленького ребёнка - но в такой день, по мнению Романовой, перетряхивать грязное бельё ради рейтингов было возможно не меньшей низостью. Единственный, кому хоть как-то удается снизить градус с отметки "толпа с вилами против злого волка, напавшего на беззащитного малыша" на уровень "он не прав, но дети этого возраста под защитой высших сил, и всё от ребёнка отразиться обратно" - так это Саша. Хотя и у самого Шепса внутри выжженное поле - шутка ли, будучи буквально самым сильным в способностях, пролететь мимо финала лишь потому, что характер свой не умерил вовремя. Позволил себе быть самим собой, где-то конфликтным, эгоистичным, чувствительным и эпатажным Сашей, за что общественность и заставила медиума поплатиться, наказала, лишив места в финале и шанса честно с братом посоревноваться. Вика, отстранившись почти от всех присутствующих, все свои щиты подняла, запрятав любую возможную слабость в самые тёмные углы, и теперь активно демонстрирует непроницаемую уверенность и достоинство сильной женщины. Дима же хоть и демонстрирует радость, от попадания в четвёрку, но сам тоже на нервах - страшится результата и готовится к любому исходу голосования.- История не судит победителей.
Гецати с любимой маской Леопольда не расстается (хотя, выбирая себе место, проигнорировал свободное рядом с шаманкой и предпочёл сесть от неё подальше). Он активно демонстрирует принятие итога, несмотря на попытки многоликой ведьмы и неведьмы Джебисашвили поднять очередной хай за то, что аланца, четвертого по сумме балов, несправедливо не пустили в финал. Он улыбается миролюбиво, поздравляя всю четвёрку. Но Марьяна отчего-то во всём этом поведении провидца видит лишь попытку убедить самого себя - будто он пытается заставить себя в это поверить. Как будто если не замечать свою уязвленную гордость - она замолчит.***
А потом победители выходят из готического. И вечер становится лишь ещё напряженнее, вместо ожидаемой всеобщей эмоциональной разрядки. Ни у кого из четверки финалистов радости нет на лице. Все четверо выглядят потерянными. Там, где все должно было стать ясно, стало совсем уж отчаянно безумно фрустрирующе. Влад и Олег приходят к решению разделить победу, но в конечной точке этого пути для любого из них она по итогу теряет свой вес. Обнуляется. По разным причинам, но яркий приз и громкое звание обесцениваются, превратившись то ли в фарс, то ли в драму, то ли в черную комедию. Разве что не для Виктории, не победившей, занявшей третье место и так сильно разочарованной, что никакую маску держать невозможно. И всё у нее на лице огромными буквами написано, даже говорить ничего не надо: разочарована в себе, в своей вере в собственную фан-базу. Не смогла. Не достигла. А установленная самой жрицей культа предков планка так и осталась на расстоянии вытянутой руки - недостижимая.***
Гецати к финалу готовится тщательно - идеальный костюм и старательно выстроенная, хоть и слишком тонкая, стена вокруг всех бурлящих "вредных" эмоций. Точку надо ставить достойно. На самом мероприятии он подчеркнуто вежлив. Радушен. Миролюбив и доброжелателен. Поздравляет финалистов с вежливой улыбкой, а в остальное время предпочитает держаться чуть в стороне от скопления людей. От Марьяны он тоже старается держаться подальше, в то время как она, взявшая на такое значимое событие с собой дочь (познакомить со всеми и вывести в свет), находится в самом центре событий - будто и не специально, а как само собой разумеющееся. С этим её очередным эпатажным безумием, отдаленно напоминающем рога Малифисенты, на голове и в дорогом вечернем черном платье, отлично сидящем на идеальной фигуре. Весь вечер провидец, находясь в отдалении, всё-таки постоянно оказывается в поле влияния рыжеволосой шаманки. Словно его притягивает к ней магнитом. И хотя аланец не подходит к ней критически близко - с точки зрения операторов он всегда маячит где-то за плечом рыжеволосой, будто секьюрити охраняет семью Романовых. Присматривает, не соприкасаясь зоной личного пространства. Он с затаённой грустью отмечает как красива она, и как красива её дочь - так похожая на свою маму. Большие выразительные глаза, улыбка, смех, повадки... В какой-то момент Гецати с кристальной ясностью понимает: всё, что его на этом вечере действительно сегодня интересует - следить за одной определенной женщиной (и её дочерью), присматривать за тем, чтобы обе были в порядке. А ещё он осознает насколько ему действительно глубоко безразлично имя настоящего победителя. И хотя гордость его всё еще не желает смиряться - но прячется куда-то глубоко, отзываясь лишь далеким эхом.