***
Кажется, ничего не изменилось. Дорога, разрезающая даль на две части, высокое небо, Шевроле Импала и два человека в ней. Зычный рокот мотора разносится на много миль вперед, сообщая миру о бешеной скорости приближающегося автомобиля, из магнитолы надрывается Bon Jovi и желает миру хорошего денечка. Отличная песня. Руки Дина на руле, Сэма – на переплете распечатанного информационного буклета городского музея, он смешно морщит нос, щурясь от солнца. Между ними меньше полуметра на переднем сидении. Все как раньше. Но при этом в воздухе ощущается что-то еще. Дин щупает эту мысль, пытаясь понять, что именно. Всякое бывало, но прочная связь между ними была всегда, они же братья, в конце концов, он растил мелкого почти с младенчества, только что грудью не кормил. Щемящая нежность в сердце при взгляде на Сэма? Дин мельком смотрит вправо на пассажирское сидение и немного стыдливо признается сам себе, что нежность на месте. Он еще раз поворачивает голову в ту сторону, чуть дольше задерживается на Сэме, широко раскинувшем длиннющие ноги по салону. Буклет зажат в левой руке, а правая подпирает голову, ему жарко — волосы прилипли к лицу. Дин еле сдерживает порыв заправить пряди за ухо, чтобы не мешали читать, вовремя одергивает себя и находит успокоение в изучении настроек кондиционера. Но механизм уже запущен. Дин не может перестать бросать быстрые взгляды на разные детали в образе Сэма. Взгляд. Снова длинные ноги, обтянутые джинсой. Они проносятся мимо дорожного знака со скоростью почти вдвое превышающую разрешенную. Взгляд. Узкая талия, за хрупкостью которой скрывается нешуточная сила. Дин никогда не скажет вслух, но в глубине души все же подозревает, что Сэм смог бы уложить его на лопатки. Взгляд. Широкие плечи и мускулистые руки. Это точно его Сэмми? Как из тщедушного олененка, получился такой здоровенный лось? Лось, очевидно, проголодался и тянется на заднее сидение найти чего-то пожевать. Пока он роется в поисках первоклассного мха для лосиного перекуса, перегибаясь через спинку, Дину предоставляется возможность оценить гибкость и грацию этого диковинного животного породы Сэм Винчестер. Ситуация до смешного похожа на вчерашнюю, если ее перевернуть с ног на голову. Глаза сами вонзаются в участок смуглой кожи, выглядывающей из-под задравшейся футболки. Когда Сэм плюхается задом на сидение с яблоком в руке, Дин уже глядит в лобовое стекло и сильнее сжимает руль двумя руками. Проходит всего пара минут, но нестерпимо хочется продолжить игру, которую Дин сам себе придумал. Взгляд. Лицо. О, это лицо он знает лучше собственного. Это первое, что он видит утром и последнее, что видит перед сном. Иногда даже во сне. Дин считает себя неотразимым эталоном мужественности, но Сэм другой, его черты более тонкие, прямых линий больше, при этом он все равно умудряется выглядеть, как Бэмби. Девчонки сходят с ума по таким, как Дин, но выбирают таких, как Сэм. Это не обидно, ему в общем-то не нужно, чтобы его выбирали для прогулок по пляжу или походов в кино. Ему нужно только, чтобы Сэм всегда выбирал его для совместной охоты. Потому что охота их жизнь, бурлит в их общей крови. Охота никогда не заканчивается. Значит они всегда будут вместе. Взгляд. Глаза. Дин спотыкается о свои мысли, потому что пара глаз пристально смотрит на него в ответ. Он так задумался, что не заметил, как его игру раскрыли, и теперь густо краснеет, придумывая подходящее оправдание. Лицо Сэма серьезное, глаза слегка прищурены, но он ничего не говорит и переключается обратно на яблоко. Дин мысленно благодарит его за это. Под хруст яблока и шум кондиционера они подъезжают к заправке с придорожным кафе. До города, который им нужен, еще миль двадцать пять или около того. Дин предлагает остановиться ненадолго, заправиться топливом и кофе, оставляет Сэму наличку, а сам сбегает под предлогом того, что ему необходимо отлить. Жутковатого вида туалет встречает Дина запахом мочи и прочих прелестей человеческого организма. Ему плевать, он подходит к раковине, пускает холодную воду и шумно умывается, разбрызгивая