Боюсь не успеть

В четыре часа утра злой и неспавший декан заходит в гостиную факультета. Он знал о планируемой пьянке заранее, но никак не ожидал, что его змейки нарушат все правила и засидятся настолько долго. Едкие слова едва не срываются с его языка, как Северус замечает, что в гостиной лишь седьмой курс и несколько человек с шестого. Все они стремительно прячут алкоголь, выхватывая бутылки прямо из рук Долоховой, что достает из одну за одной из сумки. Сама же Эль сидит с устрашающим пустым взглядом, вливая в себя водку, что не успели отобрать, прямо из горла. Большими глотками, будто бы даже не замечает, как обжигает горло сорокаградусная жидкость. В другой руке у нее сигарета. Обычная. Магловская. Эль глубоко затягивается, а потом сминает ее ладонью. Всё ещё горящую. Северус вопросительно смотрит на Пьюси и только потом осознает. В министерстве взяли Антонина. Сильно раненого Антонина. Неужели… Неужели русский уже мертв? Как об этом узнала его студентка? — Он жив, — непривычно мертвым голосом проговаривает Эль, переводя потухшие глаза на декана. Будто бы она слышала его вопрос, — пока жив. Снейп разворачивается и уходит. Даже он не может ругать слизеринку, что будто потухла изнутри. Семь утра. Темно. Штормовой ветер. Гроза. Ливень. Молнии. Одинокая фигура стоит на самом верху Астрономической башни, подставив лицо под ледяные струи дождя. Тонкое платье облипает тело, пышные волосы висят сосульками, закрывая лицо. Все тело бьёт крупной дрожью. А по щекам, смешиваясь с каплями дождя, текут слёзы. — Долохова, — окрик Снейпа будто обрубает поток неизвестной энергии. Фигура покачивается и падает на невысокое ограждение. Северус моментально оказывается рядом, не давая ученице слететь в темную пропасть. Кожа девушки ледяная, покрытая мурашками. Глаза закатаны. Грудь не поднимается от дыхания. Снейп проклинает всех, кого может вспомнить и аккуратно подхватывает Долохову на руки. Ветер усиливается, мантия взлетает, закрывая обзор. Бессознательная девушка не даёт применить чары. Северус не может даже вспомнить, как оказался в собственных покоях. Эль уже лежит на диване у камина, а он сам возится с зельями. Благо, диагностирующее заклинание показало лишь обморожение, высокую степень опьянения, зарождающуюся пневмонию и несколько ожогов на руках. От сигарет. Мужчина вливает в Долохову зелья одно за другим. Садится рядом с ней, чтобы каждый раз не подбегать. Вздрагивает от двусмысленности ситуации. Ближе к завтраку и сам забывается беспокойным сном, краем сознания замечая, что будильник прозвенит через полчаса. Первой просыпается Эль. Ее всё ещё шатает и трясет, мозг затуманен. Пришедший в себя Северус видит студентку с очередной бутылкой. — Долохова, — хриплым от сна голосом, — прекратите пить мой огневиски в моей же гостиной. — Знаете, я их так ненавижу, профессор. Их всех. Дамблдора, Лорда, Поттера, его дружков. Но лишь одна особа вызывает у меня дикое желание пойти и перерезать ей глотку. Я бы уже была у её кровати, уже бы смотрела на вытекающуюся кровь, на распахнутые от ужаса глаза… Эта сука вновь лишила меня отца. Из-за нее он опять в Азкабане! Из-за нее он умрет в Азкабане! — О ком вы? — спрашивает, лишь бы заполнить тишину. Дать девушке выговориться. — Тонкс. Эта полукровка Тонкс с мамашей Блэк. Член ордена феникса, аврор, светлая волшебница, — Эль кривится и сплевывает, — нихрена она не светлая. Такой мощи темные чары плохо доступны даже мне. Да самому Лорду напрячься придется! «Гниение заживо». Слышали о таких? Проклятие, от которого почти нет спасения. Лишь в первые два часа можно срезать зараженную плоть и запустить