***
Ранним утром их будят приближающиеся раскаты грома. Начало лета — сезон гроз. Воздух снаружи заряженный и душный, а в мотельном номере просто невыносимый. Винчестеры лежат под тонкой сбившейся простыней, приклеенные друг к другу. Дин притворяется спящими. Это просто глупо. Кажется, что несколько часов назад все разрешилось и стало простым и понятным, но сейчас вдруг охватила смешанная неловкость. Может уползти? Дин думает об этом и начинает дышать чуть сбивчиво, выдавая свое волнение. Рука, бережно обнимающая его всю ночь поперек живота, медленно ползет вверх и устраивается раскрытой ладонью прямо напротив сердца. Сэм не идиот, в отличие от своего тупицы брата, он ни в чем не сомневается и ясно дает это понять. Все еще одетый он жмется, создавая трение грубой ткани об оголенную кожу. Дин никогда бы не подумал, что из них двоих Сэм будет более решительным. Обычно именно Дин ныряет в омут с головой, флиртует и отпускает пошлые шуточки, готовый завалить кого угодно на первую попавшуюся горизонтальную поверхность через пять минут знакомства. Однако сейчас с братом он другой – мечущийся и неуверенный, даже немного робкий. Так как Дин не выказывает сопротивления или непринятия, Сэм с томным выдохом проходится рукой верх к шее и сжимает угловатый подбородок, заставляя поднять голову. Шея вытягивается, и он широко лижет ее языком от плеча до уха. Дин дергается и стонет от того, насколько это горячо. У него богатый опыт с самыми разными дамочками, бывали и те, кто хотели быть главными, но он никому никогда не принадлежал. А сейчас брат держит его властно и уверенно, чтобы не возникало и капли сомнений, кто здесь чей. Сэм быстро распаляется, начинает кусать незащищенную подставленную шею, зализывая следы зубов. Ногой он давит брату под правое колено, чтобы поднять его выше и отодвинуть в сторону, вжимается передней поверхностью бедра Дину в яйца, а напряженным членом, сдавленным грубой джинсовой тканью, в зад. Торс он намеренно не трогает, потому что видел те огромные черные синяки, явно оставленные тяжелыми ботинками. Зато высвобождает вторую руку из-под подушки, просовывает под голову Дину, и накрывает ладонью его глаза, пока пальцы с подбородка перебираются к пухлым губам. Лишенный зрения, Дин вскипает, ощущая каждое прикосновение слово тысячу игл, пронзающих кожу. Длинные пальцы нежно проходятся по нижней губе, оттягивая ее вниз, и проникают внутрь горячего влажного рта. Дин мычит, сжимает губы вокруг пальцев, ласкает, оглаживая их мокрым языком. Старший и так взведен до предела дразнящими касаниями рук, но, когда чувствует размеренные толчки между ягодиц, напряжение в паху становится невыносимым. В белье уже мокро от натекшей смазки, Дин тянется руками вниз, чтобы прикоснуться к себе. Он обхватывает член через ткань и вздрагивает от переизбытка ощущений. — Нет, — жаркий шепот проникает в ухо, — просто сними, я сам. — Дин хороший солдат. Он слушается приказа и тянет белье вниз, выбрасывая за пределы кровати. — Мне тоже, давай, — Сэм говорит это немного отодвигаясь, давая простор для маневра. Одной рукой Дин не справится с пуговицей и молнией, поэтому Сэм вынимает пальцы изо рта и помогает брату стянуть с себя джинсы вместе с трусами до колен. Не скрытый тканью член Сэма упирается в ягодицы, чудовищно горячий и явно больших размеров, чем у самого Дина. Вот тебе и малыш Сэмми. Влажной от слюны ладонью Сэм смазывает себя и направляет брату между бедер. — Сожми посильнее, сделай младшему брату приятно, — от этого непристойного упоминания их родства, Дина прошибает электричеством, будто гроза забралась к ним прямо в комнату. Он послушно сводит ноги, чувствуя, как член скользит по коже, пробираясь между ними. Рука возвращается к губам, снова проникая внутрь, ловит язык. Сэм немного отстраняется, чтобы затем резко толкнуться, и они стонут в унисон. Дина трясет, ему запретили касаться себя, и он не знает, куда деть руки. Правой он вцепляется брату в бедро, помогает удерживать темп, нетерпеливо подаваясь назад, а левой хватает запястье и тянет руку Сэма изо рта к своему члену, трущемуся о жесткие мотельные простыни. Мокрые пальцы обхватывают его и двигаются, подстраиваясь под ритм толчков