***
— Ир, ты куда? — спросил Балу, поймав её в гостиной. — Мне очень нужно в магазин, — она тревожно закусила губу. — Зачем? — Шура с подозрением прищурил глаза. — Папе позвонить, — Ира отвела взгляд, — я так больше не могу, — она обессилено села на диван, — я так больше не могу. Я всё пытаюсь добраться до телефона, я видела его у магазина, когда мы въезжали в деревню. Я хочу позвонить папе, мне нужно хотя бы убедиться, что с ним всё хорошо. Я с ума уже схожу! — она эмоционально махнула руками. — Почему ты не звонишь с домашнего? — спросил Балу, садясь рядом с ней. — Антон запретил, да я и сама знаю, что это небезопасно. Я могу случайно подставить и вас, и его, и себя. — Что ж ты сразу не сказала? Может, я провожу тебя? — спросил Шура, ласково обнимая её за плечи. — Правда? — в глазах Иры блеснул огонёк надежды, — я не говорила, потому что думала, что вы посчитаете меня слабой. Типа, я не могу и дня потерпеть, все дела, — она грустно вздохнула. — Вот ты, как Миха, очень много думаешь. Надо проще быть и не бояться, — Балу весело подмигнул ей, — я спрошу у ребят, проголосуем и решим, что с тобой делать. Вскоре все собрались в гостиной. Балу огласил вопрос и единогласно было решено всё-таки проводить Иру до телефона. — Спасибо тебе огромное, — Ира бросилась ему на шею, крепко обнимая. — Вот видишь, и не надо переживать лишний раз, — Шура с приятным волнением обнял её в ответ. В животе летали бабочки. Вместе с Шурой и Ирой в качестве моральной поддержки выслали Лёшу и Мишу. — Заодно продуктов купите, если будет что-нибудь, — прокомментировал своё решение Лысый и закрыл за ними дверь. Парни даже возмутиться не успели, поэтому вся четвёрка уныло побрела в сторону магазина. — Лёшка, бу! — Миха напрыгнул на брата, резко хлопая его по плечам. — Дурак, блять, — Лёша, испугавшись, схватился за сердце, — уворачивайся, — он наклонился к земле, набрал немного снега, слепил снежок и прицелился в убегающего от него Мишку. — Ай, зараза! — снежок прилетел прямо в затылок Михе и попал за шиворот, — А ну иди сюда! — Миха, ё-моё, — возмутился Шура, когда тот едва не сбил его с ног, прячась от Лёши. — Ты ж мне друг, да? — спросил он у Балу, косясь на брата, — вот и спасай меня. — Ага, хер тебе, — Лёха поймал его за руки и, перехватившись поудобнее, повалил в снег. — Убивают! — завопил Миша, цепляясь за плечи Лёши. — Ну вот как с ними можно быть серьёзным? — спросил Балу у Иры, улыбаясь, — один момент, — он поднял руку и тут же побежал к Лёше, толкая его. Все трое повалились на землю. — Вот так вот, Шурка, самое важное в жизни не женщины, — читал ему лекцию Миша, когда все они, извалявшись в снегу, подходили к магазину, — самое важное — дружба. — Я Князю передам, — усмехнулся Балу, — вот он обрадуется, вы же совмещаете. — Молчи, смертный. Андрюша — это другое, — вставил Лёша, подкалывая брата. — Да! — возмущённо ответил Миша, складывая руки на груди, — это высокое и благородное. — У меня, может, тоже высокое и благородное, — Балу подмигнул Ире, та смущённо улыбнулась в ответ. Миха презрительно фыркнул и отмахнулся от него. Как только они добрались до места, Ира схватилась за телефон. Балу встал чуть поодаль, чтобы не мешать ей, а Миша и Лёша пошли за едой и пивом. — Алё, папа? — она набрала заученный наизусть номер, оставленный отцом как резервный, и с волнением прислушалась к голосу. — Слава Богу, ты в порядке. Как ты? Пока не получается… — дрогнувшим голосом повторила Ира, — всё-таки затягивается. Нет, всё хорошо, я держусь, правда, — она замотала головой, едва сдерживая слёзы. — Да, я помню, я сильная девочка. Пожалуйста, будь осторожен. Я очень люблю тебя и тоже скучаю, — отец положил трубку, тепло попрощавшись с ней, но Ира ещё минуту стояла не в силах отпустить телефон из рук. Наконец она повесила трубку и вернулась к Балу. — Ну