сердце. Круциатусом. Вы когда-нибудь запускали Круцио в собственного родителя? А я трижды. Трижды из-за этой грёбаной суки. Я срезала ножом гниющее мясо прямо с живого отца. — Антонин жив? — Жив, как же. На Аваду у этой полу-Блэк не хватило то ли совести, то ли смелости. Только вот умрет он. Недели в Азкабане не продержится. Я сделала всё, что смогла. Уверена, дядя Иппи тоже постарался максимально улучшить его состояние. Но этот ублюдок Грюм наверняка сведёт все труды на нет. И бросит к дементорам. Ненавижу. Как же я их всех ненавижу! Мать умерла, не успев даже встретиться с вышедшим отцом. Я с ним виделась всего один раз. Сбежала из школы во время пасхальных каникул. Он ведь даже в себя прийти не успел. Напоминал скорее инфернала, чем живого человека. Долохова не замечает, как на нее направляется кончик палочки. Вновь проваливается во тьму. Снейп просто не в состоянии выслушивать истерику ученицы. Да ещё и с участием его собственного наставника. Несмотря на преданность Северусу совсем другой стороне, он не может не уважать Антонина, который сделал из него по-настоящему сильного бойца. Не может не уважать этого русского, с которым не раз вместе пил, которому сам закатывал истерики про Лили. Проходит неделя. Завтра уже праздничный пир. Уедут студенты. И только Северус вновь бегает по всему Хогвартсу, пытаясь найти потухшее солнце Слизерина. — Поттер. Мальчишка останавливается, с ненавистью глядит на преподавателя. Снейп невольно сравнивает его и Долохову. У одного умер крестный, у другой отец может скончаться со дня на день. В самой страшной тюрьме Британии. Там, где даже не выдают трупы родственникам для похорон. Первый лишь злобно зыркает на всех, кто, по его мнению, виновен. Вторая ходит словно призрак, пьёт не просыхая и коптит своими сигаретами потолки в гостиной, спальне и туалетах. Первый гнался за Беллатрикс, но так и не смог выпустить даже нормальный Круциатус. Вторая была готова разорвать десяток авроров. Но не стала. Не потому, что не смогла. Северус уже убедился, что она знает множество заклинаний и похуже Круцио. И само непростительное использует мастерски. Да вот только Антонин попросил её. Попросил не убивать, не мстить. У кого горе больше? Снейп уверенно сказал бы, что у Долоховой. Но, возможно, это лишь его предубеждение против гриффиндорца. — Мне нужна ваша карта. — Что? — Поттер, не считайте меня идиотом. Покажите карту, — и, скрипнув зубами, добавляет, — мне нужно найти ученика моего факультета, — бесполезно. Нужно что-то ещё, — у которого умирает отец, Поттер. Покажите карту. Мальчишка вздрагивает и нехотя лезет в карман. Произносит себе под нос слова активации. Будто Северус ещё не узнал их. Точка с именем Долоховой оказывается в туалете на втором этаже. Там, где находится вход в Тайную Комнату. — Она там с самого утра, — неожиданно даже для самого себя говорит Гарри, — не шевелится. Снейп находит в себе силы чтобы кивнуть и бросается к лестницам. В надежде, что эта вздорная девчонка ещё не покончила с собой. — Где, Мордред его побери, носит Пьюси?! Студенты рассыпаются в разные стороны, со священным ужасом на лицах. У самых дверей острый нюх зельевара улавливает запах дыма и тонкий — крови — Долохова! — без стеснения врывается в дамскую комнату, ища глазами личное наказание последних дней. — Здесь, сэр, — хриплый голос с подоконника. Вроде бы ничего нового. В руке сигарета, в помещении — дым. И редкие звуки: «Кап. Кап». — Что это? — рявкает Северус, с силой хватая студентку за запястье и задирая рукав мантии. Кап. Кап. Кап. Эль смотрит бессмысленным взглядом. И вновь она в покоях декана. На этот раз ей выдали