воду повсюду вокруг себя. В специальном лотке неожиданно даже имеются бумажные полотенца. Быстро вытерев лицо, смотрит на свое отражение. Наверное, он заразился чем-то от Сэма, раз пялился на брата всю дорогу. Здесь не самое подходящее место, чтобы выполнять дыхательные упражнения, но Дин делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Краска немного ушла с лица, однако глаза все выдают. Сэм дожидается его на выходе из кафешки, передает бумажный стаканчик, слегка дотрагиваясь пальцами. Дин с каменным выражением пережидает разряд вдоль позвоночника. Несколько минут они пьют кофе у машины, молча наблюдая за тем, как солнце медленно скатывается по небосклону к линии горизонта. Профиль Сэма подсвечивается красным, радужка загорается, он весь будто искрится лучами, как отражение заката на водной глади. Дин смотрит. Не может не смотреть. И его снова ловят на этом. — Едем? — с легкой и отчего-то довольной ухмылкой спрашивает Сэм. — Ага, — Дин сглатывает и садится в машину. Ворот футболки сырой от недавнего плескания в раковине, а ладони от пота. Дин никак не может угомониться. Он узнал этот взгляд в зеркальном отражении. У Сэма такой же, только с меньшим содержанием истерики. Брат смотрит на него, как охотник на давно выслеживаемую добычу. Вот только в этой машине два охотника. Дин рвано трогается, удивляя Сэма и самого себя, выруливает на шоссе и давит педаль газа. Мелкий поганец ведет себя подозрительно, уже в который раз предпочитая смолчать, хотя есть простор для подколки. У Винчестеров много вопросов друг к другу, неозвученные они мечутся по салону, рикошетом отскакивая от всех поверхностей. Нечеловеческим усилием воли удается держать голову прямо, зато братишка себя не сдерживает и вообще разворачивается к нему всем телом, упираясь спиной в дверную карту. Уже нет смысла что-то скрывать, они оба чувствуют это, но старший не отпускает вожжи, надеясь на разумный исход. Правая сторона горит огнем под пристальным наблюдением. Дин дышит, как лошадь, ерзает задом по сиденью, он несколько дней провел в эмоционально нестабильном состоянии, лишь изредка позволяя себе передохнуть. И теперь это выливается в то, что адреналин, смущение и общий ненормальный тон происходящего плещутся в его организме, направляя слишком много крови не туда, куда нужно. Мокрые ладони на руле ледяные, а в паху так жарко, будто туда опрокинули кружку с кипятком. Дин ищет причину происходящего с ним. Он давно никуда не выбирался из мотелей, давно не играл в бильярд, потягивая дешевое пиво, давно ни с кем не знакомился для логичного завершения вечера. Просто временное помешательство на фоне излишнего внимания к своей персоне. Уверен? Брехня это все. Член пульсирует от того, что обожаемый им, ненормально красивый младший брат смотрит не переставая, испытывая такое же жжение внизу живота. Это всегда было у них внутри, просто Сэм плевал на все и поддался искушению, больше не пытаясь тщательно скрывать свою нездоровую тягу к брату. Он давал Дину шанс забыть обо всем, что было в юности, но тот нарушил негласное обещание и приехал за ним в Стэнфорд. Значит, Дин сделал выбор, притворился дураком, который не знает правил игры. Вот только он все знал. Все помнил. Эти взгляды начались ни неделю назад и даже ни год назад, ни после колледжа. Они были всегда, с момента рождения Сэма. С того самого дня, когда мать подвела Дина к колыбели с новорожденным. Две пары глаз встретились, навсегда отрезая остальных людей от их жизни. Люди вокруг просто тени на земле, отбрасываемые облаками. Сколько их было, и где они все сейчас? Дина колотит, виски сдавливает, пульс зашкаливает, он борется с желанием зажмурить глаза и бросить руль. Он не просто любит своего младшего брата. То, что они испытывают друг к другу, невозможно натянуть на крошечное чувство любви, как невозможно океан перелить в наперсток. Дин тонет в этом океане прямо посреди шоссе. Резко включается музыка, Сэм видимо почувствовал, что у водителя с минуты на минуту случится паническая атака, и решил разрядить обстановку. Хоть