сзади. Ладонь с глаз перемещается ниже, оглаживает подбородок, слегка сжимает горло, отчего Дин слабо хрипит и течет еще сильнее, переходит на грудь и сжимает напряженную мышцу, большим пальцем трет сосок. Дин стонет не переставая, пока брат все жестче вдалбливается между скользких от слюны и смазки бедер. — Я так хотел, чтобы ты трахнул меня тогда, — Сэм говорит отрывисто между толчками, — вспоминал об этом каждую ночь. Сразу понятно, какой случай он имеет в виду. Дину кажется, что до этого самого момента он не испытывал сожалений от того, что сдержался в тот вечер. А Сэм видимо страдал, что не подставился. У них будет время это исправить. Старший немного приходит в себя, раз уж Сэму приспичило потрещать, ему есть, что сказать в ответ. — Я бы выдрал твою сладкую задницу, если бы ты попросил, как следует, а не скулил, как пес, умоляя прекратить, — Дин говорит это, сам себе удивляясь, насколько легко он произнес то, что терзало их столько лет. Сэм весь подбирается и сильно сжимает член в своей руке, Дин коротко вскрикивает от боли и со свистом выдыхает сквозь сжатые зубы. — И кто теперь скулит? — он возобновляет движения рукой, и вбивается уже совсем остервенело, сбиваясь с ритма. Все тело будто кипит в раскаленном масле. Сэма так много - он вколачивается со всей силы своим огромным членом, скользя по покрасневшей коже, загнанно хрипит над ухом, обводит его языком, сжимает пальцами затвердевший сосок, быстро водит кулаком внизу, где пошло хлюпает. Дин может только царапать его зад короткими ногтями и заходиться стонами от этой нескончаемой пытки. Но первым с низким рычанием не выдерживает Сэм. Сперма выстреливает и размазывается по ногам, заливая простыни, пока Дин двигает запястье брата, не давая замедлиться. — Давай…ох, черт, пожалуйста, — он выпрашивает так, как хотел бы услышать от Сэма десять лет назад, — не останавливайся. Сэм быстро возвращается в реальность и помогает брату перейти за черту. Оргазм скручивает спустя всего несколько уверенных движений плотно сжатых пальцев вокруг чувствительной головки. Дин кончает, сильно зажмурившись и распахнув рот, не издавая при этом ни звука. Сэм обнимает его и размазывает белесые капли по животу.***
Грохот раздается совсем близко и сразу за ним слышаться первые капли дождя, переходящие в настоящий ливень. Порыв холодного ветра вздергивает штору. Сэм зябко ежится, нехотя отлепляется от брата, неровной походкой идет к окну и опускает створку. Дин не слышит, чтобы брат двинулся в обратном направлении. Его охватывает легкая паника и он разворачивается, чтобы проверить, чего там Сэм застрял. Высокая фигура с растрепанными волосами, в помятой рубашке и с голым задом, застывшая с видом великого мыслителя, вызывает сдавленный смешок. Сэм резко заглядывает себе за плечо, когда Дин начинает хохотать, сводя брови от боли в боках. — Мда, тебя ничто не изменит, — они весьма неплохо провели время, наверное, поэтому Сэм не начинает нудить, как обычно, — я бы и не хотел, — с этими словами он возвращается к кровати. — А с чего бы мне меняться? — голос сипит, Дин немного откашливается, — я бы на твоем месте о себе переживал. Только посмотри на это, — ладонь указывает на покрасневшие бедра, залитые подсыхающей спермой, — мало того, что не попал, так еще и в таком количестве. Ты вообще дрочишь? — Ты просто ненормальный, — Сэм закрывает глаза и мучительно краснеет от такой пошлятины, — сам бы дружил с рукой поближе, а то только об одном и можешь говорить. — О чем тут еще думать, когда такая дубина перед лицом, — Сэм резко садится на кровать и натягивает джинсы, смущенный тем, что все это время стоял с членом наперевес, не замечая этого. — Еще одно слово и я пойду первым спущу в душе всю воду. Пока ты доковыляешь, уже елку можно будет наряжать. Вопреки угрозам, он помогает Дину подняться и провожает в ванную, закрывая за собой дверь. Винчестер остается один на один со своим ухмыляющимся отражением. Секс был отличный, но поражает, что после этой безумной ненормальной страсти они легко перешли на привычный шутливый лад. Дин все еще немного смущен, глупая улыбка не сползает с лица, пока не приходит время отдирать от себя присохшие капли. Чертов лосиный член.***