как? — встревоженно спросил Шура и взял её руки в свои. — Он не знает, когда это всё закончится. Всё затягивается на неопределённый срок. Я так боюсь за него, — Ирин взгляд потяжелел, и она освободила руки. — Я слишком размягчилась с тобой, надо взять себя в руки, — она стёрла влагу с ресниц, — можем возвращаться. Из магазина вышли Миша и Лёша с продуктами. Обратная дорога была гораздо спокойнее, Ира ушла в свои мысли, Балу был обеспокоен её состоянием, а Горшенёвы заняты пакетами. — Вообще ничего нет, ну это куда? Ни мяса толком, ни пельменей, ужас, — причитал Миха, заходя в дом. Ира сразу ушла наверх. — Вот так и живём, — старчески ответил Андрей, помогая ему с сумками. — Шур, всё нормально? — спросил Лёша, заметив подавленность друга. — Да, да, конечно, — отмахнулся Балу и поспешил на второй этаж. Как только он увидел Иру, его сердце заныло и заболело. Она сидела в углу комнаты, недалеко от окна, обхватив колени руками. Её задумчивое лицо казалось бледным и неживым, а глаза — стеклянными. Влажные от уличной сырости волосы растрепались, пряча Иру от глаз окружающих. Балу молча подошёл к ней, сел рядом и крепко обнял сильными руками. Ира не испугалась, почувствовав его присутствие сразу, как он поднялся по лестнице. Шура поцеловал её в макушку. — Зачем ты пришёл? — безэмоционально спросила Ира, поворачивая к нему голову и глядя куда-то сквозь него. Было видно, что она думает о чём-то очень тяжелом, но глаза её были сухими. — Я люблю тебя, — сказал он тихо, не сомневаясь ни секунды. — Это неправда, — Ира устало закрыла лицо руками, — не надо. — Думай, как хочешь, но я всё равно люблю тебя. Я знаю, — Балу обнял её, разворачивая к себе. — Тяжело держать в себе столько эмоций, — оправдываясь за свои слёзы у магазина, сказала Ира в плечо Шуры. — Я всегда тебя выслушаю и поддержу, если тебе плохо, — Балу отстранился и аккуратно поцеловал её в щёку. — Спасибо, с тобой и правда легче, — Ира вымученно улыбнулась. — Или лучше так: «Ну зачем называют меня сосиской? Лучше бы…»? — Андрей задумался, кусая кончик карандаша. Он лежал в гостиной на диване, на спине, положив голову на Мишин живот и придумывал новые стихи. Миша читал книгу, найденную в кладовке, и машинально перебирал пальцами свободной руки мягкие пушистые волосы Князя. Не обращая внимания на его вопрос, он угукнул в ответ и перевернул страничку. — Лучше бы звали пипиской? — спросил, усмехаясь, Лёша, лежащий в куртке на полу и тоже читающий книгу. Он стащил с дивана подушку и теперь лежал на ней, чтобы было помягче. Миша и Андрей тоже были в тёплой одежде. С каждым днём на улице становилось всё холоднее, температура понижалась и в доме. Приходилось и есть, и спать, и жить в старых, найденных здесь куртках. — Не, тогда неприкольно получается, — Андрей вздохнул, — а может просто местами переставить? «Ну зачем называют сосиской меня?» — Угу, — Миша всё ещё игнорировал их и лишь изредка подавал голос, иногда совсем невпопад. — Да, так лучше. Тогда в продолжении должно быть: «Ведь это погоняло полная хуйня.» — Да ты сегодня юморист, я погляжу, — саркастично заметил Андрей. — У тебя-то лучше, — протянул, иронизируя, Лёшка, — про человека-сосиску. — Посочувствуй ему, он в конце утопится, — ответил Князь и улыбнулся, увидев, что Лёша закатывает глаза. — А потом ты напишешь вторую часть, где он воскреснет в виде сосисочного призрака и будет пугать коров на местном пастбище. «У-у-у, скоро вы превратитесь вот в это!» — Лёша махнул на себя, изображая призрака, — а Михе понравится. — Угу, — снова ответил Миша, услышав своё имя. — Чё, серьёзно понравится? — впечатлившись идеей, спросил Андрей и поднял на него голову, — М-и-и-ша, — протянул он недовольно, переворачивась на нём и вытаскивая из рук книгу. — Ну! — запротестовал Миха, — я читал вообще-то. — Я вижу, — Андрей кинул