одно правильное решение за весь день. Дин вдруг понимает, что отъезжали от заправки они под аккомпанемент только его бешено колотящегося сердца, а сейчас можно хотя бы переключить внимание на отбивание ритма пальцами. Сэм наконец разворачивается и садится ровно. Предел достигнут. Сегодня Дин сбежит из номера, сразу после того, как примет душ и смоет с себя холодный пот вперемешку со стыдом, найдет бар и нажрется, выберет дамочку на вечер, желательно со своей квартирой, чтобы остаться у нее на ночь. А утром приползет с довольной улыбкой на лице и следами помады на шее, как в старые добрые. Он убеждает себя, что так все и будет. Выстраивание плана, как провести досуг, придает Дину немного уверенности. Сэм ведь тоже не железный, смирится и успокоится, раз позволял себе все это время только взгляды и то практически украдкой. Он не настолько безбашенный, чтобы переходить границы без согласия брата. А Дин не намерен его давать и рушить годами возводимые стены. Ничего не будет. Они переживут это, как очередное дерьмо, которое с ними вечно случается. Не набросится же он на него, верно? Дин невольно представляет, как Сэм с силой вжимает его лицом прямо в сиденье Импалы. Это настолько непристойно, что из ушей валит пар, а из губ вот-вот вырвется свист, как у закипающего чайника. Вот теперь точно достаточно. Еще немного и у него случится инфаркт. Колесико громкости прокручивается до упора, музыка грохочет так, что стекла дрожат. Сэм морщится, всем своим видом показывая, как ему это не нравится. Терпи. Сам виноват, придурок, чуть не довел брата до больничной койки своими штучками. Дину просто нужен отдых вне всей этой атмосферы сумасшедшего дома эротических девиаций, где он неизлечимо больной, считающий себя главврачом. Импала с визгом колес ввинчивается в поворот возле заскорузлого дорожного знака с названием города и стрелкой, указывающей направление. Первый же мотель, покрашенный в цвет отчаяния и пересушенной почвы, Дин считает подходящим для временного пристанища. Все равно он не планирует тут задерживаться, через час внутри него уже будет минимум пинта пива, в одной руке бильярдный кий, а в другой горячая местная красотка. Жаль нет третьей руки, чтобы держать в ней новую бутылку темного стаута. Дин радуется своим простым мыслям, улыбается слегка, предвкушая нормальный адекватный вечер. Сэм ошалело пялится на него, видимо пытаясь понять природу такой резкой смены настроения, приходит к какому-то выводу и широкими шагами преследует брата до стойки регистрации. Дин останавливается возле нее, и Сэм со всей дури врезается в него сзади. Он что, совсем идиот? О чем таком важном он мог задуматься, что чуть не перекинул Дина через столешницу, за которой, еле сдерживая смех, стоит хорошенькая девчонка в коротком топике. — Не здесь, ребята, сначала снимите номер, — она улыбается, вертит резинку для волос на запястье. Дин наступает брату на ногу и поворачивается в его сторону с угрожающим выражением лица, но тот смотрит в стену, раздувая ноздри, щеки его горят. Черт с ним. — Номер с двумя кроватями, — Дин изучает квадратик с именем на ее груди, — Лиз. Сокращенно от Элизабет? — Сокращенно от Луизиана. Ага, мой папаша патриот своего штата, — без капли стеснения выдает она, пока принимает купюры и выуживает из ящика ключ. — Поэтому живешь в двух тысячах миль оттуда? — нелепо спрашивает Сэм. У Дина закатываются глаза. — В точку, — кивает она. — Моя смена кончается через полчаса, приходи, расскажу, как добралась сюда без доллара в кармане, — стреляет глазами снизу вверх в сторону Сэма, складывая руки на груди. В вырезе ее майки есть на что посмотреть. Дин все еще чувствует возбуждение, и решает, что, если не урегулирует этот вопрос в душе, точно тронется умом. — Мы приехали по работе, — невпопад заявляет Сэм и забирает ключ. — Но нужно ведь и отдыхать, — она подмигивает, — номер «2-4», второй этаж налево. Дин чертыхается про себя. Может до младшего с его двухметровым ростом дольше доходит? Видит Бог, у него был шанс, провести этот вечер не в одиночестве.***