подзатыльник. На руке останутся синяки. Сам Северус осторожно залечивает длинные порезы. Вдоль вен. Практически насильно вливает в девушку Кроветворное. — Что ты творишь, вздорная девчонка, — шипит не хуже змеи, — как думаешь, каково Антонину будет узнать, что его единственный ребенок покончил с собой?! — А вам какое дело? Думаете, все такие тупые, как Лорд? Никто не видит, как вы вечно спасаете этого «избранного»? — на последнем слове из безжизненного голоса льется яд, — вам плевать и на меня, и на моего отца. Так что прекратите читать нотации. Я уже давно совершеннолетняя. Считайте, закончила школу. Больше вы не несёте за меня ответственность. Никто не станет вас корить за мертвое отродье пожирателя. А уж Лорду придумаете, что соврать. Вам не впервой. На этот раз по помещению разлетается звонкий звук пощёчины: — Хотите свести Антонина в могилу раньше времени, Долохова?! Возьмите себя в руки, мордред вас побери! Может Лорду я что и совру, а вот Ему? Ему мне что говорить? Эль лишь пожимает плечами. Вновь устремляет бессмысленный взгляд куда-то в потолок. Эдриан смотрит на девушку, что с первого курса запала ему в душу. Вечно веселая хохотушка, что лезла обниматься по любому поводу. На все возмущения отвечала одно, сверкая улыбкой: «У нас — русских — другой менталитет. Смирись, чопорный англичанин». С четвертого курса Пьюси понял, что подружка-солнышко уже не просто подружка. Он хотел бы провести с ней всю жизнь. Растить детей, нянчить внуков. В пятнадцать он готов был сам лично штурмовать Азкабан, чтобы Эль иногда не пугала его этим пустым взглядом, вспоминая об отце. В шестнадцать, Эдриан узнал самый хранимый секрет Долоховой. Ее мать нашла способ переписки с Азкабаном. Эль не знала, какой именно. Просто ей стали приходить письма от отца, которого она помнила, несмотря на то, что видела в последний раз двенадцать лет назад. — Он подбрасывал меня высоко-высоко под испуганные крики матери, — с умиротворённое улыбкой рассказывала Эль, — я визжала от восторга, Он бросал меня ещё выше. После этого Он всегда получал подзатыльник от мамы. Она каждый раз отчитывала папу за то, что он так безответственно относится к моей безопасности. А папа рассказывал, как его самого учили плавать. Выбрасывали посреди реки. Мама брала с него обещание никогда не вытворять подобного со мной и спор заканчивался… Как Эль прыгала от восторга, когда получала письмо! Она тут же бежала в комнату к Эдриану, и они вместе сочиняли ответ. Так Антонин узнал о друге своей дочери. В одном из писем даже шутливо благословил. Пьюси сейчас мог честно признать, что он всегда представлял пожирателя именно как ласкового и веселого отца. Каким-то образом разделял его и страшного убийцу Долохова, лучшего боевика Лорда, тренера молодых членов организации. — Эль, — трясет девушку за плечо, — он жив, Эль. Скоро Темный Лорд освободит и его, и Малфоя, и всех остальных. Он не оставит их в Азкабане. Долохова лишь кивает и вновь замирает. Тянется за очередной сигаретой. Праздничный пир. Студенты радуются окончанию учебы и скорой встрече с родителями. Малфой бледен, Поттер хмур. Долохова наливает в тыквенный сок водку. Пьюси под столом пытается забрать бутылку, пока ее не увидел кто-то из профессоров. Кроме Снейпа. Тот, кажется, уже смирился с алкоголизмом выпускницы. — Куда я поеду, Эд? — первые слова за день, что услышали от нее. — В смысле? — Мать мертва, отец в Азкабане. В Россию не попасть. Дядя Иппи живёт сейчас в Мунго. Да и зачем я ему? Дочь племянницы. Такое родство, что оно и не считается. Ему тут половина Хогвартса такие родственники. Куда я поеду, Эд? Кто меня ждёт?