Дом

Джисок вообще пришел в этот кружок вслед за Гонилем практически в буквальном смысле. Во-первых, он просто шел следом за старшим, совсем забывая о том, что его сталкерство это ненормально, во-вторых, он действительно хотел записаться в музыкальный кружок. В своей жизни он безумно любил семью, Гониля и свою гитару. Музыка создавала в нем что-то новое и Квак тоже хотел создавать что-то стоящее, именно поэтому выучил нотную грамоту, а блокнот его заполнен набросками каких-то мелодий и текстами к собственным песням. Многие из его идей были написаны, когда он был вдохновлен Гонилем, наблюдая за ним со стороны. Однако знал ли он о том, что переживает Ку будучи в сознании того музой и вдохновением? Нет. Поэтому с помощью этого кружка Джисок также желал сблизиться со старшим. — Хён, а ты где-то занимался барабанами? — заинтересованно спрашивает Квак, а внутри его пожирает неловкость и смущение, потому что в голове вопрос звучал правильнее и лучше, чем вылетая сейчас из его уст. — Да. Я жил в Америке и в Бостоне занимался. Собственно поэтому я и решил вступить здесь в музыкальный кружок. А ты как давно на гитаре играть умеешь? — Джисок расплывается в широкой улыбке, хватая свою гитару тут же и слегка не аккуратно отбрасывая свой блокнот, совсем забывая что тут кроме Гониля остались еще Джуен и Хенджун, которые теперь тоже заинтересовано смотрели в его сторону. — Я заинтересовался гитарой очень давно. Мои родители говорят, что это началось чуть ли не с младенчества и они еще в младших классах купили мне сначала акустическую гитару, а переходя в старшие классы я все же у говорил купить мне этот прекрасный старокастер. — говорил с некой гордостью младший, внезапно решая рассказать мини-историю о появлении своей гитары. — А акустическая у тебя все еще осталась? Мои барабаны из Бостона я не смог с собой привести, потому что они все же принадлежали не мне, а учебному учреждению. — Ку наконец-то нашел интересного собеседника, который слушал его внимательно и не просил замолкнуть, а только больше распалял старшего, давая свободу речи, ведь болтать он был любитель и горазд. — Я могу тебе рассказать историю, когда я учился еще в Бостоне. Знаешь. там был парень с такими разноцветными волосами, который тоже играл на старокастере… И разговоры этих двух понеслись до бесконечности долго, отчего Джуен и Хенджун уже подустали и решили их покинуть, расходясь по домам. Эти двое так были увлечены беседой с друг другом, что даже этого не заметили и не обратили внимание на их прощание до завтрашнего дня. — Уже начинает темнеть. мы заболтались что-то. Пора по домам. — Гониль хотел сказать еще что-то, но боялся опять заболтаться по привычке, вспоминая мгновенно, что обещал придти вовремя к ужину с отцом. — Я пошел. Прости, тороплюсь! В следующий раз пойдем домой вместе! — Хорошо! До завтра! — сегодня для Квака день был самым счастливым, потому что он стал ближе к своему предмету воздыхания, хотя в душе все еще плескались маленькие волны сомнений.

***

Хенджун идет медленно, специально размеренно и каждый шаг еще считает, чтобы не думать о том, что дома его ждет пустая квартира, потому что родители снова на работе. Одиночество на самом деле не давит на него так сильно, однако порой все же бывает до ужаса грустно и не хватает того самого родительского тепла, которого раньше хватало до определенного периода в их общей жизни. Как обычно Хана встречает тишина квартиры и записка от родителей на холодильнике, гласящая что вернуться они с какой-то светской вечеринки только в три часа ночи. Если честно парень не понимал почему эти праздневства проходят до такого позднего времени, он даже не особо понимал почему должен был однажды посетить такое при полном параде, когда это было всего лишь день рождение собаки очень важной личности, которая его однако не касалась. Но есть слово «надо» и его придется исполнять, чтобы родители не проявляли злость к его любимой гитаре. Юноша итак постоянно сталкивался с их недовольным взглядом, когда они видели его с гитарой. Спасибо хоть не говорили ничего и не возражали, потому что он покладистый сын, выполняющий их просьбы. Ужин Хенджун себе разогревает в микроволновке, так как пытаться сейчас эксперимент с готовкой не очень хотелось. Устал. Устал морально. И этого оправдания хватало на то, чтобы полениться приготовить себе ужин. К тому же сейчас его никто не контролирует. Еще некоторое время Хан убивает за игрой на гитаре, пока есть время и силы до трех часов ночи, а желание постоянно с ним. Потом услыша голос отца и матери, он все же делает вид, что уже спит. Дверь в комнату открывается, парень слышит с каким забавным недовольным шипением, протискивается голова матери с теперь испорченной прической и парнишка чуть улыбается (хорошо что лежит спиной к двери и этого не может заметить мать). Проверив зрительно, что сын спит женщина аккуратно прикрывает дверь. Конечно он любит своих родителей и они любят его. Но… Они совсем не хотят учитывать его желания. Хотят сделать как они считают лучше, жертвуя мнением и желанием своего ребенка, потому что сами считают это глупым, ибо он ведь еще ребенок и ничего не смыслит. Хенджун готов с ними поспорить, но только внутри себя. Нет смысла спорить. Желание есть, а смелости и смысла нет. Родители все равно будут считать, что они правы и останутся при своем мнении, пока Хенджун не сотворил что-нибудь эдакое. А в голову ведь многое лезло, вплоть до идеи сбежать из дома и стать уличным музыкантом, которых они так презирали. Пока голова наполнялась мыслями, ночь незаметно пролетала и Хан все же решил отоспаться хотя бы часик перед учебой.