книжку в сторону, и Лёша поймал её, — о чём мы только что говорили? — Что-то про еду, — ответил Миша, отводя глаза. — А ты обещал слушать, — Князь подполз к нему на локтях. Теперь между их лицами осталось лишь небольшое расстояние, а сам Андрей лежал на Мише сверху. — Книжку вернёшь? — попросил он умоляюще. Князь отрицательно помотал головой, — теперь страница потерялась. — Хватит читать, слишком умный будешь, — Андрей чмокнул его сначала в нос, а затем в сомкнутые губы, поджатые от недовольства. — Ум определяет человека, — Миша демонстративно поморщился, — и тут Лёша вообще-то. — И что? Это же Лёша, — Князь пожал плечами. — Тили-тили тесто, жених и невеста, — Лёха бросил на них беглый взгляд, — такой ты сладкий, Князев, аж тошно. — Ты просто завидуешь. Не переживай, я тебя тоже люблю, — развеселился Андрей, — хочешь, тебя тоже поцелую? — Не надо, — Лёша выставил руки вперёд в оборонительном жесте. Он уже давно смирился со своеобразными отношениями брата и Андрея и воспринимал их как вариант нормы. При этом Миша постоянно пытался убедить его в том, что он на самом деле только по девочкам, а Андрей — это другое, и Лёша даже великодушно, собираясь на очередное свидание, предлагал познакомить его с красивыми подругами своей девушки. Но Миша тут же отказывался и сбегал к своему голубоглазому возлюбленному по любому поводу: репетиция, мама Андрея в гости позвала, да и просто так. Лёша начал воспринимать их как пару, при том, что сами Миша и Андрей парой себя не считали. В конце концов Лёша просто принял нюансы обоих и жил с ними в мире, периодически подкалывая их. — Иди сюда, лапочка, — Андрей слез с дивана и напал на Лёшу, хватая его. — Нет! Это негигиенично! — он попытался вырваться, но безуспешно. Худой, но сильный Андрей, зафиксировал его руки и быстро коснулся губами Лёшиных губ. Совершив своё злодейство, Князь довольно улыбнулся, отпустил свою жертву и рефлекторно вытер губы. Лёша тут же начал отплёвываться. — Что вы тут делаете? — спросил удивлённо Лысый, входя в комнату. — Ничего особенного, — хитро посмотрев на него ответил Андрей. Миша фыркнул. — А вы чем занимаетесь, кстати? — спросил он у Лысого. — Мы с Рябчиком пытаемся настроить телескоп, но есть загвоздка. Инструкция на латышском, а русского перевода нет. Нихуя не понятно, — Дима расстроено махнул руками. — Лаи пиелаготу фокусу пагриезит земак есосо ритени, — из спальни Антона и Арсения, где они с Лысым и сидели, вышел Рябчик с инструкцией в руках, — я в ахере. — Ты нас проклял? — спросил Андрей, наклоняя голову.***
— Тихо, если нас спалят, нам всем пизда, — Матвиенко открыл тяжёлую металлическую дверь пожарного выхода и пропустил в здание следственного комитета Антона и Арсения. Они крались по длинным однообразным подвальным коридорам в полном безмолвии. Шастун думал, что они творят какую-то лютую дичь. Он сам, будучи в розыске по обвинению в убийстве, припёрся к мусорам, ещё и сговорившись с двумя следаками. Эта афера была обречена на провал, но, удивительно, им никто не встретился. По крайней мере, пока. — Вы оба меня ненавидите, — шепнул Антон, проскальзывая следом за мужчинами в дверь, ведущую в главный коридор. Оставалось добраться до дверей архива, и они спасены, — зачем вы вообще меня с собой потащили? — Заткнись, — шикнул на него Серёжа, — потом объясню, — они дошли до нужной двери. Сейчас было обеденное время, и встретить человека вне столовой становилось почти невозможно. В замочной скважине повернулся ключ, и вся компания вошла в архив. — Фух, я в стрессе пиздецком, — выдохнул Арсений, — хорошо, что у нас камеры так и не поставили. — Почему? — спросил Антон, садясь на ближайший стул. — Деньги на новую систему видеонаблюдения власти выделили, но они не дошли. Куда-то подевались по дороге, — объяснил Арс. — Отвечая на твой предыдущий вопрос, — Серёжа