***
Чаёк с пирожками, от которых Олю тошнило — не совсем удачное начало дня. Родня то и дело с утра пораньше заходили в их купе с утра пораньше, дабы посмотреть на молодых, мешая Оле выспаться. Юра терпел, хоть ему и не нравилось то, что Оленька не в духе. Молоко прокисло, что прибавило ей гнева, ведь именно сегодня у неё был жуткий токсикоз, а ребёнок требовал молочный напиток. — Юра, это ужасно! — выпалила Ковалёва, — наш ребёнок не знает, чего хочет! — Котя, токсикоз — обычная вещь у беременных, — муж поцеловал её руку, — потерпи, Котенька. Она положила голову ему на колени, это была самая комфортная поза для неё. Лёгкость, неспешная тряска поезда, которая ей, кстати, нравилась, любимый — всё было бы прекрасно, если бы не токсикоз. Рука мужа гладила её живот, отчего стало легче. Девушка прикрыла глаза от удовольствия, засыпая. Спать ей нравилось, особенно, когда рядом любимый. — Юр, а, Юр, — она не уснула? — за что нам это всё? — сонным голосом спрашивает та. — За любовь нашу, Котенька, — муж снял тапочки, оперевшись ногами в другую кровать, — спи.***
Станция. Оля с прекрасным настроением выходит подышать свежим воздухом. Юра идёт рядом, глядя на любимую. Нежный, краткий, но полный любви поцелуй остаётся на его губах. Лёгкий ветер сдувает её новую шляпку, унося её в лужу. — Юра! — восклицает та, — она моя любимая! Муж гонится за головным убором, стремительно улетавшим от хозяйки. Жена, чуть ли не плача, смотрит на него, догнавшего шляпку, которая всё-таки попала в лужу. — Ненавижу ветер! — делает выводы она, заревев и уходя к вагону. «Во всём виноват ветер» — вздыхая, думает будущий отец пока идёт к вагону. Оля ещё долго думает о шляпке, ветре, дожде, делая вывод — муж очень медленно бегает, отчего появляется вопрос — как же он будет бегать за сыном или дочкой, который или которая родится через несколько месяцев? Подумав, она ставит этот вопрос перед мужем, который задумчиво чешет затылок. — Не знаю, котенька. Злость вскипает. За десять минут ссоры она приводит сотню причин заняться спортом, сказав, что молчание и отказы не принимаются, а глубокий вздох она считает согласием. Спустя час молчания она понимает, что мужа ей жалко — он промок, скорее всего заболеет, а она устраивает ему скандал. — Зая, прости, — шепчет она, считая его чих положительным ответом…***
— Когда ты в последний раз говорил мне, что меня любишь? — Ковалёва смотрит на Юру. — Ночью, — муж делает глоток чая. — А почему сегодня не говорил? — спрашивает она. — Ну-у, — Юра тянет с ответом. — Значит, ты меня уже не любишь! — делает вывод она. — Котя, ну конечно люблю! Милая моя, я всю жизнь за тебя отдам, за тебя и малыша, — говорит он. Муж целует её руки, отчего она млеет. Его поцелуи, ласки, слова ей доказывают, что он её очень-очень любит. Она тоже любит. Ей трудно говорить об этом, но это чистая правда. Вину она чувствует, не зная, как от неё избавиться, а между тем по её щеке катится слеза. — Юр, а, Юр, — начала та, — за что нам это всё? — За любовь нашу, Котенька…***
Ольга улыбается, вытирая слезу. Прошло полвека, а сын до сих пор напоминает ей об этих словах. Максим и есть эта любовь, награда за неё, самая главная…— Юр, а, Юр, — начала та, — за что нам это всё? — За любовь нашу, Котенька.