включил компьютер, и тот монотонно загудел, — ты нужен для опознания. К тому же, возможно, показания Олеси натолкнут тебя на новые воспоминания. — Мог фотки распечатать и мне вынести, — буркнул Антон. — Не умничай, ты по чёрнобелой фотке плохого качества ничего не поймёшь, — Серёжа остановился у выхода, — я за Олесей, сидите тихо, она ждёт уже. — Иди, — Арсений дождался, пока Серёжа уйдёт, и сел за компьютер. Антон подошёл к нему со спины и положил руки на плечи. — Котёнок, ты как себя чувствуешь? — спросил он, наклонившись к нему, и поцеловал в щёку. Арсений вбил в поиск нужную ему фамилию и, ожидая, пока данные обработаются, тяжело вздохнул. — Не знаю, странно, — он посмотрел на Антона, — я тебя таким ещё не видел, и, честно говоря, это было жутковато. — Я почувствовал, что что-то не так, — Шастун ласково погладил его по волосам и поцеловал в макушку, — когда мы в машине сидели. — Ты убил четырёх человек, — безэмоционально сказал Арсений, глядя в монитор, — даже не засомневался. — Рано или поздно мы должны были об этом поговорить, — Антон пожевал губу, — это жизнь, Арс. Да, я бандит, и они тоже бандиты, мы нарушаем законы, мы убиваем других бандитов, потому что это наш способ существования. Я выбрал этот путь лёгких, но опасных денег, и я иду по нему. Я не смог бы убить обычного человека, но этих четверых я убил легко, потому что они прямая угроза для моей жизни, твоей жизни и жизни моих друзей. Я не хочу быть жестоким, но мне приходится, потому что иначе убьют меня. Это как игра «Кошки-мышки», если ты не будешь кошкой, тебе придётся быть мышкой. — Ты оправдываешь бандитизм, — Арсений встал напротив него. — Ну а как ты хотел, — Антон развёл руками, — ты знал, на что соглашался. Я бандит. — С этим сложно смириться, — Арс поджал губы. — Знай, что тебе я никогда не причиню вреда, — Антон подошёл к нему и провёл тёплой влажной ладонью по щеке, — всё остальное не твоя забота. — Даже если я сделаю что-нибудь очень ужасное? — спросил Арсений с вызовом. — Даже если ты будешь пытать меня паяльником, — ответил Шастун. — И всё-таки, не кажется ли тебе лицемерным искать убийцу, при том, что ты сам убийца? — Арс сложил руки на груди. — Мне очень странно. Чем по сути отличаются те четверо от Кабана? — Ты не забывай, что служитель закона из нас ты, а не я. Для тебя, может, это и одно и то же, а для меня разница координальная. На одной чаше весов мой друг, а на другой неизвестные мне люди, избившие до полусмерти других моих друзей. — Но по факту, те люди тоже чьи-то близкие, и какой-нибудь бандит сейчас думает, что надо бы тебя найти и убить, потому что ты убил его друзей, — Арсений осуждающе смотрел на Шастуна. — Да, поздравляю, ты понял суть. В этом и парадокс насилия, это бесконечный круг расправ, — Антон эмоционально развёл руками, — поэтому ты и должен быть сильнее, чтобы банально выжить. А если у тебя есть люди, которые за тебя впрягутся, это вообще замечательно. — Это идиотизм, — Арсений поджал губы, — вот поэтому насилием ничего и не решается. От этого только больше проблем возникает. — Тут соглашусь, но, к сожалению, это наши реалии, и мы с ними ничего поделать не можем, — Антон пожал плечами. Компьютер пиликнул, Арсений вернулся за стол. — Костромин Сергей Валерьевич, жилец дома, во дворе которого был найден Кабан. Тот, который назвал ненастоящее имя, — Арсений пролистнул список имён и не нашёл нужной фотографии, — так, мне он соврал. Значит, возможно, имя в борделе настоящее. Кормушин К. В., — Арс изменил имя и снова запустил поиск. В архив вошли Олеся и Серёжа. — Здравствуйте, — она села за соседний стол. Антон приветливо улыбнулся ей и тоже поздоровался. — Арс, брысь, — Матвиенко помахал на него руками, выгоняя со стула. — Нет, мне надо посмотреть на человека, — Арсений дождался, пока пройдёт загрузка, — вот он! Константин Валентинович. Был дважды судим за разбой и воровство. — Это не тот? — спросил Серёжа Олесю. — Нет, — она помотала головой, — видимо, имя совпало, — Антон заглянул через её плечо, сердце пропустило удар, по спине побежал холодок. Шастун тяжело сглотнул. Он узнал этого человека. — Это… Это мой товарищ бывший. Мы с ним у пахана вместе были, — Антон перевёл взгляд на лицо Арсения. Тот нахмурился, — я не знал про него толком ничего, его всегда по погонялу звали Сиплым, потому что голос хрип часто. Вообще, он тип не самый приятный, я старался поменьше с ним общаться. — К какой ОПГ он принадлежит? — спросил Арсений со странным чувством в груди. — Пахана, — тупо ответил Антон. — Нам нужно срочно опознать второго Костю, — Серёжа обратился к Олесе, — давай составлять. Спустя почти час, наконец, бармен был обнаружен. — Ой, — Антон увидел его лицо. — Что значит: «Ой»? — спросил Серёжа осуждающе. — А если он немножко не жив, это очень плохо? — спросил Шастун, отступая от Матвиенко на безопасное расстояние. Арсений, заглянув в монитор, узнал портрет одного из убитых в клубе. — Молись, Шастун, — буркнул Серёжа. — Так, давайте восстановим хронологию событий, — Арсений выставил вперёд руки, пытаясь понять, — Антон поссорился с Кабаном из-за предстоящих выборов, после чего поехал в «Секстон», а Кабан, почему-то, — во двор жилого дома недалеко от «Манхэттена». Мы предполагаем, что туда его позвал хорошо знакомый ему человек. Там же Кабана убивают ножом, который после оказывается в «Секстоне» у подставного бармена Кости, который, подсыпав Антону барбитураты, оставляет его отпечатки пальцев на ручке орудия убийства. После этого нож отправляют анонимно в следственный комитет, наводя нас на след Антона. Утром в день убийства из борделя возвращается один из членов ОПГ пахана, проходит, не замечая трупа, и попадает домой. Дальше, у задержанного в «Манхэттене» Рябчика находят наркотики от тех же наркодилеров, что и барбитураты, подсыпанные Антону. На Антона готовят покушение люди из «Росторгмета», перед этим угрожая ему и требуя снизить обороты. Покушение не удаётся, и кто-то объявляет Антона в розыск. При этом пахан, кем-то преследуемый, отдаёт Антону на сохранность дочь, а сам исчезает. Далее неизвестные, работающие на некого Хмурого, вместе с людьми из «Росторгмета» избивают Влада, чтобы он не дал показания, обеляющие Антона, и вот мы в этой точке. — И что мы имеем? — спросил Антон. — Минимум три источника зла, направленных, очевидно, на тебя. Только не совсем ясна причина, — Арсений потёр ладонями лицо. — Можно Хмурого пробить? — Шастун обратился к Матвиенко. Тот кивнул. Спустя несколько минут Антон увидел нужного человека и переписал его адрес прописки. Неудивительно, что все мужчины были не раз судимы по тяжким статьям. — Не убей никого, пожалуйста, Бога ради, — попросил его Серёжа. — Я постараюсь, — с честными глазами пообещал Шастун. Они с Арсением вышли из здания и сели в машину. — Так, Череп, Хмурый и «Росторгмет», ясно, — Антон постучал пальцами по подлокотнику. Зазвонил телефон. Это был Кос. — Квартира готова, можете заезжать, — он продиктовал адрес. — Какие чудесные новости, спасибо, — Антон довольно улыбнулся, — забираем наших парней и переезжаем, аллилуйя! — Уже «наших»? — Арс хитро посмотрел на него и протянул, — Ты их любишь. — Может быть, — уклончиво ответил Антон, в глубине души привязавшийся к этим сумасшедшим мальчишкам. Илья уже давно ехал по дороге, ведущей из города.***
— Давайте в Дурака на желание, — предложил Рябчик, бросив идею с телескопом. Разговорника латышского он, к сожалению, не нашёл. Все согласились. На полу в гостиной были разложены подушки, все разбились по парам и тройкам, укутавшись в одеяла. Рябчик раздал карты. Он сидел вместе с Ирой и Балу. Под другим одеялом сидели Миша и Андрей, и под оставшимся расположились Лёша и Лысый. Игра шла весело, с шутками и приколами. — Хорош меня на карты разводить, я все хорошие уже скинул, — недовольно сказал Балу, покрывая подкинутую Князем даму королём. Ира подбросила ему валета, — и ты туда же! Предательница, — возмутился он, заметив новую карту. — Каждый сам за себя, — Ира пожала плечами и улыбнулась ему. В конце Шура остался с двумя шестёрками против двух тузов Иры и, разумеется, остался дураком. — Эх, не везёт мне в картах, — Балу выбросил шестёрки. — Зато повезёт в любви, не расстраивайся, — Ира повернула к себе его лицо и поцеловала в лоб. Рябчик закатил глаза. — А мы как-то не обратили внимания на то, что у нас тут парочка образовалась? — Лысый бросил на них удивлённый взгляд. — Мы нет, ни в коем случае, — замотали головой Ира и Балу. — Ага, так же как и эти двое, — сказал саркастично Лёша, указывая на Андрея и Мишу. — Мы? Не-е-ет, — дурачась, ответили оба. — Так, не забываем про желание, — улыбаясь, напомнил Лысый. — Отжаться тридцать раз, слабо? — предложил Андрей, хлопая Балу по плечу. — Легко, — он встал и размялся, покрутив плечами, — наверное. Все начали хлопать и улюлюкать, поддерживая его. Балу занял исходное положение и уверенно отжался первые пятнадцать раз. Миша, наблюдая за тем, как Балу уверенно идёт к победе, вдруг ухмыльнулся, вылез из одеяла и сел на спину друга, когда тот опустился вниз. Шура рухнул на пол, не в силах подняться. — Давай, Шурка, давай! — ещё сильнее начали поддерживать его остальные. — Ты сможешь! — Миша тоже начал хлопать в ладоши. Балу попытался, но, разумеется, ничего не смог. — Суки, — он засмеялся, придавленный Мишкой. — Засчитываем как поражение, — объявил Лёша. — Это нечестно! — возмутился Балу, спихивая с себя Миху. — Будешь выполнять второе задание, служи нам час, — Рябчик пафосно махнул рукой. — Пошёл нахуй, — Шура дал ему подзатыльник. — Ты плохой слуга, — у них с Рябчиком завязалась шуточная драка. В результате карты разлетелись во все стороны, бутылка Лысого упала, и из неё вылилось пиво, а одеяло запуталось, примотав парней друг к другу. Балу оказался сверху, попытался сдвинуться и не смог. — Если бы вы бились за принцессу, Шура бы победил, — заметил Лёша, невольно намекая на Иру. Рябчик сразу порозовел от смущения. — Подними жопу, — буркнул Балу. — Ты меня придавил, я не могу, — Рябчик упёрся руками в его грудь. — Добрый вечер, бесята, — Антон открыл входную дверь, с порога здороваясь с парнями, — нихуя, — сказал он удивлённо, подняв глаза на Балу и Рябчика, — Я ставил на то, что Дима сверху. Теперь засмущался уже Балу. Он неловко перевернулся на бок, утаскивая за собой Рябчика. Одеяло распуталось, освобождая обоих. — Я даже спрашивать не буду, чем вы тут занимаетесь, — Арсений закрыл за собой дверь, — собирайтесь, мы переезжаем. — Ура! Мы будем спать не на полу! — обрадовано воскликнул Андрей. Сборы заняли не больше двух часов. Вскоре все расселись по машинам и отправились в новую квартиру. Не разбираясь ни с чем, уставшие и замёрзшие, все легли спать. Благо теперь у каждого было своё место. Кос где-то нарыл три двухэтажные кровати и заставил ими всю комнату вдоль стен. Ещё одна кровать стояла в бывшей детской, туда разместили Иру, ну и «родительскую» спальню заняли Арсений и Антон. — Котёнок, — Шастун, вдруг почувствовав непреодолимое желание поластиться, начал целовать шею и голые плечи лежащего рядом Арсения. Тот уже снял футболку и теперь лежал под одеялом. После горячего душа было так хорошо и приятно, наконец прошёл мучивший их всё это время озноб и можно было спать без одежды. — М? — разнеженно мурлыкнул Арс, чувствуя мягкие губы Антона на коже. — Ты такой красивый, — Шастун слегка царапнул зубами его ключицу. — Ты меня соблазняешь? — спросил Арсений с ласковой улыбкой и провёл по волосам Антона ладонью. — Может быть, — он улыбнулся в ответ и скользнул рукой к обнажённому бедру Арса. — Нас могут услышать, — напомнил Арсений, когда Антон навис над ним, целуя его грудь и одновременно поглаживая ноги. — Я ещё ничего не делаю, — Шастун оторвался от своего занятия, — или тебе много не надо? — он пошло ухмыльнулся и сжал его ягодицу. Арс резко вдохнул, быстро облизнул губы и, не удержавшись, потянулся за поцелуем. Антон улыбнулся, слегка прикусывая любимые губы. Арсений целовал нежно, медленно, постепенно поднимаясь на локтях, чтобы быть ближе к Антону. Тяжёлые короткие вздохи и звуки поцелуев наполнили комнату. Арс надавил на плечо Шастуна, заставляя его упасть на бок и лечь на спину, а сам забрался на его бёдра. Антон сел и принялся гладить обнажённую, усыпанную родинками спину любимого. Арсений прижимался к обнажённому торсу Шастуна, не разрывая поцелуя. Такой близкий контакт пьянил и заставлял сердце биться чаще. — Как я жил без тебя раньше? — Антон восторженно смотрел на Арсения. Впервые в нём появились такие чувства. Абсолютная, сильная, чистая и нежная любовь. — Не знаю, — прошептал Арс, плавясь от переизбытка эмоций, — я так люблю тебя. Мне слов не хватает. — Иди ко мне, — Антон прижал его ещё сильнее, хотя ближе было уже невозможно, и откинулся назад, утягивая за собой Арсения. — Сладкий мой мальчик, — он поцеловал Арса в макушку, чувствуя приятный запах шампуня от угольно-чёрных волос. — Пора спать, родной, — Арсений, подняв голову, поцеловал его в линию челюсти и скатился на соседнюю половинку кровати. — Спокойной ночи, — Антон любовно посмотрел на него. Они уснули быстро и спали крепко в объятиях друг друга. В комнате парней было темно, свет уже давно выключили, и с кроватей доносилось лишь мерное дыхание спящих. Миши в комнате не было. Андрей знал, где он, но не хотел об этом думать. Ему было больно. А Мише ещё больнее, но что хуже? Физическая боль или моральная? Дверь с тихим скрипом открылась, в проёме появился большой худощавый силуэт. Кажется, он обо что-то запнулся, побрёл к кровати Андрея, попытался забраться по лестнице, но чуть не упал и бросил это дело. — Андрюш, — тихо сказал силуэт, и Миша улёгся сверху на Князя, придавив его своим немалым весом и абсолютно игнорируя тихие протесты. Миха снова вмазанный, Миха снова лезет к нему. — Почему тебе нужна моя любовь, только когда ты невменяемый? — зашипел на него Андрей, чувствуя, что Миша обнимает его за талию, дышит в шею и шепчет что-то влюблённое. — Я тебя люблю, всегда люблю, Андрюшенька мой, — прерывисто говорил он, будто не до конца понимая значение своих слов. Князя это без ножа резало. Ему становилось так нестерпимо больно от этих слов, что на глаза накатывались слёзы. Почему? Почему он так привязан к Мише? Почему жизнь свою без него не представляет? Почему сросся с ним уже давно и не оставил ни личных границ, ни свободного пространства между ними двумя? В конце концов почему он так любил, любит и будет любить его? У Андрея не было ответа ни на один вопрос, было лишь сильное, убийственное для него, но прекрасное чувство. Князь не знал, где настоящий Миша. Тот, который избегает его и старается не проявлять чувств, или тот, что сейчас лежит на нём, шепчет признания в любви и целует всё, куда дотянется. — Мишка, зачем ты так со мной? — тихо шепнул Андрей, обнимая вторую половинку своей души. Миша уже спал, тихо дыша и раскидав длинные руки по маленькой кровати. Князь тихонько переложил с себя его конечности, с трудом слез с кровати и поднялся на вторую, где должен был спать Миша. Сон прошёл, заменившись тревогой и рефлексией. Андрей тупо смотрел в центр комнаты, думая о своей жизни. На соседней кровати кто-то зашуршал и закряхтел. Балу спрыгнул вниз, потянулся, почувствовал, что на него кто-то смотрит, повернул голову и тихо выругался. — Чё ты не спишь? — испугавшись блестящих в темноте глаз Андрея, спросил Шура. — Не могу, — он указал пальцем на Мишу. — Пойдём покурим, мне тоже не спится, — Шура махнул на дверь. Оба вышли в коридор и, не включая свет, побрели на балкон. Шура навалился на подоконник, зажав губами сигарету, поджёг её кончик и затянулся, прикрывая глаза. Горький дым наполнил лёгкие, покалывая язык. Балу выдохнул сизый дым. Ветер почти сразу развеял его и унёс куда-то далеко в ночную Москву. За окном шумели машины, проезжая по трассе. Где-то лаяла собака. — Саш, зачем всё так, а? — спросил Андрей меланхолично, тоже затягиваясь. Балу пожал плечами, сразу понимая смысл его слов. Он всегда угадывал мысли и чувства друзей, ощущая их на каком-то особом уровне. — Любовь — херня какая-то, — он повёл плечами от холода. — Да, — Князь помолчал немного, — как думаешь, есть шанс, что у нас всё будет хорошо? Хотя бы когда-нибудь? — Я верю в это, — Шура выпрямился, — я тут задумался. Вот я люблю Иру, а она меня, похоже, не очень. Да даже если и любит, не факт, что у нас получится быть вместе. У неё отец — бандит, он явно будет против. И что делать с этим, я не знаю. Обречены мы или нет? — А я Мишу люблю, тут ещё хуже. Я не понимаю, что у него в голове творится. А про отца его я вообще молчу, — Андрей вздохнул. — Я думал, вы друг друга полностью понимаете, — ответил Балу. — Я тоже так думал. Ну как? Я его чувствую, понимаю, как он мыслит, как видит мир. Я знаю, что он испытывает в душе и что любит меня, но природу этих чувств я понять не могу, к сожалению, — Андрей задумчиво сделал губами трубочку и выпустил несколько колечек дыма. — Я думаю, он сам понять не может, — Балу пожал плечами, — он как винни-пух, у него в голове опилки. Я ж Мишку с шестого класса знаю, он всегда немного странный был, не от мира сего. Да и вообще он скромный, целомудренный, неловкий, но зато очень честный и добрый. Правда у него в голове столько противоречий, что я до сих пор не понимаю, как он ещё не лопнул. Мне кажется, ему в целом отношения с людьми тяжело даются, особенно романтические, особенно с тобой. — И что ты предлагаешь делать? — спросил Андрей, поворачивая к нему голову. — Ждать, пока у него мозги на место встанут. Тем более, Антон, кажется, серьёзно настроен с этой больницей, — Балу затянулся. — Скорее бы в Питер, — Андрей мечтательно посмотрел на чёрное небо. В воображении тут же появились картинки их счастливого будущего. — А я, честно говоря, не хочу возвращаться, — ответил Шура, выдёргивая Князя из фантазий, — как только всё закончится, мы с Ирой расстанемся навсегда. — Когда ты стал таким пессимистом? — Андрей удивлённо посмотрел на него. — Наш ли это боевой Шурка? — Ну а что? Хочешь сказать, это неправда? — с улыбкой сказал Балу. — Может и правда, но это не значит, что всё закончится плохо. Пока вы рядом, бери от ситуации всё, чтобы потом не так грустно было расходиться. А вообще, вдруг в будущем вы снова встретитесь, поженитесь и будете нас всех в гости приглашать, — Андрей увлёкся своей идеей и эмоционально махнул рукой. — Притормози, иначе я тебе сейчас поверю, — Шура выставил вперёд руки и усмехнулся, сжимая губами почти дотлевшую сигарету. — Знаешь, чё заметил? Все люди склонны оценивать свою жизнь более негативно, чем жизнь другого человека. Вот мы с тобой почти в одинаковых условиях, и нам обоим кажется, что у нас хуже, чем у другого. И мы оба пытаемся уверить друг друга, что всё не так плохо, как кажется, — Балу загадочно прищурил глаза, глядя на звёзды. Андрей затушил сигарету, и бросил окурок в пепельницу. — И где-то между этим истина? — развил мысль Князь. Шура кивнул и тоже выбросил свой истлевший фильтр. — Пойдём-ка спать, поздно уже, — Балу хлопнул Андрея по плечу. Они тихо вернулись в спальню, и вскоре в комнате наступила полная тишина.